Развод. Вторая жизнь для попаданки (СИ)

Глава 48

Я сделала вдох, желая втолкнуть в себя кислород. Мозг уже посылал сигналы, что за каждый глоток придётся бороться, но… я сделала выдох — и он у меня получился. А потом и вовсе давление на шею пропало. Тяжёлый, тошнотворный запах чужого дракона отступил. Лёгкие втянули аромат кедра и разогретого песка.

Я схватила себя за горло, чтобы убедиться, что хватка исчезла, но не успела развернуться, как меня под руку подхватил Райнер и уже ощупывал шею.

А я наблюдала, как мой генерал, заломав руку бывшему супругу Элеоноры, впечатал того в пол — тот кулем упал под его сапоги. А дальше он просто, как щенка, схватил мерзавца за шкирку и вышвырнул из комнаты.

— В темницу. Передать его властям.

Я только и могла, что удивлённо смотреть на всю эту жуткую ситуацию.

— Испугалась? — Борис перехватил меня. Я видела, как молча Райнер дал тому понять, что со мной все в порядке. И нас оставили одних.

— Да. Как он тут оказался?

— Проник с обозом. Сейчас в крепости много посторонних. Но я вскоре вычищу форт.

— Что с кочевниками?

Я стала осматривать мужа. Но, кажется, новых ран не было видно.

— Мы смогли подобраться к самим горам.

— Не было тумана?

— Нет, — Борис провел по шее пальцами, аккуратно осматривая. Было светло, как днём.

— Это ведь что-то значит?

— Никто из них не напал на нас. Пока сложно говорить. Но из этого можно сделать вывод — либо их там больше не осталось, либо их очень мало. В любом случае, следующая часть патрульных отправиться туда же завтра утром. Мы вычерпали свои резервы магии, зачищая горные туннели огнем.

Думаю, что можно с уверенностью сказать, что война почти закончилась, и теперь будет зачистка территории. А это немало. А ещё теперь можно считать, что вопрос с твоим бывшим мужем закрыт, — хмыкнул генерал и поцеловал меня в макушку. — И ещё кое-что…

— Что? — я посмотрела на него снизу вверх.

— Ты мне задолжала первую брачную ночь.

— Так уж и первую? — тихо рассмеялась я, намекая, что у нас она уже была, кажется, целую вечность назад.

— Первую в этом мире.

И Борис поцеловал меня нежно и трепетно. Я была счастлива в этот момент.

Осторожно сняла с него мундир. Ткань была пропитана пылью и потом. Потом настала очередь черной рубашки. На плече я увидела шрам, что проступал вдоль ключицы, ещё свежий. Как и другие, что были бледно-розовыми. Сердце сжималось при виде каждого.

— Давай в ванную, — шепнула я.

Он не спорил. Просто пошёл за мной.

Набрала воду. Борис опустился в ванну и откинул голову на край. Прикрыл глаза. Я села рядом, опустила тряпку в тёплую воду и начала смывать с него следы долго путешествия бережно и аккуратно. Шрамы на его теле были картой прожитой жизни. Я изучала каждый росчерк.

Вскоре я заметила, что мой генерал открыл свои желтые глаза и наблюдал за мной. Он не отводил взгляда. Смотрел, как я провожу по его груди, по плечам, по рукам.

Он взял мою руку, поднёс к губам, поцеловал запястье — и я вдруг поняла, как сильно его не хватало. Как сильно я держалась из последних сил, пока он был там, в горах, среди туманов и чудовищ. А теперь он здесь.

Я помыла ему голову, перебирая длинные седые пряди. Потом он поднялся, накинул полотенце, и я пошла за ним в спальню — свою, теперь уже нашу. Он лёг первым, притянул меня рядом.

Я обняла его — будто боялась, что снова потеряю. Ладонью скользнула по его груди, уткнулась лбом в плечо, слушала, как ровно бьётся его сердце.

— Люблю тебя, Борис, — прошептала я.

— А как я люблю тебя, моя Надежда…

Он поцеловал меня в висок. Молча. Медленно. Как будто запечатывал обет.

А потом была ночь.

Без слов, без суеты, без поспешности. Мы просто наслаждались друг другом. Заново изучали. Привыкали. Он и я. Два сердца, что нашли друг друга в новом мире. Я чувствовала, как его руки гладят мои волосы, как губы касаются щеки, как он изучает мое тело томительно нежно.

Ночью мы не сомкнули глаз. Я лежала у него на груди, слушала, как дышит мой генерал, и знала: всё будет у нас хорошо.

Мы уснули только под утро. И сон был у нас один на двоих.

Я даже не заметила, когда провалилась в него — просто закрыла глаза, уткнувшись в грудь Бориса, и всё вдруг стало другим. Тихим. Знакомым.

Мы с ним стояли в саду у нашей дачи. Воздух пах яблоками и скошенной травой. Борис сжал мою руку, и я глянула в его лицо — он тоже узнал это место. Мягкая тень улыбки коснулась его губ.

Мы прошли по дорожке, ступили на веранду. Внутри всё было как раньше. Плед на диване. И — на полке у камина — наша рамка. С чёрной лентой.

Я застыла.

И вдруг — топот босых ног, шум, хлопнула дверь. По кухне прошлась Арина. В домашней одежде, волосы убраны в небрежный пучок. В руке кружка, откуда тянулся аромат крепкого кофе. За ней — Кирилл. Он обнял её сзади, уткнулся носом в висок.

— Я скучаю по ним, — тихо сказала Арина. — Каждый день.

У меня по щеке скатилась слеза. Борис сжал мою ладонь. Я не выдержала — шагнула вперёд. Обняла дочь своими призрачными руками. Но она задрожала. Затаила дыхание.

Кирилл тут же заметил, что с ней что-то не так. Обнял её крепче.

— Всё хорошо, — прошептала я. — Мы с папой вместе. Мы живы, дочка. Просто… в другом мире.

Борис подошёл, положил руки ей на плечи.

— У нас всё хорошо, — сказал он. — Не грусти, Аринка.

Она сжала пальцы. Повернулась, будто почувствовала... И вдруг — отворились двери.

Вошли остальные. Наши старшие. И внуки. Никто не улыбался. Слишком мало времени прошло после моего ухода…

Каждый вдруг замолк. Остановился. Словно что-то ощутили. Как ветер прошёлся по комнате.

Борис подошёл к полке, где стояла та самая рамка. Снял с неё чёрную ленту. Бросил на пол.

Дети смотрели туда, не говоря ни слова. На их лица отражался шок. Не знаю, кто подарил нам эту возможность… сон. Но я искренне благодарна. Всем сердцем.

Дети нас не видели. Но я знаю — они чувствовали.

Чувствовали нас.

Наше тепло, нашу любовь, наше присутствие.

Я шагнула вперёд, обняла каждого.

— Мы живы, — прошептала я каждому. — Ваш папа рядом. Берегите друг друга. Поддерживайте. Мы любим вас. И мы счастливы.