Профессия – превращатели!

Глава 20. «Маловато будет!»

— Не получается у меня, Руса! И ни у кого не получится, мамой тебе клянусь! — горячился Пузырь. — Понимаешь, друг, этот твой силикат — совсем не стекло. Оно из жидкого в твёрдое постепенно переходит, сначала — жидкое, как вода, потом напоминает кисель, затем — смолу… И лишь после этого становится твёрдым. А тут это происхоит моментально. Не выдуть из него ничего.

Надо же, образования у мужика никакого, а как точно описал разницу между аморфными и кристаллическими веществами. Жаль, жаль… Я-то рассчитывал, что мы сможем некоторое подобие фарфора без долгих экспериментов сделать. Не получилось. Бывает…

— Ладно, а с большим стеклом что?

Тот довольно заулыбался.

— Нормально всё! Теперь делаем локоть в длину и две трети — в ширину.

Неплохо. Считай, вчетверо площадь подняли. Причём в моё отсутствие.

— Только без тебя шихту хорошо составлять не получается. Хорошо, что ты вернулся. Вовремя!

Вовремя-то вовремя, но — противоречит моей новой концепции. Нам нужно и без меня «закрывать» все производственные операции. Придётся и тут замену готовить. А из кого? Людей-то не хватает, самые толковые и так заняты. А новых еще предстоит искать и воспитывать. Дело не быстрое… Ну да ладно, «глаза боятся — руки делают!»

— Подожди, сейчас в расписании посмотрю, когда получится!

Я скинул со спины небольшой понтовый кожаный рюкзачок, извлёк из его недр блокнот, обшитый синей кожей, и начал листать. Не удержался, и в который раз погладил бумагу. Гладкая, белая, тонкая и прочная. Да, ещё немного напоминает по толщине лист ватмана, но уже тоньше, тоньше… И писать на такой — одно удовольствие! Правда, карандаши подкачали — мягкие они, заточить как следует невозможно. Зато цветов уже куча — зелёный, черный, желтый, красный, синий и фиолетовый.

Или, если по красящим соединениям, — малахит, уголь, окись железа (II), свинцовый сурик, индофенол и оксид железа (III).

Ну и в остальном всё «дорого-богато», как здесь и сейчас принято. На обложке наклеены буковки греческого алфавита, складывающиеся в надпись: «Руса Еркат, сын Ломоносов». Впрочем, это буква в букву совпадало с «хуразданской скорописью», введённой мной для нашей Рабочей школы.

Сам рюкзак наши девчонки выкрасили в лимонно-жёлтый цвет и украсили яхонтовыми и сапфирными «пуговицами». Сапфир был искусственным. Эксперименты, наконец-то, увенчались успехом. Оказалось, что для синей окраски добавлять в оксид алюминия нужно окись железа (II), причём в последний момент, когда корунд уже почти готов расплавиться[101]. Так что теперь у нас ассортимент искусственных украшений расширился.

Пуговки были уже не чисто декоративными — в преддверии осени мне удалось-таки добиться петелек на одежде. И добиться, чтобы их обметали. После этого петельки на рюкзачке появились почти автоматически.

— Тэ-э-экс! — протянул я, рассматривая записи. — Послезавтра приду, сразу после обеда. И шихту намешаю, и термометрами займёмся.

— Термоскопами?

— Нет, братец, именно термометрами. Они посложнее, но и точнее будут. Будем учиться вместе. Я представляю, что нужно делать, а ты придумаешь, как.

А куда деваться? Мне надо плавить тротил[102], а без термометра — это даже не «русская рулетка», а гарантированный несчастный случай!

— Ну что, Руса, пошли, покажешь своё «оружие против крепостей»! Время самое подходящее.

Вообще говоря, мнения по поводу «подходящести» погоды у нас были разные, но резоны родичей мне нечем крыть. Во-первых, в сильный и затяжной дождь народ на поля не пошёл, то есть случайных свидетелей не будет. Во-вторых, в дождь звуки разносятся хуже и взрыв будет забит фоновыми шумами.

Ну и третье, главное. Наша война запланирована именно на дождливый период. Так что и испытание пройдёт «по-взрослому».

Тоскливый вздох мне удалось подавить, так что к шкафу я двинулся молча. Так, сначала раздеться. Теперь нацепим поддоспешник…

— Помоги, Левон! — попросил я.

Никак не привыкну к этой фиговине. К сожалению, нормально обращаться с такой капризной и чувствительной к влажности взрывчаткой, как пироксилин, ни у кого другого не получалось. Поэтому выдвигаться на «боевой рубеж» придётся мне самому. Уникуму-вундеркинду. Но с другой стороны, рисковать, подставляя под стрелы и камни мою умную голову, родня была морально не готова.

С трудом, но нашли компромисс. Голову мне прикрыли вполне себе толковым шлемом, а тело — доспехом из плотной кожи, обшитым стальными пластинами. Плюс наручи и наколенники из стали же. И плотные кожаные перчатки, покрытые снаружи пришитыми кусками железа.

Нет, вы прикиньте только вес всего этого! А ведь ещё и боевые сапоги, и сумка со снаряжением, клинок «последнего шанса» на поясе… И всё это — на теле подростка, которому и шестнадцати нет.

Левон, первый раз глянув, как я во всём этом передвигаюсь, сначала заржал, а потом, представив, к чему это приведет — начал стонать. Теперь у меня утром был час бега с утяжелениями и прочей гимнастики, а вечером — еще час передвижения во всём этом под прикрытием щитоносцев. Вчера нас для пробы обстреляли лёгкими стрелами без наконечников. Выяснилось, что «достать» меня вполне себе можно. Четыре полновесных попадания и пара «царапин» по касательной.

— Сегодня к рубежу снова пойдёшь под обстрелом! — предупредил начальник охраны «промзоны».

Че-е-его-о?! Я, между прочим, со взрывчаткой буду идти. А не дай Бог что?!

— Именно потому, что ты должен понимать — всё серьёзно! — добавил он.

Эпическая сила! Только этого мне не хватало! Я достал из сушильного шкафа «скрутку» из четырёх пироксилиновых шашек, пару фитилей и взрывателей. Посмотрел на весы, но махнул рукой. Всего час назад я их взвешивал. Масса соответствовала идеальной влажности — 7 % с отклонением не больше пары десятых процента.

— Идём, мучитель!

Насчёт обстрела Левон не шутил. Несмотря на проливной дождь меня попытались зацепить'. Но всё же погода и лучникам оказалась некомфортна, начали они поздно, темп не выдерживали, часто мазали… В общем, всего одно «касательное». А потом мы добрались до здоровенного валуна с выдолбленным в нем шпуром[103].

Гайк — в своём репертуаре. Даже тренировку он использовали для прокладки новой дороги. Да и чёрт с ним. Я достал предусмотрительно припасенную тряпку, затолкнул её в отверстие и достал. Чёрт! Она мокрая, как… Парни продолжали прикрывать меня щитами, а я торопливо выкрутил тряпку и снова засунул внутрь. Лишнюю воду удалось удалить только с третьей попытки. Я сделал зарубку в памяти — объяснить, что шпуры надо прокладывать с отрицательным наклоном, чтобы дождь их не заливал.

Та-ак… Теперь кожаная подстилка… Вставить взрыватель, прикрепить фитиль… Хорошо, что я ещё с прошлого года прячу фитили в свиные кишки, смазанные жиром, а то он промок бы. Теперь затолкнуть «скрутку» из шашек.

— Внимание, поджигаю!

Срезал кончик фитиля, прижал головку списки к его концу… Поднёс другой рукой тёрку и чиркнул. Не зажглось. Не беда, повторяем. О, с шипением фитиль занялся.

— Отходим, парни!

Точно так же, под прикрытием щитов, мы торопливо двинулись вбок. Нет, не назад, туда пойдёт «сноп» взрыва и «шрапнель» из дробленого камня. Про себя я считал время: «Двадцать, двадцать один, двадцать два…»

— Присели!

Ещё через четыре секунды ахнул взрыв.

— Отходим на исходную!

И лишь когда мы дошли до родичей, наблюдающих за нами с полусотни метров, нам разрешили расслабиться. Я глянул на то, что взрыв сотворил с камнем.

— Впечатляет! — глухо буркнул дед. — Если б эта фигня рванула в стене рядом с воротами, от ворот лишь щепки бы остались. А если они начнут выпускать наружу отряды?

— На этот случай у нас есть стрелки с арбалетами, — сипло ответил я. Отчего-то сел голос. Но — интересное дело, все старшие прекрасно расслышали. Меня начинают слушать? — К тому же, это средство не только против стен годится! Мои гранаты любой строй развалят. Могу показать через неделю.

— Не надо! — возразил дед. — Царь царей Александр не потерпит, если у кого-то появится эффективное оружие против его фаланг. Так что эти твои «гранаты» пока прячем. И молчим о них. Всем понятно? Стоит только слуху пойти, нас сразу же и похоронят. Просто на всякий случай. Так что нет у нас никаких гранат. Нет и не будет!

Вернувшись домой, я продолжал обдумывать слова деда, и никак не мог понять. Нет, с тем, что Александр, искренне любивший непобедимые македонские фаланги, способен стереть с лица земли любого, кто им угрожает, я не спорил.

Не понимал я другого: почему при этом не запретить и подрыв стен и ворот? Ведь прогресс не остановить, сегодня мы взорвём дверь, завтра — обрушим башню… Послезавтра наш опыт попробует повторить кто-то чужой, а там и до гранат недалеко.

Однако дед и Гайк умотыляли на озеро Севан, вести переговоры о наращивании производства бумаги и поставок торфа. Вроде бы, даже шла речь о совместном производстве кагора. Пришлось обсуждать с Левоном.

— Вай-мэй, тоже нашёл проблему! Вспомни, что наш царь про «слонобои» сказал? «Неблагородное оружие»! И велел спрятать подальше! И «огненных змеев» спрятал, и «зажигалки». Поэтому про наши новые «громы», открывающие двери, никто и спрашивать не станет.

— Царь Михран и его начальники — не станут, ты прав! — подумав, согласился я. — А тот же царь Асон? Колхи-то к нему побегут, и всё расскажут. А он Александру донесёт!

— Кто поверит битым воякам? Они всегда рассказывают, что противник злую магию применил, подземных великанов привлёк или вообще — на его сторону каменные люди бились, стрелам не подвластные.

— Ну а вдруг?

— Даже если Асон задумается, он шпионов пришлёт. Но не сразу, а когда мир настанет. А мы проломы заделаем и новую кладку закоптим да грязью заляпаем, чтобы не выделялась.

Я помолчал.

— Но даже если они царю царей сообщат, то что он услышит? Какой-то народ айков, про которых он не сразу и вспомнит, где-то на краю Ойкумены быстро взяли десяток-другой сторожевых башен. Эти укрепления ведь даже на полноценную крепость не тянут. Будет ли это интересно божественному?

Ну что ж, ему виднее. Займусь-ка я мирными делами!

— Руса, ты уверен, что ЭТО можно выровнять? — спросил Азнаур, с сомнением оглядывая уродливое творение своих рук.

Нет, в теории всё выглядело прекрасно: берём сталь, откованную в не очень толстый лист, подшлифовываем, убирая самые грубые неровности. Благо шлифовальный станок наше хуразданское «станкостроение» осилило даже по описанию. Потом, не закаливая, нагреваем и навиваем по спирали на бронзовый цилиндр. Затем снимаем…

Неожиданности начались уже на этом этапе. Выяснилось, что коэффициент расширения у стали раза в полтора меньше, чем у меди. Поэтому при нагреве контакт стали и бронзы становился всё теснее.

Немного покумекав, наши мастера сообразили производить навивку на горячую основу, а потом остужать. Почти сработало. Оказалось, что в паре мест сталь к бронзе «прикипела». Пришлось снова экспериментировать… Решили и эту проблему.

Уже на этой стадии изделие выглядело кривовато, но я убедил дядьку попробовать заварить швы, изготовив цилиндр. И вот теперь мы «наслаждались» результатом. Изделие в ходе сварки перекособочило, швы выпирали… Выглядело это совершенно непривлекательно.

— Ничего, — решил я. — Отошлем моему почти тестю. Пусть он со своим дядей померекуют. Глядишь, и получится у них что.

А я ведь так надеялся. Идея с «хуразданским фарфором» всё же выстрелила. Нет, это был не настоящий фарфор. Спекали оксиды кремния и алюминия и оплавляли в пламени ацетиленовой горелки. Потом подшлифовывали неровности, покрывали глазурью и снова отправляли в печь. В итоге получалось нечто «фарфороподобное». Изделия были тонкими и звонкими, так что спрос на них появился.

Вот я и предположил, что у нас получится медные листы катать. Ведь бронзовые валки, изготовленные в Эребуни, прекрасно прокатывали и обжимали бумагу. Я и подумал, что стальные валки справятся с медью. Тем более, что наши мастера в один голос твердили, дескать, она у химиков получается на диво мягкая и пластичная. Насколько мне помнилось, даже небольшие примеси почти вдвое снижают проводимость меди. Могу только предположить, что это как-то связано и с твердостью этого металла.

В общем, оставалось уповать на умелось эребунской родни. А сам я отправился в лабораторию. Дни были насыщенные, только на сегодня предстояло ещё один проект.

— Сиплый, ты что творишь, сволочь?!

Пацан подскочил от моего рёва и тут же своим знаменитым хрипловатым голосом стал оправдываться:

— Да я что, я маску только на секундочку снял…

— Тебе сотни раз говорено: маску снимаем только снаружи. Свинец — очень ядовит, только проявляется это не сразу! А ты мне нужен живой и здоровый, у меня на тебе, гада, планы большие… Были!

— Старший! — тут же испуганным хором заныли эти два обормота. — Не выгоняй! Спать в масках будем! И молоко пить литрами!

— Что-о?! Так вы ещё и молоко не пьёте? Помрёте же, олухи! Блин, вот подсунули ж родичи помощничков…

Но деваться было некуда. Мне было очень важно сохранить тайну. Дело в том, что не так давно мне перепал кошель с серебром. Я не сразу и понял, за что. Оказывается, мне всё же полагалась часть приза за победу в стрельбе над гвардейцами. А из царской награды за обучение принцев род вообще отдал мне три четверти. Почему с задержкой? Будете смеяться. «У Фокса денег не было!» В смысле, у царя Михрана не было серебра на то, чтобы заплатить сразу. Он даже публично выданный кошель с серебром потом втихую у родичей занял.

Но недавно серебро удалось «извлечь из оборота» и вручить. Я тогда поймал деда с Гайком и попросил «расчётный лист». И выяснил, что из награды мне досталась всего пара монет. С трудом проглоченный вопрос: «ПО-ЧЕ-МУ?» старшие родичи считали влёгкую и пояснили: там я пользовался арбалетами Рода, стрелами, изготовленными мастерами Рода, и выступал в команде из дюжины стрелков. Потому и доля невелика.

А вот учил я, пользуясь своими личными мозгами. И в этом случае «засылать на общак рода» полагалось куда меньше. Фактически, изъятая родичами четверть, была максимальной ставкой. Зато пользоваться серебром я мог, как захочу. Хоть Розочке подарочек купить, хоть Софочке… Шучу, шучу. Реально, как угодно. Впервые у меня появились неподотчетные суммы. Я и прикупил почти пять центнеров чернового свинца. А тут эти…

— Ладно, перерыв! Сейчас я с электричеством работать начну. Дело это тонкое, так что сядьте в сторонке и не отсвечивайте!

На самом деле, самым тонким были предварительные расчёты. А так… Прикрепил изговленные ими свинцовые пластинки к одному электроду, медные — к другому, залил раствором ацетата свинца и подключил к гальванической батарее.

Двойная выгода. В батарее медный купорос перерабатывается в железный, необходимый для производства серной кислоты, а в гальваническом элементе происходит электрорафинирование свинца.

С анода в раствор уходят свинец, цинк, медь и никель, а на катоде оседают только медь и свинец. Серебро же и неметаллы из «тающего» анода будут оседать на дно, в шлам.

Больше всего меня интересовал не сам очищенный свинец, а цинк и серебро. Цинк был нужен для производства красок. А вот серебро… Его в черновом свинце иногда больше процента бывает. А несколько десятых процента встречается достаточно часто. То есть, мне светили «на пустом месте» получить несколько кило. Поскольку «ресурсы рода» я почти не задействовал… В общем, был шанс неплохо так приподняться. Пять кило только с этой партии. А уж в будущем… Впрочем, стоит родне понять, что я умею выделять серебро из свинца, моя личная доля сразу же уменьшится.

— Вот что я вам скажу, Еркаты, без нас решили, без нас и вершите! — припечатал старейшина Озёрных.

— То есть, земля вам не нужна? — ехидно спросил Гайк.

— Земля всем нужна, да только кровь лить на равных будем, а вы опять себе самый жирный кусок заберёте! — визгливо прокричал кто-то из задних рядов.

М-да-а… Собрание явно пошло как-то не по плану. Так-то родичи собрали вождей и старейшин разных родов, чтобы окончательно согласовать планы: кто сколько воинов даёт, кто снабжает припасами и фуражом, кто даёт повозки и вьючных животных.

Но вместо этого начались нападки на раздел прибыли.

— Ваш-то Руса, вообще стыд всякий потерял! Рядится во всё цветное, да каждый день — разное!

Врут. Одежду меня заставляют менять. Невместно «надежде Рода» в затрапезном ходить. Но нарядов у меня всего девять — по одному на каждый день недели и два «парадных».

— И сапоги теперь носит! А раньше — сандалии специальные таскал. Одна — специально под правую ногу, другая — под левую. Тьфу! Да не каждый царский вельможа себе такое позволит.

— Точно! — заорал гончар из первого ряда. — У меня две девки на выданье, так у них на всех вместе взятых столько украшений не наберётся, сколько он на себя за раз вешает!

Угу, похоже, родственники перебрали. Они-то хотели показать, что род зарабатывает и пробудить в других вождях желание побольше заработать. Пробудили. Классическое «маловато будет!»

А ведь договор мы честно исполняем, передаем часть работ в союзные роды и племена, да и доля от совместно нажитой прибыли тоже каждому роду идёт в соответствии.

— Ты что, Вардан, хочешь сказать, что мы договор не исполняем? Клятву, данную перед богами и предками, рушим?! — повысил голос мой дед.

— А ты меня на голос не бери! — вскочил на ноги гончар. — С виду-то вы делаете всё, как договорились. Только не было там уговора про делёж земли.

— Так мы и сами год назад ничего про это не знали. Цари только летом решили.

— Тогда почему вам больше?

— Почему?! — взвился уже Гайк. — Потому что мы за неё заплатили! Долг царю простили, дворец украшаем, вино и сталь поставляем. И кровь основную — тоже нам проливать предстоит. Кто в первых рядах пойдёт? Наши воины!

— Так у них и оружие лучше, и броня! — зашумело сразу несколько человек. Кому, как не им впереди идти?

— Тогда что вам не нравится?

А не нравилось, похоже, всё. То, что рядом будут поселения ветеранов-добровольцев, то, что другие роды получат деньги, но не землю. Но больше всего их возмущали слухи про строительство города и открытие школы.

— В ваш город все мастера утекут! — брюзжал самый старый из собравшихся, вздымая палец к небу. — И школа для всех должна быть. А не только для Еркатов! Пусть умники во всех родах учатся!

Я не очень понял его логику. По ней получалось, что «умники» всё равно потом в город переберутся, так что Еркатам только больше «сливок» достанется. Впрочем, когда это люди возмущались, руководствуясь голой логикой? «Нам не нравится!» — вот главный и единственный довод.

Похоже, я своими «диковинками» в сотни раз ускорил процесс распада родо-племенного строя. Интересно, как родичи выкручиваться станут?

— А кто вам сказал, что в городе только Еркаты будут? — вдруг ошарашил их вопросом дед. — Нет, там каждому роду своё дело найдётся. А значит, найдётся и место под дома и мастерские. Там и ткачи нужны будут, и кожевенники, и медники с гончарами.

Народ недоверчиво забурчал, хотя тональность несколько сменилась в положительную сторону.

Разумеется, в итоге всё же договорились. Родичам пришлось пообещать новые бизнесы для союзников, увеличить компенсации за ранения и потери убитыми. И при этом всё равно Еркатам придётся идти в первых рядах. А на самом острие буду я, Руса Еркат.

Статы с прошлой главы изменились незначительно: появились «хуразданский фарфор» (изделия из плавленого силиката алюминия), искусственный сапфир и более тонкая и белая бумага.