Разломщик (СИ)

Глава 8 Куда и как смотреть

Кроме шуток, я никогда не видел такого количества тараканов. Даже в мусорном контейнере на заднем дворе кабачка Кибы их не было так много, как тут! Не меньше сотни огромных, размером с откормленную овчарку, тварей высыпалось из изокуба, как будто из рожающей тараканихи! Мадагаскарски тараканы как раз живородящие, и выглядит это один в один как сейчас!

Вот только мадагарскаркие тараканы рождаются крошечными, белыми и мягкими, а сейчас на нас перла целая толпа огромных биологических броневиков, которые одним только весом могли смять нас и затоптать!

— О, нет! — закричал Круглова, поднимая руки. — Все срочно за меня!

В прорезях на спине ее боевого костюма проклюнулись и за одно мгновение развернулись огромные, каждое размером с Круглову, крылья. Вместо обычных перьев в них тускло поблескивали стальные, острые и смертоносные.

Круглов махнула крыльями, закрываясь ими от такаранов, и твари сами напрыгнули на острые маленькие клинки. Полетели в стороны отрезанные лапки и усики, такараны чуть сбавили скорость…

А потом задние ряды налетели на передние, как будто одна волна догнала другую, и Круглову просто с головой захлестнуло такаранами! Не выдержав их веса, она упала и скрылась по этой коричнево-белой волной.

За нее я особенно не переживал — ее боевой костюм способен выдержать даже это, да к тому же она закрылась крыльями.

А вот у всех остальных ситуация не такая радужная.

Включая и меня…

— Разбирайте оружие! — крикнул я, призывая в руку верный ледоруб. — Кто может без оружия, сражайтесь без оружия! Все в клин, я на углу! И встаньте на одно колено!

— Зачем⁈ — со страхом спросил кто-то.

— За мясом! — ответил я. — Выполняйте, если жить хотите!

И, подавая пример, я прыгнул вперед, навстрчу вырвашемуся из общей волны такарану, присел на одно колено и снизу-вверх ударил ледорубом, насаживая усатую башку на острый крюк!

За спиной тут же зазвенело железо, и через несколько секунд рядом со мной, тоже на одном колене, появились Паша, Ада и Дима. Паша, сжимая в руках длинное копье, Ада и Дима без всего — у них в руках змеились нити свободной маны, которой они и так вполне неплохо управляли.

Они расположились, как я и велел — по бокам от меня и чуть сзади, так, что я оказался на острие импровизированного клина. Еще через секунду фланги клина удлинились за счет других студентов, приготовившихся к обороне…

А потом в наш клин ударила волна такаранов.

Студенты ответили слаженным ударом под синхронный вопль, и сразу несколько десятков насекомых отдали душу своим насекомым богам. Брызнула прозрачная гемолимфа, заливая все вокруг, но сейчас уже было не до того, чтобы беспокоиться о чистоте — тут надо было банально выжить!

После первого слаженного удара у многих оружие застряло в твердом хитине и отказывалось извлекаться, в том числе и мой ледоруб, поэтому я крикнул:

— Маги, прикройте на секунду!

А сам уперся ногой в голову такарана, пытаясь выдернуть зацепившийся зубцами ледоруб.

Надо будет что-то с этим придумать… Это вообще не дело!

Над головой заревели огненные шары, зашелестели пули из пережатой воды, каменные снаряды, воздушные лезвия…

Но все это уже через секунду закончилось — запасы маны у молодых магов были еще слишком малы. Но этого времени хватило, чтобы остальные извлекли свое оружие и нанесли новый слаженный удар по такаранам, пытающимся перелезть через бруствер из своих мертвых коллег.

Где-то им это удалось, и студент упал, отбиваясь одной ногой от такарана, который сразу же накинулся на его вторую ногу. Его ближайшие соседи на мгновение отвлеклись, разбирая такарана на такарановые запчасти, и помогли подняться раненому, который не мог стоять на поврежденной ноге.

— Раненых назад! — велел я, отмахиваясь от еще одной твари. — Сомкнуть ряды!

Крылья нашего клина стали чуть короче, но не утратили эффективности. Бруствер из мертвых такаранов стал нам уже по грудь, и новые твари стали появляться слишком высоко для нас. Я скомандовал:

— Встать на ноги!

И встал первым, подавая пример.

Неровной волной строй студентов поднялся на ноги и атаковал еще раз.

И еще раз.

И еще один раз. Последний.

Я крутнул ледорубом, стряхивая с него всякую насекомую дрянь, и отозвал его. Огляделся, прикидывая количество раненых, и ткнул в пятерых первых попавшихся:

— Вы! Проверьте, что с Кругловой! Остальные — заняться ранеными! Всех в лазарет, быстро!

Никто не посмел перечить мне, и половина студентов тут же ушла с тренировочной площадки — потащили раненых к Сколопендре.

— Слушай. — Паша подошел ко мне, хмурясь, будто сомневался в том, что собирался сделать. — А почему ты велел встать на одно колено? Я не то чтобы сомневаюсь в тебе, но…

— Да все просто. — я вздохнул. — Они же низкие. Пришлось бы бить сверху-вниз, нагибаться, а это очень неустойчивое положение, из которого несложно потерять равновесие. А эти твари явно привыкли именно так и охотиться — наваливаться кучей, сбивая на землю, где жертва уже не может сопротивляться. Они же даже Круглову умудрились повалить. Кстати, надо выяснить, как она.

— Я в порядке. — ответила тэсса Круглова, подходя к нам. — Но спасибо за беспокойство.

Она чуть прихрамывала, и у нее было расцапарано лицо, но в остальном никаких повреждений на ней не было заметно. Боевой костюм был, конечно, грязным, и заляпанным потрохами такаранов, но даже банальных царапин на нем я не заметил, сколько ни вглядывался. Такараны явно пробовали его на зуб, да не по разу, но так и не нашли в нем ничего съедобного, и просто оставили Круглову в покое, решив, что она — что-то типа камня. Несъедобная. Хорошая все-таки вещь этот боевой костюм, надо себе тоже раздобыть. Вернее, сделать. Зря, что ли, я техномант?

— Это какой-то кошмар… — жалобно произнесла Круглова, осматриваясь. — Как такое могло произойти⁈ Что вообще произошло⁈

— Судя по всему, раньше подобного не происходило? — уточнил я. — Изокуб всегда работал как часы?

— Нет, не всегда. — Круглова покачала головой. — ГНо обычно его капризы заключались в том, что он не выдавал заказанных тварей, а не как сейчас!

— А почему вообще эти сбои происходят?

— Изокуб это все же древнейшая артефактная постройка, из тех времен, когда о магии знали не так много, как сейчас, поэтому он далек от идеала, но мы даже не знаем, насколько он далек и что именно с ним нужно сделать, чтобы он этого идеала достиг. Внутри него содержатся тысячи разломных тварей, и выпустить их всех на волю ради того, чтобы что-то исправить в изокубе — непозволительная роскошь. — Круглова пожала плечами. — Но я никогда не слышала о том, чтобы куб выпустил из себя столько тварей! Сколько здесь такаранов⁈ Сотня, две? Да это же наверняка все представители этого вида, которые только были в изокубе!

— Спокойно, тэсса Круглова, спокойно. — успокаивающе произнес я. — Все уже закончилось. Такараны побеждены, все раненые ранены не сильно, и уже отправлены в лазарет, там их Ско… Доктор Мила приведет в порядок.

— Спасибо, тэр Оникс. — вздохнула Круглова и потерла лоб, размазывая по нему такараньи сопли. — Вы все свободны, конечно же… Примите душ, переоденьтесь… А эту одежду лучше сожгите к чертовой матери, наверное! Лично я и так и сделаю.

Уже после того, как я принял душ и отмыл с себя всю грязь, на телефон пришло уведомление: «Все осташиеся занятия на сегодня отменены», и расписание до конца дня полностью опустело.

— Наверняка это связано с такаранами. — мрачно изрек лежащий на кровати Паша, прочитав уведомление и смахнув его с экрана недорогого обшарпанного телефона.

— Да уж к гадалке не ходи. — усмехнулся я, глядя как он сумрачно листает что-то в телефоне. — Что глядишь так усердно?

— Да так. — Паша спешно заблокировал телефон и положил его себе на грудь. — Неважно, в общем. Смотри не смотри, а толку все равно нет.

— Ты сейчас о чем? — не понял я.

— Да забей. — Паша махнул рукой. — Личное…

— Ну личное так личное. — я пожал плечами. — Лезть в личное не входит в мои привычки. Но просто подумай — если толку от того, что ты на что-то смотришь, нет, то, может, ты просто неправильно смотришь?

И, только я это произнес, как в голове отчетливо щелкнуло, и я понял одну простую вещь. Я сейчас дал совет отнюдь не Паше. Я дал отличный совет самому себе.

Если в книге что-то написано, но ты этого не видишь, это не обязательно связано с тем, что ты не можешь найти способ это проявить.

Возможно, ты просто неправильно смотришь.

— Ты что, в Болтона Бейтса решил поиграть? — хмыкнул Паша, косясь на меня. — Как там у него?

— Что увидеть что-то, надо знать, куда и как смотреть… — глядя в пустоту, произнес я девиз древнего мага, и рука сама собой полезла под подушку, чтобы погладить корешок книжечки. — Я пойду прогуляюсь!

— Ага, давай. — Паша тут же потерял ко мне интерес и снова взялся за телефон.

А я схватил книжечку, сунул ее в карман и быстрым шагом вышел из спальни.

— Оникс! — окликнул меня Дима, сидящий вместе с Адой в гостиной за шахматной доской — они оба обошлись без травм. — Ты куда? Скоро обед!

— Я успею. — я махнул рукой. — Но спасибо за беспокойство!

Мой путь лежал в ту самую башню, с которой началось мое знакомство с Урмаданом. В ту самую башню, взгляд с вершины которой подсказал мне, как решить первую загадку Болтона Бейства. В ту самую башню, к которой был пришвартован «би-би».

Да, дирижабль все еще оставался приделан к университету намертво! Никто не собирался никуда его перегонять, и это выглядело очень нелогичным и глупым решением. Это в небе дирижабль сродни величественному и мощному киту, легко преодолевающему любые течения. А здесь, пришвартованный к замку, о который его в любой момент может разбить ветром, представленный всем ветрам и дождям, он напоминал старого дряхлого кашалота, загарпуненного, загнанного и уже готовящегося к смерти.

Не место здесь дирижаблю.

Но он все равно здесь. А значит, это для чего-то нужно.

И я, кажется, знаю, для чего.

— Тэр Оникс, я правильно помню? — прищурился Болтон Бейтс на портрете, что висел в начале нужной мне лестницы. — Куда вы так торопитесь? В прошлый раз, когда я видел подобную спешку, вы собирались сделать что-то не совсем… Хм… Благонадежное!

— Я собираюсь решить вторую из ваших загадок. — честно ответил я, помахивая книжечкой. — Вы мне поможете?

— Что за вздор? — возмутился Бейтс. — Конечно же, нет! Какие же это тогда загадки, если сам их создатель поможет их решить!

— Ну, попробовать стоило! — я пожал плечами и поставил ногу на первую ступеньку лестницы, но обернулся: — Скажите, тэр Бейтс, а изокубы — это ваше изобретение?

— Увы, нет, тэр Оникс. — покачал головой Бейтс на портрете. — Насколько мне известно, их создал третий директор Урмадана, Доминика Валькирия Глотова. В подробности я не посвящен, к сожалению, но знаю, что для этого были приглашены лучше артефакторы всей страны.

— Ясно, спасибо. — я кивнул и через ступеньку зашагал вверх по лестнице.

Так оно и бывает, когда такую монументальную конструкцию, как изокуб, делает несколько «мастеров своего дела». Каждый тянет одеяло на себя, и в итоге получается плохо согласованное нечто. Та самая поговорка про семь нянек, у которых дитя без глаза.

Поэтому я и предпочитаю работать один.

И Болтон Бейтс, кажется, тоже предпочитал, пока был жив.

Я добрался до вершины башни, минуя этаж лазарета (там уже никого не было — Мила быстро поставила всех на ноги) и толкнул люк, ведущий на крышу. Он, конечно же, был заперт на замок, который я приметил еще во время ночной прогулки, но это не было проблемой. Воткнул клюк ледоруба между каменной кладкой и люком, я надавил на рукоять, приподнимая люк достаточно, чтобы просунуть в щель телепорт и потянуться к нему.

Какая же удобная штука, все-таки… Жаль только, что такая небольшая и блеклого цвета — потерять довольно легко, да и в бою им не воспользуешься толком — для этого нужна как минимум одна свободная рука. Надо будет что-то сделать с этим…

Я прошел по перекидному воздушному мосту к гондоле пришвартованного «би-би» и подергал ручку двери, через которую мы попадали внутрь. Закрыто, конечно же, странно было бы ожидать, что единственный в своем роде дирижабль будет стоять нараспашку, приглашая всех желающих делать с ним все, что угодно.

Но я-то — не «все желающие». Мне-то можно.

Да к тому же, я даже знаю, как попасть внутрь, минуя дверь.

Ледоруб я не отзывал, поэтому мне достаточно было просто взбежать по стене гондолы, уцепиться им за чешуйки обшивки и спокойно полезть вверх.

Да, сейчас я был без страховки, но зато сейчас не было и дождя с ветром, которые попеременно пытались бы меня смыть или сдуть с дирижабля. Нагретые солнцем чешуйки обшивки приятно согревали руки, когда я за них цеплялся, подошвы не скользили, и вообще лезть было одно удовольствие.

Я и лез в удовольствие, поднявшись сначала на самый верх дирижабля, к злополучному газовому клапану, а потом спустившись с другой стороны, чтобы подобраться к техническому люку.

Он-то, конечно, не был закрыт — зачем вообще ему возможность закрываться? Само по себе его расположение и конструкуция не предполагают, что в него кто-то проникнет снаружи.

Или наоборот — предполагает?

Помнится мне, кто-то обмолвился, что у Болтона Бейтса магическое прозвище было «Пройдоха». И, кажется, я начинаю понимать, почему.

Я откинул люк и залез внутрь дирижабля. С прошлого раза тут ничего не поменялось, разве что лужи воды с пола исчезли, да метеостанция больше не показывала никаких значений, потому что стояла выключенная, как и весь дирижабль. Не было никакого гула, никаких вибраций, «Би-би» просто висел в воздухе, как будто действительно кит в толще воды, и молчал.

— Я ненадолго. — пообещал я дирижаблю. — Честное слово.

Спустившись по знакомой лестницы в коридоры гондолы, я посмотрел на дверь капитанской рубки и не смог побороть соблазна подойти и подергать ее. Дверь, конечно же, была закрыта, но электронный замок со сканером отпечатка пальцев был отключен, как и все остальные системы дирижабля. Присмотревшись повнимательнее, я нашел на двери крошечную замочную скважину, и явно именно она сейчас отвечала за то, чтобы внутрь никто не проник. Для меня, конечно, никакой механический замок не преграда, были бы отмычки… Но во-первых, у меня их сейчас нет, а во-вторых, мне все равно там внутри делать нечего.

Я пришел за другим.

Оставив рубку в покое, я прошел по мягким красным коврам в корму гондолы — туда, где располагалась обзорная площадка с подзорными трубами и украшающий их девиз Болтона Бейтса.

— Чтобы увидеть, нужно знать, куда и как смотреть. — вслух прочитал я выбитое на сияющей меди и достал из кармана книжечку Бейтса. — Что ж… Посмотрим, как надо.

Я подошел к подзорной трубе, установленной на крутящемся штативе, вытянул руку, приложил раскрытую книжечку к линзе, а сам прижал глаз к окуляру.

И ничего не увидел.

Логично — ведь книжка перекрывала весь световой поток, который должен был попасть мне в глаз!

Я оторвался от трубы и снова изучил книжечку, в которой ничего не поменялось. Вот прямо ничегошеньки не поменялось.

Тогда я провернул все то же самое со второй трубой, уже заранее понимая, что делаю что-то не то, и даже не удивился, когда результат оказался тем же самым — нулевым.

— Значит, куда и как смотреть… — вслух повторил я, глядя на медную табличку над подзорными трубами. — Куда и как… Погодите-ка!

Я внимательнее пригляделся к двум кругляшам по бокам таблички, которые были похожи на глаза, пытающиеся увидеть кончик носа, которого у таблички, конечно же, нет.

А ведь глаза по сути это те же наборы линз, что и подзорные трубы… Только биологические!

Я осторожно повернул обе подзорные трубы так, чтобы они смотрели в одну и ту же точку — примерно под табличкой с изречением Бейтса, подошел туда и осторожно поднял книжечку в эту точку.

И совершенно не удивился, когда услышал, как снаружи, за обшивкой дирижабля, засвистели и захлопали залпы фейерверка!