Рыжий и черный

Глава 51 День шестой, точнее ночь. Ревность

Брендон стоял в холле гостиницы, прислонившись к колонне, и ждал. Наверное, надо быть более романтичным и совершить что-нибудь безрассудное. Например, взобраться в номер к Андре через окно с букетом цветов в руках… Или в зубах, что вернее. Или нанять певцов, чтобы, стоя под окнами гостиницы, они спели серенаду, или самому тряхнуть стариной и вспомнить, что когда-то умел играть на гитаре. Надо было хотя бы купить букет цветов… Его взгляд упал на небольшой цветочный ларек в холле, где несмотря на позднее время девочка продавала букеты. Жаль, но Андре сразу догадается, что цветы куплены тут. Брендон уперся взглядом в пол — как-то для черного колдуна он крайне нерасчетлив и непредусмотрителен. Хотя у колдуна есть одно небольшое оправдание — он демонически устал за сегодня: устал бояться за Марка, рвущегося с помощью в катакомбы, потом пришлось бояться за Вики, потом устал от человеческой наглости и предприимчивости. Хотелось одного — остаться наедине с Андре и просто греться возле неё, но он обещал самому себе, что превратит оставшиеся дни в праздник. Обещания, даже данные по глупости, он всегда выполнял, и потому весь день берег покой Андре, отгородившись от неё — чтобы поток эфира, текший к ней, не приносил его усталость, негодование и даже злость. Он чувствовал себя как никогда старым и разбитым.

В холле гостиницы было многолюдно — спешили по делам служащие гостиницы, скучал за газетой полицейский шпик, пронеслась мимо охрана принца, сновали высокородные леры и их прекрасные спутницы не всегда столь же благородные, зато крайне чувствительные — при взгляде на Брендона и его татуировки они то и дело пугались и что-то выговаривали своим кавалерам. Брендону даже пришлось колоратку надеть, и то портье вызвал с улицы констебля — тот, выслушав жалобы падающей в обморок леры, все же отказался прогонять Брендона на улицу, арестовывать тем более. Как что чувствительным девицам приходилось или не замечать колдуна, или падать в обморок. На улице время от времени сверкали вспышки фиксаторов — репортеры ждали прибытия принца и делали снимки любого подъехавшего паромобиля — просто на всякий случай.

Наконец, Андре показалась на лестнице, поражая лер не меньше Брендона — у того сердце тоже чаще забилось, только по другой причине: Андре была такая хрупкая, и в тоже время такая уверенная в себе, красивая, необычная и солнечная. И дадут небеса, его. Одна её улыбка чего стоила. Преграда в эфирном потоке рухнула, буквально утапливая Брендона в тепле и чуть-чуть незаслуженной нежности. Усталость прогнало прочь — он вновь был готов на подвиги, только ради её улыбки, ради одного её взгляда, ради тепла в сердце.

Андре под бурные шепотки лер пробежалась по ступенькам — одетая по-мужски, она не могла не привлекать взгляд. Мужчины любовались её ногами, а леры именно ими же возмущались. Это не стыдливые блумерсы, больше похожие на перевязанные у стоп юбки, на Андре были настоящие мужские брюки и черный свитер, кожаная куртка и кепка, правда пока её Андре несла в руках. Видимо всем хотела продемонстрировать свою новую прическу, точнее цвет волос. Еще утром пурпурные, теперь они были иссиня-черные с алыми кончиками — Брендон с изумлением понял, что цвет был выбран под сияние его эфира. Андре подскочила к нему и быстро поцеловала в щеку, а он так спешил в гостиницу, что даже не побрился: парикмахерские уже были закрыты, а возвращаться в инквизицию означало потерять часа полтора только на дорогу.

— Доброй ночи, Брен! — снова улыбнулась Андре, согревая его теплом эфира, и он понял, каким дураком был весь день, избегая своих и её чувств.

— Добрый… — он улыбнулся кончиками губ и раскрыл правую ладонь. Над ней в воздухе возник алый цветок, поблескивающий эфиром. — Это печати… Каждый лепесток — защитная рунная цепь, просто сильно уменьшенная. Я как-то делал для Виктории защитную печать на ладонь, так она потом смотрела на меня как несправедливо поруганная добродетель. Примешь? — он указал глазами на «цветок».

— Обижаешь! — рассмеялась Андре, подтягивая вверх рукава куртки и свитера. — Запястье подойдет?

— Подойдет. Больно не будет. — Он аккуратно опустил «цветок» на запястье Андре, которое тут же закололо сотней иголочек. — Только чуть-чуть неприятно.

Андре полюбовалась своей первой печатью и тут же заявила:

— Потом обязательно научишь — я тоже хочу так уметь делать. Хорошо?

Он лишь кивнул. Длинная, наверное, грязная после трудного дня в катакомбах челка налетела на лицо, и Андре поправила её Брендону, ласково прикасаясь кончиками пальцев к его лбу.

— Устал? Хочешь, никуда не пойдем. Аквилита никуда не убежит — она тут веками стояла и еще чуть-чуть постоит.

Он поймал её кисть и поцеловал в запястье, куда, где теперь стояла печать:

— Нет, я очень жду эту прогулку. — Он, еще пару минут назад мечтавший об отдыхе в номере, не лгал, он, действительно, готов был пройти хоть полгорода, хоть весь, ведь тут ждет мост князей, на котором принято делать предложение руки и сердца, тут есть площадь Танцующих струй, где никто не считает туры каталя, которые ты станцевал с одной и той же партнершей, тут на краю мира, там где заканчивается Аквилита и начинается океан, есть мелкие ресторанчики, где влюбленные встречают рассвет. — Я мечтал о ней долгие годы…

Вспышки на улице стали чаще. Двери гостиницы открылись, запуская языки холодного, ночного воздуха. Андре потянулась и поцеловала Брендона в губы на глазах ахнувших лер, изумленных мужчин, невозмутимых слуг гостиницы и чуть побелевшего принца Анри, вошедшего в холл. Бесстрастный Лепаж протянул принцу папку с бумагами:

— На ловца и зверь бежит.

Анри покосился на него, но все же медленно направился в сторону Андре и Брендона, обнявшего её. Колдун почувствовал волну тепла и дружелюбия, интереса и искреннего любопытства, исходящие от Андре при виде принца. И ни грана любви. Брендон поцеловал Андре в висок и выпустил из объятий, становясь сбоку на шаг позади.

— Доброй ночи, — старательно улыбнулся Анри, — Андре, Брендон… Рад вас видеть — вы-то мне и нужны.

Брендон сдержанно поздоровался, а Андре засияла:

— Анри, мне ты тоже позарез нужен!

Принц улыбнулся кончиками губ:

— Приятно, когда чувства совпадают, неправда ли? — он протянул Андре папку, которую держал в руках: — это тебе. Я выкупил мастерскую на Прощальной улице, возле порта, там выше по улице как раз расположена причальная мачта для дирижаблей. Можем хоть сейчас туда отправиться и посмотреть, все ли, что нужно, есть в мастерской. — Вид при этом у принца был весьма и весьма ехидный, иначе и не скажешь. А вот Андре… Она заволновалась, смутилась, волна сожаления промчалась через неё.

Андре смущенно призналась:

— Мы собирались с Брендоном прогуляться.

Анри все усугубил, заставляя в Андре просыпаться жгучему, щипавшему сердце Брендона стыду:

— Полагаю, выбор между мастерской и легкой бессмысленной прогулкой очевиден, не так ли?

Андре прикусила губу, смешавшись, и Брендон чуть подался вперед:

— Полагаю, что так. Просто на прогулке настаивал я, потому Андре и смутилась.

Она подняла глаза на принца и тихо сказала — Брендон чувствовал, как волна разочарования поднимается в ней:

— Все же правда: вас с пеленок учат оборачивать любую ситуацию в свою сторону. Это за каталь и Леви?

Анри неожиданно покраснел и отвернулся в сторону. Брендон постарался согреть Андре всей своей колючей, усталой от одиночества душой. Тем временем принц оправился от чувства стыда — или что там его глодало? — и заставил себя посмотреть в глаза Андре. Он твердо сказал:

— Прошу прощения. Оказалось, что я не только памятлив, предприимчив и нагл. Я еще ревнив и мстителен. Неприятное открытие.

Андре понятливо кивнула:

— Просто тебе очень нужны пароэфирники.

Анри вскинулся, как от пощечины, сжал пальцы в кулаки, а потом еле заставил себя разжать их. Королевская охрана в холле напряглась, но не вмешивалась — левая рука принца, согнутая в локте, была приподнята вверх. Анри криво улыбнулся:

— Я уже не знаю, что сделать, чтобы доказать: дружба с тобой важнее всего. К демонам пароэфирники. К демонам мастерскую — её можно и завтра, и послезавтра посмотреть. Можно вообще сжечь, продать, передарить… Что хочешь делай с ней. Я просто хотел провести последние часы в Аквилите с тобой… С вами… — поправился он. — С тобой и Брендоном. Гонка трех океанов еще неизвестно когда, а отплытие Леви назначено на утро четырнадцатого вьюговея. Только и всего. Честь имею…

Он попрощался кивком и направился прочь. Андре порывисто поймала его за локоть и тут же закрыла глаза — она явно боялась, что Брендон подумает о происходящем.

— Анри… Я тоже обидчива и мстительна…

Эфир волновался в Андре, то закипая, то стихая, и Брендон пришел на помощь:

— Предлагаю все же совместить два дела: прогуляться и взорвать мастерскую…

Андре и Анри обиженно обернулись на него: одна возмутилась недоверием к её мастерству, второй вскинулся от обиды за судьбу подарка. Брендон старательно улыбнулся:

— …потому что еще ни одного работающего пароэфирника я не видел. Я интересовался сегодня у Фейна — он утверждает, что сей двигатель невероятен и невозможен. Кто со мной?

Андре гордо заметила, направляясь к выходу:

— Маловер! Только чтобы доказать тебе, возьму и соберу сегодня ночью двигатель. — Она обернулась на принца: — Анри, потенцит не забудь.

Принц выгнул и так приподнятую бровь:

— Сейчас прикажу достать его из гостиничного хранилища. — он посмотрел на Брендона: — спасибо.

Тот пожал плечами:

— Я тоже послезавтра уезжаю. И тоже с утра.

Анри задумался:

— Я надеялся, что ты будешь её защищать…

— Тоже самое я думал о тебе, — признался Брендон. — Я думал, что пока я буду на ничейной земле, за Андре присмотришь ты.

Анри осмотрел офицеров своего охранного конвоя — его взгляд остановился на отрешенном Каеде:

— Тогда попрошу Ренара.

Кстати, пароэфирник у них все же взорвался. По утро, когда пошел вразнос из-за вызвавшего восторг у Андре непредсказуемого скачка мощности. Мастерскую и Андре с Анри защитил щит Фидеса, предусмотрительно созданный Брендоном. Анри тихо признался, смотря как с энтузиазмом носится вокруг догорающего пароэфирника Андре:

— Боюсь, что тут даже Каеде может не справиться.

Эван вернулся в уже спящий дом — пришлось долго и безуспешно вести переговоры с Фейном. Тот отказывался признавать, что дело фальшифоамулетчиков является делом Аквилиты. Что ж, ему же хуже. Экстрадиции в Аквилите нет, а герцог нынче самодур и упертее барана. Имеет право, и это отнюдь не месть за шантаж Вики.

Свет в доме горел только в холле первого этажа. Лишь Поттер привычно ждал возвращения Эвана. И, как оказалось, Николас, который вместе с Одли и Лео азартно играл в карты в своем кабинете. Эван, скидывая в руки Поттера шинель, поинтересовался:

— В доме все хорошо?

— Конечно, лер, — склонил голову Поттер. — Лера Виктория спит, её осмотрел нер Деррик и назначил лечение. Девочки тоже спят.

— Как уточки? — вспомнил Эван планы Ноа на день. — Купили их?

— Купили. Две, а потом еще одну. Нериссе Эйр пришлось вытаскивать леру Ноа из пруда, а леру Полин из фонтана. Две уточки благополучно утонули.

Эван тихо рассмеялся:

— Смотрю, нериссе Эйр не пришлось скучать. Надеюсь, она не собирается увольняться?

Поттер вздохнул:

— Я интересовался — она пока не подыскивает себе новое место, но пара таких походов, и или придется искать новую няню, или увеличивать ей жалование.

Эван, переобуваясь в домашние туфли, кивнул:

— Мы с Вик решили всем слугам поднять жалование. Пока в два раза, потом будет видно по поведению Ноа. — он прикоснулся к плечу Поттера: — идите спать. Время позднее. Я сам лягу — правда сперва отправлю спать веселую компанию картежников.

Он направился в кабинет к Николасу, откуда доносились приглушенные голоса — дверь кабинета была широко распахнута. Эван замер на пороге, осматривая явно осоловевшего без сна Одли с перевязанной головой, Лео с повязкой на левой руке и ноге и веселого Николаса — кажется, он выигрывал в игре.

— Доброй ночи! — сказал Эван. — Не помешаю?

— Проходи! — повернулся к нему Ник, кладя карты на стол: — а мы тут не спим…

— Я заметил, — Эван придвинул себе стул и сел рядом с Одли: — в честь чего ночные гуляния?

В кабинете отчаянно пахло лекарствами. Николас указал головой на Лео:

— Сотрясение головного мозга. Первую ночь во избежание утяжеления состояния спать нельзя. Мы с Одли решили составить ему компанию.

— Ясно, — вздохнул Эван, рассматривая бледного, в прозелень Лео, с отцветавшими на лице гематомами: — тогда я с вами.

— Не нужно, — мягко сказал Ник. — Я бы и Вина отправил спать, но он упорнее буйвола…

Одли возмутился:

— Я сам в состоянии составить компанию Лео — мне завтра не на службу, а вот нашему докторусу…

Ник отмахнулся:

— Я тоже привычный — ночные дежурства у врачей не редкость, как и у полицейских, кстати. — он повернулся к Эвану: — а вот ты бы шел спать — Вики ты нужнее, чем всем нам. И не смотри так — нам ты тоже нужен, но выспавшийся. Что-то еще?

Эван, давно в уме решавший дальнейшую судьбу Николаса и не знавший, согласится ли тот, решительно сказал:

— Да… Еще… В связи со случившимся в квартале трущоб… Хочу спросить тебя… Но приму твой любое решение…

— Эваааан, ближе к телу… То есть делу, — зевнул Одли. — Тут даже я засну раньше, чем ты скажешь главное.

Эван склонил голову, признавая свою ошибку:

— Ник… В Ветряном квартале будет возводиться больница за счет города. Ничего эпохального: терапия, родовое отделение и хирургия. Никаких скандалов с благотворительницами — нерисса Идо сама будет заниматься вопросами благотворительного финансирования. Очень нужен главный врач… — он подумал и дипломатично заметил, ведь больница в бывших трущобах — не верх мечтаний любого врача: — или хотя бы приходящий маг-консультант.

Николас замер:

— И на какую должность я могу претендовать?

Эван щедро заметил:

— На любую, какую захочешь.

— Даже на главного врача?

— Буду очень признателен за это. Там будет быстро развивающийся район — Верния готова оплатить строительство моста в том районе. Придется переносить главный железнодорожный вокзал — старый окажется на тупиковой ветке. Работы будет много, практики тоже. Правда, контингент так себе по происхождению, но за лечение будет платить город. Еще…

— Я согласен, — твердо сказал Ник. — Очень даже согласен. Я все равно хотел выкупать себе практику, так что твое предложение более чем щедро и необходимо.

Эван кивнул:

— Значит, ты за?

Ник подтвердил:

— Еще раз — да. И иди спать, ты явно засыпаешь на ходу.

Эван потер ладонями лицо, словно умывался:

— Хорошо, я пойду… Всем приятной ночи.

Он поднялся в спальню и замер на пороге: в кровати нынче места почти не осталось. Половину занимали Вик с Полли, на второй половине вольготно, раскинув руки в стороны спала Ноа. Она и ноги раскидала. Впрочем, Эван привык, что этой девочки всегда бывало много. Он быстро разделся, натянул на себя ночную сорочку и лег на диван, укрываясь пледом.

Эван почти заснул, когда на него обрушилась Ноа, тормоша за плечи и заглядывая в глаза:

— Доброй ночи…

Он сонно сказал:

— …и тебе… Спи, Ноа… — для верности, чтобы она во сне не упала, он обнял её рукой.

Она ввинтила голову ему подмышку, закинула ногу на живот и авторитетно заявила:

— Уточки не плавают.

— Научим… — зевнул Эван.

Ноа продолжила жаловаться:

— Нерисса Эйр не любит купаться…

— Нау… — он вздрогнул, открывая глаза: — Ноа, в пруду и в фонтане купаться нельзя!

Ноа обиделась и замолчала. Впрочем, надолго её не хватило — Эван как раз снова задремал, когда она уткнулась носом ему в грудь и засопела:

— В фонтане была не я. — Она наябедничала: — в фонтане была Полли! А Альк собирается бежать…

— Остановим, — снова погружаясь в дремоту, заметил Эван.

— Дрейк уезжает, а Альк не испугался Тонтон-макута. Давай его возьмем к себе?

Эван вздохнул и согласился — сейчас он был согласен на все:

— Перевоспитаем…

Ноа приподнялась на локте:

— Зачем?

Эван приоткрыл один глаз:

— А зачем нам неперевоспитанный Тонтон?

Ноа нахмурилась:

— Я про Алька. Возьмем?

Эван смирился:

— Возьмем. А теперь все — спать!

Ноа зевнула и закрутилась волчком на диване, ища удобное положение. Коленка уперлась в бок Эвана, потом заехала в живот, потом её локти ударили под ребра, потом она засопела Эвану в ухо и… заснула. А от Эвана сон сбежал. Впрочем, он же хотел обычного ребенка в их семье — он его получил.