Разломщик (СИ)

Глава 4

Мою домашнюю крысу звали просто и даже в какой-то степени скучно — Чуча. Я прочитал в интернете, что это одно из самых распространенных крысьих имен, и решил не изобретать велосипед, а прямо его и взять.

Но сейчас, конечно, ситуация была совершенно иной. Я же придумывал имя не просто питомцу, а самому настоящему фамильяру… Если, конечно, верить доктору Миле.

— Слушай. — обратился я к крысу, который смотрел на меня и вроде бы действительно слушал. — Ты вроде как должен понимать, чего я хочу, поэтому давай сделаем так — я буду предлагать разные имена, а ты мне каким-нибудь образом дашь знать, если какое-то тебе понравится. Лады?

Скавенджер ничего, конечно, не ответил, но почему-то у меня сложилось ощущение, что он принял эти правила.

— Хм… — я задумался. Почему-то, как только дело дошло до собственно имен, все они тут же исчезли из моей головы. Вроде только что крутился в мозгах целый десяток — хватай и называй одно за другим… А нет же — как ветром сдуло.

Ну не скотство ли?

— Так, смена планов. — решил я. — Давай сначала представлюсь я. Я Оникс.

Скавенджер приподнял мордаху и тихонько пискнул, а потом провел лапками по мордашке от ушей к носу.

— Ага. Какой-то контакт есть… — пробормотал я. — Ты типа поздоровался или что?

Скавенджер снова пискнул, но на сей раз с другой интонацией, и у меня сложилось ощущение, что это было отрицание.

— Так, не поздоровался. А что, тебе понравилось мое имя, может?

Скавенджер снова пискнул, и на сей раз явно утвердительно, но с каким-то еще оттенком… Неуверенности, что ли?

— Так. Может, тебе надо перевернуть его? Как там… Скино? Херня какая-то.

Скавенджер пискнул. Он был полностью со мной согласен.

— А что тогда тебе не так? Может, букв много? Тогда как? Вряд ли Оник, может… Никс?

Скавенджер пропищал целых три раза подряд, и в этом явно слышалось ликование — наконец-то глупый человек догадался, что от него хотят!

— Значит, Никс… — я на мгновение задумался. — А классно же звучит! Оникс и Никс, круто, скажи!

Крыс утвердительно пискнул. Он тоже считал, что это круто.

— Ну, одним вопросом меньше. — вздохнул я и посмотрел на часы на телефоне.

За всей этой бегонтей, закрытием разломи и прочими мелкими радостями жизни я даже не заметил, как день подбирался к закату. Уже было пять часов вечера, и возвращаться в Смекалинск смысла уже не было — наверняка же Вилатов закрывал свой магазинчик в шесть вечера, как все белые люди… А то и того раньше.

— Слушай. — я снова обратился к Никсу, который неторопливо намывал мордаху. — А ты как вообще себя чувствуешь? Ты можешь становиться невидимым уже? Мне бы сейчас отойти, вот думаю, тебя тут оставить или ты со мной пойдешь?

Никс пискнул, и в этом звуке явно чувствовался укор — мол, ты чего такое вообще несешь, человек, как тебя одного оставить-то?

— Ладно. — улыбнулся я, поднялся, протянул крысу ладонь, подождал, пока он неловко на нее завалится, и посадил его на плечо. — Надо будет тебе придумать какой-то карман, что ли.

Никс отрицательно пискнул, и просто растворился в воздухе. Не стал невидимым, а прямо пропал — я даже перестал ощущать его вес на плече. Но при этом я откуда-то знал, что он рядом, и появится по первому зову или даже желанию.

Для проверки я похлопал по плечу, ничего там не нащупал, но зато услышал тоненький, едва уловимый, прерывистый писк где-то в ухе.

Этот поганец еще и смеется надо мной, поглядите на него!

Хотя как вы на него поглядите, он же невидимый…

Решив потратить остаток дня с пользой, я сначала устроил себе внеплановую тренировку, как следует нагрузив мышцы. Потом я забрал из спальни доску, и покатался по восьмерке аэробольного стадиона, чтобы еще больше привыкнуть к ее маневренности и скорости. Уже скоро должна состояться очередная игра, с элементомантами, и нельзя ударить в грязь лицом. У них-то там экипировка высшего уровня, возможно, даже лучше, чем моя. Пока что сложно сказать наверняка, ведь я не видел их в деле.

Когда я убедился, что я хорошо чувствую доску и во время игры не произойдет такого, что я переоценю или наоборот недооценю ее возможности, я закончил тренировку. И только тогда посмотрел на зрителей, которые образовались на стадионе минут двадцать тому назад. Я заметил их сразу же, как только они появились, но не обращал особого внимания, поскольку меня больше интересовала тренировка, чем те, кто за ней наблюдает. Может, им больше заняться нечем?

Теперь же я уделил им внимание и выяснил, что это была стайка из пяти девчонок. Четверых я не знал, зато пятая была мне шапочно знакома. Та самая кудрявая рыжая из лазарета, которая потом еще в паре с Беловой стояла на армамагии. Теперь уже не осталось никаких сомнений — она меня преследует. Ну, может, не преследует, но интересуется — это факт. Надо хоть выяснить, как ее зовут, что ли? А то невежливо получается, она скоро начнет по ночам в окно моей спальни залезать, а я даже имени ее не знаю.

Легким щелчком подбросив доску в руки, я уверенно зашагал на трибуны. Незнакомые девушки, загадочно улыбаясь, расползлись в стороны и как-то незаметно растворились в пространстве, что твой скавенджер, а вот рыжая осталась сидеть и загадочно улыбаться, накручивая локон на палец.

— Понравилось? — поинтересовался я, встав перед ней, поставив доску торцом в пол и сложив на ней руки.

— О да! — без тени смущения выдохнулы рыжая. — Настоящее представление!

— Значит, когда мы будем играть против псиомантов, у меня будет дополнительный болельщик. — я кивнул с удовлетворенной улыбкой. — Ты же из пси, я правильно помню? Вот только имени увы не помню.

— Агата. Агата Райан. — стрельнув голубыми глазами, представилась рыжая.

— Агата, Агата… — я нахмурился. — Ирландка!

— Ого! — Агата удивленно подняла бровь. — Вот прямо так, по одному лишь имени? Да ты с каждым разом удивляешь все больше и больше, тэр Оникс!

Я не стал ей говорить, что определил это не только по имени, но еще и по внешности. Если сначала из-за цвета волос я ошибочно принял ее за сестру Паши, то сейчас, вблизи, стало очевидно, что общего у них мало. Разный цвет глаз, разные носы, разные брови, а главное — россыпь веснушек, едва заметных, придающих Агате особой изюминки. Я много раз видел подобные лица, ведь чуть ли не каждый второй заказ, который мне пытались всучить средней руки богачи — найти лепрекона и его горшочек с золотом.

И некоторые из них, где платили побольше, я даже брал. А самый первый из них еще и честно пытался выполнить, целых два месяца проведя в Ирландии. Но потом, когда я окончательно убедился, что никаких лепреконов не существует, я просто заказал в ювелирной мастерской два десятка золотых монет, стилизованных под древность, потратив на это почти весь гонорар за заказ. Потом ссыпал их в старый глиняный горшок и всучил заказчику. А тот был так рад, что еще накинул сверху за результат.

— А что до болельщиков… — продолжила Агата, вытянув перед собой руку и рассматривая прозрачно-голубые ногти — наверняка, опять магия постаралась. — То я болею не за своих или чужих. Я болею за достойных. Тех, кто достоин победы.

— Весьма прагматично. — ухмыльнулся я. — Довольно необычно для ирландки, которые вроде бы руководствуются эмоциями.

— О, я весьма эмоциональна. — Агата прикрыла глаза и посмотрела в сторону. — Просто не всегда.

— Что ж, Агата, был рад познакомиться. — я поднял доску и слегка качнул ею, отдавая импровизированный салют. — Буду надеяться, что на следующей игре я буду достоин того, чтобы ты за меня болела.

— Уже уходишь? — удивилась девушка. — Я тебе так быстро надоела?

— Остываю. — посетовал я, оттянув промокшую за время тренировки футболку. — Сейчас меня просквозит, и я слягу с температурой. Придется тебе выпаивать меня куриным бульоном и читать сказки на ночь, ведь это будет по твоей вине. А еще тогда я не смогу принять участие в следующей игре, и, как следствие, ты лишишься уникального шанса поболеть за меня. В общем, одни минусы, как видишь.

— Ну почему же минусы. — Агата покачала головой, глядя исподлобья. — Я не говорила, что я против того, чтобы выпаивать тебя бульоном или читать сказки на ночь… Но вот про игру это да, это действительно важно. Я тоже рада была познакомиться, тэр Оникс. До новых встреч.

И она снова стрельнула в меня своими голубыми глазами, изящно поднялась со скамьи и пошла к выходу.

Я проводил ее взглядом, оценив ее стройную фигуру не только спереди, но теперь еще и сзади, и покачал головой. Когда-нибудь из этой девушки вырастет еще одна Сколопендра, только рыжая. Такая же соблазнительная, такая же неприступная, вгоняющая своим поведением в краску юнцов и совершенно не стесняющаяся своей сексуальности. Даже наоборот — использующая ее как оружие, или хотя бы средство развлечься.

Когда-нибудь, но не сейчас. Сейчас ей не хватает понимания того, насколько гипнотический эффект она производит на мужчин. Где-то недотягивает, где-то наоборот — перебарщивает, и жерта срывается с крючка. Тот же Дима, конечно, истек бы слюной до состояния мумии, если бы она разговаривала с ним так же, как разговаривала со мной, да и любой другой в нашем возрасте — тоже. Но не я, конечно. Меня она интересовала исключительно как личность, которая меня откровенно преследует и даже не скрывает этого. Я хотел знать, чего от нее ожидать.

В ухе тихонько пропищали, и я даже уловил, что Никс хотел сказать — мол, она не держит от меня никаких тайн и не желает зла.

— Откуда знаешь? — вслух спросил я, косясь на свое плечо, хоть крыс там и не появился.

В ухо снова пропищали, на сей раз с ноткой недовольство — чувствую, мол, и вообще что за недоверие?

Я пожал плечами и не стал ничего говорить. В Виварии о подобном свойстве скавенджеров ничего написано не было, но это не значит, что свойства не было тоже.

После ужина друзья позвали поиграть в какую-то магическую настолку, но я сослался на то, что устал после тренировки и остался в спальне с Никсом. Я лежал на кровати, держа перед собой телефон, а крыс сидел на подушке рядом с ухом и тоже очень внимательно смотрел в экран. Я шарился по сети в поисках любой информации по скавенджерам и открывал все ссылки, в которых хотя бы вскользь упоминались эти зверьки.

Информации было мало, и, в общем-то, ничего принципиально нового я не нашел. Доктор Мила плюс Виварий — и я знал уже практически все из того, что знало о скавенджерах человечество. В любой статье о них, какую ни открой, обязательно присутствовала фраза из серии «Всех свойств и способностей этого удивительного существа мы пока не знаем, и остается лишь надеяться, что будущее внесет больше ясности в этот вопрос». По сути, это означало, что мне придется узнавать все о Никсе самому.

— Чем тебя кормить-то хоть? — спросил я у крыса, когда глаза уже окончательно устали от света телефона, и я погасил экран.

Никс в ответ на вопрос совершенно однозначно заявил мне, что ничем его кормить не нужно, он и сам способен добыть себе пропитание. С учетом его способностей, это было совсем не удивительно.

— Ну, не надо так не надо. — я протянул руку и осторожно погладил крыса, стараясь не зацепить его раненый бок. — А спать ты где собираешься? Ты вообще спишь?

Вместо ответа Никс улегся на подушку прямо там, где сидел, вытянувшись в струнку и накрывшись своими крылышками.

— Ну, смотри. — я покачал головой. — Если я тебя придавлю во сне нечаянно, сам виноват будешь.

Не придавишь — пискнул крыс, и он был прав. Конечно, не придавлю, ведь я даже во сне буду прекрасно помнить, где он лежит.

Открылась дверь спальни и вошел Паша, на ходу зевая и потягиваясь.

— Зря не пошел с нами. — заявил он, садясь на свою кровать. — Отлично поиграли!

— Рад за вас. — улыбнулся я. — Кто выиграл?

— Так никто. — Паша пожал плечами. — Это же не про выигрыш игра, а просто про веселье.

— Ну тогда вообще отлично. — покладисто сказал я, покосившись на то место, где лежал Никс. Сейчас его там не было, и только придавленная борозда на подушке намекала на то, что там что-то лежало или лежит до сих пор.

— Я думал, ты уже спишь. — сказал Паша, снимая рубашку.

Ну да, время-то уже почти отбой. Зачитался я интернетом, сам не заметил, как куча времени пролетела. Вот же парадокс — прочел до хрена, а информации новой так и не узнал.

Книжечка Болтона Бейтса все еще была не расшифрована, но я, немного подумав, отказался от идеи подождать, пока Паша уснет и отправиться шарахаться по территории Урмадана. День сегодня был крайне насыщенный, поэтому я решил дать себе отдохнуть, закрыл глаза и провалился в сон.

Мне снились артефакты. Много разных артефактов, половину которых я видел только на картинках в Виварии, а о второй половине не знал вообще ничего. Мне снилось, что я делаю эти артефакты своими руками. У меня был кузнечный горн, горящее пламя в котором постоянно меняло свой цвет. У меня была наковальня из металла, пронизанного ярко-красными прожилками, словно проросшего кровеносными сосудами. У меня были целые коробки транс-материалов, из которых я горстями доставал рубилит, изумрид, платинит, куприт, аурит, сталлит, рубилит, алмазит, алюмит, углерит, и еще несколько десятков других видов артефактных материалов. Перья фениксов, волосы вулхов, летательные пузыри люмиеров — все шло в ход. Я плавил металлы в горне, используя в качестве форм для отливки свободную ману, я соединял материал с материалом одной лишь силой воли, мешая их молекулы друг с другом. Я проращивал в получившихся болванках тончайшие, микронной толщины, каналы, в которых должна циркулировать мана, обеспечивающая работу артефакта. Я все это делал так быстро, уверенно, ловко и споро, словно делал это миллионы раз до этого. Я даже не смотрел на то, что делаю — руки делали все сами.

Но я понимал, что, как только я проснусь и открою глаза, это ощущение пропадет, и я не вспомню ни одного действия из сна. А даже если и вспомню, и попытаюсь повторить — с вероятностью почти в сто процентов окажется, что к реальному созданию артефактов все это не имеет никаокго отношения. Я ведь до сих пор почти ничего об этом не знал, поэтому и сон оставался лишь сном — иллюзией, которую мозг создал на основе той невеликой информации, что у меня была, достроив все остальное на свой вкус и цвет.

Даже обидно немного…

Но зато, когда я открыл глаза, как всегда, за несколько минут до подъема, я чувствовал себя посвежевшим и отдохнувшим. Никакая болезнь, которую я мог подцепить от скавенов, так себя и не проявила, мышцы за ночь восстановились, и вообще я себя чувствовал просто лучше некуда.

Паша все еще спал, свесив с кровати одну руку, поэтому я тихонько позвал:

— Никс! Ты здесь?

Тихое пищание было мне ответом. Причем на сей раз оно раздалось не у меня в ухе, а из-под моей подушки, из-за чего и было тихим, вернее, приглушенным.

Странно, он же вроде засыпал НА подушке, что ему понадобилось под ней?

Я сел на кровати, и подушка, распрямляясь, подозрительно звякнула. Предполагая самое невероятное, я осторожно поднял ее за уголки и уставился на то, что под ней творилось.

— Никс… — тихо начал я, глядя на весело шевелящего усами зверька. — Где ты все это взял?.. Хотя какая разница… Почему ты это взял именно сюда⁈