Родина – за нами!

Глава десятая

«Разведчики постоянно 'играют в прятки» с контрразведкой противника

И лишены права на ошибку.

За ошибки разведчики платят своими жизнями,

Не считая проваленных заданий,

Означающих, в конечном счете,

Множество жизней других военнослужащих'

('Подготовка личного состава войсковых РДГ,

Согласно требований БУ-49',

изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф. Д, Тарас Ф. С.)

Сквозь треск очередей Куминов чётко различил короткие щелчки компактного «манлихера», который несла Саша. Краем глаза заметил, как незамеченного им зверя, сбило с траектории атаки, швырнуло вбок. Вытянутые лохматые лапы часто засучили, пистолет-пулемёт Венцлав щёлкнул ещё раз, добивая раненого.

Стая не сдавалась, накатываясь уже второй волной, в не меньшее количество четвероногих. Высокий вой вожаков слышался позади рычащей массы, катившей прямо на группу Куминова. Левым локтём капитан столкнулся с Расулом, спокойно и уверенно, как и всё, что делал молчаливый башкир, расстреливающим магазин в своём секторе. Перед ним лежало уже с пяток мохнатых туш, наваленных друг на друга. Расул явно подпускал поближе, всаживая по пуле прямо в голову, создавая естественную баррикаду и ждал следующего. Тактика была полностью оправдана. Четвероногие противники не могли преодолеть кучу одним прыжком, задевая мёртвых собратьев лапами и напарываясь на редкие меткие выстрелы разведчика.

В голове группы дела также шли хорошо. Когда Куминов менял магазин, с той стороны разом было слышно все стволы авангарда. Оставалось выдержать первый натиск зверей до конца, и тогда наверняка всё. Волкособаки отличались не только беспримерной лютостью по отношению к бывшим хозяевам. Чего было не занимать этим зверям, так это ума и сообразительности. Куминов был уверен, что если группа расстреляет без потерь для себя ещё с пяток зверюг, то вожак отзовёт стаю назад. Так и произошло.

Вой вожаков раздался снова. Уцелевшие в схватке четвероногие отхлынули, исчезая в валившем с прежней силой снеге. Несколько мгновений о том, что только что группу на прочность проверяли одни из новых хозяев степей, напоминали лишь валяющиеся тут и там остывшие лохматые тела, уже наполовину запорошенные белым покрывалом.

Стихла стрельба. Разведчики вставали с колен, не опуская оружия. Никто не расслабился, понимая, что звери могут вернуться. И лишь после того, как спустя несколько секунд откуда-то издалека до них донёсся басовитый голос вожака, Куминов позволил себе облегчённо вздохнуть. Стая ушла, решив не связываться с опасными двуногими, не оказавшимися лёгкой добычей. Лишь вожак подал голос ещё раз, угрожающе заворчав в самом конце длинного воя.

— Не забудет, шайтан вонючий. — голос Расула раздался сзади, как всегда спокойный.

— Ты про что? — капитан повернулся к бойцу.

— Я вон про него. — Башкир кивнул в сторону удалившегося воя. — Говорю, капитан, что не забудет он нам этого. Не тот зверь…

— Да и хрен на него. — Сплюнул Эйхвальд, подойдя к ним. — Двигаем дальше, командир?

— Конечно. — Куминов посмотрел на циферблат часов. — Отстаём от графика, надо побыстрее двигаться.

— Понял. Сейчас Лёшке скажу, чтобы начал дальше идти. Потерь и раненых нет, всё чисто.

— Хорошо. — Куминов повернулся к Саше. — Ты как, нормально?

— Да. — Девушка заменила магазин в своём «манлихере». — Но было очень страшно.

— Понимаю. Ладно, скоро отдохнём, потерпи.

— Да я ничего, вроде и не жалуюсь. — Капитан услышал в голосе Саши весёлые нотки. Это очень хорошо. Пусть первый бой оказался и не с гансами, но боевое крещение девушка прошла достойно. — Хотя не откажусь чуть без лыж посидеть, просто посидеть.

— Скоро. — Куминов кивнул ей и начал проверять надёжность верёвки, которую во время боя с волкопсами не отвязывал.

Через пять минут группа продолжила путь в сторону непонятной заимки, которая на карте Куминова значилась как существующая. Снег, начавший наконец-то редеть, полностью скрыл следы бойни, произошедшей недавно. Лишь пара десятков невысоких холмиков с еле-еле пробивающимися на сплошном белом фоне розовыми кляксами, напоминала о стае волкопсов.

Буря не успокаивалась, продолжая забрасывать людей белым. Останавливаться было опасно, нужно было добраться хотя бы до начала леса, чтобы не оказаться полностью погребёнными под снежными завалами. Группа шла, тяжело пробивая себе путь в сторону спасительного леса. Если направление было верным, то до деревьев, где можно хотя бы передохнуть, оставалось недолго. Ну, а если нет…

Когда Куминов почувствовал, что верёвка ослабла, то сначала решил, что всё-таки они заплутали в кромешном белом вихре. Но ответ на его безмолвный вопрос самому себе оказался намного лучше. Прямо перед ними, пока ещё редкими тёмными столбами, торчали первые деревья, обрывавшиеся вниз. Всё правильно, так как на карте лесок находился в аккурат у длинных оврагов.

Сержант Воронков, всё так же шедший впереди, пригнулся, спускаясь по пологому спуску. Остальные разведчики, снявшие страховку, покатились следом частым горохом. Впереди наконец-то замаячила тёмная полоса леса. Скоро вся группа скрылась между его ветвей, на какое-то время позволив себе чуть меньше беспокоиться об обнаружении. Ночь наступала следом, накрывая всё вокруг мягкой темнотой. Снег закончился, низкие серые тучи разнесло лёгким ветром. Выглянувшая луна дала возможность разведчикам двигаться вполне уверенно, преодолевая последние метры до одной из отправных точек пути.

Воронков остановился резко, уйдя чуть в сторону, чтобы в него не врезался следующий идущий. Сержант поднял руку, давая команду остановиться, сам присел, пригнувшись за низким кустарником.

Куминов, старательно прижимаясь к земле и стараясь совсем не скрипеть свежим снегом, скатился к нему. Дёрнул внимательно смотрящего перед собой сержанта за рукав, вопросительно качнул головой. Тот ткнул пальцем вперёд, показывая прямо между несколькими толстыми стволами.

— Докатились. — Прошептал Куминов одними губами, смотря на еле заметный прямоугольник впереди. — Бери Пчёлкина и Шутяка и осмотри всё.

Молчун-сержант утвердительно прикрыл глаза, ткнул пальцами в бойцов и начал отстёгивать лыжи. Быстро растворившись в темноте, они двинулись к домику.

Остальная группа быстро занимала позиции вокруг группки строений. Стволы оружия ложились на сгибы локтей, прикрывая товарищей.

Заимку окружили практически полностью. Это оказалось совсем несложно, так как места она много не занимала и даже не была обнесена каким-либо подобием забора или частокола. Не было слышно собачьего лая, который точно должен раздаться в тишине леса. Хотя кто его знает, почему у хозяев отсутствует четвероногая сторожевая живность? Может, её те самые волкособаки и съели давно, этому Куминов и не удивился бы. Давно группе не приходилось выполнять задачи в такой-то глуши. Или, ещё лучше, заимка была брошена, и тогда не придётся беспокоиться об возможности обнаружения.

Когда на фоне тёмной стены жилой избы, собранной из толстых брёвен, возник силуэт в белом, капитан прицелился ещё тщательнее. Сержант, это было видно по знакомой пластике движений, присмотрелся к тому, что за окном. Немного спустя разведчик двинулся в сторону двери. От души отлегло. Воронков умел правильно оценивать обстановку, и если решил войти, то опасности была минимальна.

Скрипнула дверь, пропуская сержанта внутрь. Следом за ним в проём скользнул Пчёлкин, если судить по более высокой фигуре. Злобного гнома Шута Куминов, как ни старался, так и не смог разглядеть. Он довольно усмехнулся про себя, порадовавшись профессионализму собственного бойца, и одновременно разозлился на самого себя за ненаблюдательность. Вот так вот доведётся ведь напороться на засаду, и на кого потом грешить, кроме как не на себя? Стыдно сказать — не получилось увидеть замаскировавшегося бойца, которого только что сам отправил вперёд.

Через пять минут, не больше, откуда-то со стороны задней стены, раздался звон выбиваемого стекла. Куминов сплюнул и бросился вперёд, понимая — группе так и не выдалась редкая возможность спокойно отдохнуть.

Лампа тихо потрескивала, отбрасывая слабые тени. Фитиль под стеклянным колпаком самодельный, из размахрённого ружейного ремня. А вот вместо керосина, если судить по запаху, залили хорошо очищенный соляр. Морщинистая, в пигментных пятнах, но всё ещё крепкая рука подкрутила колёсико, делая свет более ярким.

Рыжие блики заплясали на вытянутом лице, сплошь изрезанном временем, отбрасывая тёмные тени. Редкие длинные брови, казалось, застыли во всегда нахмуренном выражении. Перебитый нос чуть дёрнул крыльями, когда второй из местных мужчин задымил самокруткой. Запах был странный, едкий и вонючий, но с какими-то отдалённо сладкими нотками. Куминов принюхался, стараясь понять причину своей заинтересованности, но так и не смог выделить только что проклюнувшуюся мысль.

— Не можешь в сенях посмолить, Лёха? — хозяин ещё раз недовольно дёрнул носом. — Воняет так, как будто ты свои портянки запалил.

— Да не ругайся, Петрович. — Курильщик кашлянул в кулак. — Холодно в сенях-то…

— Ты ещё мне базлать тут будешь? Кому сказал, чтобы пошёл туда дымить, а, сявка? — Жилистый кулак негромко стукнул по столу. Алексей тут же вскочил и прыснул в сторону низкой входной двери, обитой войлоком. Дерево гулко бухнуло, выпуская его в действительно почти ледяные сени.

Командир разведчиков не переживал по поводу того, что один из обитателей, которые каким-то образом смогли заметить группу на подходе и спрятаться, оказался один. В сенях сейчас был Равиль, а тройка Хрусталёва перекрывала всё снаружи, готовясь смениться через два часа.

— Сурово у вас тут, я смотрю. — Куминов чуть качнул головой.

— Куда деваться, командир? — хозяин пожал широкими плечами, укрытых свободно болтающейся тёплой флисовой рубахой. — Ушлый народец-то, чуть правило отпустил, так они за незаположняк многое считают.

— Долго топтал? — сержант Воронков, чистящий рядом свой МП, с интересом глянул на него.

— Всё моё, служба. Сколько, где и за что.

— Не вопрос. — Разведчик кивнул и вернулся к своему занятию. Куминов не знал, заметил ли хозяин движения Воронкова, но застёжка набедренной кобуры лишь казалась закреплённой. А ведь всего минуту назад пистолет сержанта был надёжно зафиксирован.

— А здесь что делаете? — капитан посмотрел на хозяина. — Избушка-то вроде как лесничества местного.

— Может и лесничества. — Старик ещё раз дёрнул плечами. — Когда мы сюда пришли, здесь не было никого, вот и остались.

— Немцы заходят?

— Бывает… — собеседник Куминова исподлобья бросил на него настороженный взгляд. — Недавно были, за сутки до вас, наверное. Но так… никого у себя не укрываем, живём, не трогаем никого.

— То есть хорошо живёте, получается? — голос разведчика был абсолютно спокойным.

— Да уж как есть… — хозяин кашлянул в кулак. — А что, товарищ офицер, ты мне прикажешь делать, если у меня маруха с дочерью? К вам подаваться, воевать? Да на вот, смотри!

Широкая ладонь оказалась перед самыми глазами Куминова. Тёмные пятна, резко пахнущие железом, говорили за себя сами. Своим туберкулёзом, поганой болезнью, старик не старался доказать свою правоту, вовсе нет.

— Куда мне такому? Отмотал своё, теперь здесь вот хоть помру спокойно… если получится.

Воронков хмыкнул, но ничего не сказал. Тёртый калач в чём-то был прав. Как поступать с жильцами бывшего охотничьего хозяйства, Куминов не знал. Вернее знал, но…

Они пытались бежать, выбив окно в последней комнате. Как объяснил вот этот самый Петрович, который представился «смотрящим» за домом, группу заметил курильщик Алексей. Парень вышел продышаться после собственного самогона и добрёл до деревьев. Вот там и заметил фигуры в белых халатах, скользящие на лыжах вниз. Складно так выходило, но Куминов не верил. Что было хуже всего — снег завалил всё вокруг и не дал возможности определить то, что старик сказал про своих «домочадцев». Всего выходило четверо: сам Петрович, высоченная худая бабища, его якобы жена, дочь, и тот самый Алексей. Проверять рассказ о том, что мужчины бывшие «сидельцы», сбежавшие с зоны после авианалёта немцев, было невозможно. Про то, что мужики своё «потоптали» было правдой. Пальцы обоих говорили об этом лучше самих хозяев.

Куминов смотрел на них и решал дилемму, понимая, что деваться некуда. Это же понимал и сидящий напротив «хозяин». Группа не должна себя обнаружить. Если это произошло, и свидетели оказались в руках разведчиков, то вопрос о них решался быстро. Пластиковые тубы с иглами были у каждого из бойцов. Те, к кому их применяли, просто засыпали… навсегда. Но до этого момента Куминову ещё не доводилось этого делать. И глядя в умные глаза бывшего зэка, обречённо смотрящие на него, было не по себе.

Он не стал ничего отвечать тому, кто уже всё понял. Встал и вышел на улицу, решив подышать свежим воздухом. Несмотря на то, что двое из четверых местных были женщинами, в доме было плохо. Не прибрано, грязно и вонюче. Воздух, тёплый от разогретой печи, был спёртым, дышалось тяжело. Прошёлся по потрескавшимся доскам сеней, толкнул набухшую и плохо открывающуюся дверь.

На небе наконец-то стали видны звёзды. Яркие и высокие, смотрящие вниз так умиротворяющее. Равиль возник из-за угла абсолютно бесшумно, увидел командира, вопросительно посмотрел. Капитан мотнул головой, дескать — ничего, всё нормально. Разведчик понял и исчез.

Куминов стоял, смотря вверх и думая о том, что предстояло сделать. Было страшно, противно страшно. Липкое ощущение того, что ты вроде бы прав, но от твоей правоты лучше никому не станет. Отвратно было на душе, мерзко. Сколько раз ему приходилось видеть то, что осталось от деревень, в которые заходили зондер-команды. Если были хотя бы подозрения в содействии диверсантам РККА или партизанам — уничтожалось всё и вся. На пепелищах домов оставались лишь голые кости тех, кого сгоняли в сараи, расстреливая и сжигая скопом. Мог он представить себе, что придётся пускать в расход своих же? Кто его знает, конечно, кем на самом деле были эти четверо. Прикинуться пусть и трусливым, но вовсе не предателем, который вот так вот взял, да осел в зоне оккупации, мог каждый. Куминов был реалистом и понимал, что в таком возрасте и с такой «синевой» на коже Петрович мог быть кем угодно. И уж явно не ангелом, и отобранных жизней на нём могло висеть сколько угодно. Также, как и на его, то ли товарище, то ли шестёрке. Женщины… да, женщины.

Сзади скрипнула открываемая дверь. Он обернулся, увидев Сашу. Странно, ведь девушка легла спать практически сразу после того, как разобрались в ситуации.

— Ты чего?

— Не могу я уснуть, Коль. — Она смотрела на него замученными глазами и с такой тоской в них, что Куминову сразу многое стало ясно. — Что делать будешь?

— А ты же всё поняла, чего спрашиваешь?

— Я могу попробовать…

— Что?

Саша зябко повела плечами. На улице было далеко не лето, хотя после снегопада мороз ещё не разгулялся.

— Меня учили техники гипнограмм, могу попробовать.

— Что? — Куминов чуть обалдело уставился на неё. — Каких гипнограмм, Саша?