Рыжий и черный

Глава 19 День третий. Случайные связи рунных цепей

Голова нестерпимо болела, даже сильнее, чем все заживающие после взрыва раны на теле. Хотелось взять и заорать на всю палату, на весь госпиталь, на всю планету: «Заткнитесь! Хоть на пару секунд! Хоть на миг перестаньте думать!» — только Марк понимал, что даже это его не спасет. Он, старательно улыбаясь, обвел взглядом палату, не в силах даже разобрать, где чьи мысли — они просто неотвратимо неслись на него сплошным потоком, как летит с гор сель, захватывая в плен громадные валуны, валя деревья и убивая все живое на своем пути. Так и чужие мысли корежили Марка, взрывая образами, словами, чувствами его голову, сдирая слой за слоем с его души, топя его сознание в общем непрекращающемся потоке. Он уже с трудом разбирал, где он сам, а где чуть завидующий, но желающий счастья Брок, где рассуждающий о новых татуировках на его теле Брендон, где еще не верящая в возможность полного исцеления, но страстно желающая жить Лиз, где просто наслаждающаяся моментом Андре… Он был одновременно на операционном столе, корчась от боли, он был наркотизатором, подходящим к пациенту и рассчитывающим дозу лекарства, он был спешащей с подносом, на котором стояли чайные пары, сиделкой, он был хирургом, ожидающим некоего отца Маркуса на перевязку, он был галдящей на ветке птицей, радующейся теплу, он был везде, и он был нигде.

Он откланялся, спеша на процедуры. Брендон устремился за ним:

— Я провожу…

Марк еле сдержался, чтобы не оттолкнуть его руку, пытающуюся поддержать его под локоть. От прикосновения поток мыслей стал еще ярче и больнее, если такое возможно. Только смысла не прибавлялось, потому у Марка закончились силы понимать и осознавать. Хотелось одного — забиться в дальний угол и заткнуть руками уши… Голову? Сознание? Или окружающих?

— Что с кольцами? — спросил на ходу Брендон.

— А что с кольцами? — старательно холодно ответил Марк, стараясь абстрагироваться от вспышек эфира перед глазами и найти себя в общем гуле чужих сознаний. — Я же сказал: забылся.

Брендон фыркнул:

— Ты? Да я «орал» что было сил про кольца! Неужели не слышал?

Марк, замирая перед дверьми перевязочной, честно ответил, заглядывая в глаза друга:

— Нет, не слышал. В любом случае, ты кольца отдал, ими обменялись, так что все в порядке. Закончи дела с оформлением бумаг — заедь в инквизицию, внеси свидетельство о браке в дело ведьмы Элизабет де Бернье.

Брендон напомнил, открывая дверь и заставляя Марка проходить в перевязочную, где едко пахло лекарствами и спиртом:

— Дела такого нет.

— Так заведи! — Марк с трудом подавил раздражение. Хоть пару минут покоя. Хоть пару секунд… Только у него еще слишком много работы — надо проверить весь город на одержимость демонами. Пока отдыхать нельзя. Не сойти бы с ума. Тяжелая, обжигающая, острая, как игла, мысль пронзила его: а если он уже сошел с ума? Если весь этот поток чужих сознаний и есть его безумие. Он принялся раздеваться. Если он сошел с ума, то нужно действовать срочно. Кайла, способного его остановить, больше не было, а Брендон… Его нельзя такому подвергать. Он не перенесет, его психика не выдержит такого. Выхода не было, или он его пока не видел. Марк мысленно выругался. Его левая рука еще была слишком слабой после ранения, так что пришлось только правой расстегивать мелкие пуговицы на сутане. Пуговицы сопротивлялись, вырывались, отказываясь выскальзывать из тугих петель, заставляя Марка терять последние крохи терпения. Это была какая-то злая ирония судьбы, насмешка или испытание богов — привыкший чувствовать себя сверхчеловеком Марк спасовал перед какими-то пуговицами… Он сжал челюсти, чтобы не заорать от собственной беспомощности. Он точно сошел с ума.

Брендон пришел на помощь, споро расстегивая пуговицы:

— Успокойся, все хорошо. Подвижность левой руки восстановится, и снова эти мелкие сволочи тебе будут подвластны. Поверь, я знаю о чем говорю.

Марк заставил себя успокоиться, несмотря на продолжающуюся в голове чью-то агонию — где-то рядом умирал человек. Он видел, как открылся сияющий колодец, и его сознание вместе с умирающей душой скользнуло туда… Не так уж и страшно, наверное, а самое главное, очень тихо, кроме волнения умирающей души, светлячком скользящей все ниже и ниже. Колодец захлопнулся, выплевывая душу Марка, и окружающий мир с новой силой навалился на него.

Брендон продолжал бороться с пуговицами — их на сутане было до отвратительного много. Можно было не расстегивать их все, стаскивая сутану через голову, но, к сожалению, Брендон помнил о многочисленных ранах и не хотел причинять лишней боли. Марк стоически терпел — вспомнилось, как тяжело принимал помощь обгоревший Брендон после ареста. Тот словно понял, о чем думал Марк:

— Да-да-да, я сам был таким.

— Ты и сейчас такой, — строго сказал Марк, продираясь через гул чужих желаний и мыслей. — В деле не забудь написать, что ведьма раскаялась, осознала, приняла истинную веру — не мне тебя учить! Потом сними магическую копию с записи о браке, завези в мэрию — проследи, чтобы данные внесли в реестр…

Брендон перебил его, снимая сутану и помогая разоблачаться дальше:

— Прекрати, я все прекрасно понимаю! Я все сделаю.

Тот мстительно сказал:

— Раз все понимаешь — навести и их королевское высочество Анри Вернийского. Проследи, чтобы данные о браке внесли в корабельный журнал «Левиафана», и сделай на всякий случай магическую копию записи — лишним не будет.

— Даже не знаю, радоваться твоей вере в меня или пугаться. — Брендон аккуратно снял рубашку с Марка — сперва со здорового правого бока, потом стянул с больной левой руки, стараясь не задевать многочисленные повязки, под которыми прятались раны.

Марк сжалился и подсказал:

— У керы Андре хорошие отношения с принцем — попроси её тебя сопровождать, только и всего.

Брендон, вешая одежду на крючки, просто привинченные к стене, удивился:

— И что это значит? — он, действительно, не понимал. Привык быть одиночкой, привык быть пугающим и отталкивающим. Кажется, во многом это вина Марка — надо было как-то мягче обращаться с ним. Надо было доверить его заботе Кайла, а не оставлять при себе. Сейчас уже ничего не исправить — времени почти не осталось.

— Даже Андре сообразила быстрее тебя. Я тебя сватаю. Вы с Андре как две половинки яблока — идеально подходите друг другу.

Брендон набычился, убирая руки в карманы брюк — наверное, от греха подальше:

— Знаешь, Марк, что-то я тебя не понимаю последнее время.

— А что тут не понимать? — Он все решил, что пора говорить откровенно: — Я схожу с ума, Брендон. Мне мало осталось. Так что…

— Ты ищешь мне хорошие руки, — понял Брендон, тут же напоминая: — только я не щенок, которого передают из рук в руки — то Виктории, то теперь кере Риччи. Я уже просил тебя относиться ко мне по-человечески.

Марк вздохнул:

— Именно это я и пытаюсь сделать. Именно это. Относился бы иначе — попросил бы меня прикончить до момента моего полного безумия, но ты не Кайл Гилл, тебя о таком нельзя…

Брендон хищно улыбнулся и подался к Марку:

— Как же ты меня плохо знаешь! Именно это как раз мне по душе — давно хотел прикончить одного наглого, зарвавшегося менталиста. Даже знаю как.

В голове Марка болью взорвались видения каких-то рун, татуировок, еще чего-то непонятного. Он вздрогнул — он старался как можно реже забираться в голову своего бессменного помощника и почти единственного друга, и потому признание Брендона стало для него неожиданностью. Действительно, даже лезть в память глубоко не пришлось — желание уничтожить менталиста было слишком ярким и сильным. Надо же, он, оказывается, не знал Брендона. Тот криво улыбнулся и махнул рукой в сторону перевязочного стола:

— Иди, тебя там заждались. Не забудь — потом тебе снова будут капать «Виту». Я сейчас займусь бумагами, потом заеду и заберу тебя домой, а потом поеду к лерам Ренарам-Хейгам, которым ты меня сдал в аренду… Не теряй!

Последние слова прозвучали почти как насмешка — Марку бы самого себя не потерять в общем гуле сознаний. Кажется, его время пришло — зря лера Виктория его тогда спасла…

Брендон поспешил прочь — состояние Марка его, если честно, пугало. После стазиса он невероятно изменился — стал раздражительным, не замечал очевидного, как сегодня с кольцами, хватался за голову, словно она раскалывалась от боли, чаще отказывался выполнять свою работу, как вчера, например. Брендон задумался: может, дело не в стазисе? Может, дело в лере Виктории и гри-гри, которым она воспользовалась, чтобы спасти Марка? И тогда, получается, все дело в том, что возможности Марка, как менталиста, многократно возросли? Тогда стоит поспешить со своей местью, пока вообще есть кому мстить. Зря, что ли, он столько лет готовился? Ему сейчас не до каких-то лер, нер и кер. Ему бы только успеть с местью.

Он свернул в боковой коридор госпиталя и с удивлением заметил, что кера Андре снова сидела под дверьми палаты. Она своими бросавшими вызов обществу короткими пурпурными волосами в белом холодном госпитальном коридоре со спешившими куда-то блеклыми больными и сиделками в тусклых серых униформах походила на экзотическую бабочку: слишком яркая, заметная и хрупкая. Последняя его мысль возникла зря — Брендон знал свою слабость: лезть со спасением куда не просят. Андре была хрупкой, но отнюдь не беззащитной, так что… Не бывать Марку свахой. Андре услышала его шаги, обернулась и расцвела улыбкой — у неё она была удивительно приятная и, главное, честная. И не понять, за что же теплую, как звездочку, Андре выставили за дверь? Он подошел ближе, напоминая себе, что звезды еще и весьма колкие, так что не надо обольщаться, и спросил:

— Могу я..?

Андре тут же пододвинулась на многократно крашенной, старой скамье, разрешая ему сесть рядом с ней:

— Конечно, Брендон.

— И за что же вас выставили за дверь?

Андре тихо рассмеялась:

— За несносный язык!

— Надо же… — обычно это было его проблемой.

Она спокойно положила свою руку поверх его пальцев:

— Вы точно черный колдун. Не стоит везде искать плохое. Грег направился в ресторан, а я решила дать Броку время поговорить с ней наедине — они давно знакомы, им есть о чем поговорить без свидетелей — только и всего. — Андре хлопнула ладонью по его пальцам и убрала руку прочь, резко меняя тему: — С отцом Марком все в порядке?

— Да, — коротко ответил Брендон, еще пытаясь прийти в себя — девушки, которых не отпугивали его татуировки, его смущали. Это очень редкие и неправильные девушки — он отдавал себе отчет: он выглядит пугающе. Даже на самом отпетом каторжанине не бывает столько татуировок. Брендону впервые пришла в голову крамольная мысль, что, вдруг, Марк в чем-то прав, пытаясь его заставить поближе познакомиться с Андре? Она его не боялась. Только интересовал её явно не он сам как таковой, а его рунные цепочки. Вот и сейчас задумчивый взгляд Андре переместился с его лица на шею, словно она пыталась угадать, какие руны прячутся под одеждой.

Он вспомнил слова Грега:

— Вы хорошо разбираетесь в рунах?

— Не совсем. — неожиданно честно призналась Андре. — Цепочки читать умею, просчитывать, к какому результату они ведут, могу. Умею составлять сама легкие цепочки. Тяжелые рунные цепи не для меня — тут мне помогает Грегори. Я не смогла сама рассчитать рунные цепочки для щита Фидеса в полосном варианте и до сих пор не понимаю, как сформировать частичные запретительные. Как-то так. Если вам нужна помощь — могу договориться с Грегори.

Брендон удивленно замер, оценивая «не совсем хорошие» знания Андре в рунных цепях. Она не прорвалась через полосной вариант щита Фидеса! М-да… Эти Блеки несносны в своей идеальности.

— Мне кажется, что вы серьезно недооцениваете свои знания, Андре.

— Увы, я предельно честно их оцениваю — для моей задумки мне не хватает знаний и умений, причем катастрофически. Так мне поговорить с Грегори?

— Пожалуй, с Грегом я переговорю сам.

Она неожиданно призналась:

— Элизабет сказала, что ваши руны периодически красиво пылают алым эфиром… Хотела бы я это хоть раз увидеть.

Брендон замер, не зная, что и сказать. Красиво. Его руны сияют красиво! Они прежде всего опасны! И ни в коем случае не красивы. Он сглотнул и с трудом вспомнил под мечтательным взглядом Андре, о чем говорил:

— Сейчас я буду занят документами о браке вашего брата, потом, часам к пяти вернусь сюда — за отцом Маркусом. Могу я надеяться на небольшой разговор с вами?

Она снова улыбнулась:

— Буду ждать! С вами очень интересно общаться.

Кажется, её улыбку надо вносить в реестр запрещенного оружия — даже Брендона проняло. Он вдруг почувствовал себя живым и важным в чьей-то иной жизни. Он, привыкший к одиночеству и всеобщему отторжению обществом.

Андре тем временем продолжила:

— Вас не затруднит заехать к капитану «Левиафана»? Я могу телефонировать Анри и попросить его о встрече. Было бы чудесно зарегистрировать брак сразу и по вернийским правилам. Я вам буду должна за эту услугу. Если хотите, я могу составить вам компанию — отвезти вас на своем паромобиле…

Брендон замер, не зная, что ответить. Привычное ехидство толкало на весьма необдуманные поступки — например, взять и согласиться. Только он знал — близкое знакомство с ним к добру не приводит, а помощь с рунным цепочками ему нужна, как воздух. Так что он заставил себя отказаться:

— Спасибо, но я и так собирался нанести визит принцу Анри.

Андре снова улыбнулась:

— Тогда я телефонирую ему. Он будет вас ждать.

— Вы очень наивная, Андре, — все же сказал Брендон, вставая со скамьи — ему надо заниматься делами.

Она легким наклоном головы подтвердила это, ничуть не обижаясь:

— Мне это часто говорят, особенно в последнее время.

Брендон удивился: говорить гадости девушкам — его прерогатива:

— И кто же меня опередил?

Андре легко сдала своего обидчика:

— Анри, когда я отказалась превращать один мой проект из чисто защитного в атакующий… Признаю — множество мужчин не может ошибаться, так верит наше общество. Пусть я наивна, а вот вы все видите в черном цвете.

Брендон развел руки в стороны:

— Жизнь научила. Это основа моего выживания. — Он поклонился: — прошу прощения, позвольте вас покинуть — дела.

— Еще увидимся! — Андре снова воспользовалась своим оружием, заставляя Брендона чувствовать себя живым и желанным. Проклятье, его мысли совсем не в ту сторону несутся, причем крайне быстро несутся.

— Еще увидимся, Андре! — он спешно направился прочь, чувствуя, что просто-напросто сбегает. Впрочем, он привык сбегать — простые человеческие привязанности не для него, он это давно понял. Хотя… Хотя, он же обещал себе измениться после истории с лоа. Может, пора? Они с Андре на одной социальной ступеньке, они оба керы, выходцы из низших слоев. Они оба хорошо образованны — что редкость среди керов. Им всегда отказывают в образовании, даже начальном, считая это глупостью. Они… Мысли Брендона споткнулись — по лестнице поднимался наверх Грег. За ним шел разносчик из ближайшего ресторанчика — он держал в руках поднос для чаепития с бульоткой и чашками. Вот оно — главное напоминание, что Брендон и даже Марк им совершенны чужды: их не позвали на чай, считая лишними на небольшом торжестве, которое, кстати, не состоялось не будь на то воля Марка — он сознательно лгал о неотвратимой смерти леры де Бернье, чтобы совершить таинство бракосочетания. Лгал несмотря на то, что документ о браке подтверждается эфиром, но даже берущий грех на душу Марк отказался лишним для простого чаепития. Некстати вспомнилось, что Андре — непризнанная Блек. Точно, хорошее такое напоминание, подсказывающее держаться от Андре подальше, как можно дальше. Хватит с него пока одной задачи — остановить менталиста. Брендон лишь кивнул, надеясь разминуться с Грегом, но тот, как на грех остановился, пропуская разносчика вперед и распоряжаясь:

— Подождите меня, пожалуйста, на втором этаже…

Слуга с невозмутимым лицом обогнул мужчин и направился вверх по лестнице.

Брендон сразу, чтобы его не отвлекали надолго, предупредил Грега:

— Я очень спешу! — наверное, это прозвучало нагло, потому что пальцы Грега сжались в кулак:

— Я всего с парой вопросов… Что с Марком?

Брендон старательно делал вид, что ничего не понимает:

— В смысле, что с Марком? С ним все хорошо. Не считая последствий травмы, конечно. — Он хотел было пойти дальше, но Грег предусмотрительно выставил руку вбок, перекрывая всю лестницу. Он спокойно напомнил:

— Кольца.

Брендон заставил себя улыбнуться:

— А, это… Мы с Марком решили, что небольшая шутка не повредит.

Кажется, Грег не поверил — он нахмурился и переспросил:

— Шутка? Это была шутка?

— Конечно! — старательно уверенно сказал Брендон и поспешил прочь — он прекрасно знал, что его улыбка пугает, а не успокаивает. Надо учиться у Андре: одна улыбка, и все вопросы отпадают сами, вместе с мозгами! Пусть Марк слаб, о его слабости нельзя распространяться среди тех, кто знает его секрет. Все понимают: сумасшедших менталистов уничтожают. Они опасны для мира. А у Брендона еще месть не осуществлена! Времени совсем нет — надо принимать помощь Андре. Только надо помнить, что она одна из Блеков, которым зазорно даже чай пить с проклятыми колдунами. Даже Виктория не чуралась приглашать его на чай, но не Блеки…

Грег проводил задумчивым взглядом Брендона — тот явно что-то скрывал. Марк не из тех, кто любит шутки. Его удел — злые насмешки и язвительность.

Мимо скользнул разносчик из ресторанчика — Грег жестом остановил его и сунул ройс в ладонь:

— За чашками вернитесь, пожалуйста, через час.

— Как прикажете, — кивнул разносчик и понесся вниз по лестнице.

Грег принялся подниматься дальше, думая, что могло случиться с Марком и что пытается скрыть Брендон. Сейчас только их загадок не хватало, ведь можно все обсудить и попросить о помощи. Может, Марк сильнее пострадал от взрыва, чем показывает? Может, его ментальный дар угасает? Или наоборот, чрезвычайно возрос? Он помнил слова Марка о карфианской магии.

Андре задумчиво сидела на скамье перед палатой. Рядом с ней стоял поднос из ресторана. Заметив приближение Грега, она встала и устало направилась к нему:

— Все хорошо? — она подошла и подтянувшись на цыпочках поцеловала его в щеку.

— Да. — он прислушался к теплому родничку в сердце — разговор с Броком еще продолжался. — Постоим тут? Лиз и Брок еще заняты.

— Постоим, — согласилась Андре. Грег вспомнил, что она, как и он, не спала этой ночью:

— Андре, я сейчас найду сиделку и…

Она медленно качнула головой:

— Не стоит. Я узнавала — свободных сиделок нет. Госпиталь забит ранеными под завязку. Я справлюсь, Грегори.

— Я заменю тебя после шести или семи вечера… Точнее не скажу — там лер-мэр что-то решает с совещанием. Я обязан на нем быть.

Андре грустно улыбнулась:

— Прости, что манкирую своими обязанностями твоего телохранителя. Я приезжала, чтобы побыть твоим шофером, а вместо этого…

Грег признался, рассеянно рассматривая сейчас пустой коридор — в госпитале начался сон-час:

— Утром звонил отец… Он великодушно простил меня под давлением короля. Еще он просил заставить тебя вернуться домой.

Андре закатила глаза:

— Пффф! Любит командовать тем, кого не считает даже своим…

Грег решительно сказал — на самом деле давно это надо было сделать:

— Ты можешь остаться тут, со мной. Я, наконец-то, прочно осел, обзавелся семьей и готов предоставить тебе то, что ты заслуживаешь.

Она сама шагнула к нему ближе и обняла за талию, упираясь острым подбородком в грудь и заглядывая внизу вверх в его глаза:

— Грегори, спасибо за предложение, я его очень ценю, но…

Он перебил её:

— Я понимаю, что виноват перед тобой: я должен был давно забрать тебя к себе, но раньше я не то, что дом, даже минимальный комфорт тебе не мог обеспечить ни в Карфе, ни в Ренале. Я таскался по таким местам, где о библиотеках и книгах даже не слышали — ты бы не смогла там даже самостоятельно учиться, не говоря о том, что там было банально опасно. Я не мог тебя подвергать риску. Сейчас все изменилось.

— Не стоит ради меня ссориться с отцом, Грегори.

Он не сдержал кривой усмешки, с трудом сдерживаясь, чтобы не сжать от гнева кулаки — родничок в сердце пришел на помощь, даря терпение:

— Я как бы уже… Опять. Или снова… Поссорился с отцом. Из-за Элизабет. Прости, в погоне за своим счастьем, я наплевал на твои интересы…

Андре погладила его по щеке:

— Вот глупый! Я тебе всегда говорила, что деньги Блеков меня не интересуют. Ни из рук отца, ни даже из твоих рук. Я предварительно обсудила с Анри свой проект… Если дело выгорит, то я не только себя, но и тебя, братец, смогу хорошо обеспечить.

— Я-то тут при чем…

— Твои рунные цепи, — Андре ткнула указательным пальцем брата в нос. — Твои рунные цепи дорого стоят. Так что… Я, пожалуй, воспользуюсь твоим гостеприимством!

Грег улыбнулся:

— Тогда подумай еще над учебой в Университете, Андре.