Закон и честь! – 5. Реванш закона

Глава 17

Несмотря на то, что от усталости ноги подкашивались, а всё избитое тело молило о пощаде, Джентри не мог себе позволить ни минуты отдыха. Он выглядел неважно, а чувствовал себя, как догадывался Крейг, ещё хуже. Но у старшего инспектора Империал-Ярда всё же хватило выдержки довершить начатое до конца. Наскоро проинструктировав Генриетту относительно возможных расспросов и на пару с Крейгом доведя до ума кое-какие детали, Джентри остался дожидаться прибытия группы экспертов во главе с самим комиссаром Вустером. Для Гордона и Генриетты он поймал весьма кстати пролетавший по улице запоздалый кэб и отправил парочку на Сторм стрит в объятия миссис Монро. Сам же пообещал окончательно разрешить все дела ещё до утра и вернуться в особняк следом за ними. Никаких возражений он не принимал. Больше никаких гражданских на несколько десятков ярдов вокруг. Только силы правопорядка.

Учёный не спорил. Он прекрасно понимал, что в данном случае компетенции Джентри более чем достаточно, чтобы самому решать, как быть дальше. Они с освобождённой ночной бабочкой будут только мешать. Напоследок Джейсон порекомендовал Крейгу потихоньку собирать вещи. Поскольку было бы крайне неплохо, чтобы он уже в течение дня постарался покинуть столицу. Разумеется, после того как на борту Бабочки обнаружили заложенную Невидимкой взрывчатку, билет на обратный рейс, находившийся в кармане пиджака Крейга, стал бесполезной бумажкой. Но купить новый на другой воздушный корабль не представлялось большой сложностью.

Крейгу нужно было убираться из Раневола, подальше от ненужных расспросов. Учитывая его положение и вес в определённых кругах, никто особых препятствий чинить не будет. Вустер сам будет рад поскорее избавиться от взваленной на его шею ноши и поверит буквально каждому слову Джентри, даже если тот скажет, что в домике Флеминга на момент убийств Крейга вообще не было. Поверит, не поверит, а лишних вопросов задавать не будет. О том, что в подвале содержалась Генриетта Барлоу, вообще никто знать не должен.

Что делать с самой девушкой, Джентри ещё не знал, но не мог допустить, чтобы измученная бедняжка просто взяла и ушла в ночь. Конечно он отправил её вместе с Крейгом. Миссис Монро сумеет её обласкать. Вызволять Джека Спунера из Мерсифэйт Джентри собирался не раньше полудня. Несколькими часами раньше или позже не должны были в его случае сыграть особой роли. Если мальчишка затаится и убедит вести себя тихо как мышка и не высовываться, то он отлично продержится. Джентри просто не мог разорваться на несколько частей. А посвящать в их тайные дела посторонних он, разумеется, не мог. Они с Крейгом ходили в последнее время по весьма тонкому льду и могли в любой момент провалиться.

…Кэб лихо нёсся по ночной столице, чуть подпрыгивая на выбоинах в мостовой. Копыта лошади звонко цокали по устилавшему улицы камню, сгустившийся к полуночи туман будто пытался проглотить всё вокруг — дома, фонарные столбы, редкие экипажи, запозднившихся прохожих. Кэб мчался сквозь ночь и туман, возница периодически пощёлкивал бичом, колёса вторили в такт цоканью копыт. Равномерные успокаивающие звуки. Прикреплённый к крыше кэба масляный фонарь казался в тумане танцующим мотыльком.

Внутри кабины на жёсткой лавочке, обитой холодной кожей, царила такая же темнота, как и снаружи. Под убаюкивающий шум Генриетта, безмерно измученная событиями последних дней, заснула прямо у Крейга на плече. Учёный укутал девушку в своё пальто. Сам сидел, поёживаясь, прижавшись к тёплому боку златовласки и искренне наслаждался. Он бы ни на что на свете не променял эти минуты временного покоя и ощущения живого человеческого тепла рядом с собою. Он слушал грудное сопение заснувшей Генриетты и чувствовал её дыхание на своей шее. И ему было как никогда хорошо. Он не мог рассмотреть её лица в ночном сумраке, но знал, что оно очень красиво…

Они в тот миг были совершенно одни на всём свете. Их окружала ночь и все проблемы большого мира казались невероятно отдалёнными и нереальными. Размытыми, словно окружающий их туман, превращающий ночную тьму в грязно-серое марево. Крейг специально задёрнул окошки занавесками, чтобы отгородиться от всего, что было снаружи. И от тумана, и от людей. Наверно впервые в жизни он решил, что столица, этот огромный город с множеством зданий и населённый сотнями тысяч людей, это промышленный колосс, дышащий круглосуточно полной грудью гигант для него слишком велик. И, пожалуй, слишком подвержен влиянию прогресса.

Конечно, то, что случилось, могло произойти в любом месте, но произошло именно здесь, в столице Королевства… Учёный хотел вернуться домой. Как можно быстрее. Уйти с головой в работу, забыться. Вычеркнуть из памяти то, что произошло с ним за эту последнюю воистину безумную неделю. Зажить прежней жизнью. Изобретать и выдумывать. Создавать новое. Но… С оглядкой на прошлое. Не все новшества и достижения технической и человеческой мысли приносят благо. Разумеется, он знал это всегда, но был готов поступиться многим ради улучшения жизни и общего развития. Ради грядущих достижений. Он был революционером от науки. И всегда бесстрашно смотрел вперёд. До последнего момента. Пока его лично не коснулись так называемые побочные эффекты от науки. Во всех неудачах и бедах были повинны люди. Не сама наука. Но люди были тем инструментом, рычагом, которые науку двигали. И Крейг был одним из этого множества. Вот только сейчас он впервые задумался над тем, что прогресс зачастую вытесняет из человека всё человечное…

Генриетта внезапно застонала во сне, прерывая размышления Крейга. Учёный нежно обнял её свободной рукой и что-то успокаивающе зашептал. Девушка зашевелилась, немного повозилась, устраиваясь поудобней, и вновь замерла, негромко посапывая. У Гордона давно затекло плечо, но он только теснее прижался к спящей ночной бабочке. Он наклонился и поцеловал её в макушку. Волосы Генриетты пропитались пылью и сыростью, от неё пахло потом, но Гордон безошибочно улавливал совсем иные запахи, что так ему нравились. Клубника. Она точно пахла клубникой.

Он заберёт её с собой. Точно, он так и сделает. Решено. Окончательно и бесповоротно. Крейг почувствовал, как его сердце учащённо забилось, а в груди поселился захватывающий дух восторг. Предвкушение чего-то потрясающего. Ощущение нового, невероятного поворота в жизни. Это пьянило и заявляло кровь быстрее бежать по венам. Это повергало в экстаз. И он понял, что на самом деле сделает это. Он увезет Генриетту отсюда, из этого города, где ей пришлось столько всего пережить. Тут она знала либо обычную серую рутинную жизнь, либо сплошные страдания. И у неё не было шансов что-то сильно изменить. Но он может. Он может сделать жизнь этой бедной настрадавшейся девушки такой, как она сама пожелает. Он сможет дать ей всё. Стоит ей поехать с ним, и у неё всё будет. Он станет заботиться о Генриетте, он не даст волоску упасть с её златокудрой головы. Им будет хорошо вместе.

Крейг огромным усилием заставил себя немного поубавить пыл. Стой, стой, подумалось ему. Тебе не кажется, что ты опережаешь события? Ты же не знаешь, о чём думает эта сопящая у тебя на плече девушка. Да, слёзы на её лице и слова благодарности были самими искренними. И между ними действительно проскочила какая-то искра, что на краткий миг ослепила обоих, показавшись в их глазах яркой молнией. Но захочет ли она ехать с ним? Покинуть столицу? Как знать, может, у неё совершенно иные планы, а он самолично всё решает за неё, даже не спросив?

Очень вовремя Генриетта вновь зашевелилась и всё же проснулась, когда бегущий кэб подпрыгнул на глубоком дорожном ухабе. Девушка блеснула в темноте кабинки глазами и тихо сказала:

— Простите, кажется, я заснула прямо на вас.

Сказала, но не сделала попыток отстраниться. Наоборот, протянула руку и крепко обняла Гордона. Учёный даже дышать перестал. Он чуть повернулся, так, чтобы головка девушки прильнула к его груди и сказал:

— Надеюсь, вам удобно, мисс Барлоу. Я специально не будил вас. Думал, что сон вам совсем не помешает…

— Мне кажется, что я бы проспала целую неделю, — негромко рассмеялась Генриетта. Замолчала и горячо прошептала:

— Я так благодарна вам за всё, что вы сделали для меня. Вам обоим. И мистеру Джентри и вам, сэр. Правда, ядаже не знаю, что мне сделать, чтобы…

— Полноте, мисс Барлоу, полноте… Достаточно того, что вы находитесь в безопасности. Просто помните обо всём, что вам говорил Джейсон. Найдите в себе силы забыть то, что видели и участницей чего были. И всё будет хорошо. Обещаю. Больше с вами ничего подобного не повторится.

Несколько секунд они молчали. Крейгу даже показалось, что он слышит в салоне постукивающего по мостовой кэба, как бьются их с Генриеттой сердца. Вместе, в унисон.

— Вы не можете знать, что произойдёт со мной завтра или послезавтра, мистер Крейг, — очень тихо сказала девушка. Учёному показалось, что она ещё крепче прижалась к нему, словно боялась отпустить. — Вы наверняка знаете, кто я такая… Знайте, что я далеко не самая лучшая женщина на свете. И вы должны понимать, что при моём образе жизни загадывать что-либо наперёд слишком большая и непозволительная роскошь. Прожила один день, осталась цела, и то хорошо.

— Немедленно прекратите так говорить! — возмутился Гордон. — Я не желаю слушать о том, кем вы себя считаете. Вы неправы, мисс Барлоу. Неправы. Я не хочу ворошить ваше прошлое, копаться в тех ошибках, что вы когда-либо совершали. Мы все не без греха. Но вы сильно себя очерняете. Вы говорите о себе в крайне неприглядном свете. Это не так. Вы не такая!

Генриетта встряхнула локонами тяжёлых волос и приподняла голову. Её лицо оказалось всего лишь в нескольких дюймах от лица Крейга. У Гордона учащённо забился пульс, когда он рассмотрел, что на глазах у девушки заблестели слёзы. Её лицо, окрашенное ночной мглою, казалось сотканным из теней. Он боялся лишний раз пошевелится, чтобы этот прекрасный мираж не развеялся. Ему так захотелось протянуть руку и стереть слёзы с её щёк… Решившись, он протянул руку и прикоснулся пальцем к лицу Генриетты, поражаясь, какая у неё гладкая и нежная кожа. Он вытер сбежавшую из глаза слезинку и машинально сунул палец в рот.

— Что вы делаете? — смущённо прошептала девушка, суетливо промокая глаза воротником кофточки.

— Я хочу знать, каковы на вкус ваши слёзы. Хочу запомнить, чтобы больше впредь никогда не допустить подобного, — серьёзно ответил Крейг. — Они действительно солёные. Как и говорят… Больше я не хочу ощущать вкус ваших слёз, мисс Барлоу.

— Даже если это будут слёзы радости? — она улыбнулась и Крейгу почудилось, что её улыбка разогнала сумрак тесной кабины кэба.

— У слёз радости наверняка другой привкус.

— А вы бы хотели его попробовать?

— Да.

Генриетта грустно улыбнулась. Гордон, привыкший к темноте, это отчётливо увидел. Он внутренне сжался. Откашлялся и сказал, поражаясь тому, каким робким и умоляющим звучит его голос:

— Мисс Барлоу… Генриетта… Я бы хотел спросить… Я спрашиваю напрямую, как джентльмен, у которого исключительно чистые и светлые помыслы. Безо всякой задней мысли. Я хотел узнать, не согласились бы вы уехать из этого города вместе со мной? Вы бы согласились жить в моём доме?

— Уехать с вами? — судя по изумлённому возгласу, Генриетта совершенно не ожидала подобного вопроса. — Вы, должно быть, шутите!

Крейг стыдливо опустил глаза, порадовавшись, что в кэбе темно. Девушка хоть не увидит, как он покраснел. Мысленно чертыхнувшись, он промямлил:

— Простите, должно быть, я слишком прямолинеен и позволяю себе много лишнего… Вы не иначе как неправильно меня поняли. Я прошу прощения, мисс Барлоу.

Изящная женская рука крепко сжала его запястье, и девушка тихо сказала:

— Генриетта. Пожалуйста, зовите меня Генриетта. Мне нравится, как звучит моё имя в ваших устах.

— О.

— Вы на самом деле хотите, чтобы я поехала с вами?

Учёный повторно откашлялся и твёрдо сказал:

— Всем сердцем. И клянусь, вы не секунды не пожалеете об этом!

— Хотите, чтобы я жила в вашем доме? Я, вконец запутавшаяся в себе, падшая девка с сомнительным прошлым и кучей неприятностей на хвосте?

— Да.

— И в качестве кого я буду находиться я вашем доме? — в голосе девушки отчётливо прорезалось напряжение. Крейг её отлично понимал. Он склонился над ней и прошептал прямо на ухо:

— В качестве моей музы. Я же учёный. Вы будет вдохновлять меня, Генриетта.

Она стиснула его обеими руками, всхлипнула и сказала: — Мне можно подумать над вашим предложением?

— Сколько вам будет угодно, — скрепя сердце, согласился Крейг. Но надежды не потерял. Нет, он увезёт её во что бы то не стало. — Вы снова плачете.

Шмыгнув носом, девушка сказала:

— Это слёзы радости. Пользуйтесь моментом, мистер Крейг. Гордон достал их карман пиджака носовой платок и ласково прикоснулся им к лицу девушки, стирая слёзы.

— Попробовать ваши слёзы радости у меня ещё будет время. Я это знаю. И называйте меня Гордон. Я тоже хочу узнать, как будет звучать моё имя на ваших губах.

— Гордон… Вам понравилось?

— Ещё никогда мне настолько сильно не нравилось, как звучит моё имя, произнесённое вслух.

Генриетта засмеялась. Учёный почувствовал, как его губы сами растягиваются в ухмылке. А в груди что-то потеплело, растекаясь восторженным жаром по всему телу. Счастье, наверно, это и есть настоящее счастье, подумал он. Вовсе не наука и стремление придумать что-то новое, революционное. Счастье — вот оно. Из плоти и крови. Живое и тёплое. Которое можно обнять и поцеловать. Сопит рядом с ним, прильнув к нему как котёнок. И будь он проклят, если упустит его!

Джентри откинул крышку карманных часов и поднёс их почти к самому носу. В непроглядной туманной тьме, что разлилась повсюду будто густой непроницаемый кисель, и собственные пальцы рассмотреть было трудно, не то что маленькие стрелки на циферблате. Почти три после полуночи. Скоро утро, вот только наступит оно далеко не для всех. Джентри вздохнул и захлопнул крышку. Убрав часы в кармашек жилета, он застегнул плащ. С приближением рассвета становилась всё холоднее. Ноябрь как бы намекал, что он — последний месяц осени и скоро наступит зима. Джентри поёжился. Зима в столице королевства не самое благоприятное время года. Особенно для таких как он. При его то работе он ещё вдоволь намёрзнется такими вот тёмными и мрачными ночами.

Старший инспектор прислонился спиной к кожуху паровой установки служебного мобиля, пытаясь хоть немного согреться исходящим от него теплом. В доме Моргана Флеминга вовсю кипела жизнь. Во всех окнах горел свет. Вокруг стояло с десяток полицейских машин. И не менее двух дюжин констеблей суетились внутри самого дома. Место преступления в несколько рядов обтянули верёвочным ограждением и выставили самых бдительных фараонов, которые в высоких бобби и накинутых на плечи толстых всепогодных мундирах выглядели в туманном мареве гротескными нечеловеческими фигурами.

Тут же среди паромобилей Империал-Ярда находилась карета скорой помощи и запряжённый в четвёрку унылых кляч видавший лучшие деньки обшарпанный катафалк. Сидящий на козлах возница покуривал вонючую трубку и, свесив голову на грудь, похоже, дремал. Закутавшись в тяжёлое пальто и шарф, он мало обращал внимания на царящую в доме покойного инспектора полиции суету. Джентри даже порадовался, что ему удалось улизнуть от всей суматохи, что сейчас творилась внутри дома. Он отошёл как можно дальше, за кордон оцепления, и стоял возле паромобиля Бёрка. Менее всего ему в данный момент хотелось находиться внутри этого дома, который, несмотря на то, что сейчас, даже в тумане, сиял как новогодняя игрушка, выглядел для Джентри самым угрюмым и отталкивающим местом на земле. Тела Флеминга и Попрыгунчика всё ещё были внутри. На крыльце дома, нахохлившись, мялись два дюжих санитар, готовые на носилках переправить трупы в катафалк. Но их время ещё не пришло. Сейчас было время комиссара Вустера, который лично внутри дома руководил всеми экспертными работами.

Джентри глубоко вздохнул полной грудью. От пирсов веяло отчётливым запахом рыбы и сырости. Туман пах опавшими листьями и мокрым камнем. От паромобиля, внутри которого беззастенчиво дрых с открытым ртом храпящий Бёрк, несло машинным маслом и нагретым металлом. Сам Джентри благоухал, как он догадывался, отнюдь не дорогим одеколоном. Было бы совсем неплохо принять горячую ванну и задрыхнуть по примеру Бёрка. Только не в служебном паромобиле, а дома, в собственной постели. Да уж, покой ему только снится, скривился Джейсон и поёрзал спиной. Он сумрачно уставился на растревоженный словно муравейник дом Флеминга. Пока Вустер лично не даст добро, он даже с этого места не сдвинется.

Слава богу, что они с Крейгом успели замести следы, а сам учёный вместе с Генриеттой смылись аккурат до появления Бёрка с подкреплением. Учёному нужно покинуть Столицу. И чем быстрее, тем лучше. Вокруг его персоны поднялось слишком много шума. Не нужно, чтобы он привлёкся ещё и по делу Джека Попрыгунчика. Да что там! Завтра с утра эта новость всколыхнёт весь город. Забудут даже крушение Королевы Виктории и смерть Невидимки. Забудут даже о череде потрясших ночную столицу взрывов. И насколько понял Джентри, количество жертв будет сильно преуменьшено. Газеты напишут только то, что им велят. Те, кому правда совершенно не нужна. Особенно правда. Она никому не выгодна.

Те, кто способен отдать подобные приказы дискредитировать происшедшее, боятся правды как чёрт ладана. Она единственное, что может подорвать их власть. Выставить в невыгодном свете. Показать их лицо с истинной стороны, не замазанное фальшивыми улыбками. Нажмутся определённые рычаги, из одних карманов в другие перекочуют энные суммы фунтов, скажутся нужные слова. И этого будет вполне достаточно. А тут, прямо как по заказу, прогремит действительно радостная новость — неуловимый преступник, наводящий более двух лет ужас на жителей столицы, наконец-то убит. Доблестным инспектором Империал-Ярда Джейсоном Джентри. Кто знает, возможно, его даже представят к награде и вызовут на праздничный ужин к мэру. Да не дай бог.

Конечно и эта история будет здорово подчищена. И даже сам Джентри внесёт определённую лепту в искажение правды. Людям свойственно лгать. И он не исключение. Но это будет ложь во благо. Он не допустит, чтобы покойного Флеминга утопили в грязи и растерзали его тело на тысячи кусочков в секретных правительственных лабораториях. Флеминг погиб, сражаясь плечом к плечу со своим товарищем по службе.

Больше чем спать, Джентри на данный момент хотелось уволиться. Эта крамольная мысль посещала его чуть ли не каждый час. Уйти. Уйти из полиции к чёртовой матери. Он сможет приносить пользу городу, сделавшись, например, частным детективом. Он заработает себе на хлеб в качестве сыщика. Но станет ли от его столь крутого шага лучше остальным? Тогда у него во многих вопросах будут связаны руки. Его эффективность как специалиста упадёт в разы… Много ли он тогда навоюет? Джейсон раздосадовано скрипнул зубами.

Грядущий денёк обещает быть жарким. С утра Вустер заставит написать его подробнейший отчёт о случившемся в доме Флеминга. Ради такого случая начальник двора забудет о своём обещании дать подчинённому пару отгулов. Зато после завершения всех нюансов с него станется выписать Джентри целую неделю отдыха. А почему бы и нет? В глазах жителей столицы, да и всей страны, Империал-Ярд на ближайшие месяцы прослывут настоящими героями. Ещё бы, всего то за пару дней были нейтрализованы едва ли не самые опаснейшие преступники в государстве. Террорист номер один и неуловимый маньяк-убийца. О нюансах и подводных камнях этих дел никто не будет задавать лишних вопросов. Обыватели с удовольствием проглотят то, что им предложат газеты. Конечно, в написанном будет и часть правды.

Так что вполне закономерно, что Джентри, как не последнего участника в столь знаменательных событиях, отблагодарят по-королевски. Премию подкинут, может даже повышение по службе Вустер подпишет. Ну а выделить несколько дней отдыха просто обязан. Что Джейсона устроит более чем. Ему ещё нужно обязательно наведаться в Мерсифэйт и вызволить Спунера. Необходимо, особо не откладывая, расхлебать и эту, заваренную мальчишкой на пару с Гордоном кашу. А вот что дальше?

Не питая особых иллюзий, Джейсон предположил всего лишь на секунду, что Джек найдёт в застенках психушки вторую пропавшую девушку и кое-какие доказательна причастности Аткинса к похищениям людей и проведения над ними запрещённых чудовищных экспериментов. И что? Дальше то что? Да даже будь он трижды новоявленным героем, вывали он эту смердящую историю перед носом начальства, и ему тут же посоветуют заткнуть рот, закрыть глаза и не лезть, куда не просят. Супротив директора центральной психиатрической больницы у старшего инспектора Двора руки коротки. Даже будь он на месте Вустера, никто бы не выписал ему ордера на обыск клиники. За Аткинсом стоят слишком серьёзные люди, чтобы в его святая святых заявились сотрудники полиции с законным правом на обыск. Аткинса ему нипочём не достать. Флеминг, Элен Харт, Генриетта Барлоу… Это лишь некоторые люди из наверняка очень длинного списка пострадавших в застенках этого учреждения. И Джентри тут ничего не сможет поделать. Абсолютно.

Ну не пойдёт же он на крайне меры в самом то деле! Не станет же он убивать психиатра.

Собственно, руки у Джейсона коротки и взять за загривок дражайшую семейную чету Гиллроев. Он успел навести справки об этих почтенных людях. Они жили затворниками, редко устраивая пышные приёмы и мало появляясь на светских раутах. Но за Гиллроями так же стояли не самые последние лица в государстве. Джеймс Гиллрой владел несколькими крупными городскими предприятиями. Сталелитейные заводы, доки, ткацкие фабрики. Иными словами, Гиллрои были очень богаты. Да, их, в отличие от неприкасаемого априори Аткинса можно прижать. Теоретически. Но только при наличии весомых, железных, несокрушимых доказательств их вины в чём-то воистину мерзком и противозаконном.

По факту же, подобных доказательств у него и близко нет. Всерьёз рассматривать заявления двух девушек из самых низких слоёв общества и уличного воришки не станет не один уважающий себя суд. Все обвинения со стороны полиции и Джейсона в частности нанятые Гиллроями дорогущие адвокаты разобьют в пух и прах за одно заседание. Нужно что-то весомее огульных обвинений и слов взывающих подозрения личностей. А подобных доказательств у Джейсона не было. Так что единственное, что он сможет, это всеми правдами и неправдами выбить ордер на обыск в особняке Гиллроев. Разумеется, провести его со всем тщанием и осторожностью, чтобы ненароком не разбить какую-нибудь редчайшую и любимую вазу хозяйки дома, ничего при обыске не обнаружить запрещённого, и затем прилюдно рассыпаться в извинениях и выслушать мрачные обещания главы семейства, что ему, Джейсону, подобное безобразие ещё аукнется в дальнейшем.

Он сможет установить незаметное наблюдение за Гиллроями. Но незаметным оно пробудет не долго. Рано или поздно Вустер узнает, что он, руководствуясь сугубо личными причинами, изводит добропорядочную уважаемую семью. И тогда обо всех заслугах Джентри тут же забудется, и он получит грандиозную выволочку. Таким образом закон свяжет ему руки. Уволься он из рядов стражей порядка, и времени и свободы у него станет не в пример больше. Но и тут он не сможет ничего сделать. Все его действия будут трактоваться незаконными. Остаётся опять одно — взять револьвер и перестрелять всех Гиллроев к чёртовой матери. Тупик. Доказательства. Ему нужны очень серьёзные и весомые доказательства. Гиллроев можно свалить. Нужно только знать, как. Они должны будут сами подставиться. Но нагрянь он к ним с обыском, и эти твари станут ещё хитрее и осторожнее… И тогда их вообще будет сложно подловить.

Что остаётся? Сидеть в засаде и терпеливо выжидать. Ждать своего часа. Рано или поздно эти люди совершат ошибку. И тогда он будет рядом, он будет первым, кто увидит это. Кто поймёт, что они поскользнулись. И конечно первым протянет руку. С браслетами из нержавеющей стали, которые будут очень элегантно смотреться на холеных ручках четы Гиллрой.

Джентри плотоядно усмехнулся. О да, ребята. Он не упустит своего шанса. Да, он не станет лезть на рожон и бросаться грудью на стены Мерсифэйт и имение Джеймса Гиллроя. Он продолжит нести свою службу, как и прежде честно и рьяно выполняя все свои обязанности. Но он станет осторожней. Внимательней. Он тоже станет хитрее и изворотливей. С волками жить, по-волчьи выть. А за последние дни Джентри лично убедился, что столица просто кишмя кишит матёрыми волчарами. Причём, многие из них носили овечьи шкуры. Он дождётся нужного момента. Он будет держать нос по ветру, незаметно для всех, в своё личное время, без привлечения сотрудников Двора, следить за этим людьми. По-другому он уже не сможет. В чём-то Аткинс и люди, подобные Гиллроям, куда как опаснее Невидимки и Попрыгунчика. А значит, ещё множество простых жителей города продолжают пребывать в нешуточной опасности. И Джентри не имеет права оставить их. Он клялся служить и защищать. Что ж. Он будет это делать. Но по-своему. Он не отступит!