Рыжий и черный

Глава 28 День четвертый. Немного легкого безумия

Андре проснулась рано утром — её поднял из постели заказанный телефонный звонок портье. Кутаясь в легкий ренальский халат-хипао и ступая босыми ногами по мягкому ворсу ковра в зыбком свете уличных фонарей, пробивающихся через неплотно задернутые шторы, Андре отчаянно хотелось спать, но горячий душ прогнал сонную хмарь, заставляя быстро двигаться и собираться — Грегори нельзя опаздывать на службу, она должна его вовремя подменить в госпитале. Ночью никто не телефонировал, так что Андре надеялась, что с Лиз все хорошо. Брат не стал бы молчать и скрывать, он бы телефонировал в любой час дня или ночи. Андре, пока горничная накрывала ранний завтрак в гостиной, оделась в свободный спортивный костюм, состоявший из бриджей, теплых гольфов и такого же свитера, твидового пиджака и кепки, позавтракала, поменяла воду в вазе — вчера Анри, словно извиняясь за головную боль из-за прошлого букета, прислал одинокую веточку цветущей вишни. Её розовые лепестки быстро опадали, зато ничем не пахли. Андре помнила, что вишня — символ краткости бытия, его мимолетности и красоты. Только почему-то при виде тонкой, хрупкой ветви в изящной вазе ренальской работы в голову приходило не это, а одиночество. Словно Анри намекал на свою потерянность и поиск родной души. Андре прогнала прочь глупые мысли — принцы не бывают одиноки. Если ей так кажется, то это нужно Анри для чего-то. Она хватила свой саквояж и выскочила в коридор гостиницы — ей еще свежую одежду для брата и Лиз необходимо собрать.

Анри терпеливо ждал её в холле второго этажа. Он встал из кресла, в котором сидел и невозмутимо читал газету, и направился к Андре. Поздоровавшись, он тут же забрал из рук девушки оба саквояжа — с вещами Лиз и с вещами Грегори, словно так и нужно было. Анри очаровательно улыбнулся:

— Позвольте проводить вас, Андре.

Ему уже сняли повязку с головы. Красный, припухший, по виду еще и очень горячий шрам шел через лоб до уха, заканчиваясь где-то на шее. Левая бровь навсегда застыла с приподнятым кончиком, отчего казалось, что Анри смотрит на все с насмешливым недоверием. Проблему неровно остриженных медиком волос принц решил кардинально — он просто побрил голову. Словно зная, как это будет смотреться в сочетании с любым партикулярным костюмом, он с утра был одет в черный летный комбинезон и простой угольного цвета свитер под горло. Пилотка была заправлена в плечевой клапан на лямке комбинезона.

Андре попыталась отстоять один из саквояжей — она помнила, что у принца ранена рука:

— Можете проводить, Анри, но руку верните в поддерживающую повязку.

Он белозубо сверкнул улыбкой:

— Я не только дальновиден, предприимчив, чуть-чуть обезображен, но и силен, и совершенно, бесповоротно, здоров.

Андре, направляясь к лестнице, не сдержала смешок:

— Не с вашим титулом страдать о небольшом шраме на лице.

Принц криво улыбнулся, что с вечно приподнятой бровью смотрелось убойно — девичьи сердца не способны выдержать столько мужественной иронии:

— Вы правы. Даже от такого меня не отказались.

Она замерла на миг на лестнице:

— Анри…

Мужчина тоже остановился, разворачиваясь — сейчас он стоял на пару ступенек ниже, и глаза Андре и его были на одном уровне:

— Слушаю?

Андре твердо сказала, чтобы не было недомолвок между ними:

— Я ни за что не поверю, что вы пытались разорвать помолвку. Только не ради меня.

— Думаете, я не настолько предприимчив?

Эта его приподнятая бровь! Она сбивала с толку, заставляя в любых его словах искать скрытый подвох и глупо надеяться… Даже бритый налысо, даже со шрамом на полголовы, даже в старой летной форме, он был убийственно харизматичен. И совершенно точно знал это.

— Думаю, — строго сказала Андре, — что вы пытаетесь задурить мне голову, пользуясь моим возрастом и моим происхождением. Я никогда не поверю, что принц может настолько увлечься незаконнорожденной керой, даже ради пароэфирников. Я не идиотка.

— Вы думаете, в вас нельзя влюбиться? — слишком важно, даже как-то пафосно спросил Анри. Впрочем, всю его серьезность портила саркастически приподнятая бровь.

— Я думаю, что как раз влюбиться можно, я даже разрешаю это вам, но делать вид, что пытались расторгнуть помолвку ради меня — глупость. Даже с учетом того, что в Вернии другое, исторически сложившееся, отношение к бастардам высших родов. Я знаю, что у вас незазорно жениться на таких нериссах, особенно при наличии хорошего приданного. Но не принцам, увы. Это политика. В ней нет места для чувств. Не стоит настолько лгать мне.

Мужчина как-то погрустнел, и Андре утешила его:

— Анри, вы же понимаете, что после помощи ваших инженеров, мой проект не пройдет мимо вас — вы будете включены в патент големов.

Он склонил голову:

— Что ж, заслужил.

Она снова принялась спускаться по лестнице:

— Давайте просто дружить, без глупых игр в любовь.

Мужчина пошел рядом, напоминая:

— Вы мне разрешили. У вас есть планы на сегодняшний вечер?

Андре нахмурилась:

— Только не говорите, что вы просите меня сопровождать вас на вечер в мэрии в честь герцогов Аквилиты.

— Тогда молчу! — сразу же согласился Анри. Андре бросила на него косой взгляд, оценив то, что ради разговора с ней, он встал задолго до рассвета — время еще к семи только-только подбиралось.

— Вы уверены, что действительно хотите, чтобы я вас сопровождала?

— Во-первых, я не просто этого хочу, я ОЧЕНЬ этого хочу — вы мой единственный шанс не умереть со скуки в сборище скучных лер и нер. Во-вторых, вы разрешили мне быть в вас влюбленным, а это подразумевает ухаживания и танцы. Первый танец в вашей агенде — мой. Я на этом настаиваю. А в-третьих, это важно и вам — я, сегодня, к сожалению, как и вы, весь день занят в переговорах, и возможность обсудить пароэфирники и узнать ваше мнение будет только там, на вечере. И в-четвертых, если все дело только в отсутствии подходящего платья, то все мои возможности к вашим ногам.

Андре, открывая дверь, ведущую в гараж, не сдержалась:

— Я еще не настолько пала, чтобы не могла себе позволить вечернего платья.

— Тогда, прошу простить меня за эту вольность. — Он направился к её паромобилю, из трубы которого уже вырывался дым. Андре чуть отстала от мужчины — видать, её големы ему были критически важны, раз он и встал как рано, и о её паромобиле позаботился, и даже не боится осуждения, приглашая её на бал. Мужчина переложил саквояжи в одну руку и открыл заднюю дверь «жука», ставя сумки на сиденье. — Андре? Пожалуйста, осчастливьте меня…

Его голос тихим эхом отозвался из дальних углов просторного гаража: «Осчастливьте меня… ливьте меня… меня…»

Андре подошла к паромобилю, и принц стратегически перекрыл подход к водительской дверце, напоминая о своей просьбе:

— Пожалуйста, Андре…

— Что ж, учитывая, что вы соизволили пойти на жертву и караулили в холле моё появление…

Он склонил голову:

— Никакой жертвы — просто небольшая взятка горничной. Я попросил подать завтрак вместе с вами — только и всего. Я хотел вам успеть утром отдать кое-что. — Он расстегнул планшет, висевший на его боку, и достал оттуда бумаги: — Это вам. Проверьте на досуге. Мои инженеры говорят, что все верно, но ошибки могут быть — многие из моего экипажа ранены. Это может сказаться на конечном результате.

Андре развернула первую попавшуюся бумагу — это оказался чертеж верхней хватательной конечности голема.

— М-да, я была права, Анри. Вам очень нужны мои пароэфирники.

— Просто время поджимает. Я дня через три-четыре, как закончу все дела тут, покину Аквилиту. Мое присутствие требуется на Ондурском фронте.

Андре цепко посмотрела на него, пытаясь понять, что происходит:

— В газетах пишут, что там все стабильно — атаки Ондура захлебнулись, и начались позиционные бои. Или… — она нахмурилась, складывая дикую заинтересованность принца в големах и позиционные бои. — Только не говорите, что проклятье ничейной земли снова просыпается.

Анри молча наклонил голову, а потом открывая дверцу паромобиля, улыбнулся:

— Вы поразительны. Умны, проницательны и честны. Такие девушки редко встречаются.

— Просто вы их не там ищете, — сперва сказала, а потом подумала Андре. Выбор принцев всегда сильно ограничен родами с королевской кровью. Выбор вернийского принца был ограничен еще больше — на свете мало желающих поссориться с королевским двором Тальмы. Анри повезло, что его невеста почти одного возраста с ним, а то мог и с колыбели ждать. Влияние Тальмы слишком сильно во всем мире. Андре извинилась: — Простите, я отдаю себе отчет, что я несдержана на язык.

— Ничего страшного. Это свободолюбие, а не несдержанность. — Он резко поменял тему: — площадку для сборки и экспериментов я скоро найду, мне посоветовали одного рунного кузнеца — я его все же переманю на службу вам. Проблема в одном — к моему отплытию не успеют доставить потенцит. Мне удалось купить порцию потенцозема с «Удачного» — там самое большое содержание потенцита в руде, но пока его доставят в Вернию, пока его добудут, пока доставят сюда — уйдет не меньше седьмицы. Если знаете, где ближе и быстрее достать потенцит, я вам буду благодарен и выкуплю его для вас, Андре.

Она не сдержала улыбки:

— Где же вы были последние лет десять, когда я отстаивала свое право быть механиком, Анри.

— Увы, болтался в Вернии. — он грустно улыбнулся в ответ, заставляя снова подозревать его во лжи. Пароэфирники и внезапная влюбленность слишком плохо сочетались или, наоборот, слишком хорошо. — Можно еще небольшую просьбу?

— Какую, Анри? — Андре крутила в руках ключи от «жука», стараясь не думать, откуда взялся второй комплект ключей у людей принца. Тот веско сказал:

— Не сбрасывайте с хвоста моих людей, как вчера. Не затрудняйте им службу по вашей охране.

— Вас забыли предупредить — лер Блек-старший сменил гнев на милость…

Он оборвал её:

— Я в курсе. Мой кузен был очень недоволен моей просьбой, но пошел мне навстречу. Но дело не в вашем брате. Дело в…

— …в големах, — поняла Андре.

— Можно и так сказать, — подтвердил принц. — Выезжайте через задний вход и будьте аккуратны.

Она не удержалась от вопроса:

— А через главный?

— А через главный, Андре, не получится — там засели в засаде репортеры. Они, не зная о големах, пытаются поймать меня на интрижке.

— Вот же глупые.

— Именно, — почему-то вздохнул Анри, наконец-то отходя в сторону и позволяя Андре сесть за руль. — Удачи! Телефонируйте в гостиницу о своем решении по поводу вечера — я буду ждать вашего решения.

Он захлопнул дверцу, и Андре видела в зеркало заднего вида, что он до последнего провожал её паромобиль своим темным, немного саркастичным взглядом, засунув руки в боковые карманы комбинезона. Впрочем, она понимала его. Если проклятье ничейной земли проснулось, то плохо будет всем. Это коснется и Брендона — его тоже, как служителя храма и инквизиции отправят туда, как и страдающего от головных болей отца Маркуса. Проклятье ничейной земли страшно, оно порождает нежить и опасно для обеих сторон воюющих. Анри только пожалеть остается: разгребать это придется ему, а ведь он не маг, у него в союзниках, кроме войска, только взбалмошная нерисса-механик, которая может его послать с големами далеко и прочно, игнорируя срочность разработок и военную направленность. Впрочем, в возможности использования големов на ничейной земле Андре была согласна — это не военная операция, а по сути спасение. Как должно быть страшно нести на себе такой груз ответственности, не даром Анри одинокой веточкой вишни намекал на это… Андре резко дернула кулисный механизм, тормозя паромобиль. Проигнорированные законы физики отмстили Андре — руль резко ударил по груди, которая тут же заныла от боли. Сзади раздался визг тормозов другого паромобиля — видимо та самая охрана.

Андре открыла дверцу и крикнула в пустоту гаража:

— Да! Я пойду с вами вечером! — она в состоянии поддержать принца перед тяжелым, если невозможным заданием. Она может его согреть, она хотя бы попытается.

— Йуууху! — донеслось из глубин гаража.

Андре захлопнула дверцу и горько рассмеялась:

— Ему точно очень нужны мои пароэфирники! — иных причин так недостойно кричать от счастья, она не видела.

Она вырулила на улицу, включая фары — седьмой час, солнце не встало. Улицы были пусты и сонны. Желтоватый свет фонарей отражался в мокром после поливального паромобиля асфальте. По светлеющему небу тянулись со стороны океана перистые облака. Свет фар выхватывал из полумрака росшие в городском парке вишни — они наконец-то зацвели. Оставалось надеяться, что Анри не тут сорвал ветку, которую подарил ей. После его абсолютно хулиганистого выкрика в гараже, Андре сомневалась в том, что понимает принца. Впрочем, Лиз была права, когда говорила, что их учат с младенческих пеленок выворачивать любую ситуацию в свою сторону. Андре видела, как воспитывали Грегори, а ведь он не королевской крови, он всего лишь из высшего рода Тальмы.

На железнодорожном перекрестке у инквизиции зажегся красным светофор — шлагбаум еще не опустили, но Андре не стала рисковать, как вчера: притормозила, пропуская длинный грузовой состав. Сзади остановился мотор охраны — парень в обычном черном костюме делал вид, что он оказался тут случайно. Андре вышла из теплого салона, чуть подергивая плечами на ветру — солнце еще не поднялось, согревая воздух. Она оглянулась на темные окна инквизиции, подумывая, может, стоит навестить отца Маркуса и Брендона? Впрочем… Они, наверное, уже были на утренней службе богам. Длинный, сиплый гудок паровоза поплыл в воздухе, заставляя сонных птиц взметаться в небеса. Андре напомнила себе, что сейчас важнее Лиз и Грегори — они семья. Хотя и Брендон, важен — скорее всего он скоро будет на ничейной земле, а у него все рунные цепи заблокированы инквизицией. И отец Маркус важен — ему будет больно слышать мысли мертвых. И Анри важен — ему нужны големы. Значит, придется больше и плотнее поработать сегодня с рунами и чертежами, только и всего. Наверное, выбор платья, и впрямь, стоит отдать на откуп Анри. Андре подошла к паромобилю охраны и постучала костяшками пальцев по стеклу, привлекая к себе внимание:

— Передайте, пожалуйста, принцу, что платье на вечер с него.

Парень лишь понятливо кивнул, и Андре вернулась в свой паромобиль — показался хвост состава. Красные фонари болтались на последнем вагоне в такт движению локомотива. Андре медленно переехала железнодорожные пути и поехала в сторону госпиталя.

Андре, прихватив два саквояжа из салона и проигнорировав помощь охранника, направилась в уже кипевший жизнью госпиталь. Из открытых дверей вырывался теплый воздух с запашком еды и лекарств. Андре не любила его со смерти матери, но что поделать, любишь-не любишь, боишься-не боишься, надо идти и выполнять свой долг, хотя бы сейчас перед Лиз и братом. Придумать бы, где взять потенцит, ускоряя процесс испытания голема. Впрочем, его самого пока даже не было — только чертежи, но если учитывать напор Анри, то за несколько дней первый голем может стать реальностью — в Вернии почти нет магов, а голем с щитом Фидеса — сила против проклятья ничейной земли.

Андре толкнула дверь палаты Элизабет, прогоняя неожиданную мысль: Анри же не стал бы лгать о проклятии ради големов? Или стал бы? Как бы еще понять этих венценосных особ! Она заставила себя улыбнуться — ради бледной Лиз, полусидевшей на кровати, и ради сонного, помятого, заросшего щетиной Грегори:

— Всем доброе утро! — она поставила на стул один из саквояжей. Второй, с вещами брата, тут же протянула ему: — Солнце мое, марш на службу — тут твой набор для бритья и чистое белье. Приводи себя в порядок, а то тобой можно пугать незаконопослушных жителей города. «Жук» на площади — он под парами, так что смело езжай на нем.

Грег еле успел вклиниться в её речь, ставя саквояж на пол:

— И тебе доброе утро, сестренка! Спасибо за заботу, но если я поеду на твоем «жуке», то кто тебя заберет отсюда?

— А меня заберет Анри. Он сегодня будет сопровождать меня на вечер в честь Игнисов.

Грег чуть не подавился воздухом, услышав это. Андре подозревала что-то в этом роде. Хорошо, что не стал отговаривать или хуже того, читать нотации. Андре сама понимала легкое сумасшествие своего решения.

Ситуацию спасла Лиз, которая храбро улыбнулась и заметила:

— Видишь, Грег, зря ты волновался — если на вечере будет и Андре, то мне будет на кого опереться, если тебя не будет рядом.

Пришла очередь Андре давиться воздухом от неожиданности — такого даже она не вытворяла. Она не была настолько сумасшедшей, чтобы, умирая только вчера, сегодня направляться на прием.

— Лиииииз..?

Грег заставил себя разжать кулаки — кажется, утро у него было то еще, судя по Элизабет — зря его Андре шокировала вернийским принцем:

— Еще раз… Лиз, я позволю тебе покинуть госпиталь при одном условии: если ты сможешь ходить. Не шататься, не бродить, не падать — уверенно ходить. И да, я помню — лекарство заканчивается сегодня, и смысла занимать койку, которая может пригодиться кому-то иному, нет. И я помню, что болеть ты можешь и дома, точнее в гостинице в нашем номере. И я помню, что лучшего случая показать, что у меня все хорошо, чем этот прием, нет. Но еще раз — я не позволю тебе изображать из себя здоровую и счастливую леру, чтобы поддержать меня.

Та задрала подбородок вверх и крайне серьезно сказала:

— Мы кажется, мы уже обсудили с тобой неопровержимый факт, что тот, кто направил меня в катакомбы, действовал не мне во вред…

Андре предпочла вслушиваться в неожиданные слова Лиз, готовая в любой момент вызвать огонь недовольства Грега на себя. Такие сумасшедшие сестренки, как Лиз, не каждый день появляются.

— …И ты, и отец Маркус подтвердили, что произошло просто невероятное стечение обстоятельств. Изобретение лекарства. Его наличие здесь и сейчас. Отсутствие у меня повреждений мыслительных процессов — что совершенно невозможно при потенцитовой интоксикации. Отсутствие признаков сумасшествия у меня. Отсутствие смертельной опасности для меня. Знание тобой и Броком ритуала общего эфира… Мне продолжать? Уже совершенно ясно, что у того, кто это сделал со мной, все было рассчитано до последней малости… Я даже не представляю, что еще учитывал тот, кто так поступил со мной. Присутствие отца Маркуса тут. Сам наш брак, который иначе было крайне сложно заключить… Учитывая все это, я думаю, что хуже уже не будет — только не у того, кто это все сделал.

Грег веско сказал, перебивая её:

— Пусть у него все было под контролем, но ноги и руки я этой твари все же переломаю, когда доберусь. И это не значит, что ты сегодня-завтра восстановишься. Я сказал — я заберу тебя из госпиталя, если ты сможешь уверенно ходить.

Лиз откинула одеяло в сторону и опустила ноги вниз, заставляя Грега подхватывать её:

— Солнышко, прошу… Что же ты творишь…

Андре кашлянула, привлекая к себе внимание:

— Кажется, братец, ты еще не понял, кого ты взял в жены.

Он помог Лиз встать на ноги, только осторожно придерживая за талию:

— К сожалению, знаю. И ваше присутствие на вечере в честь Игнисов меня до смерти пугает, железные леры…

Андре поправила его:

— Я кера. Но да, на вечере я буду. Грег… — она спросила, спасая Лиз: — скажи, ты что-нибудь знаешь о возвращении проклятья ничейной земли?

Лиз покачнулась в его руках, чуть не падая — Грег прижал её к себе, целуя в висок.

— Не слышал о его пробуждении, но справки наведу… Хрррррень, как же все не вовремя… — он помог Лиз опуститься на кровать: — условие все то же: уверенный шаг и силы! Тогда я тебя заберу из госпиталя. Про вечер я подумаю, но тут все под большим сомнением. Я не испуганный мальчик, я как-нибудь перенесу наглое любопытство толпы, а вот твое плохое самочувствие я не перенесу.

Андре напомнила, снова приходя на помощь Элизабет:

— Грегори, время. Ты опоздаешь на службу.

— Точно, простите, мне действительно пора. Я приеду в обед. Постарайтесь не совершать подвигов ради меня. — он напоследок поцеловал Лиз и Андре и спешно покинул палату, захватив саквояж с вещами и ключи от «жука».

Андре присела на стул и удивленно спросила:

— Ты правда собираешься на вечер?

Лиз точно так же спросила:

— Ты правда собираешься пойти туда с принцем Анри?

— Да, — старательно легкомысленно сказала Андре. — Ему нужна поддержка, а мне помощь с моим проектом и куча потенцита… Случайно не знаешь, где можно его взять?

Лиз устало откинулась на подушки:

— Случайно знаю. С тебя карта устья Ривеноук — найдешь?