Развод. Вторая жизнь для попаданки (СИ)

Глава 14

Кабинет оказался невелик, но уютен. Стены, обшитые деревянными панелями, отливали тёплым янтарём. Повсюду были книжные полки, уставленные папками и увесистыми томами с потёртыми корешками. На массивном письменном столе лежали перья, чернильница и кипа бумаг, скреплённых лентами. Свет пробивался сквозь ставни, отбрасывая полосы на ковёр.

За столом сидел пожилой мужчина с седыми, но ещё густыми волосами, зачесанными назад. Его густые брови и цепкий, проницательный взгляд выдавали в нём человека, привыкшего видеть людей насквозь.

На табличке перед ним значилось: Катериус Вельмар, старший законник.

Он поднял голову, глядя на меня с вежливым любопытством, и улыбнулся уголками губ.

— Добрый день, — поприветствовала я законника.

— Добрый, милая леди… — протянул он мягким, но с лёгким лукавством голосом. — Присаживайтесь, — он указал на удобное кресло перед ним. — Что вас беспокоит?

Я устроилась поудобнее, сжала сумочку в руках. Решительно посмотрела на мужчину.

— Дело в том, что пару дней назад мой муж развёлся со мной, — я достала бумагу, подтверждающую это, и протянула её законнику.

Тот взял документ, развернул и начал читать, пробегая глазами строчки.

— Хм… Барон Авелиан Крейст, ваш бывший супруг… Так, продолжайте.

— Так вот, — я набрала воздуха, потому что говорить без эмоций о случившемся было непросто, — вчера ко мне пришёл некий Агрей Дарманн, представитель Канцелярии Репутации, и поставил меня перед фактом: я должна вернуться к бывшему мужу под его опеку…

Я сделала паузу, едва не проглотив слова, но затем договорила:

— Потому что он заявил права на меня… как на наложницу.

— Хм. А вы, простите, кто по происхождению? Девичья фамилия?

— Я сирота. У меня никого нет, — закончила я, опустив голову.

— Полагаю, он вам ничего не оставил после развода?

— Нет. Я ушла ни с чем.

— Так значит… — я сделала глубокий вдох. — Этот закон правда существует?

Законник встал, заложил руки за спину и прошёлся по кабинету, от одной стены к другой. Потом остановился напротив окна и развернулся ко мне.

Только вот ответа на вопрос я от него не услышала. Зато он начал задавать свои.

— А кто же это вас привёз? Карета уж больно знакомая. Не с имперской ли границы?

— Адьютант генерала Равенхольта прислал за мной карету, — ответила я спокойно.

— Вот как? Насколько близко вы знакомы с генералом Равенхольтом?

Я хмурилась на его вопросы.

— Простите старика за любопытство, — поднял руки вверх.

— Генерал Равенхольт — мой благодетель. И спаситель, — не удержалась я от искренности.

— Ну, раз так… милая моя леди Элеонора… — вернулся в кресло и откинулся на спинку законник, постучал пухлыми пальцами по столешнице. — Закон, о котором идёт речь, действительно существует. К сожалению, закон дискриминационный и возмутительный, но… он настоящий. Потому что никто не отменил его. Но… мне придётся с ним ознакомиться. Он настолько стар, что даже мой дед, царство ему небесное, уже не помнил его деталей. Видать, очень уж вы нужны вашему бывшему мужу, раз он сумел откопать такую юридическую древность.

Я сжала сумочку еще крепче.

— Мой бывший муж — отвратительное создание. Признаться, я… обеспокоена его одержимостью моей персоной. И я хотела бы подать на него встречную жалобу. В полном соответствии с законом.

Катериус чуть приподнял бровь и, постучав пальцами по подбородку, кивнул:

— Хочу сказать — это разумно. Только изложите суть. В чём именно суть жалобы?

Я глубоко вдохнула и начала:

— Он спустил на меня собак, когда я пыталась сбежать. Собака разорвала мне ногу. Он постоянно кричал, оскорблял меня. Закрыл в подвале, лишив права на свободу. А служанка, которой я доверяю, сообщила, что он намеревался… разделить меня со своим другом. Как вещь. Он принуждал меня оставаться в его доме, словно я не человек.

Пока я говорила, законник всё больше хмурился. Он покачивал головой, и в его взгляде читалось откровенное отвращение.

— Исключительный подлец… — резюмировал он, наконец. — Исключительный. Только вот… — он поднял палец. — Вам, конечно, стоит всё это изложить письменно. Но… поймите меня правильно: нам нужны свидетели. Без них ваши слова останутся голословными. Вы уверены, что служанка согласится подтвердить ваши слова?

Я засомневалась.

— Не знаю. Но я бы хотела ей написать и спросить.

— Ну, тогда есть шанс. Хотя… — он вздохнул. — То, что вы остались без средств, без имущества, играет на руку вашему супругу. Боюсь, он и вправду может заявить на вас права по тому самому закону. Ваше положение шаткое, леди Элеонора. Очень шаткое.

— Тогда что же мне делать?

— Главное — не отчаиваться, — сказал он твёрдо. — Сегодня же я засяду за изучение этого закона. А дальше будем думать. Попробуем найти лазейку.

— Когда мне тогда подойти к вам?

— Думаю через три дня. И дайте мне свои документы для оформления жалобы.

— Увы, у меня документов с собой нет, — призналась я. — Они у бывшего остались. Но генерал Равенхольт сказал, чтобы барон прислал их.

Катериус тяжело вздохнул, цыкнул языком:

— Печально. Очень печально. И крайне неудобно. Но… — он хлопнул ладонями, словно давая себе установку на бой. — Хорошо. Действуем по плану. У нас есть пять дней. А дальше… будем бороться. Я помогу вам. И кстати очень хорошо, что генерал Равенхольт не безразличен к вашей судьбе.

— Я бы не хотела его просить решать мои проблемы, — честно призналась я.

Законник покачал головой, явно не соглашаясь со мной. В его взгляде читалась едва уловимая досада, как будто я говорила что-то наивное или слишком гордое для сложившихся обстоятельств.

— Упрямая вы, леди Элеонора, — пробормотал он, — но это даже хорошо. Хотя в вашем положении… хм…

Он не договорил. Но мне и не нужно было — я и так знала, о чём он думает. А потом я излагала свою жалобу на супруга под четким руководством законника.

Мы оговорили оплату его труда, а потом попрощались. Я сделала вывод, что денег мне генерал дал слишком много.

Я вышла из здания и медленно пошла по улице в сторону откуда приехала. Видела недалеко торговый квартал с магазинчиками.

Все с интересом рассматривала.

Каменная мостовая была чисто вымыта, дома аккуратные, трёхэтажные, с серыми крышами и балконами, обвитыми вьющимися цветами. Я чувствовала запах выпечки и жареных орешков — где-то неподалёку открыли уличную лавку.

Я свернула в переулок, прошла ещё немного и остановилась на мосту через ручей. Оперлась на каменные перила. Склонилась вперёд и позволила себе несколько минут тишины.

Где-то вдали крикнула птица. Мимо прошли двое горожан — мужчина в сюртуке и девушка с корзинкой.

Чувствую, что скоро начнётся борьба за мою свободу. Но сейчас — я просто стояла. И была свободна.

Потом я еще долго гуляла по городку Бриерду.

Я купила себе немного одежды — самой простой, добротной, без рюшечек и оборок. Юбки, кофта, блузки, ещё одна сорочка, что-то потеплее на вечер.

Потом нашла местную почту. Написала письмо. Обратилась к Берте — единственной служанке, что оставалась работать в доме моего бывшего мужа. В письме я изложила суть. Написала, что прошу её подтвердить кое-какие мои слова, без подробностей. Боялась, что письмо могло попасть не в те руки. Оказалось, на почте можно было использовать магическую печать, и письмо могла открыть только та, кому оно предназначалось. Я не знала фамилии Берты, но сообщила, что в доме барона Крейста работала лишь одна служанка с таким именем — и этого было достаточно. Писарь на почте кивнул, мол, разберутся, письмо дойдёт. Правда, я отдельно попросила не указывать моего имени на конверте. Мало ли — вдруг его перехватит сам барон. Осторожность сейчас не казалась лишней.

Кроме того, я попросила Берту, если она готова помочь, встретиться со мной лично. Написала, что буду ждать её на Центральной площади, у Фонтана, каждый день в течение ближайших трёх дней. Указала и примерное время — ближе к полудню.

Ближе к вечеру подошла к стоящей у обочины карете, за медную монету кучер довез меня до дома, который я именовала теремом.

Вернувшись, я первым делом разобрала покупки. А потом прошлась по кухне. Плитка магическая по-прежнему не слушалась меня. И никакие «сим-салабим» не помогали.

Я и так, и эдак кружилась вокруг нее, даже пальцами щёлкала, как когда-то видела в фильме…

— Ну и чёрт с тобой, — проворчала я, сдувая прядь со лба.

Я глубоко вздохнула и решительно подтянула рукава.

Пошла на задний двор, там нашла аккуратно сложенные дрова, нашла лопату. Сделал ямку подальше от терема. Сложила всё в подобие кострища, осторожно, с оглядкой, чтобы не подпалить сам дом. Насобирала камней, обложила яму так, что в итоге смогла приладить кастрюльку на эти камни гладкие с одной стороны.

— Хватит с меня этих ваших магических печек, — буркнула я и уселась на низкую табуретку, чтобы разжечь костёр.

И тут вдруг нахлынули воспоминания… Как мы с Борисом молодые ходили в поход. Я варила кашу на костре, как сейчас. Потом мы смеялись, ели с одной ложки. А потом, годы спустя — мы были уже с детьми. Маленькие ручки, босые ножки, смех, запах дыма от костра и жареной в углях картошки…

Мы были счастливы. Такими простыми, настоящими. Я улыбалась, глядя на костер.

Три дня пролетели незаметно. Я выезжала каждый день в город — не только потому, что ждала Берту, но и потому, что пыталась привыкнуть к новому месту. Изучала улицы, рассматривала витрины и вывески. Это был город, где мне предстояло жить — и я хотела знать его лучше.

Я заходила на Центральную площадь, как обещала, и каждый раз задерживалась там надолго, выискивая знакомое лицо. Но Берта так и не появилась. Надежда постепенно тускнела.

На третий день я снова поднялась по каменным ступеням к зданию, где располагалась канцелярия. Внутри было прохладно, пахло пылью, бумагой и старым деревом. Я постучалась и вошла — законник сразу узнал меня. Он сидел за массивным столом, заваленным свитками и увесистыми фолиантами в кожаных переплётах. За его спиной свет падал сквозь высокое окно, подсвечивая седые волосы, аккуратно зачёсанные назад. Законник поднял на меня глаза поверх очков.

— А, леди Элеонора. Проходите, — кивнул он. — Я вас ждал.

Я сжала в руке сумочку и вошла, чувствуя, как в груди снова поднимается волнение.

— Как у вас дела, леди Элеонора? — спросил законник, подвигая к себе чернильницу и свиток. — Вы выглядите немного расстроенной.

Я села напротив, сложив руки на сумочке. Покачала головой.

— Не могу сказать, что дела хорошо… Я написала письмо Берте — той служанке, что работала в доме моего бывшего мужа. Просила подтвердить её слова… Помните, я рассказывала вам о разговоре между ним и его другом, и как он хотел… — я замялась. — Использовать меня. Я умоляла её быть моей свидетельницей. Но… ответа не было. Ни на первый, ни на второй день. И на третий тоже. Я только что с площади. Берты снова нет.

Законник нахмурился, постучал пальцами по столешнице.

— Видимо, испугалась, — тихо ответила я. — А может, мой бывший муж всё же нашёл способ её запугать… — я вздохнула. — Кроме того, у меня до сих пор нет ни одного документа. Всё осталось в его доме. Я ведь уходила с пустыми руками.

Мужчина посмотрел на меня поверх очков, не скрывая сочувствия. Потом спросил:

— А вы не виделись с генералом Равенхольтом?

Я чуть вздохнула, снова законник о своем, и покачала головой.

— Нет. Он на границе. Его адъютант сказал, что там кочевники наступают. Да и я… не хочу быть тем человеком, кто отвлекает военного, когда он защищает империю.

Законник откинулся на спинку кресла и сдержанно кивнул, будто подтверждая свои мысли.

— Понимаю. Генерал Равенхольт — человек долга. Он… порядочный. Таких мало, леди Элеонора. Если он взял за вас ответственность — значит, вы под его негласной защитой.

Законник наклонился вперёд и сказал уже мягче:

— Мы продолжим борьбу. Но теперь, думаю, нам стоит действовать более хитрее. Раз документов у вас на руках нет, и свидетель не отвечает — нужно искать другие точки давления. Вы ведь не одна.

Я подняла на него взгляд.

— Предлагаю всё же задействовать самого генерала. Напишите ему, — законник сжал пальцы, соединив их в замок. — Дело в том, что у вас крайне мало вариантов, чтобы избавиться от клейма наложницы. Во-первых, вы должны стоять твёрдо на ногах. А так как у вас ничего нет — ни имущества, ни поддержки, — то если генерал возьмёт вас под опеку и официально оформит документ об этом, мы сможем закрыть вопрос. Вдобавок, ему желательно начать вас содержать.

— Но это… это слишком, — проговорила я хмуро. Мне вообще ничего из этих вариантов, что предлагал законник не нравилось. — Я бы хотела работать. Зарабатывать сама.

— Тогда просите, чтобы генерал взял вас на службу. Или помог устроиться в надёжное место. Боюсь, самостоятельно вы не справитесь. Ваш муж может подкупить кого угодно, денег у него в достатке. И если вас куда-то и примут, то на суде никто не рискнёт выступить в вашу защиту.

— Ох…

— Простите, что рисую самые отвратительные картины, — мягко сказал законник, — но лучше быть готовой к худшему, чем строить иллюзии. Тем более, в Империи почти никто не использует тот старый закон, о котором идёт речь. У нас ведь функции Канцелярии Репутации скорее номинальные. А тут — внезапно появляется сам Агрей Дарманн с бумагой, да ещё с печатью.

— Вы что-то о нём знаете? — насторожилась я.

— Лучше бы не знал, — сухо бросил он. — Очень неприятный лорд. Сомнительная репутация, туманные источники влияния. Мягко говоря, личность противоречивая.

Я сжала губы в тонкую линию. Всё это было… плохо. Очень плохо. Как будто меня загоняли в ловушку, откуда нельзя выбраться без чьей-то помощи.

— Так что, леди, — подытожил законник, вставая, — сейчас не время играть в независимость и гордость. Генерал на вашей стороне. Обратитесь к нему. Прямо. Честно. Поверьте, это единственное разумное решение в сложившейся ситуации.

Выйдя из кабинета, я чувствовала себя растерянной. Загнанной в угол. Я решила прогуляться по городу и набраться храбрости.

В конце концов, я остановилась на перед дверьми на почту.

Мне было неловко, неудобно, даже немного стыдно. Но, кажется, в этом мире мне всё же понадобится его помощь ещё раз.

Я вошла, попросила у дежурного писчую бумагу, перо и конверт. Села за угловой столик. Пальцы дрожали, когда я выводила строчки, тщательно подбирая слова, чтобы не звучать жалобно, но и не скрывать сути:

Уважаемый генерал Торн Равенхольт. Пишу вам в отчаянной ситуации. Против меня был применён старый, почти забытый закон, согласно которому мой бывший муж имеет право забрать меня под свою опеку в качестве наложницы. Он уже направил представителя с соответствующими бумагами. Я не принадлежу ему. Не хочу принадлежать. Моя жизнь и свобода — моя ценность. Но сейчас я беспомощна. Прошу вашей помощи в этом деле. Любой поддержки. С уважением и надеждой, Элеонора.

Я вложила письмо в конверт, заклеила его, подошла к магической печати. Она мягко светилась. Я вложила послание, огласила имя адресата. Печать замкнулась — открыть теперь сможет только он.

— Когда прибудет? — спросила я у почтового мага.

— Завтра к вечеру или утру, леди.

Я кивнула. Внутри что-то болезненно сжалось. Ведь тогда истекал пятый день…