Закон и честь! – 5. Реванш закона

Глава 14

Джек, никем не замеченный, добрался до лестничной площадки, на миг замер, высунулся из-за угла, прислушался. Тихо. Странно, либо в Мерсифэйт на редкость сонная ночная охрана, либо никаких серьёзных происшествий тут не происходит, и обход совершают два-три санитара на всё здание. В таком случае встретить их в этом крыле представлялось маловероятным. В этой части больницы находилось отделение для самых вменяемых и безобидных пациентов. Некоторые из которых были хорошо проплачены. А ещё на некоторых местный персонал умудрялся неплохо зарабатывать, предоставляя богатым любителям поразвлечься услуги весьма специфического рода. Подонки.

Стараясь ступать как можно тише, и прячась за перилами, Джек едва ли не кубарем скатился в холл, на первый этаж. Остановился за огромной кадкой с экзотическим растением, стоящей у конца лестницы и замер. В холле, около регистрационной стойки приглушённо горела ещё одна керосиновая лампа. На ночь электричество в огромном здании отключали. Наверняка в целях экономии. И только в определённых местах оставляли включёнными горящими вполнакала лампочки.

Джек осторожно выглянул из-за кадки, надеясь, что его, почти полностью скрытого широкими мясистыми листьями и сумраком, от регистрации будет рассмотреть совсем непросто. Наверняка за стойкой, в одном из кресел кто-нибудь сидит. Дежурный. Он просто обязан был там находиться. Ещё днём Джек заметил, что регистрация оснащена новеньким, мастерски изловленным из латуни и бронзы телефонным аппаратом. Наверняка там же где-то находилась и тревожная кнопка, включающая сирену. И стоит дежурному увидеть Джека, как… Как что? Неужели он, четырнадцатилетний мальчишка производит впечатление такой уж угрозы, что, увидев его, дежурный в ужасе завоет от страха и тут же начнёт звонить во все колокола⁈ Джек мысленно фыркнул. Да не в жизнь. Не может такого быть. Подымать на уши всю больницу из-за его скромной персоны, в гордом одиночестве прогуливающейся по ночным коридорам, никто не станет.

И тут Джек услышал шаги. Чьё-то звонкое цоканье каблуков по мраморной плитке пола, гулко разносящееся в сумрачной тишине. Опа! Новые действующие лица? И кого это там чёрт несёт? Кому не спится в… Спунер невольно задумался. А сколько сейчас времени? Висящие в холле огромные настенные часы скрывались в темноте и разглядеть их циферблат не представлялось возможным. Если только не подойти поближе. Цоканье каблуков усилилось. Ну же ну же, Джек от нетерпения задрожал. Кто это у нас тут вышагивает?

Когда обладатель звонких каблуков появился в поле зрения мальчишки, он свирепо заскрежетал зубами. Норма! Подчёркнуто эффектно выглядящая в накинутом на роскошные формы белоснежном халатике и кокетливо заломленной шапочке на белокурых волосах. Почему-то Джек нисколько не удивился. Вихляющая задом белобрысая стерва уже причинила ему массу неприятностей. Значит, судьба снова сталкивает их на узкой дорожке. Спунер как-то раз попал в театр на трагедию Гординга. Актёры в постановке изъяснялись примерно таким же текстом. Представление Джеку не понравилось. Он бы точно заснул в одном из кресел, если бы присутствовал там в качестве зрителя. Но Джека в тот вечер интересовали карманы любителей театра, нежели сам театр…

Норма пересекла холл и подошла к регистратуре. Джек даже позавидовал её способности ориентироваться в полутёмных помещениях громадной больницы. Да чего уж там, наверняка она на ощупь знает тут каждый закоулочек. Спунер опять навострил уши.

— Сара, как давно мистер Фуантен поднялся наверх? — обратилась Норма к скрытому от взора Джека стойкой дежурному. Точнее дежурной. Ибо имя Сара могла носить только женщина. И почему-то она уже не нравилась Джеку. Услышав же её голос, отвечающий сестре Норме, он лишний раз убедился, что предчувствия его не обманули.

— Уже четверть часа как, мисс МакКарти, — подобострастно сказала Сара. Джека всего передёрнуло от её гадливого, насквозь пропитанного подхалимажем голоса. — Не извольте беспокоиться, мистер Фуантен всегда точен как веронские часы!

— Да уж, точен… Что ж, обычно старый развратник не задерживается в комнатах молодых людей больше часа, — пробормотала Норма, облокачиваясь о стойку. — Но сегодня у него особое, лакомое блюдо. Совсем ещё маленький мальчик с очаровательной пиписькой. Думаю, мистер Фуантен изрядно подзадержится. Если только его пестик не завянет раньше времени!

Невидимая Джеку Сара паскудненько захихикала, показывая, насколько она оценила шутку сестры Нормы. Сам Джек побагровел от злости. Ах вон оно значит, как… Ну сука, не дай бог нам с тобой повстречаться на столичных улицах… У Джека были знакомые, особо охочие до светленьких бабёнок. Но не успел он как следует насладиться видениями расправы с медсестрой посредством грабежа и стягивания с неё всех украшений и прочая до последнего исподнего, как застыл, будто деревом стукнутый. Фуантен. Франсуа Фуантен. Да это же…

Джек никогда не жаловался на память. Она у него была преотличная. Во всех смыслах. Раз увидев или услышав, он запоминал надолго. Фуантен. Не может быть. Так звали члена городского попечительского совета. Фуантен слыл известным филантропом и кураторам практически всех работных домов и приютов в Лондоне. Добрейшей души человек, говорили о нём. Настоящий джентльмен и поборник справедливости. Защитник униженных и угнетённых. Ходили слухи, что чета Фуантенов не жалеет ни сил, ни денег, чтобы помогать обездоленным. Даже пару лет назад, несмотря на преклонный возраст, взяли на воспитание несколько детей со Дна. Джек похолодел. Охренеть. Вот так защитник обездоленных. Страшно даже представить, каково живётся несчастным сиротам в домине этого старого извращенца. Наверняка и его жена далеко не отстаёт в плане сомнительных сексуальных предпочтений. Джек привык мыслить широко и масштабно. Не может же такого быть, чтобы супруженция Фуантена не знала о его похождениях! Вот дерьмо. Что ж, это лишний раз доказывало, что Джек сто раз прав, когда негативно отзывался о городском правлении.

Норма и обладательница мерзкого голоса в свете горящей лампы продолжили трепаться о всякой на взгляд Спунера совершеннейшей ерунде. Он их слушал в пол уха. Больше бабских сплетен его интересовало, как бы незаметно, чтобы Норма не увидела, прошмыгнуть через холл в одно из боковых ответвлений, куда ранее провели важного гостя, который приехал в лечебницу в сопровождении дворецкого Гиллроев. Мальчишка готов был отдать все пальцы на отсечение, что этот незнакомец приведёт его как минимум к Элен. И кстати о сопровождающих. Возможно ли, чтобы такая важная птица, как Франсуа Фуантен прибыл в лечебницу самостоятельно? Впрочем, учитывая цель его визита, вряд ли он стал о ней широко распространяться. Но в любом случае он же не пешком пришёл. И не на кэбе приехал. А наверняка на личном, в крайнем случае служебном паромобиле. И с надёжным человеком, умеющим держать язык за зубами, и выполняющим функции водителя и телохранителя одновременно. Машина. Она может очень кстати пригодиться. Деятельный мозг Спунера усиленно работал, выдавая одну невероятную картину за другой. Если он освободит девушек и им придётся срочно бежать, то тачка богатого ублюдка будет очень кстати.

Джек усмехнулся своим же мыслям. М-да уж, наивный он, однако. Как у него всё складно да ловко в мечтах выходит. Но жизнь — это обратная сторона грёз. Это явь, которая частенько поворачивается к тебе задницей.

— На сегодня больше посетителей не запланировано? — осведомилась Норма, склонившись над каким-то журналом. Медсестра водила по страницам пальчиком, весьма вызывающе отставив круглый зад. — Один мистер Фуантен?

— Да, мисс МакКарти. Больше никого. Наверное, этой ночью наши постоянные клиенты сговорились устроить забастовку, — угодливо захихикала Сара. — Кстати, мистер Гиллрой ещё не уезжал…

— Помалкивай, Сара, — как бы промежду прочим сказала старшая медсестра, но Джек уловил в её голосе отчётливо прорезавшийся металл. Ага, похоже, тема посещения больницы Гиллроем была в определённой мере под запретом. И не каждому было дозволено об этом болтать. Гиллрой, значит. Ну, это и так было практически понятно. Только вот кто? Отец или сын? Сын, насколько помнил Джек со слов Генриетты, был беспомощным полоумным овощем, который бы весьма недурно смотрелся в здешних стенах.

— Простите, мисс Маккарти, — пролепетала дежурная. — Я всего лишь хотела напомнить, что его водитель давно уехал, а мистер…

— Один из наших попечителей сам вправе решать, когда и с кем ему уезжать, — Норма оторвалась от журнала и посмотрела сверху вниз. Джек воочию представил, как Сара — маленькая серая мышка — испуганно съёживается под ледяным взором мегеры в белом халате. — Довольно об этом, ясно?

— Конечно, конечно, мисс МакКарти…

Джек мысленно присвистнул. Ни фига себе. Чем дольше он находится в этом вертепе, тем больше интересного узнаёт. Попечители значит. Спонсоры. Гиллрои, оказывается, отхлёстывают Аткинсу неслабую капусту. Да и ещё периодически снабжают свежим подопытным материалом. В обмен на что? Только ради удовлетворения своих извращённых наклонностей? Джек призадумался о том, как, оказывается, он мало знает окружающих людей. Они, чёрт возьми, ещё хуже, чем, бывает, кажутся на первый взгляд!

Что ж, пожалуй, он уже услышал более чем достаточно. Натравить бы на эту малину Империал-Ярд, мечтательно подумал Джек, съёжившись за огромной вазой. От мясистых листьев неведомого растения почему-то остро пахло свежими огурцами. Да уж, лечебнице не помешала бы массированная зачистка. Но Джек, не смотря на юный возраст, так же отчётливо понимал, что в данном случае его мечта так и останется мечтой. В мире полно несправедливости, порядок и власть зиждутся на связях и деньгах. Аткинс слишком крупная шишка в господствующей элите города. Птичка очень высокого полёта, подрезать которой крылышки не сумеет ни один полицейский инспектор.

Пользуясь тем, что Норма снова склонилась над регистрационным журналом, а Сара продолжает что-то ей подобострастно пищать на ухо, Джек потихоньку выбрался из своего укрытия и, бесшумно ступая мягкими подошвами дешёвеньких больничных тапок, прошмыгнул в боковой коридор, торопливо скрываясь в густой тени. Он невольно напрягся, ожидая услышать в спину грозный окрик. Но пронесло. Джек на миг обернулся. Отлично, его манёвра ни одна из проклятущих стерв так и не заметила. Теперь куда? Вперёд, только вперёд и вглубь больничных недр. Где-то дальше по этому коридору, такому же тёмному, как и остальные, должна встретиться лестница, ведущая на нижний, сокрытый от посторонних глаз, уровень. Гарантировано Джек упрётся в запертую дверь или решётку. Но он умел находить общий язык с практически любым замком. Спунер сомневался, что в психиатрической лечебнице нашёлся хотя бы один замок, способный противостоять ему. Только не в коридорах и не в палатах. Здесь упор делался на прочность и практичность. Вероятно, действительно сложные замки были в личном кабинете или лаборатории самого директора Мерсифэйт. Но туда Джек ни за какие коврижки не собирался соваться. Ему надо отыскать девушек. Наверняка их держат в одной из обычных камер, коих, как подозревал Джек, предостаточно в подвальном этаже. Уж там то и находятся самые опасные пациенты. Буйные неизлечимые психи. Или же те, кому просто не повезло там оказаться. Расходный материал Аткинса и его подручной своры.

Глаза Джека быстро привыкли к полумраку холодного, пахнущего дезинфекцией и лекарствами коридора. Волосы периодически щекотал лёгкий, едва уловимый ветерок. Значит, где-то существуют невидимые отдушины, циркулирующие воздух. Джек сразу и не сообразил, что становится всё прохладнее. Получается, что нижние уровни либо плохо отапливаются, либо не отапливаются вовсе. Он шёл и шёл, а коридор не кончался, только повернул два раза и всё — всё те же плиты под ногами, тотже запах и усиливающаяся прохлада. И только когда Джек чуть не упёрся носом в мощную железную дверь, то понял, что коридор окончился. И ещё он понял, что всё это время постепенно спускался всё ниже и ниже, коридор ненавязчиво, но неуклонно шёл вниз, ведя, вероятно, в скальное основание фундамента, на котором и высилось старинное здание больницы. Так что с полной уверенностью можно предположить, что он уже находится намного ниже уровня земли. И никаких лестниц. Отсюда и этот собачий холод и появившийся в воздухе отчётливый запах сырости. Джек поёжился. Больничная роба точно не предназначалась для прогулок по таким вот казематам.

Джек чуть ли не наощупь исследовал двери. Ага, коридор перегораживала кирпичная кладка, в которую и были эти двери вставлены. Надёжные, железные… Пальцы Джека нащупали ряды металлических клёпок и широких железных полос. Круглые толстенные цилиндры навесов, врезной замок… Неплохо, совсем неплохо, вынужден был признать он. Такая дверь выдержит и удар осадного тарана. Интересно, что подумает тот, кто случайно свернёт в этот коридор и, в конце концов, упрётся в эту дверку? Или же в начале коридора висит не замеченная им в полумраке табличка — Дальше ход воспрещён? А может, для всех прочих, не посвящённых в самые зловещие тайны Аткинса, за этой дверью скрывается продовольственный склад или кладовая? Или же они все тут заодно и прекрасно осведомлены о незаконных делишках своего патрона? Джек криво усмехнулся и достал из кармана отмычку. Хрен их поймёшь. Да он особо и не стремился. Важнее цели понять мотивацию свихнутого психиатра для него было взломать этот замок и очутиться на другой, невидимой стороне лечебницы.

С этим замком в отличие от того, что поддался в дверях его палаты, Джек провозился не в пример дольше. Он, от усердия высунув кончик языка, непозволительно долго шуровал куском по-новому изогнутой проволоки в замочной скважине. На носу мальчишки повисла капелька пота, сердце тревожно постукивало, а уши шевелились не иначе как у слона, которого Джек однажды видел в столичном зоопарке, ожидая услышать приближающиеся со стороны коридора шаги ночной стражи. Но, видимо, больничный персонал был настолько уверен в том, что всё у них под контролем, что совсем не горел желанием каждые полчаса с усердием охотничьих псов, выслеживающих добычу, пробегаться по коридорам и помещениям огромного больничного здания. Скорее всего тут существует одна смена ночных дежурных, которые обходят все три этажа больницы. На четвёртом, самом нижнем, куда Джек как раз и стремился попасть, скорее всего никакой охраны нет и вовсе…

Негромко щёлкнув, собачка замка поддалась-таки на уговоры Джека. Спунер вытер вспотевший лоб и, шмыгнув носом, спрятал отмычку обратно в карман и осторожно потянул дверь на себя. У него чуть душа в пятки не ушла от предвкушения того, что сейчас петли издадут пронзительный скребущий визг, на который сбежится вся лечебница. Волновался он зря. Дверь отворилась совершенно бесшумно. Джек торопливо юркнул в образовавшуюся щель и затворил дверь за собой. Там, где он оказался, было светло.

На самом деле, горящие под сводчатым потолком вполнакала лампочки едва озаряли каменную кишку серого коридора, но для привыкшего к темноте верхних уровней мальчика и это тусклое освещение показалось ярче солнца. Он невольно зажмурился, прижимаясь взмокшей спиной к холодной твёрдой поверхности железной двери. Джек предусмотрительно провернул механизм замка так, чтобы двери сами собой не захлопнулись. Если уходить придётся этим же путём и впопыхах, то у него не будет столько же времени, чтобы вновь провозится с этим замком.

Ну вот… Теперь, кажется, он находится там, где нужно. В нос Джека шибанул острейший запах хлорки, которой, похоже, тут не жалели. Но всё равно, даже через стерильный едкий запах дезинфекции пробивались и другие запахи, настырно влезающие в ноздри. И эти тошнотворные запахи Джеку совершенно не понравились. То была вонь грязного, месяцами не мытого тела, нечистот, испражнений, гниения… То были запахи узилищ ада.