Родина – за нами!

Глава тридцатая

'Состав РДГ должен уважать каждого своего бойца.

Если состав группы не доверяет друг другу,

Задача всегда находится под угрозой'

('Подготовка личного состава войсковых РДГ,

Согласно требований БУ-49',

изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф. Д, Тарас Ф. С.)

Капитан отбил очередной удар, выбросил вперед ногу, с хрустом раздробив существу локтевой сустав, неосмотрительно оказавшийся прижатым к борту. Быстрый выпад ножом закончил дело, перерубив трахею, связки, основные сосуды и проскрежетав по позвонкам. Кровь, черная в еле освещаемой тьме, ударила сразу, густо заляпав все вокруг. Но Куминов уже спихнул труп на рельсы, сумев увернуться от мгновенно зафонтанировавшей крови. Он крутнулся на месте, понимая, что Гречишина справилась, оглянулся, стараясь обнаружить новых врагов.

Пулемет Шутяка не молчал, все еще отстреливая остатки снарядов из короба, но уже не так часто как в самом начале. Куминов торопливо подошел к «своему» краю дрезины. Один из фонарей оказался разбитым, но и света оставшегося хватило для того, чтобы понять: тут все спокойно.

— Все целы? — он поразился своему голосу, внезапно осипшему. — Все, говорю?

— У меня все в порядке, — Шабанов посмотрел на Сашу. — У нашей профессорши вроде тоже.

— В порядке… — Гречишина потрогала голову. — Хотя руку зацепили, сволочи. Гера, помоги замотать.

— Сейчас. — Пчелкин поморщился. — А меня вот приложили, да как следует. Нога болит чего-то. Башка трещит, ужас…

После чего он перегнулся через бортик и его вырвало.

— Нормально… — протянул Хрусталев. — У этого сотрясение. Шут, ты в порядке?

— Да. Короб помоги поменять, Вов, — невысокий разведчик с лязгом отсоединил опустевший, — заразы, вот заразы где.

Венцлав встала, чуть покачнувшись, и отправилась к Пчелкину. Тот умылся, подставив лицо под воду, выливаемую чекисткой из фляжки. Присела рядом, включив фонарь и начала осматривать голову разведчика. Ругнулась и потащила к себе свой рюкзак. Открыла внешний карман и достала медицинскую укладку. Остро запахло спиртом, Пчелкин зашипел и дернулся, тут же оказавшись брошенным вниз твердой рукой ученой.

— Потерпи, боец, потерпи. Сейчас не до нежностей… Юлька, достань из аптечки красную тубу с завинчивающейся крышкой. Себе восемь таблеток и Пчелкину, быстро. Хрусталев!

— Я, товарищ военврач!

— Быстро вспори рукав у Юльки!

Лейтенант перестал улыбаться, поняв, что шутить не стоит. Тусклое от матового серого покрытия лезвие его ножа легко разрезало ткань. Чекистка вздохнула, прокомментировав действия разведчика:

— Такой наряд испортил, просто ужас. Саш, может…

— Не может! — Венцлав рявкнула на нее, не глядя и не оборачиваясь. Странно, но в голосе Саши кроме злости, почему звучал страх, как показалось Куминову — И не лепите сами ничего, подождите меня.

Возражать на заявление девушки, которая ни разу за все время даже не занервничала, никто не стал. Та тем времени старательно обработала ссадины и неглубокий порез на лбу снайпера. Крови, как понял Куминов, было не очень много, но предварительно Саша протерла кожу вокруг смоченным спиртом бинтом. После чего, старательно помазав повреждения мазью, пахнущей камфарой и еще чем-то резким. Запах напомнил антисептик, которым разведчикам приходилось пользоваться достаточно часто.

— Ну-ка, Герасим, посмотри на меня… так. — Саша наклонилась к бойцу. — Помнишь, что было?

— Напали на нас… Я стрелял, бля… ничего не помню.

— Голова кружится? Тошнота есть?

— Голова… ну так, слегка. Блевать вроде не тянет.

— Хорошо. — Саша встала с коленей, подвинула рюкзак к Пчелкину. — Ложись и лежи. Ногу смотреть будем наверху. Пальцы шевелятся? Плохо шевелятся? Все, не дергайся. Юлькой сама займусь, не беспокойся, с ней все в порядке.

Чекистка хмыкнула, сделав непонимающий вид. Венцлав перебралась к ней, заставив Хрусталева держать фонарь как можно удобнее для нее. Тут дело заняло больше времени. Запахи были те же самые, за исключением того, что кровью со стороны Гречишиной несло намного сильнее. Выудив из кармана ранца Юли ИПП[45], Венцлав с треском распорола внешний слой. Закончив перевязку и вкатив чекистке укол из разового шприца, девушка заметно успокоилась.

Отошла к Куминову, села рядом. Вздохнула и полезла за сигаретами.

— Сотрясение? — капитан повернулся к ней.

— Похоже. Сейчас еще несколько раз нужно будет проверить симптомы, вдруг ушиб? Это хуже. Рассечение на голове неглубокое, но вот от чего? Как и у Юльки, мало ли что могло попасть в рану. — Саша наклонилась к нему, очень близко, коснувшись губами уха. Покосилась в сторону раненых, перешла на шепот. — Помнишь ведь?..

— Помню… — Куминов помрачнел. Случай с Дзагоевым пожалуй тяжело было забыть. — Ты…

— Откуда я могу знать? — Венцлав затянулась. — Откуда… А еще у Пчелкина запросто может быть сломана нога. Или трещина, по крайней мере. Очень похоже.

— Саша, хватит шептаться! — Гречишина зашипела, зацепив повязкой один из рюкзаков с боеприпасами. — Не держи меня за дуру, хорошо?

Венцлав повернулась к ней, испуганно подняв глаза.

— Я вроде неглупая девочка, все помню и все понимаю. И не надо молчать о том, что может быть, хорошо? — Гречишина злилась все больше. А сквозь злость Куминов явно ощутил вполне себе такой рациональный страх. Это было очень плохо. Не к месту и ни ко времени все сложилось.

— Хватит! — ему пришлось поднять голос, потому что с рюкзака, еле видимое, белело испуганное лицо Пчелкина. — Прекратили орать, товарищ лейтенант госбезопасности!

Странно, но окрик подействовал. Гречишина села, сжавшись в комок и не смотря вокруг.

— Сколько ехать?

— Минут пять… — буркнула она. — Приехали практически.

— Отставить панику. — Куминов вздохнул. — Обработка была? Была. Что там было на заимке и что здесь — никто не знает. Впереди задача, и там у каждого шансов умереть куда как больше, так?

— Так. — Гречишина сжала губы, смотря на него.

— Я из-за этого устраиваю крик?

— Нет.

— Выводы?

— Извини, Саш. — Юля нагнулась вперед и положила руку на плечо Венцлав, смотревшей в темноту. — Прости, пожалуйста. Накатило просто, устала, наверное.

— Хорошо. — Саша пожала ее ладонь. — Все нормально. Осмотрим перевязку через час, может, что и поймем.

— Отлично. — чекистка выпрямилась. — Притормаживай, Воронков, почти приехали.

Разведчик кивнул головой, плавно переключил рычаги и дрезина начала сбрасывать скорость. Куминов мотнул головой, и Расул, все понимающий без слов, занял его место. Капитан прошел вперед. Присмотрелся к освещенному куску длинной и вытянутой бетонной плиты, выступающей сбоку.

Дверь виднелась в глубокой нише. Та самая, бывшая отправной точкой в самом городе. А больше ничего примечательного, странного, бросающегося в глаза или важного и не было. Такая же будка, как и на предыдущем месте, с которого группа стартовала в Куйбышев на дрезине. Никаких эсэсовцев в кожаных длинных плащах и с автоматами наперевес, или просто ребят в фельдграу. Нацеленных стволов, ставших привычными оскаленных пастей или чего-то вроде того — нет. И то хлеб.

Колодки с тихим скрипом остановили ход катков, дрезина остановилась, вздрогнув. Хрусталев скользнул вперед, водя перед собой стволом ПП. За ним, также неуловимыми движениями, на бетоне оказались Шутяк и Воронков, прикрыв обе стороны тоннеля. Куминов, не дожидаясь новых неприятностей, помог встать Пчелкину, подержал пока тот шел к лестнице. Остальные начали выбрасывать рюкзаки и все прочее, чего оказалось немало. Капитан взглянул на оружие и прикинул — сколько же надо нести? Идти в «Берлогу» лишь с заглушенным пистолетом-пулеметом хотелось не очень сильно. А если быть точным, то не хотелось вовсе. Менять собственный проверенный АСД на кургузый огрызок… Куминову было откровенно жаль. Да и как можно быть уверенным в его качествах, практически не проверив в бою? Не считать же стрельбу по пусть и огромной, но все-таки крысе, проверкой.

— Чисто. — Хрусталев очень тихо спустился вниз по ступенькам. — Что за дверью не знаю, звук она точно не пропустит.

— Саша… — Куминов повернулся к девушке. — Посмотри как раненые.

— Хорошо.

Венцлав занялась Пчелкиным, которого блевать уже не тянуло, но состояние бойца было далеко от хорошего. На взгляд Куминова. Как оказалось, взгляды его и Саши в данном вопросе уже расходились. После быстрого осмотра девушка заставила Герасима наклониться вперед несколько раз подряд, проверила пульс и расстроилась, что не может провести более серьезное исследование. Когда капитан, смотревший на все это с недоумением, поинтересовался, что же она делает, ответ был кратким:

— Не сейчас, надо выбираться. Пока могу сказать, что все намного лучше, чем думала.

— В том, что выбираться надо ты, Сашка, полностью права. — Гречишина поскребла пальцами по повязке. — Зараза, уже чесаться начала.

Капитан покосился в ее сторону и понял, что задавать вопросы Венцлав, у него желания нет. Потом, при первой же возможности, обязательно расспросить про все. Потому что не может такого быть. Если Гречишиной с полчаса назад только обмотали руку бинтом, как рана под повязкой может начать чесаться? Сейчас поврежденные ткани у чекистки должны начать очень сильно болеть, дергающей и пульсирующей болью изнутри. А что на самом деле?

— Чего? — Гречишина поймала его удивленный взгляд. — Ааа… Саша ничего не говорила?

— Про что?

Юля покачала головой. Достала из кармана куртки металлическую тубу с закручивающейся крышкой, похожую на те, что были у Венцлав.

— То есть, Саша, ты не говорила разведке про то, что выдаешь им последние два дня не витамины, а вот это?

— Нет, пока не говорила. — Венцлав поправила рюкзак за спиной. — И тебя за язык не тянула.

— Так… — Куминов со злостью посмотрел на обеих. — Разговор про это на месте, перед тем как выдвинемся в Берлогу. Но полностью, честно и для всех. Нет — пожалеете. Мне надоели непонятные игры там, где их не должно быть. Все ясно?

— Да. — Саша побледнела, но смотрела на него пусть и с каким-то стыдом в глазах, но гордо и не отводя взгляда. Куминов почувствовал, как неожиданная злость начинает уходить, оставляя на месте себя только небольшую растерянность и обиду.

— Как скажете, товарищ командир. — Гречишина улыбнулась, набрасывая на плечи лямки. — Разве можно скрывать что-то от боевых товарищей, не так ли?

Чекистка начала подниматься по ступеням. Встала на последней, достав связку обычных с виду ключей. Вытащив нож, поковырялась им в левой стене у косяка, что-то бережно отщелкивая. Чуть скрипнув, в бок откинулась небольшая заслонка. Куминов поднялся, заметив что-то, похожее на прибор наблюдения в бункере. Так оно и оказалось, чем Юля не замедлила воспользоваться.

— Чисто, капитан. Можем выходить.

Дверь открылась в невысокий прямоугольник гаража, похожий на те, что строили для школ ОСОАВИАХИМА, типовой, с тремя ремонтными ямами для машин. Одна из них, старая «полуторка», из тех, что еще работали за Уралом, ржавела в углу. Валеев скользнул вперед, укрываясь за опорами из балок. Остальная группа тоже не задержалась, растекшись по помещению. Чуть помедлив, Гречишина подошла к одной из ям. Механизм дальнейших действий Куминов уже представлял. Так и оказалось, как думал.

Нырнув в темную дыру подземного хода, группа выбралась на задний двор одного из домов, стоящих среди заброшенного поселка из точно таких же. Выход оказался обычным погребом омшаником, находившимся во дворе. Сам спуск в него, густо закрытый сухим бустылем, был практически незаметен, как понял капитан. Звука работающих моторов не было слышно. Во всяком случае, вблизи от них, звуков, нарушающих еще ночную тишину, было немного. Да, где-то сбоку, чуть левее, все-таки ворчали какие-то машины, оттуда же пробивался свет от прожекторов. Лая собак практически не было слышно, хотя ветер донес хриплый лай сторожевых овчарок, который ни с чем не перепутаешь. В остальном все пока было в полном порядке, давая хорошую надежду на завершение этого этапа операции. А до него, как понимал капитан, не так уж и много по времени. Оставалось лишь найти место последнего старта группы. Куминов осторожно повертел головой, и сразу наткнулся на такие памятные развалины, фигурировавшие среди остальных фотографий в папке, которая была у него на совещании. Дошли, все-таки.

— Овраг подпольщиков. — Гречишина оказалась рядом. — Отсюда снова под землей, только ногами. Вон в ту сторону.

Капитан повернулся в указанную сторону. Начинало светать, и панорама перед глазами открылась широкая. Тем более что сам поселок стоял на небольшой возвышенности, с которой было хорошо видно все вокруг. Взгляд приковала чуть широкая светлая полоса с темной полосой нависающих Жигулей справа. Капитан смотрел и понимал, что видит то, что было его собственной мечтой так долго. Волга…

— Дошли, командир. — рядом стоял не пойми чему улыбающийся Хрусталев. — Добрались.

— Ага. — Куминов хотел достать бинокль, но толку от него в рассветной полумгле было мало. — Похоже, что мы одни и дошли…

— Думаешь? — лейтенант скрипнул зубами.

Куминов не ответил, лишь пожал плечами. Слабо верилось в то, что ребята, прикрывающие его группу, смогли прорваться через плотный заслон немцев. Да и они сами, если бы не Гречишина, вряд ли смогли добраться так просто. Хотя… жизни стольких друзей, отданные за несколько дней, легко ли это? Капитан вздохнул, понимая, что очень многое сделанное для победы, не вернешь.

— Двинули, нечего стоять. — он повернулся к Хрусталеву, показывая на развалины. — Туда, по двое, остальные прикрывают, начали.

Расул и Хрусталев, перевалившие через высокий сугроб, который создали заросли бурьяна, метнулись в сторону разрушенного дома. Добежали, заскочив в темные груды битого кирпича, взяли под контроль две пути подхода со стороны. Воронков, с так пока всего один раз использованной станцией за спиной и Шутяк, рванули следующими. Между ними, бережно поддерживаемый, болтался Пчелкин. Снег, выброшенный из-под подошв, взлетел вверх легкой пылью, отметив дорожку из ровных, след в след, шагов разведчиков. Куминов и Гречишина, дождавшись, когда снайпер, прикрывая их, окажется там же и только тогда отправились к основной группе.

Капитан, быстро проскочив открытый участок посреди улицы, добежал до того, что осталось от сеней, ведущих в дом. Прижался к еще крепкому фундаменту, серой полосой выступающему вперед, оглянулся. Светало все сильнее, небо на глазах голубело, теряя глубокий синий цвет. Снега на сегодня вроде бы не намечалось, ни одной тучи не виднелось на горизонте.

Посмотрел по обе стороны невысокого, давно завалившегося заборчика из досок, не заметив какой-либо опасности. Все было спокойно. Еле уловимый ветер покачивал несколько уцелевших фонарей на почерневших столбах. Начали просыпаться вороны, чьими гнездами все семь берез, что находились рядом, были усажены полностью. Вороний грай, вначале тихий, нарастал, перекрывая все остальные звуки. Вдали, где улочка, чуть петляя, спускалась в сторону реки, внятно раздался звук нескольких едущих автомобилей. Пора была скрываться и вновь уходить под землю, откуда группа должна дойти до конечной цели маршрута.

— Где Гречишина? — Куминов оглянулся, ища глазами девушку.

Воронков показал на провал, ведущий в сам дом. Капитан скользнул туда, чертыхаясь про себя, начиная вновь злиться на неутомимо раздражающую его представительницу НКГБ. Ее выходки, независимость и некоторые непонятные моменты в поведении выводили Куминова из себя. Он был очень благодарен ей за относительно безопасную проводку РДГ до города, но иногда, как сейчас, например, она его откровенно злила.

Сени были недлинными, заканчиваясь двумя проемами, один из которых явно вел в небольшую, полностью завалившуюся кладовку. Дверь, когда-то зеленая, выглядывала из-под обвалившейся штукатурки, битого кирпичного лома и мусора, нанесенного со временем. Едва заметный след Юли, ловко скакавшей по горкам стройматериалов, кочкам заледеневшей воды и доскам, вел ко второму проему. Куминов едва не подскользнулся на одной из кочек, образовавшихся сразу после первых заморозков, спрятанной под легким слоем вчерашнего снега. Выругался. Услышал, как там, за полуразвалившейся стеной Гречишина что-то тяжело ворочает и немного застыдился собственной слабости. Девчонка там одна пыталась, скорее всего, убрать в сторону завал над люком, а он тут на нее злился. Шагнул в помещение, сразу увидев Гречишину.

Та действительно растаскивала в сторону рухнувшие и прогоревшие стропила, обугленный кухонный шкаф и плиту, чугунную, совершенно неприподъемную на первый взгляд. Куминов толкнул ее в плечо и покрутил пальцем у виска, показав на бывшую кормилицу дома. Мол, совсем сбрендила, такие тяжести тягать в одиночку? Гречишина скорчила гримаску, отмахнувшись. Капитан налег вместе с ней на угол плиты, понимая, что время дорого. Под ножками треснуло, и плита медленно завалилась на бок, скатываясь вниз. Конфорки Юля предварительно сняла, но грохота хватило. Куминов, уже не таясь и не стесняясь, выругался сквозь зубы, досадуя на собственную непозволительную ошибку.

— Пронесет, капитан, не переживай. — Юля блеснула зубами, улыбнувшись. — Давай-ка люк поднимем.

Под разбросанным завалом оказался деревянный люк, ведущий в подпол. Куминов в очередной раз поразился предусмотрительности тех, кто все это когда-то спланировал и спроектировал, делая это в момент спуска по невысокой лестнице. Включил фонарь, выхватив из темноты доски, на которых стояли банки с давно взорвавшимися крышками. На полу, земляном и утоптанном, все было усеяно осколками стекла. Погребок был небольшим, чуть вытянутым и узким. Только двоим и развернуться, разве что. Он повел лучом в стороны, остановившись на темной куче задубевшего тряпья в дальнем углу. Присмотрелся.

Из-под двух когда-то толстых и теплых тулупов, виднелись остатки тонких косточек кисти руки. Начисто обглоданных крысами и отбеленных потом временем. Платок, бывший в прошлом наверняка ярко-красным, с узорами, сейчас стал серым и был покрыт стародавними следами плесени. Цвет волос Куминову разглядеть не удалось, но он и не старался. Картина была ясной и понятной: бомбардировка, мать с ребенком закрываются в подполе. Было ли им известно про вход в сложную систему ходов под городом? Судя по обглоданным костям — явно нет.

— Беженцы, скорее всего. — Гречишина положила руку на плечо. — Вполне могло оказаться, что они здесь оказались по чистой случайности. Когда немцы подошли к городу мы потеряли много людей. Наших людей, читала про полный провал первой сети подполья. В доме жили наши офицеры, скорее всего, что их как-то вычислили, убили. Потом была путаница, чехарда при переезде управления наркомата из Москвы, забыли, заселили обычных беженцев. Думаю, что именно так и вышло. А их в подполе и завалило обломками, черт. Многих из тех, кто сбежал из Куйбышева, наших в смысле, за провал в деятельности подполья расстреляли. Пощады паникерам не было.

— Ладно… — Куминов перестал смотреть в угол. — Это им вот объяснить бы, да поздно. Где вход?

— Здесь должен быть. Помоги…

По ее указанию капитан взялся за один из деревянных стеллажей, поразившись тому, что дерево не превратилось в труху, как стоило предположить. Налег, напрягая мышцы в руках, плечах и спине. Заскрипело, подаваясь под их совместным усилием. Кусок стены, оказавшийся лишь ширмой, на которой не было, судя по весу. И настоящих кирпичей, провернулся на штырях, утопленных в толстую коробку, идущую по открывшемуся проему. Фонарь выхватил из темноты черную, с полностью облупившейся защитного цвета краской, массивную дверь. Петель Куминов не заметил, лишь колесо запорного механизма и толстую скобу вместо ручки. Возле нее на полотне, так уже привычно, примостился небольшой металлический прямоугольник, скрывающий в себе кодовый замок с дублирующей прорезью для металлической пластины ключа.

Гречишина отстегнула клапан подсумка, достав небольшой брусок, сделанный, похоже, из дюралюминия. Щелкнула кнопка фиксатора, развалив его на несколько отдельных полос с отверстиями разного диаметра и расположенности. Девушка вставила одну в прорезь, предварительно впрыснув в механизм немного масла. Куминов уже понемногу начинал смеяться про себя над этой особенностью операции. Куда не сунься — везде смазывать надо, чтобы открыть, или чтобы не скрипело и тому подобное. Хорошо хоть, что после смазки все эти скрытые механизмы работали.

Чекистка подсветила себе фонарем панель с клавишами, быстро и точно нажав нужную комбинацию, одновременно кивнув капитану на колесо. Куминов, услышав звонкий щелчок внутри двери, налег на него, проворачивая. Штыри, надежно державшие дверь с трех сторон, вклиниваясь в разъемы стен, плавно ушли в корпус. Он налег на нее, нажав в сторону от «штурвала», толстая металлическая пластина с прорезиненными краями подалась, утопая в паз. Ушла почти на две трети, остановившись лишь за счет упершегося в стену колеса. На капитана легко подуло выходящим, теплым воздухом с ощутимым запахом сырости.

— Ну вот… — Гречишина посмотрела вперед, осветив фонарем серые стены в ржавых потеках и белых следах от грибка. — Нам сюда.

— Зови остальных. — Куминов прислонился к косяку, стараясь осветить как можно больше пространства перед собой. Подождал, пока чекистка уйдет наверх и двинулся вперед, идя осторожно и подсвечивая под ноги.

Пол был залит раствором, который потрескался во многих местах. Сырость проникла в коридор давно, покрывая его тонкой и хорошо заметной пленкой из налета, плесени и чего-то вязкого, липнувшего к подошвам. Куминов заметил много насекомых, в основном мокриц и многоножек, неторопливо ползущих тут и там по своим тараканьим делам. Перевел фонарь на стену, осветив деревянный также, на удивление, ничуть не подгнивший щиток, на котором за плотно закрепленным оргстеклом крепился белый листок.

«Объект № 123/88-бис НКГБ СССР, введен в строй…. мая 1942-го года, проверен на……. 1943-го года, зам. нар…… дой по состоянию на…… 43-го…. находится в удовл….м состоянии. Зам. нач….»

Остальное было абсолютно нечитаемым. Замазку, на которой сидела герметичная резинка ограничителя, уничтожило то ли время, то ли грызуны, чему Куминов вовсе не удивился. Катышки мышиного помета на полу также присутствовали. Да уж, подумалось ему, лишь бы туда дальше ни рухнул кусок перекрытия. Иначе толку от этого хода, как от козла молока.

За дверью послышался шум от шагов. Кто-то задел за один из стеллажей, уронив несколько уцелевших банок, взорвавшихся с грохотом не уступающим гранатному взрыву. По грохоту патронной ленты в коробе и по легко узнаваемым выражениям капитан сразу определил Шутяка, который наверняка зацепил стеклянные емкости стволом пулемета, который тот упорно тащил с собой.

— Рот закрой! — Куминов рявкнул в темноту. — Чего шумишь?

— Да там вон баба с дитем…

— Ты чего, скелетов не видел, что ли? Чего с тобой, Дим?

— Да не знаю я! — Шутяк возник в проходе, невысокий, плотный, вешанный боеприпасами, злой как голодная дворняга. Брови сведены вместе, глаза злые… вот этого еще сейчас не хватало Куминову.

— А ну отставить, воин! — он повернулся к бойцу. — Ведешь себя, как…

— Нормальная реакция на препарат «Волна». — Саша прошла в коридор следующей. Оперлась спиной на стену. — То самое, что я вам давало, товарищ капитан. Побочные эффекты — легкая раздражительность, агрессивность, иногда сонливость. Всего делов-то.

— Да ты что? — капитан посмотрел на нее и улыбнулся. — Всего делов-то, на самом деле, ты подумай! А меня поставить в известность, товарищ профессор, вы не подумали⁈

— Коль, а Коль? — она посмотрела на него, спокойно и устало. — Тебе от этого проще стало бы, легче может быть?

— Саш…

— Что Саш? — девушка подошла к нему вплотную — Ты обсуждаешь приказы командования, солдат? Вот и я не обсуждаю, только шила в мешке не утаишь, вот и все. Вылезла правда, я призналась, что делать-то теперь?

— Что дает этот твой препарат? — Куминов стиснул челюсти, еле сдерживаясь от накатившей злости.

— Выносливость, повышение ваших и без того хороших реакций. Помогает быстрой регенерации тканей, если ранение средней или легкой степени тяжести. А злишься потому, что в составе препарата есть вещества, которые способствуют излишнему выделению адреналина. В момент боя это только вам на руку, при бездействии ведет к легко возбуждаемой ярости и злости. Все просто, командир, очень просто.

— А если бы мы его принимали без боев и на протяжении месяца?

— Этого делать нельзя, максимальный срок приема препарата в невысокой концентрации — неделя. Она еще не вышла, впереди задача, где он пригодится. И еще, Коль, сейчас достаем те самые одноразовые ампулы с иглами, две штуки на каждого. Про которые говорили еще перед выходом группы. Делаете по одному уколу, не больше. Пользоваться остальными следует лишь в самом крайнем случае и не подряд, ни в коем случае не подряд.

— Что в них?

— Препарат улучшенной формулы содержания и с повышенной концентрацией активных веществ, воздействующих на незадействованные резервы организма. Передозировка наверняка ведет к смерти, будьте аккуратны. Пожалуйста.

— Хорошо. — Куминов согласно кивнул головой. Что ему оставалось делать, если тут за него уже давно все решили, и не предлагали чего-то плохого. Было немного обидно от ощущения манипулирования самим собой кем-то там, наверху, не больше. Он солдат, его дело воевать и выполнять приказы.

Группа полностью спустилась в подвал. Воронков оставил наверху Пчелкина, прикрывающего вход в подвал. По стенам и самого подпола, и в самом начале тоннеля заложили заряды, соединенные в несколько линий. Механические детонаторы, разбросанные в четырех местах, гарантировали Герасиму возможность подорвать вход в подземелье в случае, если его отрежут от основного. Снайпер молчал, глядя на них, собирающихся в самую сложную часть пути. Молчал, но по глазам и слегка трясущимся губам можно было сказать многое. Куминов подошел к нему, положил руку на плечо, второй пожал ладонь:

— Гера, кто-то должен остаться…

— Я понимаю. — снайпер вздохнул. — Но…

— Это даже не приказ, друг. Так надо.

— Ладно, идите. Жду здесь…

Группа по очереди пожала ему руку. Гречишина задержалась, спустившись вниз последней. Куминов подождал, пока она зайдет, задвинул назад дверь, прокрутив штурвал запора и услышав звук запоров-штырей, прочно вставших на свое место.

— Ты оставила ему ключ?

— Нет. — девушка почесала переносицу. — Но хотела, если уж на чистоту.

— Понятно. План этих-то катакомб у тебя есть?

— Да, держи. — Юля протянула Куминову закатанный в тонкий пластик небольшой прямоугольник. — Мне не надо, я все помню.

— Хорошо. Это… ты извини меня, я сорвался недавно.

— Да все нормально, капитан. Пошли работу делать, у нас приказ. О чем думаешь, как живым остаться?

— Нет. — Куминов посмотрел на своих последних разведчиков. — Про тех, что нас ждут.