Развод. Вторая жизнь для попаданки (СИ)

Глава 22

Глава городской безопасности махнул рукой — едва заметно, но этого было достаточно. Я сразу понял: с Дарманном он справится сам. Не отпустит. Не даст ускользнуть ни ему, ни тому, кто стоит за ним. И вмешиваться здесь мне не нужно — всё будет сделано чисто и быстро, как бы Дарманн не угрожал.

Я едва кивнул. Мы понимали друг друга без слов — за столько лет службы по одну сторону войны, иначе и быть не могло.

Я дал шенкеля и рванул к особняку. Минут через десять меня уже догнал Сигниус. Лекарь, законник тоже направлялись к особняку барона.

Полчаса спустя мы подъехали. Было темно. Ночь стояла глухая, но вся подъездная дорога, от кованых ворот до самого крыльца, уже была отдана под наблюдение тех самых десяти воинов, которых барон, по моему приказу, должен был выделить для границы. Видно было — адъютант подошёл к делу серьёзно. Воины выстроены и ожидают вердикта моего помощника.

А главное — сам барон был под его неусыпным контролем.

Даже издали я видел, как мой адъютант методично муштрует новобранцев, не отводя взгляда от Крейста. Тот казался загнанным зверем — нервно оглядывался на свой особняк, раз за разом стискивал кулаки.

Я подъехал ближе. Карета остановилась у крыльца, нас не сразу заметили. Барон обернулся, и когда его взгляд упал на меня.

Он сошел с лица. Губы скривились, глаза налились звериной яростью. И — он зарычал.

— Не слишком сдержанно с вашей стороны рычать на гостей, барон, — произнёс я спокойно, но твёрдо.

Его грудь заходила ходуном, пальцы сжались в кулаки так, что побелели костяшки.

— Что вам надо? — процедил он сквозь зубы.

Крейст моментально подобрался, едва начальник городской безопасности тоже спешился. Барон сдержанно кивнул ему, но даже сквозь маску учтивости проступила злость. Его взгляд метнулся от меня к Сигниусу и обратно, и, когда начальник охраны заговорил, по лицу барона прошла лёгкая судорога. Тем более сейчас еще и остановилась карета из которой выбирались законник и целитель.

— Барон Крейст, — заговорил Сигниус уверенным голосом. Подошел к нему и заложил руки за спину. — У нас имеются основания полагать, что в вашем доме находится леди Элеонора под действием запрещённого вещества, а именно — зелья, подавляющего волю.

Барон не сразу ответил. Лицо его словно окаменело, но затем он сжал губы, прищурился и процедил:

— Это возмутительно. Я не потерплю подобных обвинений.

— Проверка и есть способ подтвердить или опровергнуть обвинения, — спокойно возразил Сигниус, — Мы обязаны убедиться в вменяемости леди Элеоноры. Она будет освидетельствована имперским лекарем, который прибыл с нами.

— Ночь на дворе, — прорычал барон. — Вы требуете, чтобы я позволил вламываться в мой дом среди ночи и устраивать какие-то нелепые процедуры? Завтра утром, как положено, пройдём всё по букве закона.

— Это и есть по букве закона, — спокойно произнёс я, глядя ему прямо в глаза. — Слишком много странностей в поведении вашей бывшей супруги. А пока проверка не будет завершена, никто из нас не покинет ваш особняк.

Барон оскалился. Сжал кулаки, но молчал. Его плечи чуть дрожали от злости. Он понял, что попал в ловушку, в которую сам себя и загнал.

— Где она? — спросил я.

— И все же я хочу попросить вас покинуть территорию моего дома.

— Вы заставляете меня думать, что вам есть что скрывать, — вмешался безопасник.

— Вам только кажется, — отрезал барон, чуть сощурившись.

Но я заметил, как он покрутил руку — медленно, по часовой стрелке. Я внимательно стал осматриваться. Заметил, как в особняк резко засобирался мужчина. Он уже почти поднялся на крыльцо.

Мне это категорически не понравилось.

Я развернулся, не дожидаясь, пока барон соизволит показать мне Элеонору, и сам рванул к крыльцу особняка. Всё было не просто так.

Я торопился.

Барон закричал мне вслед, начал что-то выкрикивать — про нарушения, про то, что я ещё пожалею, про «ответные меры».

Но, кажется, его уже никто не слушал.

Все — и мой адъютант, и лекарь, и законник — устремились следом за мной. Я преодолел расстояние в несколько десятков шагов за секунды, распахнул неплотно прикрытую дверь, влетел внутрь.

И тут… сверху, с лестницы, донёсся её голос.

Крик. Надрывный, срывающийся.

Меня накрыло. Будто сорвало крышу. Рванул вперёд. Всё слилось в одно: удар сердца, сжатые кулаки, ревущий в голове дракон и холодный страх, острым осколком в горле.

Я ворвался на второй этаж.

Дверь в спальню была распахнута. А когда оказался в спальне понял, что чутье не подвело.

В дальнем конце комнаты Элеонору силой тянули в тайный проход. Проход был скрыт за шкафом, его сдвинули, открыв тёмную шахту вниз. Один из людей барона обхватил её за плечи, другой держал за талию, но она не могла даже сопротивляться.

Глаза её были полны ужаса. Но тело не слушалось, будто всё ещё под действием зелья.

— Отпусти её! — голос мой взорвал комнату, будто гром. — Сейчас же!

Они замерли. Один попытался заслонить женщину, второй дёрнулся было к мечу, но я был уже рядом. Удар — и первый рухнул, второй полетел назад от жестокого удара локтем.

Я подхватил Элеонору, прижал к себе. Она дрожала такая испуганная. И в этих глазах я увидел не только ужас, но и облегчение.

— Тсс… я здесь. Всё хорошо.

Я смотрел только на неё. На Элеонору. Держал её крепко, чувствовал, как её дыхание постепенно выравнивается, как сердце бьётся всё спокойнее.

— Ты в безопасности. Обещаю.

Но она только смотрела на меня. Молчала. А потом — из моих объятий её осторожно вытащил лекарь.

Пока Сигниус сдерживал барона, тот кричал, как одержимый.

— Заткнись, Крейст! Иначе я вырву тебе язык!

— Ты не имеешь права забирать у меня Элеонору! — взвыл барон, окончательно теряя лицо.

Мы перешли на «ты» — без церемоний, без масок. Всё приличие исчезло в тот момент, как он посмел поднять руку на неё.

Лекарь аккуратно уложил Элеонору на кровать. Снял перчатки, провёл над её телом диагностический амулет. Магический свет скользнул по её коже, проникая глубже, и я молча наблюдал за этим, едва сдерживая ярость.

Лекарь задавал вопросы, но Элеонора не отвечала. Глаза двигались, взгляд плавал, по щеке текли слёзы. Она была здесь… но как будто и нет. Опустошённая. Сломленная. Только дыхание выдавало, что она жива. И как только смогла закричать. Видимо, это все, что она смогла сделать и теперь у нее вообще ни на что не было сил.

Я был готов разорвать ублюдка только за то, что он довёл её до такого состояния.

— Что тут происходит, любимый? — раздался визгливый голос новой супруги барона.

Я обернулся. В дверях стояла Лилия, в зелёном платье, с руками, сложенными на плоском животе.

— Уйди, я тебе сказал! — рявкнул барон, взбешённый до предела.

— Ох… кажется, мне нехорошо… я ведь беременна! О, мой живот! — с надрывом заломила руки его супруга.

Барон мгновенно кинулся к ней.

Сигниус отпустил его помочь той.

— Лилия может потерять ребёнка из-за всего этого! — рыкнул барон, чеканя шаг и скрываясь с супругой на руках в спальне напротив. Сигниус выставил парней рядом с дверью.

А я вернулся к Элеоноре.

Лекарь вновь подошёл, задумчиво покачал головой.

— Она по-прежнему не отвечает. Состояние критическое — эмоциональное и, скорее всего, магическое подавление воли. Я возьму кровь, — сказал он сдержанно.

Я кивнул. Он подготовил ампулу, аккуратно взял пробу крови, начал тут же раскладывать инструменты на столике. Прочертил над склянкой защитный символ и начал проводить манипуляции.

Потом отошел к Элеоноре пока там происходила магия над колбой. И влил той в рот универсальный антидот.

Снов вернулся к столу. Вскоре я заметил, как Элеонора шевельнулась. Её пальцы слабо дрогнули. Потом рука едва заметно потянулась ко мне… Я подошел ближе, сжал ее пальцы.

Я присел на край кровати и не отходил от неё ни на шаг, пока к её телу медленно не возвращалась чувствительность.

Потом осторожно помог приподняться, придерживая под плечи. Она была слаба. Очень слаба.

— Это было зелье подчинения, — врач отступил от стола и поднял взгляд на нас. — Без всяких сомнений. Я всё зафиксирую и подпишу заключение.

— Я тоже, — подал голос законник, входя в комнату. Его лицо оставалось бесстрастным, но в глазах вспыхнуло негодование. — Всё засвидетельствую. Пускай теперь выкручиваются, — буркнул он и пошёл к лекарю.

Элеонора лишь провожала всех гостей спальни удивлённым, всё ещё затуманенным взглядом.

А потом повернулась ко мне. Губы дрогнули.

— Благодарю…

Я коротко кивнул, дёрнув уголком губ в намёке на улыбку. Тепло — и крепко — сжал её руку.

— Меня опоили. Крейст влил мне что-то в рот и я потеряла себя.

Сигниус отдавал приказы насчёт задержания барона. В дверь его спальни стали настойчиво стучать.

Но никто не открыл.

— Ломайте! — приказал Сигниус громко.

Я посмотрел в сторону коридора. Но ломать не пришлось. Дверь распахнулась. И по звукам, доносящимся из той комнаты, по крикам и топоту я уже понял — барона там не было.

А вот Лилия…

Лилия бросилась на представителей власти с кулаками. Её едва удалось угомонить. Хотя до этого она едва ли не потеряла ребенка и падала под ноги.

— Где он?! — голос Сигниуса звучал жёстко. — Ваш супруг подозревается в использовании запрещённого зелья подчинения. Где он?

— Я не знаю! — захлебнулась Лилия в истерике. — Я ничего не знаю! Я вообще ни при чём! Забирайте мерзавку и уходите! Уходите!