Профессия – превращатели!

Глава 17. «Здесь будет город-сад!»

— Мы — дома! — радостно проорал команде Тит Синопский[76], едва пентеконтора[77] «Черный Дельфин» мягко ткнулась в доски портового пирса.

Пока пара матросов ловко спрыгнула на пирс и завершила швартовку[78] судна, он вознёс быструю благодарственную молитву Посейдону Черновласому.

«Отпустил, снова отпустил… Спасибо тебе!» — завершил он обращение к богу. Тит серьёзно относился к утверждениям философов, что люди делятся на живых, мёртвых и плывущих по морю[79]. Как бы ни был надёжен твой корабль, знаком маршрут, опытны команда и кормчий, всё равно в любой момент всё может перемениться. Поэтому радоваться тому, что по-прежнему жив, ты можешь, только шагнув на твёрдую землю.

В гавани Белого Города[80], как частенько называли Херсонес, было оживленно: с десяток местных посудин, полдюжины гостей из других полисов и даже парочка финикийских посудин. Ого! А это, похоже, кораблик колхской постройки. Редкий гость в здешних водах.

— Телемах, ты свободен, беги к жене! — зычно распорядился он.

— А мы? — тут же встрял один из старых матросов. — Я бы тоже пропустил кружечку-другую винца. По такой погоде разбавленное да охлаждённое — самое то!

— Заткнись! — добродушно возразил ему капитан. — Ты и неразбавленного не дурак хлебнуть, даже не охлаждая, и в любую погоду. А у парня жена как раз должна рожать! Ладно, парни, чем быстрее товар окажется на складе, тем раньше мы все отдохнём!

— Так может, вам наша помощь пригодится?

Голос спросившего показался Синопскому смутно знакомым. Он обернулся и тихо охнул. Савлак Мгели, бывший его десятник и один из самых лихих абордажников. В пятерку он точно входил. О Зевс Громовержец! Так рядом ведь с ним ещё двое из той же пятёрки — Гоплит и Боцман.

— От помощи не откажусь! — с деланым весельем ответил он. — С меня по оболу[81] каждому!

— Добавь ещё кормёжку и вино в портовой капелее[82] — и по рукам!

Команду не могло не удивить, что экономный капитан и владелец «Дельфина» внезапно согласился нанять трёх портовых бродяг для помощи в разгрузке. Да и груза-то было немного, всего пара сотен талантов. Для полусотенной команды — всего по три-четыре ходки на брата. И уж тем более, всех удивило, что полноправный гражданин не просто оплатил ужин для этих доброхотов-помощников, но и составил им компанию в «чистом углу» капелеи.

Народу там было немного, места предназначались только для граждан города и уважаемых гостей, а тех граждан-то на весь Город — и трёх с половиной сотен не наберётся! И пьют они в порту нечасто. Сам Тит получил этот почётный статус лишь три года назад, и потребовало это немалого количества денег и усилий. Помогло то, что как раз тогда Тит внезапно для многих собратьев по ремеслу разбогател.

Команда была заинтригована и с удовольствием бы подслушала разговор этой четвёрки, но мешало расстояние, громкие звуки флейты и азартные крики игроков в нарды, звучавшие из противоположного угла.

— Ни за что не поверю, командир, что вы трое так обнищали, что вынуждены портовыми грузчиками подрабатывать! — усмехнулся Тит, переходя к делу.

— Правильно понимаешь. Дело у нас к тебе. Точнее — у меня. Есть хорошая наводка.

— Не уверен, что заинтересуюсь… У меня уже есть верный кусок хлеба, да не просто так, а с вином, фруктами и медом.

— Электроном[83] приторговываешь? — добродушно усмехнулся Гоплит. Потом похлопал подавившегося собеседника по спине, дождался, когда тот откашляется, и пояснил: — Ты ещё во время службы, напившись, рассказывал, что мечтаешь завести свой корабль и ходить вверх по Борисфену[84] да менять там оружие и вино на «солнечный камень».

— Да тише ты! — оборвал соратника Тит.

Обмен качественного оружия на янтарь был самой тихой, тайной частью его сделок, не в курсе была даже большая часть команды. Именно на этих сделках он и сумел так быстро разбогатеть. И он совершенно не собирался делать это всеобщим достоянием.

— Я так понимаю, команда у тебя сражений не боится, Тит? — оскалившись в своей знаменитой усмешке, спросил Волк.

— С любым из вас один на один моим не тягаться, — признал тот очевидный факт. — Но крови не боятся, ни своей, ни чужой, и пускать её умеют. С другой командой по рекам в землях скифов ходить не стоит.

— Вот и хорошо. Денег у тебя тоже хватает, — продолжил Мгели. — Так что ты, наверняка, подумывал о расширении своего дела. Вот только подходящего капитана не находил.

— Уж не себя ли ты хочешь предложить? — пошутил торговец. И осекся, увидев реакцию. — Ты что, Савлак? Нет, командир абордажников из тебя классный. Лучший, из всех, кого я знаю. Но ведь есть ещё и навигация…

— И сама торговля, что не менее важно! — согласился Мгели. — Для торговли есть Алкей, младший брат твоей жены. Все говорят, что парень он толковый. Если ещё младшего навигатора отдашь, то лучше ничего и не надо. И матросов из своей нынешней команды можешь добавить, мне так будет проще, а тебе — спокойнее!

«Сволочь!» — подумал капитан и владелец «Чёрного дельфина» с внезапно нахлынувшим ожесточением. — «Думает, что припёр меня к стенке, и всё уже решено. А вот подам крикну я сейчас команде и возьмём их в мечи. Да, бойцы они отменные, но их всего трое, а моих ребят тут две дюжины сидит. Не отмашутся и не вырвутся!»

Не то, чтобы идея Волка ему не нравилась, просто такой у него был характер — не любил, когда его к чему-то принуждают. Слегка повернув голову, он заметил, что игрок в кости внезапно покинул свой столик и оказался рядом с его помощником. Внешне всё выглядело невинно, ну приспичило человеку отлить после выпитого, мало ли? Но опыт говорил моряку, что человек этот контролирует его помощника. Интересно, где он прячет нож? Синопский чуть сместил взгляд, и увидел, что Боцман и Гоплит уже держат клинки в руках. Нет, не мечи, так и оставшиеся в ножнах, а небольшие ножи, которые несложно спрятать в потайных ножнах.

— Это — небольшая страховка, Тит, — тихо сказал Савлак. Умение Полуперса играть в нарды не раз приносило им пользу. Благодаря этому дару, тот быстро становился своим в любой таверне и на постоялых дворах, да и дотянуть до возвращения Тита это тоже помогло, прихваченные денежки и пуговицы уже закончились. — Извини, но я помню твой характер. Ты не только давления со стороны не любишь. Любое предложение, которое ты не принимаешь сразу, обречено на отказ, такой уж ты человек. А моё предложение весьма серьёзно и будет выгодно нам обоим. Вот я и хочу, чтобы ты не вспылил, а тщательно всё обдумал и прямо сейчас. Потому что если руки пожмём, то заднего хода ты уже не дашь…

— А если я, и тщательно обдумав, всё равно откажу? — криво усмехнулся бывший соратник. — Отпустишь, что ли?

— А куда мне деваться? — с деланым простодушием удивился Мгели. — Ты здесь — полноправный гражданин, а мы — бродяги безродные. Если прирежем тебя, нам трудно придётся, скорее всего, что твои же ребята нас и убьют. А нет — так городские власти казнят. Так что ножами грозить пришлось, чтобы ты дурить не начал. В остальном же я полагаюсь на твой разум и корысть.

Тит расслабился, усмехнулся уже по-доброму, налил и опустошил ещё одну кружку охлажденного и разбавленного, после чего огладил бороду и предложил:

— Ну, рассказывай детали.

— Всё просто. Скоро из гавани Трапезунда хлынет поток уникальных товаров. Клинки, не уступающие по качеству иберийским махайрам. Сладости, отличные крашеные ткани, сосуды из цветного, но прозрачного стекла, лучше того, что финикийцы продают. Вкусные, сладкие и крепкие вина и другие хмельные напитки…

— Допустим, — криво усмехнулся торговец. — И я верю, что ты укажешь, к кому обращаться, чтобы закупать эти товары напрямую. Но скажи мне, прежде, чем мы пожмём руки, почему ты решил торговать, а не грабить. Постарел, что ли?

— А я и пограблю! — вернул усмешку Волк. — Только позже. Речь идёт о сотнях добавочных кораблей в год, Тит. Часть из них будет просто с дорогим товаром. Но некоторые — с очень дорогим. Вот я и хочу посмотреть на эту торговлю изнутри, завести там своих людей… А дальше… Ты прав, есть товар, который лучше добывать не золотом да серебром, а острым железом.

— Да что ты ему объясняешь, командир? — удивился Боцман. — Когда до дела дойдёт, он сам не захочет в стороне оставаться. Такой куш светит!

Как там говорится в сказках? «Ты меня сперва напои, накорми, баньку протопи, а потом уж и расспрашивай!»

Редкий случай, но в жизни всё получилось почти как в сказке. Прибыли мы незадолго до обеда и для начала сходили в баньку. Нет, попариться со вкусом времени не было, но отмылись дочиста. Потом переоделись во всё чистое и двинули на «малый пир». Почему малый? А пировать тут принято вечерами. Но иногда могут устроить праздничный обед, совмещенный с умеренной выпивкой и разговорами.

Все разговоры, впрочем, свелись к рассказу широкой общественности о нашей поездке, сопровождающих её приключениях и царском суде. Я отметил, что денежную составляющую Долинный аккуратно опускал. Если задуматься, то создавалось впечатление, что богатые дары храмам, двору и царю «соткались из воздуха». Никакого Русы и никакой химии там будто и не было. Не упомянул он и о предстоящей войне за земли «диких колхов». Впрочем, тут я с ним согласен, незачем про это языком трепать, чтобы не «утекло» раньше времени.

Зато было широко, ярко и с разных сторон освещено, как греческие и персидские мудрецы поражались моей разумности и знаниям. А заодно рассказал он и про то, что я учил принцев и детей аристократии. Поэтому, когда мне дали короткое слово для тоста, я предложил:

— Давайте выпьем за школу. За то, что школа появится не только в столице, но и у нас, на Хураздане. Мы освоили химию и сталеварение, освоим и механику. Это — очень уважаемые умения, но они требуют знаний. Знания — истинное богатство, и я верю, что боги и предки щедро одарят им род Еркатов!

Представляете, эти сволочи-родственник так и не дали мне наедине с Софией пообщаться. Как будто сами молодыми не были и не понимают. Так, удалось найти уголок и позажиматься минут пять. Поцелуйчики, объятия, лихорадочный жаркий шёпот — этим и пришлось ограничиться.

А потом — заседание Штаба расширенным составом. Оба деда, староста, Долинный, представитель от Озёрных и, к моему удивлению, Азнаур — мой двоюродный дядя и глава сталеваров.

А из молодых — я с братом и Софией и — опаньки — Пузырь. Интересный состав, ничего не скажешь.

— Производители бумаги и добытчики торфа с Севана не успели! — добил меня дед. — А Озерные сказали, что им сейчас не до нас, урожай все силы отнимает. Так что, давайте, голуби мои, рассказывайте!

— Что? — не «въехал» Долинный.

— То, о чём при всех говорить не стали.

— Да что там рассказывать? — закряхтел глава кузнецов, доставая копию карты, выданную советниками царя. И коротко, всего минут за семь поведал про грядущую войну за новые земли, про соседей-ветеранов, которые нам станут и щитом и царскими контролёрами и про то, почему об этом не стал говорить при всех.

— Ясно! — нетерпеливо махнул рукой Гайк. — А теперь о главном давайте.

Редкий случай, но растерялся не только Долинный, но и я.

— Девочка моя, — ласково обратился дед к моей Софии. — Вешай теперь свою карту. И таблицу. Может, хоть это им поможет им понять, о чём умные люди спрашивают?

И действительно, брат с моей девочкой откуда-то извлекли карту, свёрнутую в здоровенный рулон, развернули и прикрепили на стену. Ого! Нет, я, конечно, писал сюда и просил собрать пробы воды из того ручейка, на старице которого и собирали самый чистый лимонит, вверх до самого истока. Причем не только с него, но и со всех притоков. Но эти…ммм… уникумы… сделали куда больше. Они нарисовали карту ручейка со всеми притоками и их окружением, пометили на ней старицы и приметные объекты, а также точками и номерами указали, где какая проба взята.

Пока я поражался проделанной ими работе (не без огрехов, конечно, да и масштаб явно не соблюдён, но чего требовать с людей, которые год назад и карт не знали, и про масштаб не слышали), на стол выложили таблицу с записями на греческом: по вертикали — все источники соли, а по горизонтали — объём добываемого раствора за месяц, количество добываемой «горькой» соли, выход сульфатов, очищенной соли и «поташной соли», то есть, хлорида калия.

И глянул в строку «ИТОГО». Ого! Да у нас за год получается порядка восьми или девяти тонн калийного сырья. Если я правильно помнил, на гектар требовалось всего полтора центнера.

— Объясни, внучек, зачем тебе это понадобилось?

Ой, а ласковости-то в голосе дедушки, хоть бочки наполняй. А означает это, что если моё объяснение прямо сейчас не услышит, или оно его не утроит, огребу я по-полной. Хотя бы и для профилактики, «чтобы не заносился».

— Помнишь, дедушка, новый способ сеять, который я по весне предлагал? Оправдал он себя?

Дед задумался, но Гайк ответил раньше:

— Пока судить рано. В этот год урожай получается добрый, больше обычного, но будет ли толк от твоего «трёхполья», станет ясно только год спустя.

— Но удобрение пеплом себя оправдало, так? — уточнил я, и дождавшись их кивка, продолжил: — А я знаю способ получать искусственный пепел, без дерева. Для этого нужны две соли. Одну мы уже получаем из источников, вот таблица. А другую я надеюсь найти, исследуя пробы воды. Тогда…

Я прикинул. Насколько мне было известно, полноценное внесение удобрений повышало урожай репы или свеклы примерно на сто пятьдесят центнеров с гектара. А на гектар требуется полтора центнера хлорида калия, то есть, один к ста. Восемьсот или девятьсот тонн добавочных овощей. Прибавится и гороха.

— За счет этих удобрений у нас добавится примерно по четыре таланта овощей на каждого человека в Союзе племен! — твёрдо сказал я. Ну да, всего по четыре, численность за этот год успела вырасти до девяти тысяч. — Можно самим съедать, а можно — численность скота увеличить. Не мотыжить землю самим, а пахать на ослах, быках или лошадях. И держать больше свиней и коров. Молоко, сало, мясо…

— Хух! — выдохнул Гайк после длинной паузы. И, толкнув деда локтем, весело сказал: — говорил я тебе, что Руса не дурью мается, а что-то дельное придумал! Что он уже и сам далеко не тот дурак, каким был.

Я почувствовал, что краснею. Пусть и грубовато, но родичи признали именно мои заслуги. Этоя́о нуждах Рода думал и заботился, не далёкие предки. И они это поняли и оценили.

— Рассказывай и остальное! — рубанул дед.

И полилось. Объяснил им про союз с Арцатами, про новую технологию изготовления зеркал (и тут, с запозданием, сообразил, зачем пригласили Пузыря. Знали деды, знали уже), про косметику и пишущие карандаши, про медный купорос и увеличение ресурсной базы для производства серной кислоты, про грядущие поиски цинка и новые красители, про свои задумки насчёт улучшения качества бумаги и про синтез нитратов.

— Постой-ка! Что ты там насчёт бумаги говорил?

Пришлось сбегать наверх и притащить из своего багажа два цилиндра. В основе своей они были из дуба, но наружная поверхность была бронзовой.

— У эребунских Еркатов есть тайное устройство, называется токарный станок. Вот они и выточили по моему заказу два цилиндра из дуба, очень ровные и круглые…

У меня не хватало слов. Я и в своём-то времени не очень владел терминологией. А в современном армянском всех этих «допусков» и «отклонений» не существовало.

— Дуб — дерево твёрдое, но его обрабатывать проще, чем бронзу. Из неё настолько круглый цилиндр сделать не получилось. Пришлось комбинировать. Из неё сделали пустотелое изделие, с толщиной стенок всего в одну сотую локтя[85]. Оно на деревянную часть не налезало, но его нагрели, и бронза расширилась.

Долинный и дед кивнули, видно было, что приём такой им знаком.

— В расширенном виде бронзовая часть налезла, пришлось лишь слегка киянкой обстучать. А потом, остывая, бронза «легла по форме». Пришлось только слегка обточить наружную часть.

Староста прочистил горло, и я понял, что меня слегка занесло с объяснениями. А что делать, если я очень гордился тем, что на нынешней промышленной базе мы придумали, как получить это вот чудо. Пора переходить к делу.

— Эти валки можно установить рядом. Если один из них начать крутить ручкой и подать в зазор ткань или лист бумаги, этот лист втянет в зазор и обожмёт. Так мы сможем делать бумагу тоньше и прочнее. А если ещё добавить зубного порошка[86] и отбелить, то бумага станет намного лучше. И делать её сможем намного быстрее.

Гайк сразу стал считать, сколько это нам принесёт, а вот дед не дал себя сбить с толку.

— Ты там ещё что-то про нитраты говорил. Это нам что дает?

— Новые краски, лаки, лекарства… И — оружие. Оружие против крепостей.

А вот теперь мысли о прибыли явно закружились в глазах всех присутствующих, не исключая даже Софии.

— Вы ответьте мне на другой вопрос, дорогие мои, — тихо, но так, чтобы меня слышали даже в дальнем углу. — А зачем Роду столько земли и денег?

— Ну и дура-а-ак же ты, Руса! — не сдержавшись, протянул Долинный. — Теперь понятно, почему ты мою Агавник упустил.

Он довольно хохотнул и нравоучительным завершил:

— Запомни, парень, на всю жизнь запомни! Денег много не бывает! И лишней земли — тоже.

— И всё же? — продолжал настаивать я. — Ну заведём мы по корове и лошади в каждой семье, ну будем мы вволю есть мясо, сыр и хлеб с овощами, пить, сколько захочется, вина и пива. А дальше что? Горло-то — одно! Дальше куда деньги девать?

Вокруг зашумели, но староста вдруг оборвал общий гвалт.

— Тихо вы! Парень правильные вопросы задаёт. Только многие из вас этого не понимаю, не доросли пока! А другие — понимают! — тут он укоризненно посмотрел на моих дедов. — Но забыли, как сами мучились, пока ответы искали.

Дед и Гайк неожиданно для меня смутились от этого упрёка, а староста продолжил:

— Всё очень просто, Руса. Ты вот сегодня говорил про школу. Она нужна, но дело это недешевое. И мастерские дорого стоят, а мы много новых построим. Дороги новые и мосты через реку, а то грузы возить одно мучение. И водяные колеса, дамбы и каналы, дома новые, получше и поудобнее, стены вокруг наших поселений.

Народ снова зашумел. На этот раз удивленно

— А что вы удивляетесь? Когда где-то много мастеров и торговцев, там город образуется. Так что не сегодня, конечно, а через годы… Но будет здесь город.

— Через четыре года здесь будет город-сад! — процитировал я Маяковского.

— Гхм… — прокашлялся дед. — Через четыре — вряд ли, внучек. Но будет, прав староста. Обязательно будет!