Конструктор живых систем: Преддверие войны

Глава 11 Елизавета Синегреева

Елизавета Синегреева, возвратившись после воздушной прогулки, закрылась у себя в крохотной комнатке, больше похожей на большую кладовку, и разрыдалась в голос. Эмоции переполняли её, отец, напуганный и сам на себя не похожий, остался в гостиной с матерью, шокированной не меньше остальных.

Лиза даже не помнила, как они добирались домой, перед глазами непрерывно стоял образ прекрасного юноши, что сверхчеловеческим усилием держал их жизнь в своих руках. Как это ему удавалось, Лиза не знала, понимала она лишь одно: он спас ей жизнь и сделал это вопреки всему.

Она рыдала, орошая слезами подушку, давая выход бушующим эмоциям, и делала это долго, пока не обессилила. Тогда, подняв голову от намокшей подушки, она повернулась и взглянула на себя в маленькое зеркальце, что висело в стороне от кровати, над миниатюрным туалетным столиком.

В зеркальце отразилось опухшее от слёз лицо. Тяжело вздохнув, девушка взяла с туалетного столика небольшую пуховку и начала убирать остатки слёз, припудривая нежную покрасневшую кожу. Нет, так дело не пойдёт, она молодая девушка и совсем не дурнушка. Она же понравилась юноше, иначе бы он не поменялся с ней местом!

Она ещё плохо знала мужчин, но женская интуиция подсказывала, что ни один юноша не подойдёт к девушке просто так, чтобы оказать ей подобного рода услугу. Да, уступить место в трамвае, помочь перейти дорогу или подсказать, куда идти в незнакомом месте, — это вежливость благородного человека, но отдать своё привилегированное место только ради того, чтобы она смогла посмотреть с него на окружающие виды…

Нет, на такое мало кто решится, особенно, если юноша благородный, а ее новый знакомый, несомненно, таков. Богат, а он определённо имеет, может и небольшой, но устойчивый достаток. Отсюда вывод: она ему очень понравилась, а он… а она… Тут глаза девушки стали вновь наполняться слезами.

А он остался лежать в дирижабле, когда все выбежали из него, она лишь смогла стереть кровь с его лица, и всё на этом. Она не боялась, что бомба взорвётся в любой момент, а просто хотела сделать хоть что-то для него, но подхваченная стюардом, покинула дирижабль. Что произошло с юношей дальше, она не знала, как не знала его имени.

— Лизонька, с тобой всё в порядке? — послышался тихий голос матери, после осторожного стука в дверь её комнаты.

— Да, маменька.

— Выйди тогда к нам, я посмотрю на тебя.

Лиза в очередной раз промокнула глаза ватной подушечкой и, открыв дверь, вышла к матери.

— Что с тобой, дочь? Успокойся, всё уже закончилось.

— Да, мама, я знаю.

— Пойдём, посидим вдвоём.

Вечером они собрались ужинать, и отец, обычно болтливый, сейчас мрачно молчал, размышляя над случившимся происшествием. О том, что он принялся сразу выбегать из дирижабля, спасаясь, он не думал, считая это само собой разумеющимся, правда, его осадили тогда, что не помешало ему всё равно выбежать в числе первых, не позаботясь даже о дочери и жене. Впрочем, ни жена, ни дочь не обратили на это внимания, до сих пор пребывая в шоке от пережитого.

— Да, полетали мы сегодня знатно, — наконец выразил своё мнение отец семейства.

— Еле спаслись, — поддакнула матушка.

— А я даже не знаю, что с ним, — пролепетала Лиза.

Отец не услышал её, занятый целиком своими мыслями, а мать спросила.

— С кем?

— С тем юношей, который нас всех спас.

— Кто спас? — не понял отец.

— Тот юноша, что уступил мне своё место и держал бомбу.

— Вот ещё! Ничего он не держал, а то, что место уступил, видно, блажь его была.

— Понравилась ему наша Елизавета, — вмешалась мать.

— Думаешь? — недоверчиво уставился на неё отец.

— Так и есть, — кивнула в ответ та.

— Он, может, погиб уже, — вновь тихо произнесла Лиза.

— Таких не убьёшь, знавал я одного, похожего, ух какой, из всего мог выкрутиться.

При этих словах Лиза недоверчиво посмотрела на отца и невольно обрадовалась. Отец, несмотря на свой сложный характер, обладал иногда каким-то интуитивным восприятием людей, делая правильные выводы из подчас абсолютно бредовой информации. Как ему это удавалось, оставалось для всех загадкой, но именно потому он смог сколотить небольшое состояние и кропотливо преумножал его, себе на радость, держа в «чёрном» теле своих домашних.

— Что на отца своего смотришь недоверчиво, понравился, небось?

Лиза тут же опустила взгляд, ничего не ответив. За неё ответила мать.

— Мирон, так он и вправду завидный жених, и билет купил себе дорогой, и одет в хороший костюм, одни ботинки стоят, почитай, тридцать злотых, так ещё и даром обладает. Наша Елизавета для него и не подойдёт, если так, а он посмотрел на неё, значит, понравилась.

— Понравилась — не понравилась, неизвестно ещё, да и не знамо, где его искать теперь. Если живой окажется, то найдёт, а нам не о том надо думать, не этот, так другой жених явится. Лизке уж семнадцать исполнилось, хоть завтра под венец, нечего на отцовской шее сидеть.

Лиза вспыхнула и, быстро доев ужин, тут же вышла из-за стола, не став пить чай. Аппетит, которого у неё и так не имелось, сейчас окончательно пропал. Зайдя в свою комнату, она разделась и внимательно оглядела себя. Что же, пусть она и не так красива, как хотелось бы, зато у неё и кожа белая, и талия тонкая, и грудь выше всяких похвал. Любому жениху она в радость будет, а уж такому смелому юноше и сама почти готова отдаться в объятия.

Тяжело вздохнув, девушка быстро оделась и отправилась умываться, чтобы потом остаться в своей комнате наедине с книжкой. Лиза училась в музыкальном училище, так захотела она сама, а отец, на удивление, не оказался против. Она так и не поняла, почему, но кроме ворчания, что приходится платить за её обучение, больше никаких возмущений он не высказывал. Возможно, их желания совпали, и он просто не признавался в том окружающим, или по каким-то другим причинам, но Лизе от того получилось только хорошо.

В неведенье о дальнейшей судьбе юноши прошло больше двух недель. Лиза даже стала читать газеты, как-то удачно намекнув отцу, что неплохо бы почитать о происшествии с дирижаблями. Первая же новость, полученная из них, ошеломила всю семью. Даже отец задумался, узнав, что другой дирижабль, атакованный террористами, рухнул, взорвавшись, и все находившиеся в нём люди погибли. Удалось спасти только несколько человек, получивших обширные ожоги, за жизнь которых боролись самые лучшие врачи Павлограда.

А вот об их дирижабле в газетах не напечатали ни слова. Это одновременно и удивило, и расстроило. Хотелось, чтобы все знали, что с ними случилось на борту дирижабля, а в газетах о том ни слова.

— Это что получается, никто и не знает, что с нами произошло? — громко возмутился отец на ужине. — Так, может, нам всё привиделось?

— Мирон, у нас же всё благополучно закончилось, вот газеты и не шумят, не о чем писать им, получается, оттого и молчат, — рассудительно предположила мать Лизы.

— Гм, может и так, но всё равно, весьма странно, они же поймали террористов, должны о том написать.

— Так дело расследуют, не хотят рассказывать, что поймали! — невольно вырвалось у Лизы, и она в испуге замолчала, страшась, что отец начнёт ругаться. Но отцу до неё дела не было, он просто откинул газету в сторону и принялся со смаком хлебать горячие щи.

Синегреевы горожанами стали только во втором поколении, и многие крестьянские замашки отца, проведшего детство в деревне, продолжали до сих пор сказываться в быту.

— Да и ладно, было и прошло, нам дальше жить надобно, и чтобы больше никто мне про воздушные поездки не талдычил, — оторвавшись от тарелки, сердито произнес глава семьи. — Покатались, хватит, на всю жизнь запомню, каково оно, летать под небесами. Бог наказывает тех, кто летать вздумал, о то и нам предупреждение. Чаще молиться надобно, и тебе, Лиза, больше всех. Завтра в церковь пойдём, грехи замаливать, как раз воскресенье. Я уж расщедрюсь на свечу большую, денег тебе дам, чтобы ты за здравие поставила юноши того, авось, объявится.

В воскресенье всей семьей они, действительно, сходили в церковь, и отец, как и обещал, выдал деньги на свечу, а через неделю Лизе пришло письмо. Она даже не поверила своим глазам, когда мать, скептически поджав губы, вручила ей конверт с указанием её имени и фамилии. До этого Лиза никогда ни от кого не получала писем, так что, интерес родителей к адресату сего письма оказался, мягко говоря, повышенным.

— При нас вскрывай! — сказала мать, внимательно наблюдая за выражением лица дочери, когда та вскрыла конверт и, жадно схватив лист, принялась его читать, невольно при этом улыбаясь. На хорошей бумаге каллиграфическим почерком были написаны долгожданные слова.

— Нашёлся, стало быть! — резюмировал отец, получив от жены доклад, когда та перечитала письмо уже после дочери. — Говорил же, в церковь надо сходить, грехи замолить, вот он и нашёлся, да ещё и тебя отыскал, не иначе, само Провидение ему помогло.

Лиза же, вспыхнув от нечаянной радости, зарделась крупным румянцем, что засиял на её белой коже багряным солнцем, да так, что аж отец залюбовался ею.

— А и хороша наша Лизка, любому отрадой будет и женой верной, да, Лизка?

— Да, папенька, — опустила глаза девушка, испытывая к отцу смешанные чувства, с одной стороны она любила его, а с другой — хотела, как можно скорее, вырваться из-под его жёсткой руки и постоянного контроля.

— И что он там пишет?

— Встретиться с нашей Лизонькой хочет, — ответствовала мать, — либо к нам прийти, если пригласим, либо где-нибудь в городе увидеться.

— К нам пока неча идти, мы народ простой, ещё спугнём жениха, и одну в город отпускать тоже не след.

— А что же тогда делать? — растерянно спросила Лиза.

— С матерью пойдёшь, напишешь ему в письме, где учишься, и когда сможешь после учёбы с ним встретиться. Мать туда же подойдёт, и прогуляетесь вместе с этим новоиспечённым женихом. А ты, мать, расспросишь его, кто он, что он, где учится.

— Так он в духовно-инженерной академии же учится!

— Откуда знаешь?

— Так он ещё тогда сказал, и видно, что из благородных, я сразу определила.

— Да, запамятовал я, сейчас вспомнил. Тем более, нужно захомутать его, раз на Лизку запал, или тебе не нравиться он, дочь? — вдруг обратился к девушке отец.

— Почему? — невольно вырвалось у неё.

— Так не знаю почему. Ладно, разберёмся. Пиши ему письмо, да дай матери почитать, а то знаю я вас, девок, напишите там ещё чего лишнего…

— Я его совсем не знаю, чего писать мне лишнего?

— Ладно, нашёлся, жив и хорошо, а всё потому, что верить в Бога надо, а не в дар этот. Всё, отдыхать всем, устал чего-то я сегодня. Идите!

Вернувшись в комнату, Лиза перечитала письмо, потом ещё раз и ещё. Прижав его к сердцу, она начала молиться, чтобы ей повезло, и она смогла встретиться с юношей. Но молитва — хорошо, а пора уже принять посильное участие и, выйдя из комнаты, она вошла в гостиную, где стала писать ответное письмо.

— Хватит жечь электричество! — возмутился отец, видя, что Лиза под светом электрической лампочки пишет письмо.

— Но, папа, я должна дать ответ⁈

— При свечах пиши, они дешевле. Вот выйдешь замуж, купит тебе муж свою квартиру, и делай в ней, что хочешь, а в моей нечего.

— Не надо свечи жечь! — вмешалась уже мать, — они тоже денег стоят, да и зрение себе посадишь, а кому нужна полуслепая жена, не возьмут. Иди спать, завтра с утра встанешь и при свете дня всё напишешь. Чего там особо писать, пару строк черкнёшь, да хватит.

Лиза категорически не была согласна ни с матерью, ни с отцом, но спорить не стала. Завтра, значит, завтра, она успеет, тем более, за вечер и ночь продумает грамотный, и в то же время, короткий ответ.

Так оно и получилось. Встав ни свет, ни заря, она быстро умылась, приготовила себе и отцу завтрак и, усевшись за стол, быстро набросала письмо. Сложив его вчетверо, она выпорхнула из дома, спеша на почту, а оттуда уже намереваясь пойти на занятия в музыкальное училище. С замиранием сердца опустив опечатанный красивыми марками конверт в почтовый ящик, она поспешила на занятия, лелея мечту, что на следующей неделе обязательно придёт ответ, либо юноша явится к ним сам, даже без приглашения.

Она теперь знала его имя и фамилию. Фёдор Дегтярёв! Какое у него сильное имя и хорошая фамилия. Нет, её фамилия тоже ничего, но Елизавета Дегтярёва звучит значительно лучше, чем Синегреева.

Прошло несколько дней, проведённых в томительной истоме ожидания. К её искренней радости и удивлению, юноша поджидал её там, где она и назначила. Письмо дошло быстро и успело оповестить юношу о времени и месте встречи. Её мать также явилась в этот день к училищу и теперь с искренним любопытством смотрела на Дегтярёва. Она не верила, что он придёт, но любопытство, а также приказ мужа привёл её к воротам учебного заведения, где училась Елизавета. Теперь они вдвоём рассматривали героя, что стоял прямо перед ними.

— Здравствуйте! Мадам… — поклонился Дегтярёв матери. — Сударыня, — обратился к Лизе, — позвольте поцеловать вашу руку.

Лиза не имела перчаток, грея руки в обычных вязаных рукавицах, да и сейчас в них необходимость отсутствовала, поэтому, не мешкая, она с готовностью вытянула руку вперёд, несмотря на неодобрительный взгляд матери, который она проигнорировала.

Дегтярёв улыбнулся и, взяв нежную ладонь девушки в свою руку, слегка прикоснулся к ней губами, тут же отпустив. Лиза поспешно убрала руку, спрятав её за спиной, словно нашкодившая гимназистка.

— Рад вас видеть, сударыня, а также вашу достойную матушку. Как вы пережили крушение дирижабля, никто из вас не пострадал?

— Нет, всё хорошо, мы спаслись.

— Да — да, — тут же вмешалась мать, — мы вовремя успели выбежать, спасибо стюардам.

Юноша вежливо улыбнулся, но на его лицо легла отчётливая тень. Лиза осуждающе посмотрела на мать, внутренне ругаясь.

— Мама, мы живы только благодаря тому, что Фёдор Васильевич удержал энергию взрыва своим даром.

— Ну, это конечно, но и стюарды нам помогли.

— А кто вынес меня из дирижабля, когда я потерял сознание? — спросил мрачнеющий юноша.

— Я не знаю, — растерянно ответила Лиза, — меня увели родители, я видела только, что всех спасали члены экипажа. Мне кажется, что это сделал капитан с кем-то, они поступили очень отважно.

— Да — да, они отважные, — вновь поддакнула мать и вновь отчётливо не в тему.

— Мадам, а могли бы вы мне разрешить прогуляться с вашей дочерью, чтобы обсудить обстоятельства произошедшего тем днём? — игнорируя очевидное хамство, вежливо спросил юноша.

— Нет, мой муж, Лизин отец сказал, что если мы захотим гулять, то обязательно втроём, а уж потом, если он разрешит, то вы сможете встречаться с нашей дочерью, когда захотите, но чтобы мы об этом знали.

— Хорошо, тогда давайте пройдёмся по направлению к вашему дому, вы же живёте довольно далеко отсюда, вот мы и сократим путь в долгой беседе. Думаю, что у вас, мадам, накопились ко мне вопросы. Прошу вас, задавайте, не в моих правилах утаивать что-то о себе, тем более, если бы я не смог удержать взрыв гранаты, то никого из нас, в том числе и меня, в живых на данный момент не оказалось. Это грустно сознавать, но дело обстоит именно так. Я не знаю, почему вы так уверены в своём спасении стюардами, но скажу вам честно и прямо, они могли погибнуть так же, как и все остальные, если бы я вовремя не понял, что произойдёт дальше.

Мать Лизы смогла правильно понять сказанное и стушевалась от отповеди молодого человека, правда, это продолжалось недолго. Природное хамство, вперемешку с интересом, вскоре взяло своё и, помолчав буквально пару минут, она стала засыпать юношу градом вопросов.

Проявлять любопытство её заставляло не только внутренне желание, но и строгий наказ мужа, что желал понять, стоило ли завлекать потенциального жениха Лизе в свои сети.

— Да, мы поняли всей семьёй, что вы весьма оригинальный молодой человек, — продолжила мать Лизы разговор, — и способны на многое, даже сохранили дирижабль от взрыва. А я запомнила только стюардов, так испугалась, а вот оно, оказывается, как бывает, не знала, что вы обладаете таким необычным даром.

— Да, я обладаю очень необычным даром и продолжаю его постоянно развивать, но это неважно. А где учится ваша дочь?

— Я учусь в музыкальном училище, возле которого вы нас и ждали, — тут же ответила Лиза.

— Вот как? А на кого?

— На преподавателя пения и игре на фортепиано. Я люблю играть и даже сочиняю музыку и слова.

— Это очень интересно, а…

— А раз вы обладаете даром и совершили такой благородный поступок, то вы дворянин? — влезла в их разговор мать, решив, что значительно подсластила лестью свой вопрос.

— Да, мадам, совсем недавно император наградил меня титулом барона.

— Ох ты! Так вы, оказывается, барон⁈

— Да.

— А кто ваши родители?

— Моих родителей уже нет на этом свете. Отец погиб в бою несколько лет назад, на войне, а матушка погибла совсем недавно, от бомбы террориста при покушении на генерал-губернатора Крестополя.

— Вот как? Соболезную вам.

— Да, я тоже вам соболезную, — грустно произнесла Лиза, — очень, — у неё даже навернулись слёзы на глаза при взгляде на печальное лицо юноши, когда он говорил эти слова.

— Спасибо! Думаю, что в тот день я отомстил и за неё, и за себя.

— Несомненно, — согласилась мать Лизы, — а вы же учитесь?

— Да, на первом курсе факультета железнодорожного и водного транспорта инженерно-духовной академии Павлограда.

— Поняла, а живёте где?

— В общежитии, империя мне выдала бесплатное проживание и, благодаря моим заслугам перед ней, назначила высокую стипендию. Так что, я не бедствую, и по окончании академии надеюсь на хорошее место с высокой оплатой. Я обладаю даром, и зарплата моя окажется намного выше, чем у обыкновенного выпускника инженерной академии.

— Как замечательно! У вас есть хорошая перспектива. Видишь, Лизонька, какой интересный юноша!

Лиза залилась горячим румянцем и искоса взглянула на мать.

— Может, зайдём в кафе, и я угощу вас чаем? — предложил юноша.

— Конечно, конечно, а вон, можно в то, что на углу, — тут же среагировала мать, нисколько не смущаясь.

— Хорошо, — пожал плечами Дегтярёв, и они втроём вошли в указанное кафе.

Дальнейшее не очень понравилось матери, так как ей досталась всего лишь кружка не самого дорогого чая и к ней пара румяных булочек, а вот Лизе, мало того, что принесли дорогого кофею, так ещё и целую тарелку воздушных круассанов.

— Врачи говорят, что с возрастом сладкое портит пищеварение и влияет плохо на здоровье, — пояснил свой выбор сладкого и его распределения юноша.

Это объяснение не слишком удовлетворило мадам Синегрееву, но возмущаться оказалось неуместно, и она смирилась, искоса наблюдая, как её худая и скромная дочь сначала робко, а потом всё более охотно принялась уплетать за обе щёки свежайшие круассаны.

— Ещё? — спросил у Лизы юноша, когда та расправилась с принесенной выпечкой.

— Нет, спасибо. Очень вкусно, я наелась уже.

— Тогда позвольте проводить вас домой и назначить нашу следующую встречу⁈

— Да, да, нам пора, — среагировала мать. — Возьмите извозчика, а встретиться с Лизой вы сможете в это же время, спустя неделю, на том же самом месте.

— Благодарю Вас!

Выйдя из кафе, они быстро поймали извозчика и вскоре подъехали к дому, где жила семья Лизы в одной из частных квартир.

— До следующей субботы! — вежливо сказал юноша и, уже без разрешения поцеловав руку Лизе, попрощался с её матерью кивком и уехал, оставив их стоять перед подъездом, глядя ему вслед.

— А и горазда ты, Лизка, круассаны есть! — сказала мать, как только извозчик потерялся за первым поворотом.

— Они вкусные.

— Верю. А твой кавалер мне их не купил.

Лиза, несмотря на покладистость характера, разозлилась.

— Так он, мама, и не с тобой встречался. Спасибо, что вообще в кафе повёл, а не как наш отец, просто погулять, да ещё и денег бы взаймы попросил.

— А вот я скажу отцу, что ты ему глазки строила и руку сама тянула для поцелуя, устроит он тогда тебе…

— А я скажу, что ты, мама… не попросила его купить что-нибудь нам домой, и вообще, вела себя так, что чуть не отпугнула потенциального жениха, и ещё много чего скажу, что папеньке не понравится…

— О, как ты заговорила Лизка⁈ — мать с искренним удивлением оглядела с ног до головы дочь, словно видела её в первый раз.

— Есть, у кого учиться! — дерзко в ответ сказала Лиза, — я быстро учусь.

Мать нахмурилась и хотела сказать что-то резкое и обидное, но передумала, поняв, что в этой битве поколений она проиграет. Лиза хорошо знала отца, и сейчас дочь представляла собой товар, который нужно не только продать подороже, но и сбагрить, как можно быстрее, и тут интересы дочери и отца совпадали полностью. Да чего уж греха таить, и интересы матери тоже тому соответствовали, так что, обижаться из-за круассанов действительно глупо. Хотя, мог же, паршивец, уважить мать такой красавицы, раз уж запал на неё, но пожадничал.

— Ладно, не буду ничего лишнего говорить отцу, только и ты, смотри, если выйдешь за него замуж, про мать не забывай.

— Поможешь мне на отца надавить, не забуду.

— Ух ты, какая смелая стала! — опешила мать.

— А я такой и была.

— Смелая, потому что почувствовала, что нравишься ему, а если у него ещё кто-нибудь есть, или передумает вдруг? Мужчины — они такие, увидят другую юбку и кинутся за ней, мозги потеряв. А ты останешься ни с чем, а⁈ — рассердилась мать.

— А я сделаю всё, что не кинется, если ты мне мешать не станешь.

— Угу, хитрая, вся в отца. Ладно, не стану ничего против отцу говорить, жених вроде перспективный, и тебе подойдёт, и нам. Разрешу тебе с ним встречаться, но смотри, юноша пылкий, начнёшь к нему грудью прижиматься, мигом в подворотню утащит.

— А это уже моё дело, матушка, тебе с отцом нужно меня замуж выгодно отдать, так и не мешайте, а я уж сама подумаю, как поступить, чтобы и в подворотню не утащил, и любить не перестал.

— Эх, взрослая совсем стала, и когда успела?

— В дирижабле и повзрослела, — неожиданно для самой себя выдала Лиза.

— Это так. Хорошо, пошли домой, отцу расскажем, — и обе женщины, старая и молодая, вошли в подъезд, думая каждая о своём.