Развод. Вторая жизнь для попаданки (СИ)

Глава 45

Мой генерал стал заваливаться — медленно, будто в вязкой воде. Я видела, как из его груди торчит копьё. Видела кровь. Много крови. Слишком много.

Воины бросились к нему. Я закричала. Рвано. Протяжно. Так, будто во мне лопнуло что-то.

— БОРЯ! Только не снова!

Боль была разрывающая, невыносимая. Знакомая до хрипа в лёгких.

Я снова его теряла! Чудо, когда мы встретилась вновь в новом мире, когда мы помнили друг друга и вот так снова остаться одной.

Нет. Нет. Господи! Я просто вынесу этого.

Меня сорвало с места. Я побежала. По изрытому полю, среди поваленных деревьев, среди тел. Я ничего не слышала. Я слышала только своё сердце, грохочущее в ушах. И видела его.

Он не должен был умереть.

Я споткнулась, упала на колени, кровь забрызгала дорожный костюм, пальцы дрожали. Но я продолжала ползти. Сквозь грязь и кровь. Он лежал на боку, глаза его были открыты, губы — посиневшие.

— Не смей, — всхлипнула я, хватая его за руку. — Слышишь, не смей! Ты не можешь! Ты мне нужен!

Я дрожащими пальцами коснулась его щеки. Он посмотрел на меня своими желтыми глазами.

Слёзы текли по лицу. Солёные, горячие, они жгли кожу. Я прижалась к его плечу лбом и зашептала, срывающимся голосом, почти на вдохе:

— Боря… Боречка… Как же так? Как же так?! — всхлипывала я, задыхаясь от отчаяния.

Я положила его голову себе на колени.

Он едва улыбнулся. Из уголка губ тонкой струйкой текла кровь. Его глаза смотрели на меня мутно, ему было тяжело осознавать реальность.

Сейчас его желтые глаза казались мне карими. Лицо было другим, но я видела его душу.

— Элео… — снова попытался выговорить он.

— Хватит! — я вскрикнула. — Я знаю, что это ты! Знаю! Не пытайся спорить!

И тут я заметила, как из его кожаного нагрудника торчал вырванный из моего блокнота листок.

Я быстро вытащила.

Мои рисунки. Те самые. Мои. То, что я теряла. То, что исчезало.

— Вот они — доказательства.

Он слабо перехватил мою руку. Поцеловал ее. Тяжело выдохнул. И сдался.

— Прости… Я не хотел, чтобы ты… мучилась… Лучше бы не знала… — срывающимся голосом прошептал генерал.

— Тише… не говори, — я прижала ладонь к его груди, — тише…

Я пыталась рукой остановить кровь, не знала можно ли вытащить проклятое копьё. Целители бежали к нам. Я убирала белоснежные длинные волосы с его лица, а он смотрел на меня.

— Не плачь, Надя. Не плачь. Скажи мне… скажи, как назвали внука. Я ведь так и не увидел его. Пожалуйста, Надя… хоть это скажи…

Я захлебнулась слезами. Склонилась к нему ближе.

— Борисом. Борисом Александровичем. У Саши родился. Три года назад… Крепенький такой, умненький мальчик. Такой упрямый — прямо как ты…

Он улыбнулся. У него были мокрые ресницы. И слёзы.

Мой генерал плакал. Впервые в жизни.

— А Арина? Как наша дочь? Не успел… я. Хотел погулять на свадьбе…

— Выдала её за Кирилла Лаврентьева. Он служил с Алексеем. Хороший мальчик. Надёжный. Всё ухаживал за Аришей, а она… ты же знаешь, упёртая. Долго не решалась. А потом… полюбила. Хорошая пара. Братья за ней присмотрят.

Он сжал мою руку. Уткнулся в неё щекой, как будто забыв, что ему больно. Что в нём копьё. Что он при смерти.

Подоспел Райнер. Опустился рядом, уже что-то говорил, доставал перевязки, звал второго лекаря. Я не слышала. Не воспринимала. Потому что слышала только его дыхание.

— Расскажи об Анечке и Катюше… Выросли внучки ведь…

— Выросли, Боря. Выросли. Такие красавицы у нас… Умницы. Анечка бросила танцы, стала заниматься дзюдо.

Боря закашлялся, но улыбка набежала на его лицо, хоть ему и было больно. Он прикрыл глаза, но я осторожно растолкала его. Продолжила, не давая себе сорваться:

— А Катюша… Ездит на соревнования. Последний раз привезла золотую медаль по теннису. Спортивные они у нас. Все — закалённые. С характером.

Его рука коснулась моей щеки.

— Говори, Надя… Не молчи…

И я говорила. Захлёбываясь слезами, сквозь судорожное дыхание, сквозь дрожащий голос — всё, всё, что он пропустил. Как росли девочки. Как первый раз пошли в школу. Как Анечка привела домой котёнка, которого прятала под кроватью. Как Катюше купили собаку.

Я рассказывала, как скучали по нему. Как дети поддерживали меня.

Слова срывались с губ, путались, а я всё говорила. Потому что иначе — сойду с ума. Потому что, если не сейчас, то когда? А вдруг не будет больше шанса.

Его помнят, любят, и не было ни дня, чтобы мы не вспоминали.

А он слушал. Сквозь боль. Держал мою руку и слушал.

Он обнял меня слабо. Я в ответ — крепко, как только могла. Будто силой своих рук могу удержать его здесь, в жизни.

— Мы уже ушли из нашего мира, — прошептала я, уткнувшись лбом в его лоб. — Наши дети устроены. У них своя жизнь. Своё время. Мой генерал… Они будут помнить нас. Будут любить. А мы… мы начнём сначала, Боря. Ты только держись. Прошу тебя. Только держись.

И вдруг — едва уловимое движение. Еле слышный хрип. Он дернулся.

Зарычал. Копьё вытащили из его груди — с тихим, влажным звуком, от которого всё внутри сжалось. Лекари склонились над ним. Один вливал в него магию, второй зажимал рану. Кровь, густая и тёмная, наконец начала останавливаться.

Райнер не отходил ни на шаг, продолжал оказывать помощь, сжимая рану, шепча заклинания, меняя повязки.

Он боролся за него.

А я… я сидела рядом, держала своего генерала за руку.

Он тяжело дышал, глаза были полуприкрытые потом и вовсе закрылись. Магия вливалась в его тело. Райнер чуть склонился над ним, проверяя пульс, и, наконец, с облегчением сказал:

— Он провалился в восстановительный сон. Это нормально. Началась драконья регенерация.

Я замерла… а потом выдохнула.

Долго. Глубоко. Так, будто впервые за всё это время снова смогла дышать.

Сердце всё ещё колотилось, руки дрожали, но внутри было только одно чувство — облегчение. Мой генерал жив. Он не умер.

Меня мягко отстранили — пришли воины с носилками. Аккуратно уложили его, связали тело ремнями, чтобы не упал при переноске. Я поднялась, вытерла слёзы, но шагнула за ними — я не собиралась отставать.

И вдруг рядом возник мужчина с орудием наперевес, с которого текла кровь. Высокий, с холодным уставшим взглядом и седой щетиной на щеках. Воины отдавали тому честь. И я поняла, что это император. Выходит, моему Борису пришли на выручку имперские войска.

— Что с генералом? — спросил он у Райнера, не глядя по сторонам. Голос был ровный, повелительный. Позади лекари оказывали помощь раненым.

— Будет жить, — чётко отрапортовал Райнер, выпрямившись. — Повреждение тяжёлое, но регенерация уже началась. Он стабилен.

Император перевёл взгляд на меня. Прищурился чуть-чуть, разглядывая испачканную в грязи, с растрёпанными волосами, заплаканную, но стоящую твёрдо.

— А вы кто, юная леди?

Я не дрогнула. Не отвела взгляда. Подняла подбородок чуть выше.

— Я его жена.

Он вскинул бровь. Молча. Оценивал. Даже усмехнулся — едва заметно.

— Не знал, что мой генерал женат. Он так долго отказывался от подобной чести. Даже когда я лично выбрал ему кандидаток.

— Потому что всё это время… — решительно произнесла я. — Всё это время он ждал меня.

Император помолчал. Потом коротко кивнул, и в его голосе прозвучал сухой, почти военный одобрительный тон:

— Что же, тогда давайте знакомиться, — сказал Император с лёгкой усмешкой. — Пока генерал не очнулся и не спрятал такое сокровище, как вы, под семью печатями.

Я устало улыбнулась и вежливо склонила голову перед ним.

Страшное было позади. А с остальным мы обязательно справимся с моим генералом.

Вместе. Навсегда.