Родина – за нами!

На войне, как… — 6

Зальцбург, Германия, 196…

Карусель, раскрутившись, весело звенела хриплым звуком шарманки. Настоящих шарманщиков тут не водилось, всех вывели еще в тридцатых. Чтобы не портили моральные принципы нелепым ремеслом, переданным слабым духом хитрыми евреями. Шарманщикам, в отличие от последних, повезло: они остались живы.

Завезенная с переселенными французами мода на жареные каштаны плыла по аллейкам запахом перегоревшего масла. Порядок нарушался, но патрули не обращали внимания, лишь изредка проверяя документы. Над городом плыли серые облака, грозящие превратиться в самые настоящие тучи. Снега выпало много, но хуже оказался холод. Погода поменялась за сутки, как будто Советы заслали своего главного союзника — генерала Мороза.

Рождество давно прошло, но жители веселились. Уныло, угрюмо, но старались не показывать апатии, сильнее окутавшей город. Да и не только его. Жителей апатия скручивала уже давно.

Война давила все сильнее. Небывалое мировое противостояние расшевелило даже спокойных немцев, разрушало устоявшийся Орднунг, великий германский Порядок, покачнуло даже хваленую тевтонскую дисциплину. А кто-то даже помог.

Вилли Мюллер, добрый веселый Вильгельм, хорошо знал — кто именно. Должность невелика, всего лишь командир патрульного отряда, звание тоже так себе, просто шарфюрер, но знал. Все его парни знали, а как иначе — методички, получаемые из министерства Геббельса не могли врать.

Наглые англосаксы, доннер-веттер, гнали через контрабандистов морфий и кокаин. Все знали, что продажные шкуры-союзнички, румыны с венграми, пропускали через себя до десяти курьеров в месяц. Белые порошок всплывал тут и там, знай, успевай помогать ребятам из полиции, находи новые каналы, дави и прижимай к ногтю британских выкормышей.

Вилли был совсем мал, когда немцы сцепились с англичашками в Африке. Зато помнил удар по Лондону, уничтоживший столицу Британии и заразивший огромный кусок острова радиацией. Тогда он не понимал веселых криков на улицах, радостных лиц, ожидания скорейшей капитуляции врага…

Вилли хорошо запомнил страх, навалившийся чуть позже. Все молчали, только по радио, три раза в день, повторяли и повторяли про меры. Тогда будущий шарфюрер уже отправился в школу где, вместе с первыми уроками грамматики и счета, их учили пользоваться респираторами, противогазами, правильно находить укрытие и узнавать направление бега, делая поправку на ветер, если вдруг по городу закричат ревуны.

Счетчики, установленные сразу после Лондона, молчали. Лишь как-то раз, заставив город содрогнуться, они тихонько потрескивали, остановившись в «нормальном» диапазоне. Урок возмездия тогда прошла вся Германия, урок такого страшного возмездия, что некоторые надломились, не желая умирать из-за «чужих амбиций». Про амбиции Вилли ничего не знал и слушал слова дяди Руди, ветерана Вердена, жившего ниже этажом. Тот, мрачный и щурившийся от дыма плохо пахнущей эрзац-сигареты, крыл плохими словами всех и вся.

Дядю Руди забрали в красивую черную машину «адлер» на следующий день после «амбици», а вернули лишь через неделю: похудевшего еще сильнее, совсем седого и теперь замолчавшего.

Огненный шквал, прошедшийся по Балтике, когда русские большевики уничтожили Пенемюнде и грохот скал Норвегии, где отомстили англичане, дошел до Зальцбурга эхом, заставившим трещать фундамент жизни сотен тысяч. Радиация, неощутимая и смертоносная, заставляла думать. Пусть и не всех.

Война швыряла в топку немца за немцем, загребая заодно всех, отсидевшихся в компанию сороковых годов. Союзников, милых друзей чехов, болгар, шведов, норвегов, раздухарившихся после взятия Ленинграда финнов, и остальных, признавших Франко и Муссолини на юге. Война завертелась с новой силой в начале пятидесятых, когда русские, во время передышки, разработали свою Сибирь, а немцы добрались до сокровищ Африки, наполовину сданных оставшимися корпусами англичан, австралийцев и почти уничтоженных французов с поляками.

Страх не ушел, но затерся, заснул, изредка просыпаясь. Белый порошковый яд, дарящий странные сны и видения, будил его, заставлял снова думать о глупой войне. Наркотики пошли в Германию густо, последние пять лет возникая тут и там.

Англичане, кто же еще, отправляли их сюда, желая спустить немецкую нацию по трубам мирового ватерклозета. Наркоман — не человек, а говорить о его отношении к арийской нации и ее целям — глупо.

Добряк Вилли, ходивший в свою старенькую «шуле» восемь лет, в прошлом году брал своего математика. У того болели сразу двое детей, двойняшки, математик решил подработать «толчкачом» в самом городе. Кто бы мог подозревать в добром и приятном, даже остававшимся полноватым, учителе математики наркоторговца? Никто не мог, а Вилли сумел.

Вышел на след, вцепился псом и не отпускал, пока не раскрутил маховик, подаривший ему, простому шарфюреру, целый выводок, снабжавший рабочие кварталы и районы среднего класса белыми порошками этого яда, идущего из Азии, где британцы заставляли афганцев растить мак для своих подлых нужд.

В старой-доброй Германии экономия. Даже подленьких негодяев, решивших травить будущее арийской нации своим нарко-дурманом, повесили не всех. Главного, настоящего уголовника, казнили на площади, показав жителям судьбу каждого, решившего повторить такой путь. Остальных отправили на работы, руки нужны всегда. Преподавал уравнения? Будешь рубить уголь в Руре. Учитель не захотел и повесился в камере, сразу после очередного допроса.

С учителем Вилле не виделся. Краснел, объясняя свое отсутствие на допросах, но командиры понимали, похлопывали по плечу и даже изволили смеяться. А Вилли прилетело повышение. Он его ждал.

Вместе с допуском, позволявшем двигаться дальше. Как ждал этого последние пять лет, когда он поступил в недавно открытое училище СС, где юношам и девушкам преподавали нужные дисциплины. Добрый старина Вилли шел вперед локомотивом, стараясь стать лучшим повсюду. За спиной у него ничего не оставалось — семья погибла в терракте, устроенном коммунистами, возникающими в стране все чаще и чаще.

Тогда погиб весь их дом, рухнув, слившись с волной, прошедшейся по кварталу. Вилли выжил, его отправили в лагерь гитлер-югенд и телеграмма встретила его в лагере. Вильгельм справился, ведь в его жилах текла настоящая арийская кровь. Круглый сирота? Германия не оставит его, поможет, такие нужны.

Взрывом унесло и трех учителей со школы. Оставался только Руди, Рудольф, друг детства, что вместе в футбол, гонять на стареньких велосипедах, вместе в секцию бокса…

Рудольф тогда был у тетки, рядом с Мюнхеном, там и остался. Они переписывались. Редко, правда.

Недавно Руди вернулся в Зальцбург, все хотел встретиться и даже отыскал тогда еще не шарфюрера, чтобы пригласить посидеть в кельнерной, за кружкой холодного пива. Бедняга Руди нарвался на ночную банду цыган и схлопотал нож под ребра, не сумев выжить.

Вилли похоронил друга и отправил телеграмму его тетке. Указал участок, где уже спали вечным сном родители Руди и отправился дальше искать контрабандистов, евреев, коммунистов и остальную шваль.

По воскресеньям, если выпадал выходной, Вилли любил гулять вот здесь, в парке и смотреть на карусель. Та была очень старой, ее привели с трофеями из русского Киева, собрали и крутили ее даже в холода. Детишки хохотали, им-то все нипочем.

Отец погодков, мальчика и девочки, с виду рабочий, попросил разрешения прикурить, присел на лавку, наблюдая за светящейся лампочками цветной круговертью.

— Есть новости?

— Да. — Вилли затянулся. — Меня переводят. Куда нам и необходимо.

— Горы?

— Именно так. Нужно перепроверить данные по мальчишке, чтобы снова не всплыл какой-то там друг. Подкинуть учителю кокаин оказалось сложно, хорошо, что в следственном изоляторе есть свои.

— Будь осторожнее, оказавшись на новом месте. Англичане тоже не лаптем щи хлебают.

— Постараюсь. Не нравится мне этот Вилли, слишком рискованно. Все равно всплывет еще кто-нибудь, с кем он, не знаю, сидел рядом на горшке.

Дядька помахал рукой детям:

— Это вряд ли. Квартал зачистили полностью, трое выживших умерли позже, уже в больнице. Накладка с Рудольфом — промашка, возникшая из-за случайности. Мы виноваты, но ты не переживай, не повторится. Свое дело ты знаешь, работай по нему.

— Знаю. Когда следующая поставка?

— Кокаин прибудет в понедельник. Ты тогда еще в Зальцбурге?

— Последнее дежурство. Сколько там и кто везет?

— Много. А везут уголовники, бери и не думай.

Вилли посмотрел на него пустыми глазами:

— Я и не думаю по поводу людей. Война идет, нам нужно победить.

Мужчина кивнул:

— Все верно… Не мы им, они нам объявили войну. Пусть расхлебывают.

И Вилли не спорил. Вилли вообще хороший немецкий парень, отличное прикрытие. Вилли ждет повышение и перевод в новое место, очень нужное подполью.