Рыжий и черный

Глава 57 День шестой. Кощунство

Оказалось, что Лиз предпочитает защиту, а не нападение в отличие от принца Анри — тот, конечно, умел выжидать, но предпочитал атаковать, а не прятаться за защитными плетениями. Андре же… Андре не смогла ни в защиту, ни тем более в нападение — Грег помнил отношение сестры к насилию. Она, быстро усваивая новое плетение, тут же терялась для этого мира, уходя в эксперименты с эфиром, не всегда безопасные — иногда Грег, присматривающий сразу за всеми, не успевал, и тогда от эфирного взрыва Андре защищал Каеде. Что ж, хотя бы в этом на лиса можно было положиться. Забавно, что лис за тренировкой подглядывал издалека, не приближаясь даже когда Грег его позвал. Расспросить лиса о случившемся в Полях памяти и лесу Танцующих деревьев было невозможно — Каеде старательно держал расстояние.

«К демонам этого лиса!» — в конце концов решил Грег, перестав на него отвлекаться.

Под вечер, когда огромное неприятно-багровое солнце катилось к океану, подсвечивая недобро летящие в сторону города тучи в красный цвет, Грег прекратил тренировку — волновался за Лиз. Та не показывала, что устала, но родничок в сердце стал заметно слабее. Даже Анри был рад окончанию тренировки. Сорочка на нем промокла от пота — свитер он снял еще часа два назад. И вроде тренировка эфирная, а все же неожиданная учеба его вымотала. Анри платком протер дорожки пота, текущие по обезображенному шрамом лицу.

— Я благодарен вам за урок. — он склонил голову перед Грегом. — Не ожидал, если честно.

Грег пожал плечами:

— Я сам не ожидал, но я рад, что ты с Лиз все же смог примириться. Удачи в плавании и береги себя и Андре.

— Спасибо за пожелания. Буду. Непременно буду беречь Андре. И помни — ты в команде Леви.

Они пожали на прощание друг другу руки и расстались. Наверное, надолго. Грег надеялся, что не навсегда. Так тоже бывает.

Грег расцеловал на прощание Андре и пошел прочь, предложив руку Лиз. Та тяжело оперлась на неё, ручеек в сердце был слабым и явно усталым. Возможно, вдруг подумал Грег, он сам ничем не лучше Брока — так вымотал Лиззи, но и отстранить её от тренировки не представлялось возможным — она упрямо раз за разом повторяла плетения, словно мысленно уже готовилась отправляться в Ондур. Грег подумал, что её аквилитский опыт жизни мальчишкой может пригодиться. Запирать её в больнице не хотелось до одури — рекомендательное письмо Аранды можно будет использовать лишь как предлог для въезда в Ондур, а потом раствориться в толпе приезжающих. Въехала семейная пара, а продолжит путь мужчина с сыном или слугой. Он нахмурился — еще дела нет, еще задания нет, а он уже продумывает дорогу и легенду. Точно, засиделся в Аквилите.

Он подошел к паромобилю и уточнил:

— Кто в этот раз за рулем?

Лиз призналась, направляясь на пассажирское сиденье:

— Ты, если не хочешь попасть в аварию.

Грег помог ей сесть и захлопнул дверцу, благодаря судьбу за Лиззи: кроме упрямства в ней было умение призвать свою слабость — то, что у самого Грега отсутствовало напрочь.

Он сел за руль и проверил котел: давление, вода, топливо были в порядке. Анри заранее отправил к паромобилю своих людей, чтобы котел не спустил давление. Вспомнилось, что Андре мечтала собрать двигатель, умевший нагонять давление за минуту, но пока все упиралось в его гигантские размеры и такую же стоимость. Может, Анри и его инженеры ей помогут с проектом. Кажется, она наконец-то нашла людей, с которыми ей интересно.

Грег завел двигатель и направил паромобиль в сторону тоннеля под Ветряной грядой. Городу срочно требовалась хотя бы еще одна дорога — через Поля памяти, чтобы сокращать и разгружать основной путь. Окружная дорога была забита несущимися в центр паромобилями. Сегодня в семь вечера будет поминальная служба по погибшему королю, и все спешили оказаться к этому времени дома, у радио. По ревуну тоже будут передавать службу из Тальмы, но у ревуна качество звука так себе, в некоторых районах ничего и не расслышать. Радио в этом плане надежнее, а Грег даже не знал — есть ли оно в их новом доме.

Лиз прикорнула прямо на сиденье — Грег чуть сбавил скорость и, взяв с заднего дивана плед, укрыл им жену. Он притушил родничок в сердце, чтобы не будить Лиззи. Пусть поспит.

Закапал редкий, еще мелкий дождь. Капли расплывались на стекле, тут же сносимые ветром в сторону. Тучи с океана все же доползли до города — говорят, дорога, начинаемая в дождь, всегда к удаче. Хотя вряд ли Анри, как воздухоплаватель, с таким согласится. Дирижаблям в дождь сложно — увеличивается масса за счет воды на обшивке, и дирижабль становится менее управляемым. Может, они утром и не пойдут в плавание. А, может, отправятся сейчас — обогнать дождь проще, чем пережидать его. Интересно, Брендон успеет попрощаться с Андре? Он своеобразный парень, но совершенно точно не плохой — пожар в трущобах доказал это. Будет жаль, если Андре разобьет Брендону сердце — надо будет переговорить, что ли, с парнем. На всякий случай.

Паромобиль еле плелся на забитой моторами дороге — до тоннеля еще ехать и ехать. Самое время чуть подумать. Грег поправил шляпу, наползшую на лоб, потом стащил её и забросил не глядя назад — год, когда все же мужчины откажутся от шляп из-за паромобилей, точно войдет в историю.

Мимо окон еле проползала уставшая вечерняя Аквилита. Грег даже понимал, почему таинственный заказчик, связавший клятвой всех фальшивоамулетчиков — если он есть, конечно, — выбрал именно Аквилиту для своих делишек. Официально Вольный город под протекторатом Тальмы. Неофициально — город сам по себе, причем город, в котором из-за проклятья Чумной Полли тщательно отфильтровывали приезжих. Сюда было не пробраться детективам, полицейским чинам и прочим — это не мешало той же вернийской разведке совать сюда свой нос, но все же, все же… Пробраться в Аквилиту сложно — Грег это испытал на себе. Магическая охрана границ изобретена давно. Это весьма надежная штука, не против армий, конечно.

Итак… Где — понятно почему.

Кто — тоже ясно. Храм, вот только чья ветвь, тут все же под вопросом.

А когда и как — остальные вопросы, на которые должно давать ответы следствие, тут не так и важны.

Храм… Он может быть заказчиком, просто гарантом или даже жертвой. Или всего лишь плодом его воспаленного сознания — Грег понимал это.

Если храм заказчик, то… Зачем это храмовникам? О войне давно говорили. Мона, Ондур, Верния и тем более Тальма не умеют мирно сосуществовать. Войны то и дело сотрясают эти страны. Самая страшная отгремела совсем недавно — и четверти века не прошло. Амулеты все двойного назначения — то есть они точно были бы применены на фронте, и тогда… Волна недовольства еще не понеслась, но кто его знает, что на самом деле думают солдаты об амулетах и правительстве, которое их не может обеспечить даже такой простой защитой? А скоро туда, на фронт, где проснулось заклятье ничейной земли, приедут инквизиторы, натасканные на борьбу не только с ведьмами, но и с проклятьями. Причем у дореформаторов инквизиторов гораздо больше, чем у реформаторов. Храмовники наведут порядок там, где не спасли амулеты и король. А король в Тальме — защитник веры. Он главный, он тот, кто гарантирует защиту, которая не сработала. Грег поморщился — так себе версия, на самом деле. Королевское семейство само хорошо с собой расправилось на прошлой седьмице. Но если вместе с амулетами всплывет еще что-нибудь про защитника веры, то за Тальму и порядок в ней уже можно бояться.

Если храм всего лишь гарант, то тут обсуждать нечего. Просто кто-то подсуетился и прикрыл все тылы от возможного расследования — развеянные души не дадут показаний.

Если храм жертва, то…

Паромобиль наконец-то вырвался из тоннеля под Ветряной грядой, и Грег тут же свернул на Прощальную улицу — она была не так загружена.

Если храм жертва, то надо тщательно собрать сведения что там в Ондуре замышляется. Вроде их Владыка в годах, за его место уже могла начаться грызня. Информации катастрофически не хватало, причем теперь до неё не добраться — Грег в Аквилите, тайный архив — в Олфинбурге. Ситуация… И как Эван с таким справляется? Он же тоже теперь ограничен только Аквилитой.

Грег тихо подъехал в продолжавшем мерно накрапывать дожде к крыльцу своего нового дома, припарковался и посмотрел на Лиз — будить её не хотелось. Грег подумал, что вскроет замок магией — ключом он как-то пока не обзавелся, но тут зазвенели колокола на всех ближайших храмах. Грег не уследил за временем — без пяти минут семь. Скоро включат ревун и радиотрансляцию из Олфинбурга.

Лиз, зевая и протирая глаза, выпрямилась на сиденье и оглянулась:

— Приехали?

— Приехали, — подтвердил Грег. Лиз принялась копаться в своей сумочке — наверное в поисках ключей. Грег не мог сдержать нахлынувшей нежности — Лиз была чуть заспанная, теплая, мягкая и полностью доверяющая ему. Хотелось надеяться, что он со своим буйным нравом все же не предаст её доверие.

Лиз с виноватой улыбкой протянула ему ключи:

— Прости, совсем забыла.

— Ничего страшного, — отозвался он: легкая забывчивость — один из симптомов перенесенной потенцитовой интоксикации. Только он ей это, конечно же, не скажет. — Посиди в салоне — я сперва вещи все перенесу, а потом…

Он хотел сказать, что потом перенесет, как положено, Лиз через порог, но тут включился, заглушая слова, ревун. Грег грустно улыбнулся и вышел из паромобиля, быстро занося в пустой, гулкий дом вещи и возвращаясь за Лиз — она вышла из паромобиля несмотря на дождь. Зонта у неё, кроме парасоля не было, но Лиз не из тех, кто боится редких, мелких капель.

Ревун отзвучал. Колокола давно стихли. Но радиотрансляция не начиналась. Только гул из динамиков, подсказывающих, что в Тальме что-то опять случилось. Скорее всего очередная потенцитовая буря в Серой долине — перевороты все же не каждую седьмицу случаются, особенно в Тальме.

— Что-то не так? — тревожно спросила Лиз.

Тишина угнетала. Грег пожал плечами:

— Не знаю. Можно заглянуть к Хейгам — Эван должен знать, что не так с трансляцией.

Родничок в сердце обдал Грега холодом — Лиззи все еще переживала за свою репутацию и боялась, как её примут, точнее, возможно не примут в лучшем доме Аквилиты.

Грег поймал её ладонь и поцеловал в запястья:

— Не волнуйся — я рядом. Я никому не дам тебя в обиду, не говоря уже о том, что Эван и Виктория не из тех, кто осуждает из-за всяких глупостей.

Брендон вздохнул — надо что-то решать. Нельзя вечно стоять на крыльце. Храм. И Марк… Как быть с ним? Он все же единственный друг. В сердце, напоминая о себе, проснулось солнышко. Да, да, да, Брендон не удержался и улыбнулся — еще есть Андре. Хорошо, что вокруг неё верные друзья, а вот вокруг Марка никого. И тут известие об Отисе как-то не вовремя.

Потемнело. На город словно траурную вуаль набросили. Скоро зазвонят колокола, провожая в последний путь короля Тальмы. Ветер нес пыль и щедро кидался ею в лицо. С океана медленно наползали тучи с алым, кровавым подбрюшьем. Возможно, ночью или даже раньше будет дождь. Хорошо бы — прибьет пыль и принесет в город аромат свежести.

Брендон бессмысленно крутил в руках пластинку антиментального амулета. Он так и не решил, как быть с тайнами храма. Наверное, все же стоит промолчать — Марку сложно в последнее время, а причина для ношения антиментального амулета теперь более чем очевидна. Сердце опять согрелось теплом — в нем поселился солнечный лучик, беспокойный и такой нужный. Марк сам ошибочно догадается, почему Брендон закрылся от него.

Дверь открылась, и на крыльцо, старательно оберегая левый, еще болевший бок, вышел Марк. Ветер тут же принялся играться длинными полами его белой сутаны и кидать на глаза отросшие волосы — Марк не надел гогглы для защиты зрения. Или забыл, или решил, что уже достаточно темно. Брендон скривился и убрал в карман брюк неактивированный амулет: что ж, наверное, так даже лучше — вдвоем они может что-то придумают и пересказывать ничего долго не придется:

— Привет… Только личное сильно не вороши — ты большой мальчик, Марк, но хоть что-то мое сохрани только моим. Скажешь потом, что думаешь о сегодняшнем…

Марк бросил на него колючий, чем-то обиженный взгляд — не размышления же Брендона о защите от ненужных знаний его так задели?

— Добрый день. Твое личное — только твое личное. Я туда никогда не лез. — Он заметил, как дернул плечом Брендон, и поправился: — почти никогда. Иногда. Я старался, во всяком случае. Но сейчас я наслаждаюсь тишиной и одиночеством, благодаря рунным цепям Андре. Так что можешь не бояться. Быть в одиночестве — счастье, никогда ранее мне не доступное. Твоим отношениям с Андре я только рад: она тебя любит и принимает таким, какой ты есть. Кстати, она телефонировала недавно — сообщила, что дату отправления перенесли. Идет дождь — принц хочет отплыть до его начала. Твои вещи я уже собрал.

Брендон тихо рассмеялся:

— Надо же… Я было решил, что впервые твои умения пригодятся — все меньше языком ворочать, и вот… Именно сейчас ты меня не читаешь.

Марк сложил руки на груди, став диво величественным:

— Я лез в мысли не от любопытства, а только…

— …из дикого желания помочь, Марк.

Тот лишь напомнил, игнорируя слова Брендона:

— Андре, вещи, дирижабль. — Наверное, очень хотел его сплавить. Наверное, устал с ним возиться. Брендон криво улыбнулся — нет, сейчас Марка точно нельзя бросать, он уязвим и не знает об этом. И храм, конечно же. Храм нельзя забывать с его интригами.

— Понимаешь, я не могу. У меня есть дело. — Он посмотрел на друга и поправился: — у нас есть дело. Кто-то усиленно уничтожает души, во всяком случае мне так кажется. Будь другом — сними защиту с себя и прошурши мою память, чтобы было быстрее.

По виду Марка было неясно, прислушался ли он к его просьбе, поэтому Брендон принялся объяснять:

— В деле о фальшифоамулетчиках всплыли интересные факты. Души участвовавших в подделке амулетов развеиваются. Так исчезла душа неизвестной из катакомб, душа Отиса, Верн из госпиталя, а душа Мактира сопротивляется призыву, словно её что-то держит, например, дерево. Треугольник на теле Мактира, кстати, полуразрушен. И это странно. Хочу проверить Поля памяти — сам посмотреть на дерево, спрятали тело Мактира. Никогда не слышал о подобных ритуалах — именно с деревом, так-то душу куда угодно можно запихать, было бы темное желание. Сайкса и Чандлера я проверил — на них нет никакого чужого вмешательства, кроме храмового. Все это дурно пахнет.

Марк замер — его глаза полыхнули алой вспышкой недовольства. И не понять — читает он мысли сейчас или нет. Брендон дорого бы заплатил, чтобы узнать это. Марк, подавив в себе гнев — во всяком случае в голосе никаких эмоций не читалось, — сказал:

— Согласен с тобой — надо проверить Поля памяти и потом решать, как быть. И… Брендон, храм — не гарантия того, что в нем все души чисты и невинны. И в храме бывают черные овцы. Будем разбираться. Не забудь захватить свои вещи — Андре тебя ждет на дирижабле.

Брендон задумчиво наклонил голову:

— Ты же понимаешь, что пока съездим в Поля памяти, дирижабль уже отправится в плавание.

Марк закатил глаза:

— Это быстро — ты успеешь. Я довезу тебя до дирижабледрома. Так что бери свои вещи и поехали — паромобиль как раз под парами.

Брендон улыбнулся: Марк не читал его мысли — это радовало. Сверхчеловек учился быть обычным. Учился не вмешиваться в людские судьбы. Бросать его было бы предательством. Он слишком уязвим именно сейчас.

— Мне потом нужно будет доложить результаты обследования Эвану, так что…

Марк вновь повторил:

— Вещи, Андре, дирижабль!

— И Танцующий лес…

Тот оледенел от упрямства Брендона:

— Не будь ослом! Андре тебя любит, а ты любишь Андре. Что еще тебе надо?

— Я не хочу…

«Бросать тебя в трудный момент» он сказать не успел — Марк ядовито сообщил:

— Грозовой фронт ожидается в полночь, так что ты все успеешь. Хочешь осмотреть Танцующий лес — попроси принца сделать там остановку. У тебя, вроде, неплохие отношения с ним. Хочешь, я поплыву с тобой до…

Брендон признался:

— Хочу. Только ты точно поплывешь на дирижабле отступников от истинной веры? До самой границы? — такого он не ожидал от Марка, если честно. Тот нахмурился:

— Весь этот спектакль только из-за того, что ты не хочешь меня бросать?

— Да.

— Как же тяжко не читать мысли, — признался Марк. — Я думал, что ты привычно бежишь от привязанностей. Свои вещи я тоже уже собрал. И мой израненный бок мне подсказывает, что ради удобств плавания на дирижабле он легко смирится с обществом отступников. Давай… За вещами и в Поля памяти. Ты же знаешь, где находится то дерево, где было спрятано тело Мактира?

Брендон сунул руки в карманы:

— Ни имею ни малейшего представления.

— Ииии…? — напрягся Марк.

— И… У меня есть это! — Брендон достал из кармана бумажный пакетик с прядью волос Мактира. — Подобное к подобному. Ты же прикроешь меня от гнева полиции за черный ритуал?

Марк тяжело вздохнул:

— А когда я тебя не прикрывал?

— И даже отчитывать не будешь?

— Рррразмечался! Буду.

Впрочем, он солгал. Или ошибся. Или заблуждался. Когда через час дошли под начавшимся дождем до чудно целого дерева, испускавшего во все стороны свет чуть грешной души, Марку стало не до проповедей. Он решил проверить, что осталось от души Мактира и снял защиту, тут же падая на колени от безумства напуганной души. Дикая боль, страх, обрывки сумасшедших мыслей и смятение с головой накрыли его.

— Какое кощунство… — только и выдавил из себя Марк, пытаясь дрожащими, отказывающими работать руками поставить защиту, но Брендон оказался быстрее — он кинжалом проколол себе палец и кровью активировал рунные цепи.