Закон и честь! – 5. Реванш закона

Глава 20

Когда в будке привратника затрезвонил противным металлическим голосом телефонный аппарат — это новейшее чудо техники, установленное всего то месяц назад, сам бдительный сторож начинал видеть девятые, а то и десятые сны. Но этот терзающий уши несусветный железный лязг был способен пробудить кого угодно.

Джексон Мэддокс слетел со своей лежанки в мгновение ока. Кинулся к поставленному на столике начищенному бронзовому монстру, заодно едва не сбив на затёртый пол тускло горящую на краю стола керосиновую лампу. Вроде только и прилёг всего на минутку! Ночная смена, особенно по такой отвратной осенней погоде, самая тяжёлая. Так и тянет постоянно закемарить в щедро натопленной сторожке. Да и что может случиться? Мерсифэйт ничем не уступает самой надёжной тюрьме. На памяти Джексона, которой проработал тут уже восемь лет, никто и никогда не смог сбежать отсюда. Равно как и незаметным проникнуть внутрь. Последнее вообще не укладывалось в голове. Кому бы ещё понадобилась добровольно лезть в психушку⁈

Снимая с рычагов телефонного аппарата тяжёлые части слухового и переговорного устройств, Джексон и помыслить не мог, что через секунду всё его сонное расслабленное состояние как рукой снимет.

Побег! Побег опасного больного. Буйного сумасшедшего, на поимку которого отрядили все имеющиеся в распоряжении силы ночного персонала больницы. Мэддокса прошиб холодный пот. Твою мать! Как такое вообще могло произойти? Сбежать из-застенок лечебницы просто невозможно! Чертыхаясь, привратник, на ходу натягивая куртку, выскочил из будки на улицу. На его волосах и усах сразу же осели капельки тумана. Горящие по обеим сторонам ворот и над козырьком двери масляные фонари едва-едва разгоняли сгустившийся предутренний туман. На улице было сыро и зябко. За сторожкой ворчали проснувшиеся псы. Чёртовы собаки тоже что-то учуяли.

Мэддокс выбежал на дорожку, хрустя сапогами по гравию, и всмотрелся вдаль. Впрочем, в столь туманную и непроницаемую ночь, разглядеть что-либо за две сотни ярдов было решительно невозможно.

Отсюда не было видно даже очертаний теряющегося в ночи, огромного здания лечебницы. Подступающие к привратницкой и воротам деревья тоскливо поскрипывали. По загривку Джексона пробежал холодок. Дьявол, а ведь если неведомому психу удалось смыться, то уж на всякие неприятности он будет точно горазд. Представив, как из темноты на него вылетает озлобленное нечто, только отдалённо напоминающее человека, с перекошенной физиономией и безумными вытаращенными глазами, и тянется зубами к его глотке, Джексон поёжился и торопливо заскочил внутрь сторожки. Инструкции. Необходимо строго выполнять инструкции. А их за восемь лет Мэддокс прекрасно изучил. Правда, не думал, что когда-нибудь придётся им следовать.

В случае возникновения непредвиденных обстоятельств, в частности побега особо опасного пациента, привратнику строго вменялось тут же проверить ворота и калитку, при необходимости спустить собак и конечно вооружиться. Руководство больницы даже разрешало стрелять на поражение, если жизни сторожа будет угрожать явная опасность.

Схватив со стола лампу и подкрутив фитиль, увеличивая огонёк, Джексон рывком открыл дверцу стенного шкафа и снял с креплений пристрелянную и тщательно смазанную охотничью винтовку сорок четвёртого калибра, четырёхзарядную, с подствольным магазином и рычажно-спусковой скобой. Надёжное и безотказное оружие. Особенно в умелых руках. Стрелять Мэддокс умел. Одним из условий приёма на работу в Мерсифэйт было наличие опыта обращения с огнестрельным оружием. А Мэддокс на прежней работе в составе егерской дружины каждый день имел дело с оружием. И знал, с какой стороны у винтовки приклад, а с какой дуло.

Винтовка всегда хранилась в шкафу заряженной и готовой к стрельбе. Джексон пулей вылетел наружу. Хлопнув дверью и подсвечивая себе дорогу фонарём, он поспешил к воротам. Хотя о них следовало волноваться в последнюю очередь. Запертые на массивный замок новейшей модели, вручную их открыть не предоставлялось возможным. Так же, как и калитку. Между прутьями протиснуться мог разве что бесплотный призрак. Толстые железные прутья разогнуть не было под силу и двум ломовым лошадям. Верхушки уходящих в небо прутьев оканчивались острыми зазубренными пиками. Если кто и решился бы перелезть через изгородь, вниз он спустился бы с распоротым брюхом, волоча за собой кишки.

Прямо на глазах Мэддокса, разгораясь в ночном тумане ярким светлячком, над калиткой зажглась упрятанная под стекло электрическая лампочка. Привратник невольно сглотнул, попятившись назад. Он знал, что означает этот сигнал. К самой будке охранников не было подведено другое новейшее изобретение — электричество. Но Мэддокс, как и любой другой из смены сторожей, знал, что в прошлом году к окружающей всю территорию клиники железной изгороди были протянуты специальные провода, спрятанные от людских глаз, заложенные в земле. Джексон слабо разбирался в технике и никак не мог понять принцип действия электричества, но знал одно — оно способно убивать. Загоревшаяся лампочка означала, что по железу, которое как раз и было проводником, только что из здания Мерсифэйт пустили ток. Такого напряжения, что достаточно прикоснуться к прутьям незащищённой резиновой перчаткой рукой и всё — изжаришься, как угодившая под молнию канарейка. Развеешься пеплом. Во всяком случае, так ему объяснило начальство. И у Мэддокса не было ни малейшего желания проверять правдивость их слов на собственной шкуре.

К слову, самого доктора Аткинса этой ночью в больнице не было. Главврач любил частенько задерживаться допоздна, а то и до утра. Но вчера вечером он укатил на личном паромобиле. Насколько знал Мэддокс, у доктора было несколько машин, этих современных новомодных моторизированных дилижансов. Один был настолько причудлив и огромен, напоминая внешним видом боевой паровой танк, что для него существовал отдельный выезд с территории лечебницы, через вторые ворота. Туда же вела и мощённая камнем дорога. С обратной стороны Мерсифэйт были пристроены несколько складских помещений и ангаров, в том числе конюшни и новые гаражи. Правда, для посетителей всё это оставалось тайной за семью печатями. Для них существовал только один, парадный вход, который на данный момент и охранял он, Джексон Мэддокс.

Мэддокс знал, что его палец на спусковом крючке винтовки не дрогнет. В бытность королевским егерем ему доводилось отстреливать не только расплодившихся волков, но и двуногую дичь, мнящую, что может безнаказанно охотиться в дворянских угодьях. Выстрелит он и сейчас. Тем более что Джексону было не понаслышке известно, контингент какого сорта обитает за старинными каменными стенами Мерсифэйт. Да, он так же слышал и о том, что доктор Аткинс не особо церемонится с пациентами, и рука у него тяжёлая, скорая на расправу. Что ж, тут он, пожалуй, был готов поддержать директора.

Простояв восемь лет на входе в эту обитель сумасшедших, Мэддокс навидался в достаточном количестве таких людей, коим, по его мнению, место было именно там, в глубине окруженной железной изгородью территории, под семью замками и за толстыми дверями. По многим плакал электрошок — ещё одна новинка, только в области медицины. Других бы следовало упрятать в самые дальние палаты самых глубоких подвалов лечебницы. Джексон свято веровал, что без веской причины люди не попадают в заведения подобные Мерсифэйт. Конечно, за восемь лет мимо него прошло и немало таких, кто не производил впечатления опасных психов, были и вообще откровенно подозрительные люди, совершенно не похожие на умалишённых. Иногда Мерсифэйт становилась чересчур популярным местом.

Но Мэддокс умел держать язык за зубами. Ему хорошо платили. Работа была не пыльной. Он предпочитал во всём доверять начальству и не совать нос, куда не просят. Так же Мэддокс знал, что доктор Абрахам Аткинс очень важный человек, с большими связями. И чтобы он не делал, ему бы всё сошло с рук. Разумеется, Джексон слышал немало самых разных, зачастую и поистине невероятных слухов о том месте, где он работал. Ну так и что ж? Слухи они на то и слухи. Пусть даже в них и была крупица истины, плевать. Его дело маленькое. Он привратник. И хороший привратник. И собирался это доказать сейчас, когда на территории лечебницы была поднята тревога первой категории. И стреляя в пытающегося сбежать психа, он не станет испытывать чрезмерные угрызения совести.

Джексон повесил фонарь на специальный крючок рядом с дверьми сторожки и взял винтовку обеими руками. Взвёл курок и положил ладонь на рычажную скобу. Винтовка была казённая, приобретённая руководством специально для привратницкой на главных воротах. Хорошее оружие. Мэддокс был отлично знаком с этой моделью. Киллмастер 1886. Единственным недостатком конкретной модели, что он сейчас держал в руках, Джексон считал малый объём магазина. В бытность службы егерем, у него была винтовка, снаряжённая восьмью патронами. Что в нынешней ситуации было бы более предпочтительней. Мэддокс знал, что некоторым сумасшедшим силищи не занимать и для их успокоения может понадобиться больше, чем всего пара-тройка выстрелов.

Пожевав кончик усов, Мэддокс с досадой покосился на сторожку. Тупица, совсем он тут расслабился. Забыл взять из коробки с патронами, что стояла в стенном шкафу, горсть запасных. Хотя у него ещё есть время. Джексон дёрнулся к дверям, но тут… Привязанные с обратной стороны привратницкой псы от угрожающего ворчания разом перешли к захлёбывающемуся лаю. В туманной ночи зазвенели натягиваемые струнами цепи. Собаки будто взбесились. Мэддокс замер и вскинул винтовку. Кажется, времени у него не осталось. Просто так псы гвалт бы не подняли. Самое время спускать их с привязи.

Осторожно водя стволом винтовки из стороны в сторону, проклиная густой туман, сужающий обзорную зону до нескольких ярдов, Джексон начал быстро перемещаться к собачьим вольерам. И тут он услышал низкий, всё приближающийся шум. Он не сразу сообразил, что это. Растущие в изобилии деревья, ночь и туман искажали все звуки. К тому же от надрывного лая собак уши закладывало будь здоров. Звук был похож на мерный, западающий иногда рокот. На размеренный механический гул. На шум, который издают… моторы. Это был звук работающего двигателя. Машина на паровом ходу. И звук приближался со стороны Мерсифэйт.

В голове Мэддокса взорвалась безумная мысль, достойная любого из пациентов лечебницы. Неужто сбежавший псих угнал один из находящихся на территории паромобилей? К слову, к ним частенько наведывались скрывающие свою личность гости. Но привратники, как известно, умели хранить молчание. Так вот — неужели сбежавший непонятно каким образом чокнутый смог угнать машину? Да нет, это уж точно похоже не бредни сумасшедшего!

Звук приближающегося паромобиля нарастал, становился всё отчётливее и громче, механическим рокотом в клочья разрывая туманную ночь. Собаки подняли просто адской рёв, настолько отчаянно пытаясь сорваться с цепей, что у Джексона больше не осталось никаких сомнений — натасканные на ловлю двуногой дичи псы почуяли добычу. Звук несущегося к воротам транспорта шёл несколько в стороне от главной дороги, будто невидимая в тумане машина неслась прямо впритирку с деревьями. Джексон не опускал взведённой винтовки. Дьявол, он уже не успеет отвязать собак! Судя по звуку, с минуты на минуту паромобиль выскочит прямо у него перед носом. Сколько нужно времени, чтобы на всём ходу промчаться от здания Мерсифэйт до ворот? Мэддокс точно не знал, но подозревал, что не очень много.

Он осторожно попятился назад, смещаясь к калитке. Оглянулся, прошитый неприятной мыслью — не дай бог упрётся спиной в железные прутья, на них же и останется. Так что же делать? Попытаться отпустить собак или же стоять с винтовкой наизготовку и в случае чего стрелять? А может это вовсе и не опасный псих несётся на всех парах, а один из припозднившихся посетителей? На бровях и усах Мэддокса оседали капельки тумана, лоб же был мокрым от пота. Несмотря на ночную прохладу, привратник вспотел, как в жаркой натопленной бане. Дьявольщина, вот попал так попал! Размяк он, однако, за последнее время. Вдоволь належал себе бока на топчане, вот первая за чёрт знает сколько времени внештатная ситуация и выбила его из колеи. Он не отвязал собак. А с другой стороны был бы от них толк, если беглец едет на машине? А вдруг их несколько и некоторые из них рассыпались по парковой зоне? Тогда уж точно свора отпущенных на волю натасканных сильных псов не помешает… Дьявол, и где же подмога? Согласно тем же инструкциям, в случае возникновения тревоги первой категории к Мерсифэйт должны быть вызнаны все находящиеся на выходном сотрудники внутренней безопасности…

Ход сумбурных мыслей Джексона нарушили два порезавших туман луча света. Рокот тарахтящего на пределе возможностей двигателя достиг своего апогея. Теперь надсадный рёв силовой установки паромашины не мог заглушить даже дружный лай исходящих бешеной пеной цепных псов. Будто чёртик из коробочки, из тумана, материализуясь в ночи чёрным призраком, вынырнул большой и мощный паромобиль. В свете фар, во всём блеске хромированных обводов, решётки радиатора, широких подножек, подкрылок и клыкастого бампера. По лобовому стеклу машины суетливо бегали дворники, сбивая туманную морось. Внутри угадывались два силуэта.

Всё это Джексон успел заметить буквально за доли секунды. Машина резво выскочила на гравийку, жалобно воя покрышками. Спицы колёс сливались в безостановочный бегущий беличий круг. Свисток предохранительного клапана выл не своим голосом, сигналя, что давление в котле находится чуть ли не на критической точке, а водитель и не думает ничего изменять.

Выпрыгнувший из ночи на дорогу транспорт замер, урча как затаившийся в засаде матёрый хищник. От ворот его отделяло не больше двух дюжин ярдов. И один привратник, который так и застыл, вросши ногами в землю. Джексон упёр приклад в плечо и дунул вверх, на своё потное разгорячённое лицо. Чёрт возьми, он оказался прав. Прав на сто процентов, провалиться ему на месте. Он узнал эту колымагу. Она заехала на территорию лечебницы вчера поздним вечером, в сумерках. Спереди сидело двое плечистых крепких парней. Кто был на заднем пассажирском сидении, за сокрытыми занавесками окошками, разглядеть не представлялось возможным. Мэддокс решил, учитывая, что машина была не из дешёвых, что в больницу наведался один из попечителей или спонсоров. А может и просто давний друг директора на чашку вечернего чаю.

Теперь же, глядя на заляпанные землей, исцарапанные ветками деревьев крылья и обводы паромобиля, чувствуя запах жженой резины и перегретого масла, Мэддокс понял, что внутри точно сидят совсем другие люди, которым начхать на сохранность машины с высокой скалы. Им бы выбраться наружу. И вся недолга. И глядя на насупленную массивную морду тяжёлого и мощного паромобиля, Джексон подумал, что лобового столкновения с этим железным монстром, весящим, наверное, не меньше двух тонн, парадные ворота не выдержат. А когда подоспеют преследующие, если таковые, конечно, имеются, беглецов сотрудники, они уже будут далеко.

Если он, Джексон Мэддокс, не остановит их. Ценой даже собственной жизни? Ну, привратник облизнул пересохшие губы, не опуская ствола винтовки, ему всё же платят не настолько много. Но и сдаваться без боя, пасуя перед угнавшими машину беглыми психами он тоже не собирался. Вот тебе и психи. Чтобы свистнуть дорогую тачку и умудриться на ней добраться до выезда с территории лечебницы им ума хватило. Сам Мэддокс водить не умел, и всё его знакомство с паровыми машинами ограничивалось редкими поездками на таксомоторах. В основной же жизни привратник предпочитал старые добрые проверенные кэбы.

— Чёртовы ублюдки! — прохрипел Мэддокс, резко дёрнув стволом винтовки в сторону, намекая недвусмысленным жестом угонщикам, что лучше бы им вылезти. С такого расстояния, даже при слабом освещении с трудом справляющихся с туманом и темнотой фонарей он точно не промахнётся. Успеет влепить четыре тяжёлые пули точно по центру лобового стекла. И вряд ли, чтобы стекло устояло. Он не знал, в состоянии ли понять его молчаливый намёк сидящие внутри машины люди, но по его спине пробежал холодок.

Психи. Он же имеет дело с психами. Даже будучи раненными, они всё равно смогут проехать ещё достаточно, чтобы размазать его по земле. Мэддоксу стало не по себе. Стрелять или выжидать? Нажать на спусковой крючок первым или же дождаться отрытой агрессии? В любом случае он обязан сделать всё, чтобы остановить их. Вот только, похоже, его никто не собирается выслушивать или выполнять его требования.

Двигатель паромобиля угрожающе заворчал. Рвущиеся с цепей собаки уже хрипели от разрывающего их глотки беспрерывного лая. У Мэддокса голова шла кругом, но винтовку он всё так же держал во взведённом положении. Угнанный беглецами паромобиль дёрнулся, фары на миг ослепили Джексона. Затем машина, взревев, помчалась на него. Точнее на запертые ворота, путь к которым и преграждал Мэддокс.

Привратник, заорав от неожиданности и злости, едва успел отскочить в сторону. Всё же он несколько запоздал и открыл стрельбу уже, когда машина железным вихрем промчалась мимо него, обдавая градом из перемолотой колёсами земли и гравия. Бах! Бах! Бах! Бах! Все четыре выстрела угодили в цель. Со звоном осыпалось стекло пассажирского отсека салона, лопнула пристёгнутая к багажному отделению запасная покрышка, в заднем крыле появились две большущие дыры. Но серьёзного ущерба пули сорок четвёртого калибра не нанесли. Попади Мэддокс в водителя иди в спрятанный под капотом пыхтящий котёл, выведи из строя силовую установку, и тогда бы всё пошло совсем по-другому. Паромобиль может и не остановился бы, но потерял бы управление, а то и скорость. И не добрался бы до ворот. Может быть. Но все эти предположения были из разряда утраченных вероятностей. Действительность же преподнесла совсем иную картину.

Двухтонный Спарки, не снижая скорости, с громогласным лязгом врезался в ворота. Бампер и хромированная решётка радиатора паромашины смялись подобно картонной коробке, мигнув, погасли разбитые фары, ночь озарилась тысячью, миллионом ярчайших разноцветных искр, рассыпавшихся вокруг машины подобно рванувшей новогодней шутихе, начинённой мельчайшими песчинками конфетти. В стылом ночном воздухе резко запахло паленой резиной, гарью.

Вонь горящей краски и яркая иллюминация потрясли Мэддокса. У него совсем вылетело из головы, что по изгороди пущен ток, и взорвавшее ночь светопреставление заставило его изумлённо отвесить челюсть.

Ворота задержали паромашину только на несколько секунд, во время которых потухли все зажжённые разрядом электрического тока искры. Яростно рыча и воя покрышками, Спарки вылетел за пределы территории лечебницы. Одна створка, покорёженная и измятая, болталась на полусорванных петлях. Вторая, слетев, рухнула прямо на землю. От изувеченных ворот потянулись струйки дыма.

Спарки, оказавшись на свободе, круто развернулся перед строжкой и тут же рванул дальше, пронзая чёрным массивным телом оседающий на землю плотный туман. Мэддокс, провожая обалделым взглядом скрывающийся в ночи паромобиль, обессилено опустил винтовку. Уволят. Как пить дать уволят. И когда же, чёрт возьми, заткнутся эти проклятые собаки⁈

… — вырвались, Джек! Мы вырвались! — неистово визжала Элен, в порыве чувств подпрыгивая на сиденье. Спунер, стиснув зубы и воюя с колесом управления, молил об одном — чтобы перевозбудившаяся девица не кинулась ему на шею. Он и так с трудом смог удержать паромашину после жуткого столкновения с воротами.

Со стороны наверно всё выглядело очень впечатляюще. Захватывающе и лихо. Тем же, кто находился в момент сильнейшего удара морды Спарки о ворота ограды внутри, так не показалось. Спунер ещё успел крикнуть Элен, чтобы она покрепче ухватилась хоть за что-нибудь, перед тем, как направить разогнанный до предела паромобиль на ворота. Всё внимание Джека было сосредоточено на одном — протаранить створки, не застрять и суметь выбраться на дорогу. Больше на тот момент его не волновало ничто в жизни. Кажется, по ним даже стреляли. Чёртов сторож успел пальнуть в них из ружья. Кажется, даже попал. Но, слава богу, особого урона не нанёс. Машина продолжила ехать дальше. Джек даже не успел испугаться.

От столкновения с воротами по всем внутренностям паромобиля прошла судорога, салон наполнился скрежетом разрываемого железа и стоном сминаемого корпуса. Перед глазами вспыхнули все цвета радуги. Джека швырнуло вперёд, он пребольно ударился грудью о руль, только чудом не сломав себе ничего. Элен успела выставить руки и упереться в отделанную дорогим красным деревом приборную панель. От прикосновения пальцев девушки панель в нескольких местах треснула. Кости Элен — нет. В целом, им крупно повезло, в итоге решил Спунер, направляя восстановивший равновесие паромобиль дальше по укрывающейся в ночи дороге. Прочь от освещённой фонарями сторожки, от рухнувших на землю ворот, от всего кошмара, что им пришлось пережить.

Джек до рези в глазах всматривался в густую непроницаемую стену пронзающего ночь тумана, что загораживал ему обзор. От столкновения с воротами их доблестный Спарки лишился фар и теперь приходилось ехать вслепую, без освещения. Видимость была на нуле, хоть глаз выколи. Будь ночь звёздная и яркая, и всё стало бы намного проще. Ан нет, туман чертовски сильно затруднял их бегство. Джек практически сразу сбавил скорость. Не хотелось бы слететь с дороги и ухнуть в кювет. Им предстоит проехать ещё пару-тройку миль, прежде чем они минуют эту захолустную провинцию и въедут непосредственно в сам город. Он помнил, хоть и не видел сейчас, что вокруг них расстилаются поля и фермерские угодья, готовые к зиме пашни, да рощи, полные сбросивших листву деревьев. Совсем скоро они увидят даже сквозь туман огни спящего города. И тогда Джек вздохнёт свободно. Разожмёт стиснутые от напряжения зубы. Пока они не затерялись в городе, ещё ничего не окончено. Им придётся проехать ещё пару-тройку очень опасных непредсказуемых миль.

В кабине неспешно бегущего по дороге Спарки было немногим светлее, чем снаружи. На приборной панели горели несколько подсвечивающих лампочек, бросающих неяркие блики на циферблаты и лица сидевших спереди людей. Джек искоса посмотрел на вжавшуюся в кресло Элен. Похоже, что девушка наконец-то успокоилась, выпустила пар, и теперь просто устало смотрит перед собой, не делая и малейших попыток пошевелиться. Её длинные тёмные волосы опускались на плечи и спину путанными неопрятными прядями. На измученном осунувшемся лице засохли взявшиеся корочкой кровавые разводы. Элен сложила ладони на животе. Сбитые исцарапанные пальцы тесно переплелись. Подол оборванной больничной рубахи задрался почти до самой поясницы, обнажая стройные бёдра, кажущиеся в сумраке салона вылепленными из безжизненного алебастра. Впрочем, даже сиди она сейчас рядом с Джеком абсолютно голая, он бы и глазом не моргнул. Хватит на него пока всяких девиц, и одетых и раздетых в том числе. Вспомнив сестру Норму, Спунер передёрнул плечами.

— Так необычно… Так необычно себя чувствовать за пределами этого пекла, — подала голос Элен, разлепив плотно сжатые покусанные губы. — Сначала мне всё казалось дурным сном. Ожившим кошмаром, чьей-то дьявольской насмешкой. Казалось, что всё это ненастоящее… Но страх и боль быстро убедили меня в обратном. Ты даже не представляешь, как мало времени нужно, чтобы поверить в реальность, какой бы ужасной она не была. И свыкнуться с нею.

Джек внимательно слушал, не отрываясь от едва видимой дороги и сочувственно кивая в ответ. Он не перебивал. Понимал, что Элен хочет выговориться.

— И я привыкла. Мне стало казаться, что я провела в застенках лечебницы всю свою сознательную жизнь. Я начала свыкаться с мыслью, что и умру там же. Неважно, от старости или же от последствий экспериментов доктора Аткинса. В какой-то момент мне даже стало всё равно, что будет со мной дальше. Пока не появился Стефан… Этот маленький лицемерный ублюдок. Мерзавец. Гнусный подонок, которого я считала своим другом!

Голос Элен зазвенел от едва сдерживаемой ярости. Джек навострил уши. Это имя было ему определённо знакомо. Он успокаивающе проворчал:

— Всё в порядке, детка. Ты должна уже начать забывать обо всех этих людях. И это… Держи себя в руках, ладно? Нам ещё надо докатить на этом тарантасе до какого-нибудь укромного местечка. Не хотелось бы, чтобы такая сильная девочка, как ты, в припадке буйства тут чегой-нибудь разнесла!

Спунер повернул к ней голову и тепло улыбнулся. Элен протянула руку, положила на его ладонь, обхватившую обод руля и крепко сжала. Спунер почувствовал, что рука у Элен уже не такая горячая. Лихорадочный жар, терзающий девушку, судя по всему, начал отступать. И это радовало.

— Спасибо. Спасибо, Джек… Стефан заставил меня проснуться. Он пробудил во мне то, что заложил доктор Аткинс. Пусть даже ни тот, ни другой и не подозревали о таких последствиях! Наверно, я должна быть благодарна этим ублюдкам в какой-то мере… А ты, ты, Джек вытащил меня. Какой бы сильной я не стала, одна я бы не справилась. Я никогда не забуду, что ты для меня сделал. На что отважился пойти. Никогда.

— Брось, — Джек покраснел. — Знаю, я не похож на порядочного джентльмена в пальто и с тростью, но кой-какие правильные чуйства и у меня имеются. И я не бросаю друзей.

— Странно… Тебе не кажется, что становится светлее? — Элен озабоченно наморщила лоб и подалась вперёд. — Как будто туман начинает светиться.

— Светиться? — эхом отозвался Джек, бросая испуганный взгляд в покосившееся после столкновения с воротами, но удержавшееся на крыле зеркало заднего обзора. — Будь я проклят, если ты не права, крошка! Кто-то услужливо подсвечивает нам сзади грёбанными фарами! И голову даю на отрез, что это посланные за нами в погоню друганы доктора Аткинса, мать бы его три раза!