Профессия – превращатели!

Глава 11. «Нам понадобятся деньги. Много денег!»

— Руса, иди ужинать!

— Отложите мне, я после подойду! Надо закончить, пока светло. А вы без меня начинайте!

И что бы мне сразу свитки не проверить? Всё-таки котомка, в которой они лежали, хоть и подшита изнутри тонкой кожей, но вовсе не герметична. Волк цену «учёных записей» прекрасно понимал, и риски перевозки по воде — тоже осознавал. Поэтому он каждый из свитков отдельно в свиную кишку завернул, туго перевязал и смолой запечатал.

Но вода все же как-то просочилась. Причём как раз к купленному для меня трактату. Если бы я сразу это заметил, быстро просушил бы и всё. Но после спирта, подогретого вина и двойной порции гречки (ну не смог я одной ограничиться!) меня начало неудержимо клонить в сон. Проснулся только к обеду, так что проверил ситуацию уже часам к трём. За это время вода прошла дальше и часть записей начала расплываться.

Естественно, я всё бросил и занялся реставрацией. Подсушил, потом вырванным у еркатовских «ищеек» спиртом и куском чистой ткани начал подчищать расплывшиеся записи. Уж не знаю, чем тут писали, чернилами или нет, и из чего готовили, но спирт довольно их неплохо удалял. Только работать приходилось очень аккуратно и многократно обрабатывать один и тот же участок пергамента[53].

Уф-ф-ф! Кажется, драгоценный свиток спасен. Надо будет потом его на всякий случай переписать на бумагу и «размножить». Карандаши, так кстати «изобретенные» мной, позволят сделать это самому, просто по ходу чтения. Нет, конечно, не косметические. Но воск и белую глину можно и с толченым древесным углем мешать. Или с другими красящими веществами, что у меня имеются. Тут я улыбнулся, представив этот набор самодельных разноцветных карандашей. Белый, зеленый, чёрный, фиолетовый, голубой… По меркам моего времени — убогость. А здесь — достаточно крупная сумма, выплатить которую вряд ли по силам хотя бы проценту населения.

— Ой, а что это у нас сегодня на ужин?

— Сегодня у нас день храмовой еды! — посмеиваясь, ответил мне Мгер-Ищейка. — С утра тебя этой черной кашей потчевали, в обед — тоже храмовая похлёбка была, уж не знаю, из чего…

— Это секрет, мой дорогой! — так же посмеиваясь, вставил Ашот.

— Да что там секретного? — удивился я. — Мацони, крупа из полбы, немного ячменной муки, яйцо, соль, лук и растительное масло. А заправили кинзой и мятой.

Вы бы видели, каким тяжёлым взглядом окинул меня храмовый воин. Похоже, рецепт спаса в этом времени — относится к храмовым тайнам. Надеюсь, не к самым священным, а тот ведь реально траванут!

Но за языком мне надо следить. Что-то я после двойного купания и спирта с вином совсем расслабился. А может быть, факт успешного побега влияет? Эндорфины до сих пор в крови бурлят[54]?

— Вот, а теперь у нас баранина, тушеная с морковью, баклажанами и чесноком.

Уж не знаю, почему сработала эта ассоциация, но мне тут же припомнился рассказ Конан Дойля «Серебряный». Там преступник усыпил конюха опиумом, добавленным в баранину, тушеную с чесноком.

— Что с тобой, Руса? Ты чего вздрогнул и побледнел? Тебе плохо?

— Да, что-то нехорошо… — пробормотал я. Чёрт! Да что со мной творится-то? Ведь жрец был ко мне очень доброжелателен. Да и в погоню он бросился вместе с «ищейками», выдержал все тяготы преследования и не убоялся битвы с «волчьей стаей», лишь бы меня вырвать из их лап. Но я совершенно точно понимал, что похлебку эту есть не стану. Вот хоть режьте меня!

— Другого нет ничего? Без мяса и чеснока?

— Вот, парень, держи. У нас немного винца разбавленного осталось, хлеб, сыр и изюм. Пожуй, силы тебе всё равно нужны.

Я жевал, попивая винцо, одновременно с этим рассказывал очередную сказку и пытался понять, чего мне можно бояться. Пусть даже все бойцы из рода Еркатов уснут, всё равно со жрецом остался лишь один воин, второго он ещё поутру в столицу отправил, дескать, пусть отдохнёт, тут день пути всего.

Ой, какой же я дурак! Ну конечно, он был готов рисковать, чтобы вырвать меня из лап «волчьей стаи». Но разве ради меня? У него с самого начала был приказ — доставить меня в столичный Храм предков. И вот мы, такие красивые, обустроились всего в дне пути, а то и меньше. То есть, его воин уже сейчас добрался до Храма и рассказывает старшим жрецам, где тут Руса. А может быть, что и письмецо от нашего Следака принёс. Если те оперативно отреагируют, рано утром здесь уже может быть хоть сотня храмовой стражи. А мои в это время «ищейки» будут валяться в наркотическом сне.

Что же мне делать?! Чего уж точно не стоит делать, так это орать сейчас: «Тревога! Караул! Не ешьте, это отравлено!»

Если отравы нет — выставлю себя идиотом. Да и к тому же, наши воины наелись этого рагу ещё до моего прихода.

Блин! Я чуть второй раз не взвыл с досады. Только сейчас сообразил, что Следак и оставшийся храмовый воин черпают для себя из общего котла. И наворачивают уже вторую порцию. Не станут же они себя травить? Не та обстановка, чтобы спокойно заснуть всем отрядом… Уф-ф…

Но польза от моей паники есть. Хотя бы в том, что я стряхнул с себя благодушие и задумался о возможных рисках. Какая разница, усыпят «ищеек» или нет, если завтра припрётся отряд храмовой стражи?

Надо будет переговорить с Мгером попозже.

— Нет, Руса, так дела не делаются! Исаак — уважаемый человек и правая рука Арама. И он лично сказал, что род Еркатов в долгу перед Ашотом Проникающим-в-суть-вещей. Такие слова дорогого стоят.

Это да, это я затупил. Такие слова чего-то стоили и в моё время, а сейчас… Сейчас бывало, что даже внуки могли прийти и попросить помощи у тех, кому помог их дед. И, что характерно, обычно эту помощь получали. Может быть, не сразу, но — получали.

— Да. Мгер, прости, не сообразил по молодости. Но что делать-то?

— Скрываться от Ашота мы не будем. И арестовывать его — тоже, — ответил он сразу. А помолчав немного, добавил: — Но твои опасения я понимаю. Больше скажу, не так важно, пришлёт ли сюда кого-то Храм предков. Куда опаснее для нас Храм Огня, они на Еркатов сейчас сильно обижены и подозревают в нехорошем. А храмы следят друг за другом…

— И-и-и?

— Мы с утра отсюда уйдём. Объясню я это тем, что до реки Мецамор отсюда ближе, а по ней мы, легко и не напрягаясь, можем на лодках подняться до столицы. Река там медленная и мелкая, а в столице большое строительство идёт. Дворец строят, три храма, казенные здания… Так что по реке туда-сюда много лодок снуёт, легко договориться и подсесть.

— Не понял! Зачем нам в столицу?

— Нет, в столицу нам сейчас не нужно. Мы просто по реке и уйдём. А там, братец… Красота для нас. Болота, камыши… Есть где спрятаться. Наш отряд караваны в новую столицу часто сопровождал, и на болотах грабителей раза три ловили. Найдём, где укрыться!

— И долго ли мы продержимся? Укрываться там можно, когда не ищут. А нас будут искать, — попытался достучаться я до его здравого смысла. — Вы сюда бегом бежали, и то — два дня и три ночи добирались. Это с учётом лодок. А пешком обратно до Эребуни сколько? Три дня или четыре? Да и сюда не меньше. А прошёл только день. Сможем мы неделю в тех камышах прятаться?

— А нам и не надо — неделю. Наши родичи на следующий день вышли. Идти они будут по суше почти до самого Аракса, но всё равно, отстают они дня на два-три, не больше. Мы ведь сообщения по пути оставляли. И один день — уже прошёл. Так что, если нас не догонят завтра, то сделают это послезавтра.

Я облегчённо выдохнул. «День простоять да другой продержаться» — это куда проще!

— К тому же мы можем, если что, подмогу из крепости позвать. У рода Еркатов там сильные позиции.

— Что за крепость?

— Да так и называется — Мецамор. Люди там с незапамятных времён живут. Сначала медь плавили, потом — бронзу. Но уже почти тысячу лет, как за железо взялись. А где железо, там, сам понимаешь, появляются и Еркаты.

— А далеко она от столицы?

— Да считай, что на самой окраине[55]. Причём на той, что ближе к нам.

— Так может, нам в этой крепости и скрыться?

Командир отряда следопытов не стал отвергать идею с порога, обдумывал её пару минут, но потом отрицательно покачал головой.

— Нет, братец, тайна нас прикроет надёжнее. Но завтрашний день проведём на болотах. А послезавтра, наверное, купим места на лодках и спустимся к Араксу. И от города подальше станем, и не догнать нас — берега-то топкие.

— А там?

— А там уже с родичами встретимся. За два-то дня они туда уж точно доберутся.

— Да что за суматоху этот ваш Мгер устроил! — ворчал Долинный. — Почтенный Исаак, я не понимаю, это что, и правда, ваш лучший командир отряда? То пришёл гонец с сообщением, что Русу у Волка отбили и будут ждать в ближайшей деревне. Тут всё понятно, мы только порадовались. Потом новый гонец, дескать, ждём на берегу Мецамора. В болотах, гонец покажет, где именно.

— Это тоже можно понять. По реке подниматься к столице проще.

— Так они ж не поднимаются! Третий гонец сообщает, что наоборот, спустятся. У них там что, семь пятниц на неделе? Или людей девать некуда. Вот гонцов и гоняют, каждый день нового?

— Не шумите, уважаемый. Мгер-Ищейка — очень разумный и способный человек. Если он меняет планы, значит, от кого-то скрывается.

— Да от кого?! — завопил Долинный. — От стаи Волка, как они сообщают, всего семь человек уцелело. И часть — раненые. Им сейчас бежать нужно, а не наше юное дарование ловить!

— Всё верно. Волка больше можно не бояться. Но там до столицы — меньше дня пути. Вы ещё не забыли, зачем мы в столицу идём? А как к нам «огневики» теперь относятся?

Долинный замолк, будто подстрелили.

— Вот то-то! Думаю, Мгер именно с ними игру в прятки и затеял. Воевать ему не с руки, а отстоять Русу одними словами — авторитета не хватит! Зато прятаться… Это он умеет почти так же хорошо, как и догонять.

Дядя Изя задумчиво пожевал губами и рубанул:

— Он прячется и ждёт нас с вами, тех, у кого авторитета как раз хватит. Так что — привал отменяется. Будем спешить, насколько сил хватит.

Он отвернулся и еле слышно пробормотал под нос:

— Надеюсь, что и у меня, старого, их хватит. Тут, если спешить, то часов шесть примерно осталось.

— Руса, нам надо серьёзно поговорить! — решительно сказал Следак. — Давай отойдём ненадолго?

И вот что ответить? Уже общим местом стало, что такую фразу не произносят, чтобы обсудить обеденное меню. Но вот не хочу я один с Ашотом разговаривать.

— Если говорить надо так серьёзно, то он молод ещё! — вмешался Мгер. — И такие разговоры с родичами ведут. Может, подождёте несколько часов, уважаемый? Нет? Ну, тогда говорить втроём придётся. Я ведь и старше, и из его рода, и отвечаю за него. Устроит?

Жрец недовольно кивнул, и Ищейка велел своим парням «отойти, так, чтобы слышно не было, но продолжать охранять».

— Так что вы хотели нам сказать, уважаемый?

— Вообще-то, не вам, а Русе! — скривился «мистер Проницательный». — Что тут за спектакль творится? Стоит нам где-то остановиться, вы говорите, дескать, всё, тут родичей и будем дожидаться. А потом — раз, и меняете планы. Вы что, мне не доверяете?

— Ну что вы, что вы… Просто, это жизнь так устроена. Планы иногда меняются. Бывает, что и часто.

— Угу!

Храмовник замолчал, сорвал какую-то травинку, засунул её в рот и начал задумчиво жевать. Я уж потянулся было к чёткам, но… В нынешнем потрёпанном виде крутить их было неудобно, это скорее, отвлекало, чем успокаивало. Жрец выплюнул эту былинку и с явно различимым сарказмом осведомился:

— И, конечно же, это изменение планов не имело никакого отношения к тому, что я отправлял одного из своих воинов в Храм? И то, что это произошло дважды — лишь совпадение?

— Разумеется! — всё так же меланхолично ответил командир «ищеек». — Жизнь вообще полна совпадений. Ведь то, что вы их отправляли, узнав, где отряд будет стоять, это же тоже — не более, чем совпадение?

Я не удержался и хихикнул. Похоже, с каждым днём юношеские гормоны получают надо мной всё больше власти. Не хватает только реально стать подростком.

Нет, по части здоровья или там, влечения к прекрасному полу, так я только «за»! Но начинаю в поведении «косячить», а это нежелательно.

— Разумеется, это не совпадение. Я просил прислать подкрепление. До столицы всего несколько часов пути. И мне не хотелось, чтобы здесь нас застал отряд из Храма Огня. Вот и просил прислать подкрепление. Только теперь оно заплутает.

— Заплутает ваш отряд, заблудятся и «огненные», — вступил в беседу я. — По-моему, так лучше. Мы ведь не биться шли, а на беседу.

Ашот промолчал.

— Это всё, о чём вы хотели поговорить?

— Нет, Руса. Я собирался попросить тебя сначала навестить наш Храм.

— Зачем? И почему меня? О таком надо с роднёй договариваться.

Он тяжело вздохнул.

— Не знаю, парень, поймёшь ли ты меня, но твои родичи, при всём моём к ним уважении, видят в тебе не человека, а много денег и рост влияния вашего Рода. Вокруг этого они и будут строить свою игру с храмами, царем и царским двором. Расторговывать. А я… Мне интересен ты сам.

Я хмыкнул. Ну как же, в нашем времени такие «подкаты» использовали при вербовке различные тоталитарные секты. «Всем на тебя плевать, и лишь у нас тебя оценят по-настоящему! Иди к нам. И ты получишь дружбу, любовь и признание, которых заслуживаешь!»

— Не веришь? Зря-я-я! Нам интересен любой случай контакта с предками. Жрецы храма записывают все обстоятельства и уже много веков, как пытаются отстроить систему. Твой случай изначально был уникален. Множество ответов, причём не просто так, а подтвердивших свою полезность… Такое за все века, что мы ведём записи, произошло всего три раза. Это — считая и тебя.

Интересненько! Это что же, реально с предками тут контачили? Или такие же «попаданцы» как и я?

— Потом выяснилось. что ты оказался даже интереснее. Ты не просто контачил с одним или несколькими прямыми предками, ты получал от них знания других давно умерших людей. Мы, правда, не смогли понять, где и когда жил этот твой Саркат Еркат…

— Ойкумена велика, и знаем мы мало, — согласился я. — Но где-то он точно жил.

— Вот именно! Если расспрашивать других — это же сколько узнать можно!

А глаза у него не просто блестят от воодушевления, они буквально пылают. Не зря я его Следаком прозвал. Для таких разобраться в чём-то — самое высшее наслаждение, покруче, чем оргазм. Но вижу, он меня и в мясорубку засунет, если не найдёт другого способа получить нужные знания. Блин, а казался таким симпатичным дядькой.

— Ашот, мне очень жаль… Но всё изменилось.

— Предок больше не отвечает на твои вопросы? — спокойно уточнил он. Хм, это что же, для него не новость? И мясорубка отменяется?

— Давно уже. Теперь это, скорее, напоминает не беседу, а попытку вспомнить. Иногда ответ ясен. Но чаще выглядит, как загадка, которую я пытаюсь её разгадать. Ну вот знаете, в детстве меня учили молитвам на персидском. Без понимания, я ведь языка не знал, просто заучивали наизусть. А позже, когда я узнал язык, пришло понимание, что часть фраз я неправильно произносил. И стал понятен их смысл. Но сначала надо було угадать, как же они звучат правильно. Понимаете?

Так оно и было, только, разумеется, не с молитвами, да и язык был не персидский. Мне тогда шестнадцать исполнилось, по всем экранам пронеслись «мушкетёры» с Боярским в роли д’Артаньяна. И мы все носились, фехтуя палками и напевая: «Пора-пора-порадуемся на своём веку…»

Не знаю, кто как, а я продолжал это словами: «красавице и гуку, счастливому клинку!» Что такое этот самый «гук» — я понятия не имел, но в фильме было полным-полно новых для меня слов: «шевалье», «экю», «подвески»… Я и решил, что был у мушкетёров какой-то такой «гук», который их радовал. Только позже сообразил, что это было слово «кубку».

Но ещё смешнее вышло с «бур клопа, бур клопа, почему-у-у бы н-ее-е-ет?» Тут слова были знакомые, что такое бур и кто такой клоп, я прекрасно знал.

И только на втором курсе вуза, когда начал факультативно изучать французский. Я понял, что в песне были слова pourquoi pas — «пуркуа па». То есть, то же самое, «почему бы нет», но — на языке оригинала.

— Кажется, понимаю, — задумчиво ответил он. — Со мной такого не случалось, но — понимаю. Скажи, а вот эти самые «ответы похожие на воспоминания», они у тебя разных слоёв жизни касаются? Или только вашей химии?

Я задумался. С одной стороны, был большой соблазн ответить, что «да. Только химии». А с другой — он не должен заподозрить меня во лжи, иначе продолжит копать. И — здравствуй, мясорубка! Хоть её ещё и не изобрели. Кстати, а ведь придётся, придётся мне её изобретать. Здешние водяные колёса уж очень низкоэффективны. Так что будет теперь не «архимедов винт». А «еркатов». Или «винт Русы». Чёрт, не о том думаю.

— Не только. Сказки, которые я рассказываю, они иногда касаются путешествий, умения считать… Или выращивать еду. Но да, почти всё — про химию.

— Поня-я-ятненько! — протянул он. — Вот поэтому ты нам и нужен. Ненадолго, только расспросить.

— О чём? — резко спросил Ищейка.

— Кажется, это случай так называемой пунарбхавы[56]. Переселения душ по-нашему. Случай редчайший, нам такого ни разу не попадалось. Но в Индии с таким сталкивались. И до нас дошло.

— В смысле «переселения душ»? — в панике переспросил я. — Я — Руса! Можете сколько хотите вопросов задать, я про свою жизнь на все отвечу. И родичи подтвердят, что говорю правду.

— Разумеется, ты — Руса Еркат, парень, — улыбнулся он. — Это я первым делом проверил. Но предок твой, Ваагн-химик, он так много с тобой общался, что… Ну, как бы отпечатался в душе. Ты печать видел? Вот там — оттиск стали в мягком свинце. А тут — предок отпечатал себя на твоей душе. И, похоже, не только себя.

— Почему вы так решили?

Он довольно улыбнулся, но отвечать начал издалека.

— Вот посмотри на Мгера. Он и его люди хорошо умеют читать следы и находить беглых бандитов. А я похож на него, но мой талант искать не бандитов, а ответы.

Ну да, я же его так и прозвал — Следак, следователь, то есть. Угадал самую суть человека, получается.

— Примет было много, но окончательно я позавчера убедился. Когда увидел, как ты млеешь от нашей храмовой каши. Такое не подделать, Руса. Так что есть в тебе где-то и часть нашего брата, жреца храма предков. Только человек, выросший на этой каше, будет с ностальгией вспоминать её и позже.

Он помолчал.

— Так что, я совсем не удивился, услышав, что ты и рецепт нашей храмовой похлёбки знаешь.

— Ну, хорошо. Вы убедились, что у Русы много разных людей оставили отпечатки в душе… — начал Ищейка. Но жрец прервал его:

— Это так называемое «частичное переселение». Хозяин в теле остаётся прежний, но получает знания. Умения и жизненный опыт других людей. Мы хотели бы изучить. Расспросить Русу, понаблюдать за ним.

— И запереть его в своём храме?

— Вот уж нет! Наблюдать — будем, да. Но — в обычной жизни. Ну, насколько она у него теперь останется обычной, разумеется…

И Следак ухмыльнулся.

— Решать всё равно не нам, — ответил я. — Вот встретим родичей, поговорим, они и решат. Что же касается меня… Я бы хотел жить обычной жизнью, Ашот. Без наблюдателей и интриг. Но вы правы, похоже, что это мне абсолютно не светит!

Днём позже, когда караван лодок с выросшим в численности отрядом подплывал к столице я всё вспоминал этот разговор. И особенно — реакцию «дяди Изи» на пересказ. Он помолчал, потом уединился со жрецом, и они долго о чём-то беседовали.

А в конце концов он позвал меня и поделился результатами своих размышлений:

— Ты знаешь, Руса, мы вляпались в ещё более неприятную ситуацию, чем думали. Храму Предков нужен ты сам, а не только деньги Рода. Да и Храм Солнца, похоже, теперь одними только деньгами и подарками не успокоить.

— И что же мы будем делать?

Он усмехнулся улыбкой д’Артаньяна на пенсии и ответил:

— Запутаем ситуацию ещё больше! Заставим биться за тебя ещё и Храм Луны. Два храма ещё могут как-то договориться, а три — точно будут вынуждены обратиться к царю, чтобы рассудил. Значит, братец, нам нужно ещё полдюжины зеркал.

Только я пытался возразить, что и одно-то чудом изготовил, как он меня добил:

— И побольше товаров, так что «химичить» ты будешь без передышки. Царский суд, он дорого стоит! Нам понадобятся деньги. Много денег!