Родина – за нами!

Глава восемнадцатая

'Разведчик, даже оставаясь в одиночку, обязан бороться до конца.

Любой противник должен бояться разведчика больше смерти'

('Подготовка личного состава войсковых РДГ,

Согласно требований БУ-49',

изд. НКО СССР, ред. Заруцкий Ф. Д, Тарас Ф. С.)

Маска состояла из двух частей. Вязаного низа, на манера «морского шарфа» обхватывающего горло и лицо до кончика тонкого носа. И верха, сделанного из утеплённого и простёганного хлопка с прорезями для глаз. Через них сейчас на капитана смотрели спокойные светло-голубые глаза, чуть прищуренные. Капюшон девушка не откинула, под его тканью на лбу что-то чуть приподнимало ткань. Скорее всего, это были немецкого производства очки от ветра и дождя со снегом. Удобная вещь, подобными штуками Куминов комплектовал РДГ каждый раз перед выходом в зимний рейд.

— Ну, что расскажете? — капитан ждал ответа. Готов был услышать что угодно, начиная от партизанского отряда, и заканчивая неведомыми разведслужбами НКГБ, прикомандированными к его группе для соблюдения режима секретности и большой сохранности. Вместо ответа Куминов услышал вопрос, удививший его.

— Саша цела? — девушка вытерла штык-нож о воротник эстонца, мгновенно замершего от страха. Практически ласково потрепала его по щеке, наклонившись. Мол, не беспокойся… Пока резать не буду.

— Цела. — Куминов покачал головой. Часть догадок, скорее всего, оказалась верной. — Тебя-то как звать, женщина из русских селений?

— Юля меня зовут. — Девушка подмигнула командиру разведгруппы. — Гречишина моя фамилия. Старший лейтенант госбезопасности, коллега. Поможете моцик убрать и трупы скинуть, а, мальчишки?

— А этого зачем? — Куминов кивнул в сторону эсесмана. Тот вновь замер, ожидая дальнейшей судьбы.

— Поговорить с ним надо, узнать кое-что. Эй, чудо-юдо, рыба-шпрота, как тя там зовут-то, морда твоя европейская? Р-и-и-и-м-у-у-у-с… ну, пошли, Римус. Только сначала давай-ка, ты и поможешь девушке упаковать твоих товарищей. Не откажешь ведь девушке в просьбе, да? Умница, сразу видно, европейский кавалер, галантный. Хватай вот этого, мордатого, как наручники отстегну, и тащи во-о-о-н туда, в сортир. Такому говну, которое носит на петлицах две эс, самое там и место. Ты не согласен? Да ты ж моя умница, Римус, мы с тобой поладим…

Куминов, вместе с Воронковым кативший тяжёлый «цюндап» в сторону коровника, чудом уцелевшего, лишь качнул головой. Юмор девушки Юлии он оценил, в отличие от эстонца. В глазах этого светлого здоровяка читалась обречённость. И ещё в них плескался безудержный страх, безумный и неуправляемый.

Группа, после того, как к ней присоединилось ещё двое человек, на лежку не остановилась. Старший лейтенант НКГБ Юлия Гречишина оказалась той, за кого себя выдавала. Саша её знала, причём знала давно и хорошо. Единственный документ, имевшийся при себе у неожиданно появившейся чекистки, также подтверждал её слова. Документ был интересным, про такие Куминов раньше только слышал.

Текст, содержащий в себе лишь фамилию, имя, отчество и звание, написали на тончайшем шёлке, спрятанном в псевдо-ладанку, висевшую на шнурке. Но это было так себе, по отношению к новым, куда как более интересным обстоятельствам.

Товарищ Гречишина, свалившаяся на голову Куминову, не оказалась дополнительным сопровождением. Девушка являлась специальным агентом, внедрённым на территорию противника под прикрытием. Последние три года Юля жила в одном из бывших пригородов Куйбышева под вымышленной легендой о родственнице одного из фольксдойче[34], работавших на узловой станции. Уже после отправки группы Куминова через фронт, она получила сообщение о необходимости сопроводить разведчиков до места выполнения задания, с оказанием всего необходимого содействия. И выдвинулась по известному маршруту.

Трактовала Юля задачу по-своему, начав лихо импровизировать и находясь ещё в роли девушки арийского происхождения. Диверсия по отношению к охране станции, двум сменам караула, которым девушка старательно сдобрила обед некими специями, была первой. Дальше она отправилась тихо, стараясь не привлекать к себе внимания. На момент выхода РДГ со своей стороны, Юля уже вовсю следила за немцами в округе. Вот и сейчас разведчики вновь бежали вперёд, стараясь срезать ещё пару десятков километров. Как и где девушке удалось найти карту и маршруты патрулей, Куминов пока не интересовался. Надо было уходить от деревни, уходить как можно быстрее. Несмотря на все заверения Гречишиной в том, что никто не хватится трёх эсесовцев не эстонского происхождения.

Доверяй, но проверяй, особенно в таком деле, как у капитана. И пусть знакомы женские участницы их безумного марафона. И документы у товарища старшего лейтенанта ГБ в полном порядке. И эсесовцев она пристрелила достоверно и убедительно. И то, что сейчас патрули немцев стянуты в районе Кошек, где, по словам Юли, ведётся отвлекающий бой партизанского отряда Азарова. Надо было бежать. Тем более что Гречишина дорогу до объекта знала хорошо, и проходила её не по карте. Ногами, от Бавлов и до Сергиевска, год назад. Когда уехала на неделю, якобы к родственникам в Пензу, а сама, после ареста отвечающего за объект товарища, отправилась на него.

Куминову не давал покоя лишь две странности. Первая: как так вышло, что четко было сказано про отсутствие агентов на необходимых территориях, а сейчас вот она стоит напротив. И вторая, чуть менее важная: откуда она знала про них с Воронковым и Хрусталёвым на холме? Ответ не заставил себя ждать через полтора часа, когда группа наконец-то добралась до базы, заблаговременно приведённой в порядок внедрённым агентом-фольксдойче.

Хорошо укрытая сеть из трёх блиндажей в небольшом леске. Толстые брёвна перекрытий, накрытые сверху немаленьким слоем дёрна, опавшей листвой, а сейчас ещё и снегом. Две печки, с хитро устроенной системой дымоходов. Запаха от сгоревших дров не ощущалось на расстоянии в полкилометра, на которое Куминов выставил три секрета.

Убежище делали при отходе. Команды НКВД прятали их везде, где планировалась партизанская деятельность, укрывали, не давая расползаться слухам. Кто знает, именно это, такое добротное и уютное, легко могли делать давно убитые товарищи вот этого Римуса, попавшие в плен на свою голову. Это правильно, на войне все средства хороши.

Он с удовольствием дал бы отдохнуть всем сразу, но нельзя. Уже когда они укрылись под густыми ветками елей, в вышине с гулом прошла двойка «Драккенов». Быть настороже явно не мешало, и Куминов отправил трёх людей в охранение. Четвёртый, немногословный и надёжный Расул Валеев, в ответ на приказ командира даже не подумал возмутиться. Закинул за спину винтовку Пчёлкина, подпрыгнул, ухватившись за низкую ветку, и пропал в высоте. Лишь после этого оставшаяся группа спустилась за Юлей.

Сейчас Куминов бодрствовал, решив дежурить половину времени, отведённого на отдых. Сидел за грубо сколоченным столом в первом из блиндажей, рассматривал карту, на которой Юля указала более короткий маршрут. Думал о новых обстоятельствах, появившихся с этой девушкой. Обе из имевшегося в наличии представительниц женского коллектива тоже не спали. Воспользовавшись моментом — мылись.

Первыми, к чести девушек, в небольшой местной бане оказались разведчики, которые заступали на посты уже через три часа. Смыв пот и грязь, надев запасное нижнее белье, вытащенное из рюкзаков, и развесив постиранное у печки, ребята спали в соседнем помещении. Куминов сам неплохо отскоблился, старательно растирая кожу жёсткой мочалой, густо пенившейся от мыла. Было хорошо, хоть и накатила лёгкая усталость, так и зовущая прилечь на топчан из брёвен и досок в углу, накрыться с головой курткой, пропахшей насквозь во время бега потом и забыться в пусть и недолгом, но спокойном сне. Приходилось терпеть, ожидая времени, когда можно будет разбудить Хрусталёва на смену.

Как же хорошо было сидеть даже вот так, когда клонило в сон. Зато сидеть чистым, освободившимся от застаревшего пота, грязи, всего, что так незаметно в обычной жизни. Понять простое восхищение от чистоты способны, наверное, далеко не многие. Да, хорошо и приятно, но вот так, как чувствовал себя сейчас Куминов? Мм-м, ощущать кожей, казалось скрипящей от собственной чистоты мягкость чистого белья, которое не зря носил за спиной. Провести ладонью по гладкому лицу, на щетине которого вся незаметная до рейда грязь скапливалась сразу. Ощутить на голове, коротко остриженной перед самым выходом, мягкий уже ежик отрастающих волос. Капитан улыбнулся собственным мыслям, когда в углу блиндажа раздался тяжёлый вздох.

Он покосился на грустного эстонца Римуса, тоскливо сидевшего в углу. Эсэсовец не строил надежд и планов на далёкое и светлое будущее. Понимал, что жить ему, скорее всего, осталось очень недолго. И вёл себя соответствующе, полностью расквасившись и ничуть не напоминая своих «коллег» из немецких подразделений. Куминов внутренне хмыкнул, наблюдая за ним. Уж чем-чем, а трусостью перед лицом противника отличались не все эсесовцы, конечно. Но уж большинство точно. Посмотрите, сидит, здоровенный дядька, который ещё утром был храбрым и отважным. А сейчас? Что-то себе под нос бормочет, уставился в пустоту и ждёт, ждёт свою судьбу.

Судьба не замедлила появиться. Неудачливая, пусть до какого-то момента и наоборот, фортуна иностранного легионера СС Римуса приняла облик девушки. Довольной собой и жизнью, распаренной, одетой в чистую форму, но босиком. Прошлёпав по чистым доскам, судьба села за стол рядом с Куминовым. Старательно сушила полотенцем короткие, скорее всего собственноручно подстриженные недавно волосы и смеялась. Над чем? Кто его знает, Саша появилась такая же, хохочущая во всё горло. Но Римус смотрел только на Юлю, с ногами залезшую на широкую скамью и откинувшуюся на стену за собой.

— Эй, рыба-шпрот, подгребай-ка сюда. Ком, ком, майне фрейнд. — Гречишина адресовала одну из улыбок Римусу. Куминов заметил, что эстонца это не обрадовало, заметил по мгновенно остекленевшему взгляду и напрягшемуся лицу. Он встал, прямой, как будто жердь проглотил, чуть не касаясь макушкой низкого потолка. Подошёл, сел на табурет напротив.

Капитан представил, как выглядит это со стороны, ухмыльнулся. Действительно, смешно смотрелось. Высокий, широкоплечий и светловолосый, чуть ли не вылитый Зигфрид, прибалт, испуганно смотрящий пусть и на крепкую, но с виду совсем нестрашную девушку. Вот только после пробежки, для которой Юля дала эсесовцу вовремя снятые с крепления мотоцикла лыжи, он-то практически рухнул. А она, такая слабая рядом с ним, не села пока не расположились все разведчики. Секреты они выставляли вместе с Куминовым, ориентируясь на указания девушки.

— Рассказывай, милашка, что делал в деревне? — как бы между делом, старательно отжимая волосы полотенцем, проворковала старший лейтенант безопасности. — Только не забудь ничего, смотри. И советую говорить только правду.

— Я… я не убивал пленных в лагерях… — Заикаясь, начал Римус. — Я воевал с солдатами и партизанами, я…

— Ты дурак, морда твоя нерусская? — Юля наклонилась к нему. — Русским языком шпрехаешь, а? Или у вас совсем разучились на нем говорить? Я тебя спрашиваю — что в деревне делали?

— С дороги сбились, искали, как проехать в Красный Яр. — Эстонец тоскливо посмотрел на капитана. — Нас отправили в составе усиления в Кошки, там бой.

— Да ты что? — Юля изумлённо уставилась на него. — И сколько туда на усиление, и какие ещё части отправили?

— Я не…

— Ухо отрежу. — Ласково промурлыкала девушка. — Левое, для начала. Цацкаться не буду, не до того мне. Ну? Ох, ты посмотри, Саш, вот это мозоль…

Эсэсовец оторопело смотрел на нее, с грустным видом рассматривающую мозоль на розовой и распаренной коже пятки. Юля сдунула несколько волосков, прилипших ко лбу и недоуменно уставилась на все еще молчавшего Римуса.

— Кроме наших двух батальонов туда ещё отправили две танковые роты господина фон Зауберга, полк дивизии «Норд». Части вермахта не отправляли, только части СС. На месте уже находились полк «Фридрих», и эскадрилья прикомандированных штурмовых вертолетов Люфтваффе. Правда, меня никогда не было в лагерях, и я не жег деревни. Я много чего знаю, смогу рассказать, помочь, сделаю, все, что скажете!

— Умница. — Гречишина широко улыбнулась Римусу. Повернулась к Куминову. — Не врёт, ой не врёт. Всё верно, так и есть. Вы всех спать отправили, товарищ капитан?

— Куда его отвести? — Капитан встал с лавки. Не стоит будить ребят, и девушке идти не стоит. Сам справится, не привыкать. Глаза эстонца начали становиться ещё больше, чем были. Сейчас он напоминал рыбу, неожиданно оказавшуюся на суше. Такой же испуганный, жадно хватающий воздух широко открытым ртом.

— Вон по тому коридору, там дверь.

Куминов кивнул головой, рывком стащил эсэсовца со скамьи. Римус не кинулся на него, стараясь зубами выдрать себе свободу. Светловолосый здоровяк разом обмяк, превратившись в желе, заплакал. Заплакал молча, с разом побежавшими дорожками слёз по щекам. Не просил, не хватал за руки, просто хлюпал носом и давился слезами, подгоняемый толчками Куминова вперёд.

Когда капитан, выйдя через незаметную дверцу в самом конце земляного коридора, вытолкнул его наружу, лишь тогда решил хотя бы попробовать что-то сделать. Резко развернулся, бросившись на него с выставленными перед собой напряжёнными руками. Разом выбросив из головы всё, что наверняка умел делать. Куминов даже не пытался вступить в обречённый с самого начала поединок. Пропустил эстонца вперёд, подсёк сзади, заставив упасть на колени. Ударил резко, ребром ладони, встав в идеальную, как на тренировке, позицию. Хрустнуло, эсесовец дёрнулся, разом обмякнув. Завалился вперёд, успев пальцами загрести небольшую кучку снега. И умер.

Куминов подхватил тяжёлое тело под мышки, оттащил глубже в лес. На безмолвный вопрос появившегося сзади Расула лишь кивнул головой и пошёл в блиндаж, за лопатой. Нет, не копать могилу тому, кто топтал его землю, вовсе нет. Закидать труп толстым слоем снега, ветвей, чтобы птицы не слетелись, оставшиеся здесь зимовать. Не хватало ещё привлекать внимание каркающими и слетающимися со всей округи воронами. До весны… а весной, как надеялся капитан, немцы здесь следить уже ни за кем не будут.

— Коля… — глаза Саши, большие, чуть испуганные, уставились на него. — Ты?..