Разломщик (СИ)

Глава 26

Ну разумеется.

Само собой.

Когда же еще мне могли прийти новости о надвигающемся бое, если не в момент максимального упадка сил сразу после подъема ранга? Даже странно, что сообщение не пришло еще когда я был в процедурной.

Впрочем, и ладно. Мне же все равно нет особой разницы, при мне мои магические силы или нет. Заклинаниями я все равно не пользуюсь, а что до артефактов — надо еще выяснить, может, на них ограничения не распространяются? Там же нет нужды что-то делать с маной, как-то ее формировать и следить за ней, достаточно просто ее влить в артефакт, и все.

Увы, все оказалось далеко не так радужно. Я вышел от доктора Милы, почесал радостно щурящегося Никса, который снова появился у меня на плече, дошел до спальни и только там, взяв в руки свой телепорт, выяснил, что он не работает.

То есть, артефакт-то работал, с ним ничего не случилось, ну или по крайней мере не должно было случиться. Но вот мои способности к взаимодействию с ним — вот с ними явно что-то не так. Я просто не чувствовал артефакт, и не мог «нащупать» его мановой нитью, даже когда видел его на расстоянии вытянутой руки. Моя мана словно стала какой-то призрачной, словно перешла на другой слой реальности, на котором она даже в теории не могла контрактировать с физическими телами привычного мира. Я видел артефакт, я тянулся к нему своей маной, я даже видел, как нить утыкалась прямо в него… А толку нет. Артефакт просто не отзывался.

И точно так же он не отозвался ледоруб, когда я попытался его призвать через свое кольцо-поводок. А, когда я собственноручно залез в шкаф и достал его, оказалось, что я даже не могу взглянуть на его внутреннее строение, как делал это раньше. Да что там — я не могу даже заставить его удлиниться, превращая в косу!

Вывод был неутешительным — артефакты мне тоже не даются. Какое-то время мне придется забыть о магии вовсе, и вспомнить, как я выживал раньше, когда никакой магии во мне не было в принципе.

Хотя минуточку…

Я взял самый маленький из кристалликов манолита, что у меня были, и коснулся им кольца-поводка. Короткий хлопок — и ледоруб послушно появился в воздухе передо мной, и я едва успел его подхватить, чтобы он не загремел на пол.

Я коснулся кристалликом манолита рукояти ледоруба — и она послушно удлинилась, превращая оружие в косу или, если угодно, клевец.

Что ж, одной проблемой меньше. Как минимум, я не останусь безоружным, если приспичит — просто буду использовать манолит вместо собственной маны. На постоянной основе такой подход использовать — идея такая себе, потому что манолит может разрядиться или даже просто потеряться… Но на один раз — вполне себе идея.

Жаль только, что с телепортом это не работает. Манолит к нему, конечно, можно приложить, только вот это ничего не дает — артефакт его просто игнорирует. И это не говоря уже о том, что для того чтобы приложить манолит, надо уже находиться рядом с телепортом, а это лишает его использование всякого смысла.

Получается, что при мне будет только оружие, ну и Никс, конечно. Не то чтобы много, но лучше, чем ничего. Будь у меня возможность — я бы отложил поход на арену до тех пор, пока моя мана не начнет меня снова слушаться… Но у меня такой возможности нет. Если я сегодня не увижусь со Старшей Сестрой, то весьма вероятно, что я больше не смогу с ней увидеться никогда. Просто не с кем будет видеться.

Поэтому я сунул за пояс пистолет, положил в карман несколько самых маленьких кристаллов манолита, и позвонил Старьевщику.

Спустя полчаса я уже был в Смекалинске, в одном из переулков, координаты которого мне скинул торгаш. В руке я держал свернутые в тугую трубочку деньги номиналом в сто пятьдесят тысяч, а глаза мои неотрывно смотрели на маячащую в другом конце переулка фигуру в надвинутом на самый нос капюшоне и с руками в карманах.

Завернув в переулок, я громко и отчетливо кашлянул три раза, как завещал Старьевщик, и направился к мутной фигуре, держа деньги в руке, так, чтобы их хорошо было видно, но только если смотреть спереди. Фигура, услышав условный сигнал, тоже двинулась мне навстречу, держа в руке простой черный конвертик. Когда расстояние между нами сократилось до десяти метров, он сделал вид, что споткнулся, и конвертик, за которым я внимательно следил, вылетел из его руки и спланировал к кучке мусора возле мусорного бака. Я, поняв намек, поднял руку, чтобы почесать нос, а, когда опускал ее — разжал пальцы, и цилиндрик купюр упал точно в листья маленького кустика, пробивающегося из асфальта возле стены дома.

Мы с мутным типом поравнялись, и он тихо просипел:

— Бар «Яма», десять часов.

Произнес он это, не сбавляя шага, так, что последний слог я скорее додумал, но этого мне было достаточно. Не оборачиваясь и вообще делая вид, что мы с мутным типом друг друга не знаем (хотя так оно, в общем-то, и было), я дошел до того места, где он сбросил конверт, остановился и присел на одно колено, чтобы завязать так невовремя развязавшийся шнурок. Справившись с негодником, я подхватил конверт, быстро сунул его в карман, выпрямился и, не торопясь, вышел из подворотни.

Десять часов это буквально через два часа. Вроде немного, но я еще успею поесть, потому что в Урмадане было не до того — хотелось поскорее получить билет, на случай, если эта акция ограничена по времени.

Недолго думая, я направился в лучшее заведение этого города с самой вкусной кухней — в свое, конечно же! Как только зазвенел колокольчик на двери, возвещая о моем приходе, рядом тут же возникла раскрасневшаяся Астрид, глаза которой горели радостным огнем:

— Добро пожа!.. Ой, это ты! Как здорово!

Она смутилась, покраснела, обернулась на полный зал гостей и быстро украдкой прикоснулась своими губами к моим.

— Что-то случилось? — отстранившись, спросила Астрид.

— Все хорошо, малышка. — улыбнулся я. — Я просто зашел поесть. Потом уйду, стол долго занимать не буду, честно-честно.

— Да хоть сколько занимай! — тоже улыбнулась Астрид. — Я думала, вдруг ты с проверкой какой-то!

— Зачем мне вас проверять? Если вдруг тут что-то случится, я и так это узнаю. — улыбнулся я. — А сейчас позови ко мне какого-нибудь свободного официанта, умираю с голоду.

Первоначальный ажиотаж вокруг моего кафе явно утих — по крайней мере, сейчас уже на вход не стояло очередей. Тем не менее, зал был практически полон и я насилу нашел свободный столик на двух человек в самом углу. Я его специально поставил именно тут, потому что по опыту знал, что большинству людей стремятся сесть за стол побольше, и желательно у стены (а в идеале вообще — у окна), так что этот крошечный, запрятанный в самом дальнем конце, столик их бы заинтересовал в последнюю очередь. Зато мне с него было очень удобно наблюдать за всем залом сразу.

Но сегодня я не планировал этого делать. Заказав подскочившему официанту с бейджиком «Кирилл» свою любимую сковородку картофеля со свининой, салат из свежих овощей и чашку кофе, я достал из кармана черный конверт и развернул его.

Я ожидал, что из конверта выпадет самый натуральный билет, вроде тех, что дают в кинотеатрах, или просто театрах, но реальность оказалась намного проще. Конверт и был билетом, просто сложенным в такую причудливую форму. Что интересно — внутри он даже не был похож на билет, не было ничего сказано про время боя, про мое место на нем, вообще никакой информации. Только ряд точек, слегка выпирающих над поверхностью черной плотной бумаги. Настолько слабо выпирающих, что их заметить можно было только подставив конверт под свет под правильным углом, но зато их отлично можно было почувствовать пальцами. Я так и сделал — провел по ним пальцем, отмечая бугорки и пустоты между ними. Создавалось ощущение, что это — какое-то зашифрованное послание, но шифр разгадать прямо здесь и сейчас не в моих силах. Это явно не морзянка, я ее худо-бедно знаю, и там максимальное количество символов — пять, а здесь же есть два «каскада» аж по целых девять точек. Так что вариант с морзянкой точно отметается.

Больше никаких теорий я придумать не успел — принесли мой заказ. Сковородка шипела под железной крышечкой и постреливала горячим маслом, а от кофе разносился умомпомрачительный аромат. Я поискал глазами Астрид и увидел ее выходящей из-за барной стойки. Девушка поймала мой взгляд, подмигнула, и уплыла дальше работать.

Я быстро (насколько позволила раскаленная сковородка с не менее раскаленным блюдом) поел, Астрид закрыла счет со своей карты администратора, и с надеждой посмотрела на меня:

— Ты сегодня вернешься?

— Прости, малышка, не знаю. — честно ответил я. — У меня еще есть дела, и я не знаю, до скольки они затянутся.

— Не пропадай. — попросила Астрид.

— Все будет хорошо. — улыбнулся я.

Астрид снова опасливо оглянулась, быстро поцеловала меня и убежала дальше работать, а я вышел из кафе и направился к бару.

Его местоположение я узнал по картам, еще пока закидывал в себя еду. Располагался бар, или скорее барушник, в не самом благополучном, но зато самом злачном, районе. Таком, в который обычные люди стараются не заходить, а если и заходят — тут же норовят как можно скорее найти из него выход. Сама атмосфера тут была какая-то гнетущая, нехорошая.

И люди были под стать атмосфере. Возле стен, подпирая их плечами, будто без этого рухнут, тут и там стояли крепкие молодчики, скрывающие лица или под глубокими капюшонами или под повязанными на морды банданами. Руки у них поголовно были голыми до плеч, чтобы удобнее было драться врукопашную, а на ногах — тяжелые ботинки, нередко с металлическими носами.

Молодчики провожали меня внимательными взглядами, и одна компания даже оторвалась от своего крайне важного занятия, — подпирания стены, — явно с намерением подойти и вежливо поинтересоваться у меня, не заблудился ли я. Я, заметив это, вытащил из кармана, в котором все это время держал левую руку, кристаллик манолита, коснулся им поводка, и схватил рукоять появившегося из воздуха ледоруба. Паренькам этого было достаточно для того, чтобы понять, что я вовсе не заблудился, и без них прекрасно способен найти дорогу, и они вернулись к своему архиважному занятию. А я отозвал ледоруб и пошел себе дальше.

«Яма» оправдывала свое название. По одному только внешнему виду барушника было понятно, какая публика тут собирается. Одно окно заколочено досками — видимо, стекла в нем уже нет, дверь висит на петлях настолько косо, что даже закрыться до конца не способна физически, а неоновая вывеска «Яма» горит только одной своей буквой, из-за чего получается просто «Я».

В общем, место, в котором кружка пива наверняка стоит дешевле, чем вода из-под крана, потому что по составе не сильно-то от этой воды отличается. Место, где все задымлено так, что можно повесить целый арсенал топоров, потому что работающая вытяжка жрет электричество. Место, в котором собирается самое мерзкое отребье.

И это, черт побери, даже логично в какой-то степени! Где подпольную арену со входными билетами ценой в две-три зарплаты обычного человека будут искать с наименьшей вероятностью? То-то и оно.

Я зашел в бар, даже не потрудился закрыть за собой дверь (все равно не закроется), и прошел через зал к стойке. Меня проводило несколько внимательных оценивающих взглядо, но, к счастью, никто не решился связываться.

К их счастью, конечно.

Я зацепился взглядом за больше затоптанные, чем замытые, пятна крови на дощатом полу, машинально отметил это в своей памяти, и наконец добрался до барной стойки.

— Детям у нас нельзя. — спокойно, даже без насмешки, произнес бармен — большой и толстый мужик в кожаном жилете на голое тело.

Я ухмыльнулся, глядя ему в глаза, и положил на стойку свой билет.

Бармен быстро поставил на стойку кружку, которую протирал грязным полотенцем, и этим же полотенцем накрыл билет, скрывая его от чужих глаз. От моих глаз не укрылось, как полотенце зашевелилось, когда пальцы бармена пробежались по ряду бугорков на внутренней стороне билета. Он с сомнением посмотрел на меня, но, в отличие от меня, он явно знал этот шифр, и знал, что конкретно им зашифровано. Поэтому он смахнул со стойки полотенце вместе с билетом, и так же спокойно произнес:

— Прошу сюда.

Он кивнул на дверь, которая вела к нему за барную стойку. Я протянул руку, повернул ручку, толкнул дверь от себя, но входить не спешил, ожидая какой-нибудь подставы.

Подставы не случилось. Бармен просто подошел ко мне и сделал приглашающий жест рукой:

— Сюда, пожалуйста.

Продолжая жест, он уперся рукой в стену напротив двери, поднапрягся, толкнул ее, и кусок стены провернулся вокруг своей оси, открывая проход.

Я молча кивнул, шагнул в проход и меня накрыло ощущение дежавю. Я будто снова спускался в процедурную Урмадана, чтобы заново пережить ритуал поднятия ранга. Такие же каменные ступени, уходящие куда-то вниз, и такое же слабое освещение.

Я насчитал пятнадцать ступеней до того момента, пока не уперся в очередную дверь — на сей раз дорогую, из черного лакированного дерева, с медными ручками, отполированными до такой степени, что какая-нибудь дама запросто могла бы подправить макияж, глядя в них.

Рядом с дверью на стене висел небольшой мешочек, табличка над которым гласила: «Не забудьте взять маску!» Оно и логично — в таких местах показывать всем подряд, кто ты такой, может быть опасно для бизнеса… А то и для жизни. Самые крупные и крутые воротилы друг друга, конечно, и в масках узнают, и даже без голов вовсе, но этот маскарад и не для них делается.

Я сунул руку в мешочек, достал мягкую, будто бархатную, черную полумаску, нацепил ее на лицо и толкнул дверь.

Что ж… Надеюсь, я не опоздал!