Противостояние II

Глава 17. Сон Юли. Снова американцы

17 ноября 1972 года

А ночью Юле приснилось продолжение того сна. Он начался с того, что она обнаружила себя в длинном коридоре какого-то здания стоящей перед светло-серой дверью с блестящими белым металлом цифрами 220 наверху. Краем глаза Юля заметила какое-то движение справа и повернула голову в ту сторону. Метрах в десяти от неё стояли и тихо беседовали две молодые девушки. Одна из них, стройная блондинка, с забранными кверху и прихваченными лентой пышными вьющимися волосами, образующими своеобразный плюмаж, стояла вполоборота спиной к ней в открытом дверном проёме какого-то помещения, в котором горел свет. Вторая, одетая в джинсовый костюм яркая шатенка, заметила, что на неё смотрят, тут же улыбнулась Юле и даже поклонилась ей. Её подруга тоже обернулась и повторила то же приветствие — лёгкий поклон и приветливая улыбка. Она ответно улыбнулась им, но вспомнила, кто и для чего её сюда позвал, и сделалась серьёзной.

Нажав дверную ручку, Юля открыла дверь и шагнула в знакомый короткий коридорчик. Из прошлого сна ей было известно, что первый проход налево ведёт в маленькую кухню, оборудованную небольшим холодильником, раковиной для мытья посуды и рабочим столом. Следующая дверь слева по проходу — это женский туалет. Напротив неё, с правой стороны коридорчика, туалет мужской. Прямо — главное помещение. Всё знакомо. Она здесь была и всё это уже видела.

А вот главное помещение, весь центр которого в прошлый раз занимал большой квадратный стол, очень изменилось. Большой квадратный стол, на котором лежали чертежи спутника, исчез. Вместо него в левом ближнем углу появился квадратный столик, с подносиком на нём. На подносике составлены треугольной в основании группой узкие и высокие бутылки с различными напитками, высокая стопа пластиковых стаканчиков и открывалка. Центр помещения занят сегодня как бы висящим в воздухе большим глобусом. Какой-либо ножки или оси, на которые этот глобус диаметром никак не меньше двух метров мог бы опираться, заметно не было.

В помещении горят только расположенные попарно на всех четырёх стенах светильники с непрозрачными плафонами белого, под стены, цвета. Они бросают снопы яркого света на потолок, отчего всё помещение оказалось погруженным в неяркий, рассеянный свет, не дающий теней. Это сделано для того, чтобы светящийся изнутри глобус и висящий на противоположной от входа стене большой белый экран были бы хорошо видны. Серёга стоял возле глобуса и чуть ли не касаясь его носом напряжённо разглядывал на нём что-то. Почувствовав её присутствие, он развернулся к ней и с улыбкой кивнул:

— Привет! Иди сюда! Что так долго? Я уже заждался!

В этот раз одет он был не в белый парусиновый скафандр, а в серый шерстяной костюм наподобие спортивного с вышитым на левой стороне груди короткой куртки крупным, цветным гербом Советского Союза. На ногах у него украшенные косыми тёмно-синими вставками слева и справа от шнуровки белые кроссовки. Удобная и лёгкая обувь. Она коротко оглядела себя. Как и в прошлый раз, одета она была точно так же, как и Серёга. Спортивная команда?

Подошла к нему, кивком поздоровалась, сдержанно спросила (она в этих снах себя не узнавала. Какая-то чересчур взрослая, что ли?):

— Проблемы?

— Угу, проблемы. Вон, смотри! — он мотнул головой в сторону глобуса.

Она встала с ним рядом и всмотрелась в поверхность глобуса. Он был развёрнут к ним так, что прямо перед глазами оказался район Атлантического океана неподалёку от канадского острова Ньюфаундленда. Внимание её привлекли светящиеся в море три яркие точки. Две из них были синими, а одна, самая ближняя к безымянному мысу на юго-востоке острова, красная.

— Что это? — Она указала пальцем на ближайшую красную точку.

— Красные точки — это советские атомные подводные лодки. Синие — американские. Зелёные, — он постучал пальцем по одной из светящихся ярко-зелёным точек на территории Соединённых Штатов Америки, — американские пусковые установки шахтного типа. Красные, — он дотянулся рукой через всю Атлантику и территорию западной Европы, и шлёпнул ладонью по европейской части Советского Союза, — наши ракетные шахты и подвижные наземные комплексы.

— Угу, понятно. И в чём проблема?

— Нам с тобой приказано вывести из строя несколько американских лодок, но при этом по возможности не погубить экипажи. Не могу сообразить, как это сделать. Если проделать в корпусе дыру, лодка затонет, но в этом случае экипаж скорее всего погибнет. Кроме того, на большую глубину уйдут ракеты с ядерными боеголовками и атомные силовые установки. При ударе о дно корпус лодки скорее всего разрушится. Ракетные шахты и отсеки с силовой установкой будут затоплены водой. Рано или поздно это станет для человечества большой проблемой. Ты пить хочешь?

Она кивнула:

— Угу. Есть кофе? Что-то никак проснуться не могу.

Серёга кивнул, подошёл к стене и нажал незамеченную ею ранее кнопку по центру квадратной латунной таблички с красивой чёрной надписью «Сервис». После этого вернулся к ней.

— Сейчас приготовят.

— Угу, спасибо. А кем приказано?

— Есть группа очень умных людей, которые хотят сделать мир безопаснее, а экономику нашей страны более эффективной. Необходимо как-то остановить гонку вооружений. Она съедает слишком много ресурсов. Американцы уже получили ультиматум, но пока никак не реагируют. Их не убедило даже то, как мы с тобой сняли с орбиты их дорогой спутник.

— Угу, понятно. Эти, которые в группе, они знают о нас?

— Конечно, знают! Мы же их главная ударная сила! Они говорят, что нужно сделать, а мы с тобой придумываем, как это сделать. Вчера мне на выбор было предложены три варианта…

Их прервала зашедшая в комнату официантка. Это была та из двух девушек, которых Юля видела в коридоре. За прошедшее с момента встречи время с внешностью девушки произошли серьёзные изменения. Сейчас на ней появилась серенькая шёлковая блузочка без рукавов, открывающая загорелые круглые плечики, облегающая круглую попу и бёдра юбочка сантиметров на двадцать выше колена прикрыта спереди крохотным белым фартучком, на ногах прозрачные чулочки «паутинки» и чёрные туфли «лодочки» на высоченной шпильке. Планка блузочки расстёгнута на три кнопки, обнажая красивую шею, ямочку под горлом и золотую цепочку на ключицах. Шею девушки дополнительно украшает чёрный шёлковый платочек со сбитым набок узлом. На тонковатых губах кроваво-красная помада, на веках лёгкие голубые тени. Тени, как и длинные, неестественно густые ресницы делают её тёмные глаза очень выразительными. В довершение всего играет на губах улыбочка.

— Доброе утро, мастер! — обратилась девушка к Серёге. — Вы что-то хотели?

Юля покосилась на Серёгу. Его брови хмурились, нижняя губа прикушена. Он кивнул.

— Да, хотел. Приготовьте, пожалуйста, кофе. Чёрный, крепкий, в кофейнике. К нему горячие сливки и сахар. И переоденьтесь, пожалуйста.

— Да, конечно! — Улыбка девушки погасла. — Вам не нравится, как я одета?

— Очень нравится. Если бы я пришёл сюда развлекаться, то похлопал бы вам в ладоши. Беда в том, что мы здесь работаем. Кто вас нанимал?

— Господин барон. Это было его точное распоряжение: одеваться так, чтобы одним внешним видом поднимать настроение вам, мастер, и вашим помощникам. Вы и в самом деле считаете, что мне следует переодеться?

Услышав о бароне, Серёга смутился. Отвёл от неё глаза, скрестил на груди руки. Хмыкнул и дёрнул плечом.

— Ладно, оставайтесь в этом. Считайте, что настроение у меня и в самом деле поднялось. Ступайте!

Девушка кивнула и без дальнейших вопросов вышла. Серёга помолчал, прислушиваясь к доносящемуся из-за закрытой двери коридора приглушённому ковролином перестуку её каблучков и пробормотал:

— По крайней мере не сможет незамеченной к двери подойти.

— Кто такой этот барон?

— Барон? Член Совета. Один из тех, кто принимает решения. Не самый главный, но тоже очень умный, опытный и ответственный человек. Очевидно, что наём обслуживающего персонала в этот центр он взял на себя.

Юля понизила голос:

— Странные у него представления об официантках. Такое впечатление, что эта девушка лёгкого поведения.

Серёга рассмеялся и приобнял её за плечи:

— Мне тоже так показалось. А что? Он вполне мог пригласить на работу симпатичную проститутку. У него своеобразный взгляд на такие вещи. Главное, чтобы девушки были здоровы, умели красиво одеваться и были внешне привлекательны. Он не делает разницы между проститутками и учительницами младших классов. Они должны украшать собой общество, а чем они по жизни занимаются, его не особенно заботит.

— А почему этого барона так заботит твоё настроение?

Серёга ответил не сразу. Помялся, отошёл к глобусу, поскрёб его ногтем в одном месте. Потом, когда она тоже подошла, вздохнул и, не глядя на неё, ответил:

— Понимаешь, это довольно сложно объяснить, а поверить ещё сложнее. Если в двух словах, то в этой компании взрослых и умных людей я — фигура в некотором смысле ключевая. Без меня эта затея не имела бы вообще никакого смысла. Была бы абсолютно нереализуема, понимаешь? Без меня и без тебя, в качестве моей помощницы. Они все — мозговой центр. Ими была придумана и в общих чертах продумана программа действий по постепенному и бескровному разоружению двух главных глобальных противников на этой планете — Советского Союза и США. Этот план продумывался в расчёте на мои способности, которых нет больше ни у кого на Земле. То, как мы с тобой сняли спутник с орбиты, повторить не сможет никто. Разве что сам барон? Он тоже человек многих талантов. Именно на такие наши особенности и сделана ставка при планировании, понимаешь?

— Понимаю. — Она действительно довольно долго раздумывала над тем, как он проделал тот фокус со спутником, но ответа так и не нашла. — Только бескровно почему-то не получается. Не забыл, что в прошлый раз сто двадцать человек погибло?

Серёга вздохнул и виновато посмотрел на неё.

— Не рассчитали мы... Бывает... Члены Совета тоже были недовольны. Особенно тем, что при этом Президент погиб. Говорили мне, что мы могли бы уронить спутник где-нибудь подальше от города. Кстати, то, что мы его сняли с орбиты, а не стали отключать его аппаратуру от систем питания, им скорее понравилось. Радикальное решение! Ну что, приступим?

— Погоди! Ещё одно!

Серёга снова развернулся к ней и уставился на неё своими внимательными глазищами. Сказал:

— Я, кажется, понимаю, что тебя беспокоит. Ты патриотка своей страны. Ты комсомолка, а тут какой-то «господин барон», девушка итальянка…

— Какая итальянка?

— Ну эта официантка. — Он мотнул головой назад. — Она же итальянка. Ты разве не обратила внимание на то, что мы разговаривали на итальянском?

— Серьёзно?! А как тогда?..

— Ну да, серьёзно. А что здесь такого? Тебя же не очень удивило, каким образом мы сняли тот спутник с орбиты? По сравнению с этим твоя способность понимать различные языки — это мелочь!

— Ничего себе!

Серёга перевёл взгляд на дверной проём и прислушался. Теперь и Юля услышала звук приближающихся шагов. Та же девушка официантка прикатила столик на колёсах с заказанным кофе. Пришлось прерваться и подойти. Юле не понравилось, какими глазами Серёга разглядывал ноги этой горе официантки, когда она отвернулась от них, наклонилась над столиком и начала разливать густой, чёрный кофе по изящным чашечках тонкого фарфора. Она даже дёрнула его за рукав курточки. Тогда Серёга оторвал взгляд от девушки и вопросительно взглянул на неё. Увидев недовольное выражение её лица, смешливо фыркнул себе под нос, обнял её плечи, сильно прижал к себе и коснулся носом её виска — мол, не волнуйся, я с тобой!

***

Они ещё пили кофе, стоя по разные стороны глобуса, когда в помещении появился посторонний. Молодой мужчина лет тридцати пяти. Невысокий, сухощавый, с уверенной посадкой головы и мягким взглядом карих глаз. Расчёсанные на косой пробор тёмные, прямые волосы. Причёска короткая и очень аккуратная. Волосок к волоску — как будто только что от парикмахера. Красивые густые брови. Одет мужчина просто и удобно. Тёмно-серые хорошо отглаженные брюки, мягкие полуботинки тёмного цвета (при таком освещении трудно было наверно сказать, какого именно оттенка), светлая однотонная рубашка с чёрной бабочкой вместо галстука, поверх которой натянута безрукавка тонкой серой шерсти. Пиджака или какого-то сюртука на мужчине не наблюдалось.

Очевидно, пришедший не ожидал встретить здесь кого-либо кроме Серёги. Он обратился к нему ещё из коридора: «Оба эксперта по атомным судовым силовым установкам сейчас...» — тут он шагнул в комнату, увидел Юлю и осёкся. Серёга оглянулся на неё, подошёл, встал рядом и представил:

— Познакомьтесь, господин барон — это и есть та самая Юля Самойлова, о которой я вам всем рассказывал! — Потом коротко взглянул на неё и представил своего знакомого. — Юля, это член Совета барон Рудольф фон Гуттенберг. Прошу любить и жаловать!

Тон, которым Серёга произнёс последнюю фразу, был очень дружелюбным, и Юля улыбнулась. Улыбнулся и господин барон. Он подошёл к ним и протянул ей руку. Серёга тут же забрал у неё блюдечко с недопитой чашкой кофе, чтобы она могла поздороваться. Она подала барону свою руку, и тот склонился над ней в поцелуе. Выпрямившись, он шагнул назад и с улыбкой сказал:

— Наслышан! Рад познакомиться лично! Зовите меня Рудольфом, Юля. Будем без церемоний.

После этого повернул голову к Серёге и сказал:

— Не думаю, что Юле будут интересны эксперты с их нудными рассуждениями о проблемах ядерной безопасности. Может, мы избавим хорошенькую девушку от этого?

Серёга вздохнул и кивнул. Сказал, обращаясь к ней:

— Всё, Юлька, больше не буду тебя мучить. Возвращайся к себе! Серьёзные дела, действительно, лучше предоставить специалистам. Иначе можно больших бед натворить…

Это было последнее, что Юля видела и слышала в том сне. После этого она крепко, без сновидений, уснула и проснулась по звонку будильника.

***

Юля прослушала звон будильника от начала и до конца, перевернулась на бок, поморгала, щурясь на льющийся из открытой двери кухни яркий свет, зевнула и потянулась под одеялом. Припомнила сон, припомнила тех девушек итальянок и «господина барона» улыбнулась своей ревности там, во сне, и громко, с выражением, произнесла:

—Buongiorno señorita! [итал. Доброе утро, девушка!]

Поняв, что поздоровалась она с собой на итальянском, Юля рывком уселась на диване и испуганно огляделась. Спит она до сих пор, что ли? Потом в голову пришла и другая мысль: «С чего ты взяла, что это итальянский? Ты разве когда-нибудь слышала итальянскую речь?» — поняв это, она рассмеялась. Вообще, настроение у неё было просто прекрасным. Отлично выспалась. По Серёге сильно соскучилась, но это дело поправимое! Итак, подъём!

***

Замёрзла Юля сегодня. Вроде и идти недалеко — всего пятнадцать минут быстрым шагом, а промёрзла здорово. Минус двадцать два и ветерок противный прямо в лицо. Добежала, взлетела на крыльцо, ухватилась было за ручку двери, как вдруг та сама начала открываться. Отскочила назад, чтобы её не зашибло, а тут на крыльцо Галина Сергеевна выходит.

Галина Сергеевна узнала её и улыбнулась:

— Здравствуй, Юленька! Хорошо, что я тебя встретила.

— Здрасьте, Галина Сергеевна!

Тётя Галя сняла вязанную рукавичку, сунула руку в карман своей шубки, порылась там и протянула ей ключ от английского замка. В отверстие ключа было продето пружинное колечко, на котором болтался небольшой ярлычок из клеёнки бежевого цвета. На клеёнке чернилами или чернильным карандашом написана цифра три. Номер их квартиры?

— Возьми! Это запасной. Пусть у тебя будет. Не звони в дверь. Серёжка ещё спит, и ты его не буди, пока он сам не проснётся. Вчера он у меня выглядел больным. Я ему там записку написала, но можешь на словах передать, что если он будет себя неважно чувствовать, пусть остаётся дома. Поняла?

Юля кивнула:

— Угу, поняла. А что с ним? Простыл?

— Нет, что-то с желудком. Вчера к вечеру разболелся. Пришлось даже Но-Шпу давать. Позавтракай там без него. В холодильнике творог, сметана, колбаска и сыр. Хлеб в хлебнице. Чай ты знаешь где. Всё понятно?

— Угу, понятно. Спасибо.

— Да! Вот ещё что! У нас на этаже лампочка перегорела. Будешь дверь открывать, следи за тем чтобы Персик не удрал.

— Это вы котёнка Персиком назвали? — рассмеялась Юля.

Тётя Галя усмехнулась:

— Серёжка ему имя дал. Это его игрушка. Ну всё, иди, иди! И мне уже пора.

***

Персик действительно вырвался на площадку, когда дверь открылась, но далеко не отбежал. Остался сидеть возле её ног. Юля подхватила его на руки, прижала к груди и зашла в квартиру. Дверь в Серёжкину комнату была плотно закрыта, поэтому первое, что она сделала, затворив за собой входную дверь и опустив котёнка на пол, это включила в прихожей свет.

Есть пока не хотелось. Дома она перекусила. Мама утром напекла оладьев, и они были ещё тёплыми, когда Юля почистила зубы, умылась, заплела косы и пришла на кухню. Не удержалась и съела целых четыре штуки...

***

Сняв с себя верхнюю одежду, Юля подхватила усевшегося ей на ногу котёнка под тёплое, меховое пузичко, подняла к лицу и потёрлась холодной с улицы щекой о его тёплый бочок. Персик громко замурлыкал. Так, с котёнком у подбородка, она прошла тёмным коридором до кухни, включила там свет и осмотрелась. Два блюдечка — одно с молоком и другое с остатками мелко рубленной рыбы — нашлись на полу возле мойки. Подошла туда, опустила котёнка на пол, подождала.

Он был сытым. Вразвалочку подошёл к блюдечкам, понюхал рыбу, потом молоко, лизнул, но даже не стал присаживаться, тут же отвернулся и вернулся к её ногам. Поднял голову и негромко мяукнул. Пришлось брать его на руки. Так, с ним на руках, она и пришла в спальню к Серёге.

Ни о чём таком она не думала, когда ложилась к нему под одеяло. Просто хотелось снова почувствовать его тепло, погладить его по груди, прижаться к ней сначала губами, а потом щекой и ухом, услышать ровное биение его сердца. Так захотелось, что тут же забыла о просьбе Галины Сергеевны не будить его.

Руками старалась к нему не прикасаться. Знала, что они у неё ещё не согрелись. Просто улеглась с ним рядом. Коснулась коленкой его бедра, и Серёга тут же пошевелился. Медленно развернулся сначала на спину, полежал пару секунд, а потом развернулся к ней. Хотел согнуть ногу и ударился своей коленкой о её коленку. Вот после этого он проснулся окончательно. Поднял голову с подушки, похлопал ресницами, узнал её в этом полумраке, протянул под одеялом руку и положил на её талию. Не открывая рта зевнул, потянул на себя, шепнул:

— Привет! Иди сюда, погрею!

Она с готовностью придвинулась, обняла его и крепко-крепко прижалась к нему на пару секунд. Потёрлась лбом о его щёку и шёпотом пожаловалась:

— Серёж, а я соскучилась… Сильно…

Серёга чуть отстранился от неё, высвободил руку, которая была зажата между их телами, медленно, осторожно поднял её и перевалился на спину. Шепнул: «Ложись сюда!» — и она поняла. Улеглась щекой к нему на плечо, руку положила к нему на грудь (Серый сегодня в беленькой футболке спал), прижалась животом к его боку и коленки к его ногам прижала. Они до сих пор не согрелись. Коленки мёрзнут так же сильно, как и руки. Никакие чулки или рейтузы не спасают, если мороз сильный, как сегодня.

Серёга дотянулся до её бедра, потянул на себя, и снова она без слов поняла, чего он хочет. Уложила коленку к нему на бёдра. Сразу так тепло и хорошо сделалось! А потом стало ещё лучше, потому что руку к нему под футболку просунула. Там у него очень тепло и даже жарко. Минут на пять они затихли. Всегда бы так согреваться.

А потом ЭТО наконец-то случилось. И оказалось, что это совсем не страшно. Совсем-совсем! И не так уж и больно. А вот радость от этого была такой большой, что она рассмеялась. И Серёга вместе с ней смеялся. Смотрел на неё сверху вниз и смеялся. Она потом спросила, что его так рассмешило, а он сказал, что смеялся просто от радости, а не от того, что смешно.

***

Чудеса начались, когда она вернулась из ванной. На кухне горел яркий свет, шумел закипающий чайник, Серёга резал сыр. На столе перед ним уже стоит тарелка на которой нарезанная колбаска красиво разложена. Когда Юля зашла на кухню, осторожно переступив через бросившегося под ноги Персика, Серёжка улыбнулся, и улыбка его была какой-то застенчивой. Понимает, что натворил и стыдится этого? Да нет, не похоже. Стыд у него сразу с краской на ушах и на щеках проступает.

Там, в ванной, она окончательно убедилась, что стала женщиной. Теперь нужно было обставить сцену так, как ей этого хотелось, поэтому она подошла к нему, обняла, привстала на цыпочки и тихонько сказала в подставленное ухо:

— Серёж, я хочу у тебя на коленках посидеть…

Серёга тут же засуетился, отложил нож, метнулся к рабочему столу, схватил кухонное полотенце, торопливо вытер руки, подскочил к обеденному столу, выдвинул стул, плюхнулся на него и выжидательно уставился на неё. Она повернулась к нему спиной, наклонилась, отставляя попу назад и осторожно села. Было немножко больно, и она поморщилась. Потом поёрзала у него на коленках, устраиваясь удобнее, положила руку ему на шею, пригнула к себе и, улыбаясь, шепнула:

— Серёж, а я, кажется, стала женщиной...

Против ожиданий, Серёжка остался совершенно серьёзен. Коротко поцеловал самый кончик её носа и негромко ответил:

— Ты сделала мне такой подарок… — помолчал пару секунд, разглядывая её лицо, ещё раз поцеловал, но на сей раз в лоб, и продолжил. — Теперь моя очередь делать подарки. Пусти-ка!

Она спрыгнула с его коленок, Серёга порывисто вскочил со стула и вылетел из кухни. Персик бедный попал-таки ему под ноги, но Серёга этого даже не заметил. К самой двери отлетел котёнок. Испугался, конечно. Юля подняла его на руки, прижала к груди и с ним на руках вернулась к рабочему столу. Чайник вскипел и отключился. Она подняла крышечку заварочного чайника, убедилась, что заварка имеется и опустила котёнка на пол. Тот, кажется, пришёл в себя.

Вернулся Серёга. Правая рука прячется за спиной. Загадочно улыбаясь, сказал:

— Дай-ка руку!

Она улыбнулась в ответ и протянула ему правую руку. Серёга вложил в неё что-то, закрыл её пальцы и отошёл к шкафчику с посудой. Она раскрыла ладонь. На ней лежала тяжёленькая монетка. Размером примерно с рубль, но раза в два толще и гораздо тяжелее. На обращённой к ней стороне извивался кольцами рогатый и зубастый дракон. Таких драконов любят китайцы на летних зонтиках изображать. Видна была левая четырёхпалая лапа с изогнутыми как сабли когтями и высовывающийся из оскаленной пасти длинный раздвоенный язык. В левой глазнице вместо глаза посверкивает прозрачный камешек.

— Что это? — спросила она, переворачивая монетку.

— Исполнитель желаний. — усмехнулся Серёга, не оборачиваясь. Он готовил чай. — Волшебная палочка по-нашему…

Юля рассмеялась, разглядывая довольно неумело выгравированную на оборотной стороне пятиконечную звезду в окружении десятка таких же как и спереди прозрачных камушков.

— Нет правда, что это такое? — переспросила она всё ещё улыбаясь. Красивая вещица. И в руках её держать приятно. Дракон такой… приятно выпуклый. Каждая чешуйка отполирована так, что отражает свет лампочки. И камушки красивые.

— Я правду говорю. Это волшебная палочка, — Серёга осторожно перенёс на обеденный стол кружки с чаем, расставил мелкие тарелки, разложил вилки и ножи и уселся. — Если интересно, то это платино-иридиевый сплав с четырнадцатью небольшими алмазами. Тринадцать на аверсе и один на реверсе.

— Врёшь! — Юля перестала улыбаться, осторожно, боком присаживаясь на свой стул.

Серёга помотал головой:

— Не вру. Тебе с чем бутерброд сделать? С сыром или с колбасой?

— Что? — Она подняла на него глаза и внезапно поняла, что Серёга не врёт и не шутит! Очень уж серьёзным и внимательным был его взгляд.

— С чем бутерброд хочешь? С сыром или с колбасой?

— С колбасой… Нет, с сыром!… А откуда у тебя это?

— От одного знакомого волшебника… — пожал плечами Серёга, беря в руки нож и пододвигая к себе круглую фарфоровую маслёнку. — Он мне этот исполнитель желаний с шестью желаниями подарил. Три я израсходовал, осталось ещё три. Теперь они твои.

— Настоящие желания? — всё ещё не могла поверить она. Хотя так хотелось, чтобы это было правдой, но не верилось.

Серёга молча кивнул, и положил на её тарелку готовый бутерброд.

— Ешь! Потом разговаривать будем…

Ну уж нет! Молча есть, когда рядом лежит такое чудо? Настоящая волшебная палочка!

— А на что ты свои желания потратил?

Прекрасный вопрос! Вот сейчас и проверим, врёт он или нет! Серёга пожал плечами, откусил кусок от своего бутерброда (он себе сделал с колбасой) и сказал:

— Первое желание было — чтобы память хорошей стала. У меня в младших классах вообще ничего в голове не держалось. Прочитаю и тут же забываю.

Она кивнула, не отводя от него взгляда. Да, может быть. Память у него и впрямь шикарная.

— Угу, дальше…

— Дальше? Дальше я захотел математику лучше всех знать.

— Угу, верю. А последнее?

— Не могу сказать! Это не моя тайна.

Помолчали. Потом ей пришло в голову, что Серёга так и не рассказал, как эта штука работает. Спросила.

— Очень просто! — ответил он. — В центре звезды имеется небольшое возвышение. Нужно нажать на него и держать нажатым примерно пять секунд. Потом вот эти алмазики засветятся зелёным. Когда это случится, нужно поднести его к губам и произнести желание. Если глаз дракона засветится зелёным, то желание в течение суток исполнится. Если красным — то такое желание исполняться не будет.

— Почему?

— Эта штука исполняет не любые желания. Только те, от которых никому вреда не будет. Скажем, ты не можешь пожелать кому-то смерти. Даже если на твой взгляд этот человек заслужил смерть. Только добрые или нейтральные желания, понимаешь?

— Это тебе тот волшебник сказал?

— Угу, он… Да, вот ещё что! После нажатия на кнопку алмазики будут светиться примерно минуту. За это время нужно успеть сформулировать и высказать своё желание. Я, например, заранее на бумажку выписывал и потом прямо по бумажке читал.

— Угу, понятно. А что будет, если я эту вещицу потеряю или у меня её украдут? Оставшиеся желания перейдут к вору или к нашедшему?

Серёга помотал головой, поднимаясь из-за стола со своей тарелкой и опустевшей кружкой.

— Не-а. Ничего особенного не произойдёт. Свои желания ты даже сама не сможешь передать никому другому. Скажем, ты захочешь подарить исполнитель желаний маме или папе. Их он не будет слушаться. Даже алмазики не станут светиться. А чтобы он не потерялся, продень в это ушко какой-нибудь шнурок, повесь на шею и носи, не снимая. Да, ещё одно! Это очень важно. Если мама или папа спросят, откуда у тебя эта вещица, говори, что от меня, но не говори, что это исполнитель желаний, понятно?

— Угу! Это секрет, да?

— Да, большой секрет! И, кстати, не рассказывай про платину и алмазы. И, вообще, старайся не афишировать эту вещицу.

Юля сразу подумала, что самое надёжное место для волшебной палочки — это шкатулка с её «сокровищами». Там у неё хранятся маленькие куколки, в которые она когда-то играла, бабушкин гребень (папиной мамы), новогодние украшения, которые мама ей насовсем отдала, резинки для волос, заколки невидимки и тому подобные полезные и важные вещи. У этой шкатулки даже имеется замок. Ключа, правда, нет. Потерялся. Не беда! В шкатулку ни мама, ни папа никогда не заглядывают. Там можно даже дневник хранить. Не собиралась она следовать его совету и носить эту штучку на шее. Так можно только привлечь внимание посторонних. Если мама заметит шнурок у неё на шее, то сразу спросит. Придётся показывать и придумывать какое-то объяснение.

Раздумывать над желаниями она начала ещё во время завтрака. Те оладьи, которыми она дома позавтракала, уже забылись, а после того, что случилось в спальне, она почувствовала зверский голод.

***

— Серёж, ты читал «Пикник на обочине»?

Серёга кивнул, откусывая мощный кусок от своего бутерброда с сыром.

— Угу, читал. Классная вещь! А ты откуда о нём знаешь? Он в печати, по-моему, ещё не появлялся.

— Месяц назад появился. У меня и папа, и мама Стругацких любят, и они оба в издательстве работают. Я тебе говорила. — Серёга кивнул, внимательно слушая её, но не забывая при этом и жевать. — У них там новости о новых, интересных книгах моментально разлетаются. Но я о другом спросить хотела…

— О чём?

— Сделать тебе ещё бутерброд?

— Угу, только с колбасой. Так о чём спросить?

— Как ты относишься к желанию того паренька? Не помню как его зовут. Сын того безногого барыги. Ну, которого сталкер с собой взял. Он у Золотого Шара хотел попросить для всех счастья, но погиб. Помнишь?

— Угу, помню.

— Как ты думаешь, могла бы волшебная палочка исполнить такое желание?

— Не-а… Спасибо... — Он принял из её рук бутерброд с маслом и колбасой. — Нет, не исполнит. Я тоже того же захотел, но не вышло. Мне волшебник объяснил, почему исполнитель желаний отказался исполнять.

— Почему?

— Помнишь, я говорил, что желание не должно никому причинить вреда? Зависть не в счёт.

— Помню. А какой?…

Серёга перебил её:

— Это очень большой вред и к тому же одновременно для огромного количества народу! Ощущение счастья, или эйфория, очень быстро выпивают психическую энергию из человека. Если бы такое желание было исполнено, половина населения Земли в течение первого же дня просто сошла с ума. А ещё через некоторое время эти люди умерли бы. И некому бы было им помочь. Напоить, накормить, успокоительное вколоть. Врачи сами были бы счастливы. Им не до служебных обязанностей бы было. Счастливому человеку ни до кого и ни до чего нет дела. Зачем что-то делать или куда-то идти? Зачем вообще двигаться? Ты уже добился всего, чего хотел...

— А, понятно. Действительно, глупо.

— Раздумываешь над первым желанием? — усмехнулся он.

— Угу. Может, подскажешь что-нибудь?

— Придумай что-нибудь такое, чтобы и тебе, и твоим родителям понравилось. Не трать желание на улучшение памяти. С этим я тебе и так помогу. Знаю пару отличных упражнений.

— Угу, не буду… Чтобы и мне, и родителям? Может, квартиру побольше?

Серёга кивнул. В глазах его светилась улыбка.

— Можно. Вон на нашей площадке квартира пустует. Дедушка, который в ней жил, полгода назад умер, а кроме него там никто не был прописан. Квартира эта или уже отошла государству, или скоро отойдёт. Она двушка, но по площади раза в два просторнее вашей. Поставите перегородку, она тут же в трёшку превратится.

— Точно! — Юля даже рассмеялась, так ей понравилась эта идея. Загорелась тут же попробовать, но Серёга остудил её. Сказал, чтобы она тщательно продумала формулировку. Ну, чтобы желание не допускало двойного толкования. Говорит, такие желания тоже не исполняются.

***

Они всё равно истратили первое желание, ещё даже не доделав уроки. Просто потому, что не могла она как следует сосредоточиться. Всё время мысленно возвращалась к тому, что между ними произошло, и к тому чуду, что она сегодня стала женщиной. Настоящей женщиной! Не девочкой, не девушкой, а женщиной, равной маме и бабушкам! Нет, её и дальше будут называть девушкой, а иногда и девочкой, и она будет откликаться, но про себя она теперь всегда будет знать главное — она женщина!

Серёга заметил эту её несобранность. Поднял голову от своей тетрадки, посмотрел на неё и спрашивает:

— Может, подумаешь над первым желанием? Я же вижу, ты никак не можешь сосредоточиться. А алгебру потом спишешь у меня. Один раз не считается…

Юля согласно кивнула, двумя большими глотками допила остывший чай и вытащила из портфеля тетрадку для черновиков. Ещё через десять минут они с Серёгой склонив головы рассматривали ярко сияющий даже в свете потолочных светильников кухни изумрудно зелёный глаз дракона.

— Твоё желание будет исполнено, — прошептал Серёга, не сводя с дракона внимательного взгляда.

***

А вечером, вернувшись из школы, родителей дома Юля не застала. Она ещё снимала верхнюю одежду, когда у неё за спиной зазвонил телефон. Звонил Серёга. Они с ним расстались возле остановки автобуса минут десять назад, поэтому он был краток.

— Кажется, началось! Твои предки у нас здесь. В райисполкоме им выдали ключи от соседской квартиры. Сейчас они её осматривают. Мне кажется, скоро мы станем соседями…