Профессия – превращатели!

Глава 16. «Все не то, чем кажется!»

— Камни, глина и прочие виды грунта нагреваются и охлаждаются легче, чем вода. Поэтому суша днём горячее, а ночью — холоднее. То же касается и воздуха — днём он быстрее нагревается над сушей, чем над морем. А чем отличается тёплый воздух от холодного? — спросил я у класса.

Почти все ученики стали тянуть руку, дожидаясь разрешения ответить.

— Скажи ты, Геворг!

— Теплый воздух легче холодного! — выпалил, ещё ставая со стула, старший из обучавшихся у меня принцев. Вот кто бы поверил, что он ещё недавно хамил и притворялся недоумком?

— Верно! А что это означает?

Вот теперь задумались всего двое — «ботаник» Ашот и Леонид, старший сын и наследник правой руки царя. Мой «внутренний переводчик» переводил должность его отца то как «визирь», то как «премьер-министр», то вообще — «первый министр». Но вспомнить они не могли, я им ещё этого не говорил. А сообразить не получалось.

— Кто-нибудь из вас купался в жаркий день в холодном озере? — издалека зашёл я. Большинство закивало. — В таких озёрах наверху тонкий слой тёплой воды, но если опустить ногу или руку ниже, то обжигает нестерпимым холодом.

Теперь кивки стали ещё активнее. Пацаны соглашались, что да, так оно и происходит. Стоп! Почему это «пацаны»? На задней парте сидят две девчонки. Да и вообще, учеников в классе почти два десятка, но я знаю только тех, кого учил счёту, остальные — «безымянные». Что за непорядок! Я никогда не начинал урок, пока не знакомился со всеми в классе. И откуда парты? Тем не менее, я по инерции продолжал объянять.

— А почему теплая вода держится наверху?

— Так солнце ж самый верх и греет! — выпалил Леонид. Всё-таки, греческое происхождение даёт о себе знать. Как-то он более «демократичен», что ли? Нет, дисциплину знает, но нарушает чаще остальных, даже чаще балованного Геворга.

— Ты прав. Но если мы начнём воду сверху охлаждать, например, набросаем льда, то холодный слой не останется наверху, он будет «тонуть».

На самом деле — только до тех пор, пока вся вода не охладится до 4 градусов, но эту тонкость я сейчас опущу, чтобы не перегружать.

— А воздух подобен воде, теплый и лёгкий будет «всплывать». А на его место устремится холодный. То есть, подует ветер с моря на сушу. Такой ветер называется «дневной бриз». А что будет ночью?

«Ботаник» Ашот мгновенно вскинул руку и, дождавшись разрешающего кивка, произнёс, стараясь выглядеть солидно:

— Вы говорили, что ночью быстрее остывает суша. Значит, более тёплый воздух будет «всплывать» над морем. И ветер будет дуть с суши на море. Верно?

— Точно! И это явление называется «ночным бризом». Рыбаки и моряки давно это заметили, хоть и не знают причин. И используют для хождения под парусом.

— Учитель, а как же боги? Нас учили, что куда дуть ветру решают Борей, Зефир, Нот и Эвр[74].

Чёрт! И что прикажете мне отвечать? Я совершенно не готов выступать тут с атеистическими идеями. Судьба богохульников в эти времена слишком часто бывала печальной. Но почему? Почему я совершенно не готов к уроку?!

— Сергей Иванович! Да что же вы делаете? — наша завуч Анна Серафимовна начала возмущаться, едва вошла. — Кто разрешил вам преподавать природоведение? У вас, между прочим, по плану — урок арифметики! Голубчик, ну сколько вам можно твердить? Никаких отступлений от учебно-методических планов. И на уроках преподаем в пределах учебника, всё остальное — факультативно…

«Уф-ф-ф! Это же сон!» — успел облегчённо подумать я и проснулся.

Обычно я просыпаюсь, прекрасно помня и осознавая, где я нахожусь, какое сегодня число и примерно — время на часах. И даже отсутствие часов в последний год этому не мешало. Но сейчас всё было иначе, я выплывал из объятий Морфея медленно и тягуче. Блин, да я же весь в холодном поту. Перепугался я во сне, и сильно.

И правильно сделал, кстати. Это я с утра радовался тому, что суд состоялся и прошёл без особых последствий. Дядя Изя даже успел объяснить по дороге домой, что налог в итоге вышел достаточно скромный. Всего четверть от дохода.

А некая вменённая сумма сверху… Да, именно сумма. Поставки кагора в храмы и ко дворцу, мои преподавательские усилия и изготовление витражей — всё это оценивалось в некую сумму. И компенсировалось встречными поставками зерна, топлива, живого мяса, шерсти и льна и виноматериала из соседних районов.

— Сам увидишь, Руса, только чуть попозже, — объяснял мне Долинный. — Погонят к нам свиней, баранов, коз, коней, ослов, мулов, быков и коров. Просто чуть позже, когда страда завершится. И навьючат их солью, мешками с шерстью и рулонами льняной ткани. И бурдюки с молодым вином — тоже повезут.

Очень уж тут не хватало тут денег, даже для уплаты налогов. Вот и оговаривался такой «взаимозачёт». Послушать родичей, так все эти бесконечные «повинен» и «повинны» — не бремя налоговое, а благо!

Эмоции во время суда, облегчение от неожиданно быстрого его завершения и куча пояснений сложились в гремучий «коктейль», наложившийся на большую кружку глинтвейна, почти силком влитую в меня родичами сразу по возвращении домой. В результате я буквально пролился в сон. А теперь… Что у нас теперь? Судя по сумеркам за окном и состоянию организма, ужин я проспал. Ни-че-го себе! Позёвывая, я облачился и побрел на первый этаж башни, рассчитывая, что чем-нибудь там разживусь. А фиг там, не угадал!

— Руса, подымайся на крышу! Что смотришь? Это не я распоряжаюсь, так старшие родичи велели. Не будить, но едва встанешь — тут же отправлять к ним.

Ну, велели, так велели. Вот только скоро наступит ночь, и на крыше уже весьма свежо. Поэтому я, проходя второй этаж, нацепил халат потеплее и шапку.

Ого, а родня уже «тёпленькая»! Похоже, они тоже сбрасывали стресс, причём с самого момента возвращения. На столе — остывшие уже крупные куски шашлыка, лаваш и сыр, а в кружках, судя по запаху — всё тот же глинтвейн.

— Садись, Руса. Поешь и выпей с нами. Отметим нашу удачу.

— Удачу?! — чуть ли не возопил я. — Да какая же это удача? Треть года придётся тут пропадать, это не считая времени в пути! И вместо дела — знатных недорослей учить невесть чему.

— Сядь, раз тебе старшие велят! — довольно жёстко потребовал Долинный. — Правила вежливости забыл, парнишечка? Так я мигом напомню!

М-да… Как-то вечер не задался.

— Простите неразумного, уважаемые родичи! — тут я прервался на поклон. — Плохо спал, дичь всякая снилась, в разум ещё не вернулся. Сажусь и жую.

Я так и сделал, а мне тем временем начали «разум возвращать». Объяснили, что только дурак не радуется доступу ко дворцу, принцам и детям высоких сановников. Это же отличный способ не только лоббировать интересы Рода, но и «держать нос по ветру», быть в курсе всех сплетен.

— И жену сюда возьмёшь, да не только её. Ещё и девчонок, что твоя София учит. Тьфу! Да ты, и правда, никак не проснёшься, судя по блудливой ухмылке! — рассердился Исаак. — Да не о блудных делах тебе толкуют, дурень! Они — твой канал для разных сведений. И сплетни соберут, и сами разнесут. На рынок зеленщику и мяснику, водоносу и возчику, что привезет дрова, прачкам у реки, почтенным женам, что встретятся им в лавке ювелира или в «Розе Еркатов».

— А Роза эти сплетни соберёт да тебе перескажет, чтобы твоя голова не пухла! — поддержал старшего родича Мартик. — Да и в других делах поможет — языки учить, книги переписывать, парфюмерию готовить, учёт вести и хозяйство. Ты не смотри, что она мелкая, уже умеет.

— А потянет тебя на блудные дела да её одной не хватит, не сомневайся, она девочка умная, хоть и ревнивая! Сама подберет, кого надо и в кровать тебе подложит! — хохотнул Долинный. — А ты и не поймёшь, будешь думать, что сам всё решил…

— Ты думай, что и при ком говоришь! — возмутился мой будущий тесть.

Было заметно, что Долинный хотел бросить в ответ что-то язвительное, но… Один короткий жест Исаака, и он передумал. И повинился:

— Прости, брат, вино в голову стукнуло.

Тот досадливо скривился, но махнул рукой, показывая что «проехали». И заговорил совсем о другом:

— А вот то, что ты не знаешь, чему и как их учить будешь — плохо! Задерживаться мы не можем, надо срочно домой бежать. Но ты в дороге думай. А по приезде — напишем царю в грамоте. Такое надо заранее согласовать, чтобы не повторять за другими учителями. И тем более — чтобы не противоречить тому, чему они учат.

— Другими? — беспомощно пролепетал я. А ведь сон-то — «в руку» оказался. И планы нужны, и учебные пособия, и утверждение графиков.

— До сих пор их учили три греческих философа и пара персов учёных. Гордись, ты — первый из айков, кого на такое взяли. Не захотел царь, чтобы его сыновей и детей ближайших советников только иностранцы учили. Так что — гордись.

Ну вот! Коллектив педагогов и так не всегда дружен, а тут ещё противопоставление по всем статьям. Они чужаки, я — местный. Они — в годах, я едва ли старше своих учеников. Ну и главное, другие коллеги имеют системное по текущему времени образование. А я — только «от духов предков». Блин, горю! Синим пламенем.

Такие новости надо крепко заесть и запить, чем я и занялся.

— Руса, выпей ещё вина, — предложил Долинный.

— Не хочется что-то.

— Надо! — упорствовал тот. — Нам завтра на рассвете уже выйти надо, и идти быстро. До самого Эребуни гнать будем, там половину дня отдохнём — и снова домой помчимся. Так что тебе надо рано лечь и долго спать. А без вина ты ещё долго не уснёшь.

— Да что за спешка-то? — поразился я.

На меня недоуменно уставились все присутствующие. Потом Исаак извлёк из котомки и аккуратно, стараясь не испачкать, развернул на столе какой-то пеграмент.

— Смотри! Здесь карты, которую утром царь Михран показывал. Видишь? Это — наши земли, сегодняшняя граница. Вот граница Иберийского царства, которую цари согласовали. А всё, что между — это земли…

— Которые отойдут нам! — поторопил я его. И, как оказалось, не только нарушил правила приличия, но и «сел в лужу». В здешнем варианте эта поговорка звучала ещё грубее. Если смягчать, то получится, — «сел в лужу голым задом при большом скоплении людей и начал шумно испускать газы».

— Нет, нам — примерно две трети, — снисходительно поправил дядя Изя. — А по самой границе царь отдаст землю воинам-ветеранам, которым сложно продолжать нести службу. Точнее, тем из них, что захотят осесть на земле. Их самих и потомков освобождают от налогов, но взамен они должны быть готовы пойти воевать в любое время, иметь оружие и уметь им владеть.

Понятно. Аналог служилого казачества из более поздних времен. Те тоже границы защищали. А как опасность на границах исчезла — лишились своих привилегий. А в нашем случае они не только за границей присмотрят, но и за родом Еркатов, чтобы мы не слишком борзели.

— Понимаю, но спешить-то зачем?

Всё заулыбались, а я почувствовал себя полным недоумком. Вот ведь, им всё ясно, а мне почему-то- нет.

— Руса, как ты думаешь, какие земли отдал нам царь Асон? — мягко поинтересовался Долинный.

А что тут думать. Мне же уже объясняли — диких колхов, отказавшихся признавать его власть. В общем, проявил щедрость за чужой счёт… Ой! О-ё-ё-ё-ёй!

— Так эти земли нам «отдали», но их нынешние хозяева этого не признают? — наконец-то прозрел я.

— Именно. Придётся за них повоевать. Вот соберём урожай — и начнём. А времени-то мало, — озабоченно гудел Долинный. — И твои «огненные змеи» да прочие хитрые штучки могут сэкономить нам время и жизни. Потому и торопимся!

— Подождите… — растерянно пробормотал я. — Если нам всё равно самим воевать, то за что Еркаты списали царский долг? За кусок пергамента? Не дороговато ли?

Они молча переглядывались, и я понял, что до моего прихода тут шёл спор на эту же тему.

— Может, и дороговато, дорогой ты мой, — начал Исаак. — Но цена этой карте достаточно высока. Она означает, что войско Иберии не придёт на помощь этим колхам. И не пустит туда родню и головорезов, готовых воевать за кого угодно и без оплаты, добычу они и так сыщут.

— А ещё царь привлечет на нашу сторону ветеранов и пришлет часть своего войска, — добавил Мартик.

— Неужто бесплатно? — сощурился я, уже поняв характер нашего царя. В моем времени про таких говорили: «за копейку удавится».

— Так мы ж ему долг списали! — невесело улыбнулся дядя Изя. — Так что ему выгодно. Это раз. А во-вторых, он и эту кампанию в долг проведёт. Оружие и амуниция, провиант, фураж, жалование воинам — всё мы выплатим. Вместе с Арцатами, конечно.

— А им потом товарами вернём? — догадался я.

— Почти. На самом деле схема сложнее, но для простоты можно считать так. В общем, пей и спи. А с рассвета побежим, как наши «ищейки» за «волчьей стаей» мчались.

Так я и знал… Отдохнуть не получится. Даже в Эребуни, я уже придумал, чем ещё порадовать Розочку и эребунскую родню

Разумеется, идти со скоростью егерей у нас не получилось, ведь с нами был и старый Исаак, и тяжеловесный Долинный. Но всё же во двор к эребунским Еркатам даже я уже заползал. Об отдыхе молили не только ноги, но и каждая мышца в теле. Ещё хуже пришлось моим пацанам. В этом возрасте легко бегать, но ещё очень и очень непросто долго и размеренно идти. Нам выделили одного ослика на троих, вот на нём пацаны поочередно и ехали. Я заставил их наскоро перекусить и отправил спать.

Увы, мне лично такая роскошь не светила. Времени в обрез: за шесть часов, оставшихся до заката, надо было успеть собрать аппарат, провернуть синтез и прибраться.

Поэтому пить и жевать придётся по ходу процесса, в паузах.

Та-а-ак… Малую обжиговую печь приготовил к растопке, специальную камеру зарядил заранее отмеренным количеством смеси соды, мела и древесного угля. Что ещё? Герметизируем стыки и поджигаем дрова.

Уфф… Хотелось наброситься на лепёшку и сыр, но я заставил себя дойти до бака с водой, тщательно вымыть лицо и руки с мылом, протер насухо полотенцем… И с урчанием вгрызся в шмат овечьего сыра.

— Как же ты оголодал, любимый! — раздался из-за спины весёлый девичий голос. Я вздрогнул от неожиданности и подавился.

— Кха! Кха!

— Интересно, это только еды касается? Или во всех смыслах? — лукаво продолжала Розочка.

— Кхе! — наконец-то прокашлялся я и попытался рассмотреть её через выступившие слёзы. Ничего не получилось, пришлось протереть глаза.

— Ого! — удивился я. Произошло вечное чудо. За несколько летних месяцев девочка превратилась в девушку. Ноги прибавили длины и перестали быть «спичками», фигура приобрела некоторые округлости в определённых местах.

«А ведь ещё полгода-год, и она из гадкого утёнка превратится в прекрасного лебедя. Лебедицу? Или — лебедиху?.. Короче, в Царевну-Лебедь!» — подумал я.

— А ехидства тебе не занимать уже сейчас! — вслух продолжил я. И взял тарелку с наваристым супом. — Ммм! Объеденье! Даже жаль, что объедаться мне нельзя.

— Тебе надо много есть! — возразила она. — А то кожа да кости, а не мужчина!

Я заржал. Попытался задавить смех, но от этого он только активнее рвался наружу. В конце концов, отсмеявшись, я тоже позволил себе съехидничать:

— Не тебе пока говорить о костях, Розочка!

Она вспыхнула. В глазах выступили слёзы. Но не от обиды, а от злости. Сейчас что-нибудь отмочит…

— Подожди-ка!

Я подошёл к мехам и начал раздувать рдеющие угли. Жаль, что пацаны свалились от усталости. Печь невелика, мехи — тоже, работая по очереди, они бы справились. Нужна тысяча градусов. Я усердно заработал мехами.

Наконец удалось достичь нужной температуры и смог немного передохнуть. Отер лоб со лба и потянулся к кружке.

— Держи! — всё ещё сердитая, Роза тем не менее заботливо протягивала мне кружку разбавленного вина. — Утоли жажду.

Я присосался к напитку и не отрывался, пока не выпил всё.

— Я скучал по тебе, мой цветочек, — прошептал я, протягивая ей пустой сосуд.

Она счастливо взвизгнула и порывисто обняла меня. Кружка глухо стукнула об пол. Да и чёрт с ней. У меня тоже гормоны бушуют, в конце концов, не только у неё.

Где-то на краю сознания мелькнула мысль, что во мне всё меньше остаётся от старого учителя Сергея Поликарпова, и всё больше появляется от юного Русы Ерката. Но я отогнал эту мысль и поцеловал свою невесту. Потом ещё, ещё… Руки сами по себе заскользили по фигурке… Я уже сам не понимал что творю и куда лезу, но тут — бум — глухо бумкнуло в аппарате. Чёрт, да мы же тут взорваться можем!

Я схватил заранее припасенный небольшой факел, засунул его в приемник и поджёг выходящие из трубки газы. Ф-ф-фу! Успел!

Через небольшое стеклянное окошко я видел, что газы не просто горят, а с обильным выделением белого дыма. Это и говорило, что реакция идёт по плану.

Пока я возился с прибором, Розочка отдышалась, успокоилась и даже привела в порядок одежду.

— Когда огонёк перестанет гореть, у меня будет небольшой подарок для тебя, моя радость. Интересный товар для твоей лавки.

— Не можешь ты без фокусов, Руса! — проворчал, добродушно усмехаясь, Исаак. — Зачем всё это делать на ночь глядя?

— Потому что с рассветом мы убежим дальше.

— Хорошо. А зачем тебе нужна «девушка, которая очень хотела бы стать блондинкой»?

— Для того и нужна! — улыбнулся я. — Вот этот белый порошок мы очень аккуратно разводим в воде со льдом.

По правде говоря, скорее тут планировался «лёд с небольшим количеством воды», просто лёд пока стоял отдельно.

— И добавляем немного другого порошка, называется гидросульфат натрия. Тут главное — не торопиться, а то вода вскипит, а брызги едкие! — я не просто говорил, а потихоньку продолжал готовить итоговый раствор. Сегодня я провернул синтез металлического натрия по методу Девилля[75], но металлический натрий не накапливал, а сразу же сжигал, получая его перекись.

Раствор слегка нагрелся, появились пузырьки кислорода. Принюхавшись, можно было ощутить оттенки запаха аммиака.

— Если я ничего не напутал, то у нас 9 % раствор перекиси водорода. Отлично обесцвечивает волосы.

Приглашенная брюнетистая служанка взвизгнула от счастья.

— Работать лучше в перчатках! — предупредил я. — И попробовать для начала на самом кончике волос…

Но девушки меня уже не слушали. Не имея никакого опыта, они, тем не менее, энергично приступили к популярному ритуалу «превращения в блондинку», изгнав мужчин из своей «святая святых».

— М-да, Руса, учудил ты… Ты вообще в курсе, что у нас темненьких, как ты и я, не очень любят? Так что за это средство, если оно работает, можно дорого заломить.

— Лучше продавать не средство, а услугу. Открыть лавку, где продают не товар. А услугу! — поделился я мудростью из будущих времен. — И чтобы обязательно очередь была. Дамы будут не просто ждать, а общаться…

— Там видно будет! — усмехнулся он. — Или спать, чудо! Вставать вам рано придётся… Эхх… Как теперь узнать, настоящая блондинка или нет?

— Всё не то, чем кажется! — ответил я ему мудростью из будущего.

Имеющиеся реактивы

Серная, соляная и хлорная кислоты,

Гидроксиды калия, натрия, кальция, меди, железа, магния и алюминия.

Карбонаты и гидрокарбонаты натрия, калия и кальция, карбонат магния, гидроксокарбонат меди (II) — малахит, гидроксокарбонат свинца — свинцовые белила.

Медный и железный купорос, сульфат железа (III), сульфат натрия, калия, кальция, магния, аммония и серебра; алюмо-калиевые квасцы, гидросульфаты калия и натрия.

Хлориды калия, кальция, натрия, меди, железа (II) и (III), аммония.

Хлораты калия и натрия, перхлорат натрия и аммония, гипохлорит натрия, хлориды фосфора (III) и (V)

Нашатырь (водный раствор аммиака)

Сульфиды меди, железа (II)

Уксусная кислота, ангидрид уксусной кислоты и хлорангидрид уксусной кислоты.

Ацетаты калия, натрия, кальция, меди (ярь-медянка), аммония и свинца (свинцовый сахар).

Нитрат и нитрит кальция, нитрат калия, нитрат аммония, нитрат серебра

Оксиды железа (II) и (III), оксиды меди (I) и (II), оксид алюминия, магния и кальция, оксиды азота (II) и (IV).

Оксиды марганца (II) и (IV), манганат калия и перманганат калия.

Перекись водорода и перекись натрия.

Карбид и цианамид кальция; ацетон, уксусная кислота и этанол, фенол и фенолят натрия, салициловая кислота и её натриевая соль, комплекс железа (III) и салициловой кислоты (фиолетовая краска), глюкоза, стеариновая кислота, глицерин, цианид натрия и калия.

Нитрозофенол (лимонно-жёлтая краска) и индофенол (сине-голубая краска).

Хлор, метан, кислород, ацетилен, водород, углекислый газ, вода, оксид кремния

Углерод, медь, свинец, железо, сера, фосфор (белый и красный)

Продукты, признанные полезными:

Синтетический магнетит, этиловый спирт, глюкозный сироп, лак для дерева, корунд (тигли и порошки разной крупности в качестве абразивов), карбид кальция, салициловая кислота (жаропонижающее и противовоспалительное средство), фиолетовая, лимонно-жёлтая и сине-голубая краски, отбеливатель, спички, огнесмеси на основе бертолетовой соли и ракеты на перхлорате натрия, отбеливатель, стекло, сода, твердое (натриевое) мыло, жидкое (калиевое) мыло, бумага, косметические и пишущие карандаши, стеариновые свечи, цианид натрия и калия, перманганат калия, перекись водорода и перекись натрия.