Противостояние II

Глава 29. Немного прикладной космологии

15 апреля 1973 года

Наставник не разделил энтузиазма Марины. Он не сразу понял, о чём идёт речь, но когда Марина ему растолковала, то для начала встревожился. Его обеспокоила мысль, что на планете, кроме нас двоих, могут проживать тысячи людей со способностями Посвящённых.

Он высказался в том смысле, что радоваться здесь нечему. Что это может представлять большую опасность для всего человечества и для нас лично. Логика его была проста: энергию (Марина называет это «силой») можно применить не только во благо, но и во зло. Кто может гарантировать, что она не попадёт в руки к недоброму человеку, а то и к вовсе умалишённому? Или просто к глупому?

Марина успокоила его, напомнив, что список известных Посвящённых очень короток — всего девять человек, включая его самого и меня, причём одного из этих девяти язык не повернётся назвать человеком. Она имела в виду Создателя обеих наших Вселенных. И девять — это за всю историю существования Вселенной. То есть примерно за двадцать шесть миллиардов лет. А это, в свою очередь, означает, что возможности подпитки «тёмной» энергией вовсе недостаточно для того, чтобы войти в круг Посвящённых. Она выразилась так:

— Это, наверное, условие необходимое, но недостаточное. Должно быть что-то ещё! И что это такое, мы пока не знаем.

Наставник согласился с её аргументами, но предложил на всякий случай провести пару натурных экспериментов. Марина согласилась с ним, и в качестве подопытного кролика предложила саму себя. Нам с Наставником и делать ничего не пришлось. Просто говорили ей, что она должна сделать, и она пыталась это сделать. Например, первой моей просьбой было: «Перенеси вон то полено из клетки рядом с камином на стол, но руками при этом не пользуйся!»

Разумеется, ни я, ни Наставник никакой дополнительной энергией её не снабжали. Эксперимент должен быть чистым! Она должна была проделывать предложенное, пользуясь исключительно собственной энергией и той подпиткой со стороны «тёмной» энергии, которую имеет.

К сожалению, ничего у неё не вышло. Предметы мы выбирали самые разные — начиная от массивной хрустальной пепельницы и заканчивая лежащим на журнальном столике пустым почтовым конвертом. Подсказать ей алгоритм действий мы с Наставником не могли, потому что, собственно, никаких алгоритмов и не существует. Не называть же алгоритмом обычное желание типа «я хочу, чтобы...»?

После часа безуспешных попыток Марина потеряла терпение и сказала, что все эти эксперименты она может продолжить самостоятельно и предложила всем выпить чаю. Я сбегал на кухню, и мы с Иванкой накрыли в каминной чайный стол. Вот там, за столом, Наставник и попросил меня рассказать побольше об этой «тёмной» энергии.

Термин «тёмная материя» он, конечно, уже слышал, — в научной и научно-популярной литературе он довольно часто мелькает, — но не придал ему значения и в детали не вдавался. Да и вообще, мол, физика и математика — это не для него. Вот на мечах сразиться или организовать рыцарский турнир — тут он может многому нас научить, — а космология это не для него. Но теперь ему тоже стало интересно.

Посмеялись, конечно. Иванка громче всех хохотала. Она любит, когда Наставник бывает у нас в гостях, да и он к ней относится с большой симпатией. Кстати, лапы и живот Тишке она помыла, и он тоже принял участие в общем разговоре. Лежал под столом, она мяла ему бока своими босыми ногами, он громко мурлыкал и время от времени принимался осторожно покусывать эти ноги. Поиграть ему хотелось, а его «мамке» было не до него. Ей тоже было интересно послушать наш разговор.

Мне захотелось поинтересничать, поэтому свой рассказ я начал с вопроса.

— Слышали ли вы, Наставник, что американским астрономам удалось обнаружить существование атмосферы на девятой, самой удалённой от Солнца, планете Солнечной системы? Я имею в виду на Плутоне. Заметка об этом вышла в журнале «Международная астронавтика» осенью прошлого года. По-моему, в сентябре. Новость эту перепечатали «Нью-Йорк Таймс», «Вашингтон пост» и некоторые европейские газеты.

Наставник с улыбкой покачал головой.

— Нет, не слышал. А почему спрашиваешь?

— А потому спрашиваю, что ещё весной прошлого года на Плутоне никакой атмосферы и в помине не было! Я лично проверял!

— Как проверял, Саш? — заинтересовалась Иванка. Впрочем, она тут же подпрыгнула на стуле, ойкнула, сердито пнула Тишку и заглянула под стол. — Чего кусаешься, бандит?

Я тоже заглянул под стол. Тишка улыбался, довольный произведённым эффектом и тем, что Иванка обратила на него внимание. Сев на стуле ровно, я ответил на её вопрос.

— Как проверил, спрашиваешь? А очень просто: я там побывал. Не спалось что-то, вот и решил слетать на Плутон. До того дня я там ещё не бывал.

— Ты к чему это, Малыш?

— К тому, что атмосфера на нём появилась после моего визита туда, и то, как она возникла, имеет непосредственное отношение к теме нашего разговора.

— Какой-то эксперимент? — поднял бровь Наставник.

Прежде чем ответить, я посоветовал Иванке выставить Тишку за дверь. Очень уж он расшалился. Поговорить не даст. Тишка почувствовал моё недовольство и поменял диспозицию. Перебежал под столом к ногам Наставника и благовоспитанно уселся рядом с его стулом. Наставник потрепал его за ухо. Тишка тут же положил передние лапы к нему на колени, заглянул на стол, увидел смеющиеся глаза Марины, потом заметил, что я хмурюсь, и снова нырнул под стол.

— Да, небольшой эксперимент, Наставник. Я там зажёг искусственное Солнце — небольшое, размером с теннисный мяч, — а для его создания я использовал как раз «тёмную» энергию.

Наставник с Мариной переглянулись и молча уставились на меня. На их лицах читалось непонимание, поэтому пришлось пояснять.

— Понимаете, до того дня в моих знаниях о Вселенной имелась одна принципиальная ошибка. Я правильно полагал, что Создатель запустил процесс создания Вселенной сконцентрировав в одной точке заранее подготовленного пространственно-временного континуума чудовищное количество энергии, и в одно мгновение выпустил её на свободу. Этот момент учёные, занимающиеся космологией, называют Большим Взрывом.

— И в чём же была ошибка? — спросил Наставник. — О Большом Взрыве я слышал и тоже считаю, что именно Создатель запустил этот процесс.

— Ошибочным было предположение, что энергию для этого взрыва Создатель взял откуда-то извне.

— Ты хочешь сказать, что это была та самая «тёмная энергия»? — тут же сообразила Марина. Я молча кивнул. — И ты решил проверить? — нахмурилась она.

— В микроскопическом масштабе и под полным контролем! — быстро ответил я. — Именно поэтому я проделал это максимально далеко от Земли и от Солнца.

— Но последствия, причём планетарного масштаба, всё же были, — Наставник тоже хмурился.

— Да, были… Немного не рассчитал. Нужно было сделать шарик ещё меньше. Или отнести его от планеты подальше. На пару тысяч, а может, даже и на пару десятков тысяч километров дальше. Тут довольно сложно рассчитать.

— На какой высоте от поверхности это произошло и как долго продолжалось? — спросила Марина.

— Шестьсот с чем-то километров. И продолжалось всего десять с половиной секунд.

— Запас энергии кончился?

— Нет, не кончился. И не должен был закончиться. В этом и состояла суть эксперимента — проверить работу механизма автоматического пополнения энергии. Если мои расчёты были верны, шарик должен был бы существовать очень долго. Возможно, даже бесконечно долго. Я сам его уничтожил. Увидел, что началось на поверхности Плутона, слегка запаниковал и ликвидировал его. Отправил в нирвану.

— Там вода начала испаряться? — кивнула Марина.

— Нет, не вода. Там, по-моему, воды и вовсе нет. Только километровой толщины слои замёрзших газов. Когда я поджёг шарик, там сначала возникло несколько чудовищной высоты гейзеров, плюющихся на десятки километров в высоту жидкими газами, и, одновременно, эта жидкость начала интенсивно испаряться, переходя в газообразное состояние. Тут же задули ветры, начали образовываться смерчи. Ветры были настолько сильными, что в атмосфере летали целые горы ещё твёрдых газов. Короче, полный дезастер! Ад кромешный! В среднем на пару метров в глубину успело испариться, прежде чем я заметил, что происходит. Причём сразу на значительной площади. Несколько сотен тысяч квадратных километров было задето, никак не меньше. Но планета эта небольшая, — даже меньше Луны, — поэтому пятно получилось заметным… Его, наверно, скоро с Земли обнаружат. Новую статью по этому поводу напишут и диссертации будут защищать.

Они с Мариной помолчали, потом Наставник вздохнул и покачал головой.

— Опасный эксперимент, Саша… Это было неразумно…

— Я уже и сам понял, Наставник.

Думал, Марина рассердится ещё больше его, но она ободряюще улыбнулась мне и сказала:

— Опасный, но, мне кажется, не бесполезный. Этот опыт может нам пригодиться. Это же искусственное Солнце! Отнеси его от замерзающей планеты подальше, пусти по орбите, вот и будет на поверхности свет и тепло. И жизнь может продолжаться. Но в следующий раз, Малыш, выбирай для подобных экспериментов места где-нибудь ещё дальше. И уж во всяком случае не рядом с планетами Солнечной системы. И ещё: обязательно информируй предварительно меня или Рудольфа.

— Такую активность в космосе наверняка заметили с Земли, — согласно кивнул Наставник.

— Скорее всего нет. Я это учёл и зажёг его над обратной стороной Плутона. Земля при этом находилась в тени планеты. Так что ни в обычные телескопы, ни в радиотелескопы шарик не должно было быть видно.

— А ты сам где в это время находился, Саша? — спросил Наставник.

— Как где? Здесь. Вон, в том кресле возле камина сидел. Или на диване? Не помню точно. Неважно! Через смотровые окна за всем наблюдал. Зачем лететь на несколько миллиардов километров и мёрзнуть там, если то же самое можно проделать со всеми удобствами, сидя в кресле перед камином?

Наставник усмехнулся.

— Маленький ты ещё, Саша. Не взрослый. Ох, чувствую, сюрпризы ещё будут.

Я пожал плечами.

— Да, наверно, будут… А почему вы не спрашиваете, как мне удалось собрать тёмную энергию в ограниченном объёме? Как мне вообще удалось сконцентрировать её в одной точке? По-моему, это самое интересное! Создатель, когда готовил Большой Взрыв, тоже копил тёмную энергию в маленьком объёме. Тоже такой же шарик, как был у меня. И, если я правильно понимаю, процесс накопления продолжался довольно долго.

— Ну расскажи, — улыбнулась Марина.

— О, это вообще бомба! Я вообще, узнал о том, что «тёмная материя» и «тёмная энергия» — это одно и то же, только весной прошлого года. И узнал совершенно случайно. Прочитал в «Науке и жизни» статью про чёрные дыры Вселенной — по-моему, она именно так и называлась, — и заинтересовался. Залез в Книгу и испытал настоящий шок! Попутно узнал и о «тёмной энергии», и о той роли, какую чёрные дыры играют в поддержании здоровья Вселенной, и о том, что они, оказывается, являются превосходными клапанами, предотвращающими возможность новых Больших Взрывов. Чертовски простой и чертовски эффективный механизм, обеспечивающий саморегуляцию пространства. Ко всему прочему они же являются отличными терморегуляторами.

Наставник добродушно рассмеялся. Наверное, я говорил слишком эмоционально. Со мной такое иногда случается.

— Если это так просто, то, наверно, и я смогу понять. Расскажи-ка. Что такое к примеру «здоровье» Вселенной. Как это?

— Подождите, Рудольф, — внезапно вмешалась Марина, — пусть он сначала объяснит, что произошло с тем теннисным мячиком.

Она перевела взгляд на меня.

— Ты постоянно употребляешь термин «нирвана». «Я отправил то-то и то-то в нирвану». Объясни-ка нам, что ты при этом имеешь в виду? Только точно, без всяких буддистских абстракций. Что именно происходит с этим материальным объектом?

Я кивнул.

— Очень верный вопрос. До того, как я познакомился с «тёмной энергией», мне тоже было непонятно, что происходит с материей, когда я уничтожаю некий объект. Сейчас я предполагаю, что он при своём исчезновении не распадается на атомы, а просто-напросто обращается в энергию. Причём не в энергию в её бытовом понимании, а напрямую в «тёмную энергию».

— Ты это точно знаешь?

— Нет, не точно. Видеть тёмную энергию я не в состоянии. Логика подсказывает, что должно быть именно так. Откуда пришёл, туда и вернулся. Всё в этой Вселенной появилось из «тёмной энергии», и всё рано или поздно вернётся туда же.

***

Пришлось прерваться, потому что в голове у меня раздался голосок Антоши. Она вызывала меня.

— Я вам потом всё подробно объясню, Наставник. Антонина Успенская только что сообщила, что готова.

Марина кивнула и сказала:

— Веди её сюда, Малыш. Пока пусть здесь поживёт, в себя придёт, а потом решим, куда её определить. Подожди-ка! — Она спросила Наставника: Рудольф, вы хотите с ней познакомиться? Малыш представил бы ей вас, как друга нашей семьи. Если нет желания, то мы временно определим её в наш дом в Иркутске.

Наставник улыбнулся.

— Нет, отчего же? Давайте познакомимся. Мне кажется, это лишним не будет, — он кивнул мне, и я поднялся из-за стола. Иванка тоже подскочила, и мы с ней и с увязавшимся следом за нами Тишкой отправились в вестибюль…