Конструктор живых систем: Преддверие войны

Глава 10 Фон барон

О получении титула барона я узнал от декана. Меня специально вызвали к нему в кабинет, где он торжественно вручил официальное уведомление от геральдического общества, в котором от меня требовалось подать прошение на увековечивание своего родового герба, потому что с настоящего момента как я сам, так и мои возможные потомки получали наследственный титул и дворянство.

Конечно, моей радости не было предела, и в тоже время я не верил в случившееся.

— Поздравляю вас, господин барон! — сказал декан факультета, — на моей памяти это случается в первый раз, и я весьма удивлён. Не знаю, какой поступок вы совершили, что император соизволил присвоить вам титул лично, но сделал он это явно не просто так. Поэтому, ещё раз поздравляю вас и надеюсь на дальнейшие успехи на нашем факультете, ведь благодаря таким студентам, как вы, мы сможем вырваться в лидеры по внутреннему рейтингу академии.

— Благодарю, Ваше превосходительство! Для меня большая честь получить именно из ваших рук свидетельство о присвоении мне титула, и если бы мои родители оставались живы, они, несомненно, гордились мною, — голос мой к концу фразы невольно дрогнул, и я замолчал.

— Да, я знаю о гибели вашей матери, примите от меня самые искренние соболезнования, вы достойный сын! Догадываюсь, что своими действиями вы спасли кому-то жизнь, иначе награда не оказалась бы так щедра.

— Да, — согласился я, — так и есть.

— Тогда вы в полной мере заслужили этот титул.

— Благодарю Вас!

— Ну, что же, ещё раз поздравляю вас и желаю успехов в учёбе, а руководство факультета приложит все силы для того, чтобы вы продолжали успешно овладевать знаниями на нашем факультете.

— Спасибо! — и, забрав бумаги, я вышел из кабинета декана факультета.

Едва закрыв дверь, я, не помня себя от радости, бросился в общежитие, чтобы поделиться радостью с другом. Пётр, узнав о получении мной титула барона, обрадовался, но немного натужно, а не от души, оно и понятно, я за полгода поравнялся с ним, и хоть он хорошо меня знал, конкуренцию никто не отменял.

Впрочем, воспитание в духе тевтонских традиций не позволило ему дать волю своим истинным чувствам.

— Ну, тебе и везёт! Не знал бы тебя, позавидовал страшной завистью, а так как ты на волосок от гибели оказался, то и завидовать нечему, — признался Пётр.

— Я тебе сейчас покажу, как все произошло, кратко и по существу, я этого не делал раньше, потому что восстанавливал силы, да и сейчас делаю это только для тебя, мы же друзья, и показ продлится не больше минуты. Смотри! — напрягшись, я вызвал в памяти картину произошедшего. Подвесил её в воздухе и принялся прокручивать былые события.

— Ничего себе! — воскликнул Пётр, закончив просмотр.

— Да, всё так и случилось. Петя, а давай обмоем мой первый титул?

— Это тянет на ресторан, Федя, причём, из дорогих.

— Пусть так, мне всё равно приглашать некого, так что, отметим вдвоём, хочешь, пригласи свою новую подругу.

— Ха, так я не против, только ты сначала свою нечаянную подругу найди, её и пригласишь, если что, а я не спешу. К такому делу нужно подойти ответственно, а для начала можем купить себе по пиву.

— Хорошо, по самому дорогому тогда, я угощаю.

— Я согласен!

Купив себе пива, мы хорошо провели вечер в комнате, а утром вновь отправились на занятия. Слухи о получении мной титула барона стали достоянием общественности и дошли даже до ушей Женевьевы, что меня одновременно и удивило, и обрадовало. Увидеться с ней получилось уже после занятий, и мне показалось, что наша встреча произошла не случайно. Женевьева стояла в коридоре, в окружении двух своих подруг, когда я проходил мимо неё, выйдя из лекционной аудитории.

Остановился я потому, что она внезапно выпрямилась и упёрлась в меня взглядом своих прекрасных глаз, тут уж дураком надо быть, чтобы не догадаться притормозить и узнать, чем вызван данный взгляд. Я и остановился, чтобы вежливо поприветствовать девушку.

— Добрый день, сударыня!

— Поздравляю вас, Фёдор, с получением от государя-императора титула барона! Это высокая честь, несомненно, вы её достойны, раз оказались ею отмечены.

— Благодарю вас, сударыня, мне очень приятны ваши слова, но откуда вы узнали?

— Весь первый курс гудит известиями о получении вами титула, трудно не узнать о том.

— Не знал, в любом случае, благодарю за поздравления, надеюсь, что смогу увидеть вас ещё раз и иметь возможность поговорить с вами.

— Надейтесь, — серьёзно ответила Женевьева и, кивнув стоящим в сторонке подругам, отправилась по коридору дальше, следуя по своим делам. Я остался стоять на месте, провожая её взглядом, так как догонять девушек было в высшей степени неучтиво.

Об этой встрече я рассказал Петру.

— А Женевьева определённо к тебе неравнодушна, Федя.

— Не знаю, я к ней тоже неравнодушен, но видишь, как всё получается.

— Это да, два человека любят друг друга, ну, наверное, — осёкся под моим взглядом друг, — и не могут соединить свои сердца. А ты почему не пригласил её на ужин?

— А с какой стати я могу пригласить её на ужин, пусть даже по поводу получения титула?

— Ну, если она тебя поздравила, то можно сделать следующий шаг, или попытаться сделать.

— Нет, Пётр, не надо меня успокаивать напрасными надеждами и провоцировать конфликт на ровном месте. Как только я смогу поднять свой статус хотя бы на одну ступеньку, Женевьева сама даст мне намёк, а пока…

— Да я знаю, Федя, хотел поддержать и обнадёжить тебя, тем более, ты уже успел с другой девушкой познакомиться.

— Отношения с той девушкой вилами по воде писаны, друг.

— Хорошо, забудем о напрасных надеждах и займёмся текущими делами, сессия уже совсем скоро.

— И то верно! — и мы принялись усиленно готовиться к занятиям, ведь итоговая годовая сессия маячила совсем не за горами.

Через неделю мне пришло официальное письмо от главы компании «Воздушные развлечения» Рихарда Васнецова. В нём он приглашал меня посетить офис, расположенный на Невском проспекте, чтобы получить награду, назначенную за спасение дирижабля.

По указанному адресу я отправился на следующий же день, гадая о том, что приготовил мне хозяин компании. Здание, куда я вскоре прибыл, представляло собой сосредоточение различных частных контор, арендующих помещения, одним из которых и оказалось акционерное общество «Воздушные развлечения».

На пороге меня встретил представитель компании — моложавый интеллигентный старичок с лихо закрученными вверх седыми усами и седой же бородой клинышком.

— Здравствуйте, здравствуйте, молодой человек. Это вы помогли спасти наш дирижабль?

— Да, вот ваше письмо в мой адрес.

— О, прекрасно! Да вижу, а билетик у вас не сохранился, случайно, после того весьма неоднозначного рейса?

Я в растерянности посмотрел на вежливого старичка.

— Нет, не сохранился. Я даже не помню, куда я его дел, после всего случившегося.

— Ах, жаль, а я-то думал, что должен сохраниться, иначе, как же знать, что вы это вы, и обязательно были на борту нашего дирижабля, может, это и не вы там находились⁈

— У меня есть паспорт.

— Ага, да, совсем запамятовал, да-да, покажите мне его.

Я вынул из кармана паспорт и протянул его старичку, тот быстро проглядел документ и вернул мне обратно.

— Что же, всё верно, вы Фёдор Дегтярёв, единственный сын своих родителей, ныне почивших. Всё верно.

Я с большим недоумением смотрел на представителя фирмы и не понимал, зачем меня сюда пригласили.

— Зачем вы вызвали меня к себе письмом? Я не понимаю этого, — задал я интересующий меня вопрос уже напрямую.

— Руководство фирмы приняло решение вас наградить за спасение, а я, как законный её представитель и юрист, обязан всё провести максимально правильно и удостовериться, что вы это и есть вы, тот, кто действительно помог нам спасти дирижабль.

— Ясно, вы убедились уже, что я это я, или ещё нет?

— Не совсем, хотелось бы билетик увидеть, да и позвать свидетелей. У вас есть свидетели произошедшего?

— Да, пригласите членов экипажа, стюардов, капитана дирижабля, они подтвердят всё произошедшее.

— Этого недостаточно.

— Так что же вы тогда от меня хотите и зачем вообще вызвали к себе? — уже искренне негодуя, задал я повторный вопрос.

— Поступило распоряжение поощрить вас, вот я и занимаюсь выяснением всех подробностей данного дела. Но мне нужны документальные доказательства, раз вы совершили невозможное. А сумма к выплате назначена немаленькая, поэтому и проверяю тщательно.

— Это какая же, позвольте полюбопытствовать? — не сдержался я от меркантильного вопроса, скорее, уже из-за злости, чем из жадности.

— А это пока для вас секрет.

— Гм, так может, вы хотите презентовать мне всего десять злотых, так как для всех людей большая сумма является разной. Для бедняка и злотый — огромные деньги, а для купца и сотня тысяч станет разменной монетой, — продолжал я давить на этого адвоката, которым старичок, несомненно, и являлся.

— Всё так, но пока вы не подтвердите своё участие в спасении дирижабля, не сможете ничего узнать.

— Так, может, мне тогда уйти, чтобы не мучить ни себя, ни вас?

— Да-да, это лучшее решение из всех возможных, но тогда вы, пожалуйста, подпишите вот эти бумаги, и мы вам переведём, как участнику тех событий на ваш счёт ровно сто, нет, пятьдесят злотых, в качестве моральной компенсации за пережитое.

Разозлившись, я протянул руку и, взяв бумаги, внимательно их прочёл. К сожалению, я редко сталкивался с крючкотворами и бюрократами, но последние события обострили мой ум и усилили недоверчивость, я бы даже сказал, критически усилили. Поэтому я несколько раз перечитал все бумаги, пытаясь уяснить их смысл, в том числе и скрытый, а он, несомненно, в них имелся.

— Так вы хотите, чтобы я подписал отказ от любой премии, кроме той, которую вы озвучили?

— Да, именно так.

— Но, простите? Здесь указана сумма в сто злотых, а вы говорите про пятьдесят?

— Сто? Ах, простите меня, старика, запамятовал я, действительно, сто злотых. Вот ведь как, специально для вас сумма удваивается, а другие пассажиры и вовсе по десять злотых получили в качестве компенсации.

— Угу, а у вас есть весь список пассажиров?

— Конечно, есть, но я вам его не дам, мало ли, с какой целью вы интересуетесь, а мы свято храним тайны наших клиентов.

— Я заметил, — зло хмыкнул я, что не укрылось от старичка-добрячка.

— Ну что вы, деньги весьма приличные.

— Для того, кто был на приёме у… — тут я осёкся, вспомнив предупреждение не распространяться о своём посещении императорского совета, — … у губернатора Крестополя, это гроши.

— Ну, как хотите, можете не подписывать никаких бумаг, и тогда вообще не получите никакой компенсации, так что, думайте, или сто злотых, или ничего!

— Я уже подумал, спасибо, лучше ничего, чем подобная компенсация. Всего вам хорошего! — и я начал застёгивать своё форменное пальто, намереваясь уйти.

Кажется, старик-юрист не ожидал от меня такой неуступчивости и твердости, ведь молодёжь всегда нуждается в деньгах, а тут весьма крупная сумма, для бедного студента.

— Подождите, сударь, я поговорю с руководством, возможно, они повысят сумму, может, даже в два раза! — сказав эти слова, старичок выпучил глаза, как бы показывая, насколько она огромна, а мне стало просто смешно. Мне от императора тысяча злотых пришла, а они двести обещают, да ещё с таким торгом и апломбом, будто дом на берегу моря продают по великой нужде и уважении ко мне. Что-то в этом предложении явно не так.

— Спасибо, мне некогда, сессия скоро, нужно готовиться, желаю вам и вашей фирме всего хорошего, а мне пора идти.

— Но позвольте, молодой человек!

— Я барон, — резко повернулся я и вперил в вежливого старичка раздражённый взор, — и потрудитесь правильно понять меня. Если я сказал нет, значит, нет, я расскажу о нашей беседе своим однокурсникам, пусть посмеются.

При этих словах вежливая улыбка старичка слезла с его лица, как шагреневая кожа, и он даже немного побледнел.

Запахнув пальто и надев на голову фуражку, я швырнул на стол бумаги и, не говоря больше ни слова, покинул кабинет. Ничего, разберусь, Кошко обещал мне сказать про Елизавету, вот заодно и узнаю про эту фирму, расскажу о нашей беседе с её представителем, пусть тоже посмеётся.

Дойдя до общежития, я узнал, что меня искали, и по описанию понял, что это не кто иной, как Кошко (бывает же так!). Он оставил свой номер телефона, по которому я тут же, дойдя до переговорного пункта, позвонил, весь при этом еще кипя от злости после беседы со старичком.

— А, господин новоиспечённый барон! Я нашёл интересующую вас барышню, её зовут Елизавета Синегреева, а живёт она вот по этому самому адресу, — и он продиктовал мне его. — Советую сначала послать ей письмо и назначить встречу или, уж если она пригласит вас к себе, тогда идти знакомиться.

— Я понял, спасибо вам огромное, Дмитрий Анатольевич!

— Тебе спасибо, барон Дегтярёв.

— Да мне-то за что?

— Так я, благодаря твоему делу, наконец, получил следующий чин, коллежского асессора, а Радочкин стал ротмистром, так глядишь, дослужусь и до надворного советника.

— Рад за вас, очень, а я сегодня посетил контору акционерного общества «Воздушные развлечения». Вызвали меня туда письмом, представитель сообщил, что хотят поощрить за спасение дирижабля, и предложил подписать бумаги в обмен на денежную компенсацию в сто злотых.

— Вот как? — удивлённо переспросил меня Кошко. — И что, ты подписал их?

— Нет, я отказался и ушёл.

— Угу, правильно, я наведу справки и сообщу тебе обо всём. Слышал я что-то краем уха о денежной компенсации. Правильно сделал, что ничего не подписал. А жизнь становится всё интереснее, глядишь, я себе на новое пальто заработаю. Не люблю хитрож… крючкотворов. Ладно, я тебя найду, учись, студент! — и Кошко отключился.

Положив трубку, Кошко тут же вновь поднял её и позвонил Радочкину. Поздравил его в очередной раз со званием и упомянул разговор с Дегтярёвым, отчего Радочкин долго смеялся в трубку, после чего обещал рассказать об этом своему начальнику, что и сделал в этот же день.

А дальше колёсики закрутились. Сами по себе действия юриста фирмы не противоречили букве закона, и всё бы ничего, но распоряжение о награде исходило лично от императора, и адресовано было людям такой величины, что мелочиться с двумя сотнями злотых оказалось не только низко, но и предательски подло, а подобное не спускают никому, тем более, частнику. Информация направилась дальше, к начальнику отдельного корпуса жандармов, а тот, позвонив министру финансов, передал весь состоявшийся разговор Дегтярёва с представителем фирмы.

Дальше министра финансов информация не пошла, он просто вызвал к себе одного из подчинённых и дал волю эмоциям, отчего колёсики закрутились в обратную сторону, лишая аккредитации и лицензии фирму, которая посмела ослушаться приказа императора.

На это ушла неделя, когда, одумавшись, руководство акционерного общества «Воздушные развлечения» прислало автомобиль за Дегтярёвым и, доставив его в свою головную контору, торжественно вручило ему вексель на сумму в пять тысяч злотых и пожизненный абонемент на любой вид воздушного транспорта, принадлежащего фирме.

Вследствие этого я в одночасье оказался обладателем просто огромной для меня суммы, плюс у меня ещё имелась квартира в Крестополе, доставшаяся от родителей, чего я совершенно не желал. Получается, сейчас впору задуматься о своей собственной квартире, уже в Павлограде, или эффективно вложить полученные деньги. Но я не знал, как лучше поступить, точнее, не знал, куда их вкладывать.

Я понимал, что мне помогли получить такую огромную сумму денег, а долг платежом красен. Я решил сделать подарки, так как напрямую денег никто от меня не возьмёт, потому как взятка. Пришлось вновь звонить Кошко и просить его о встрече, чтобы отблагодарить, что оказалось довольно сложным делом, я просто не знал, что ему подарить, и как это правильно сделать.

В конце концов, я передал в подарок Кошко дорогой велосипед, зная, что у него растут двое пока ещё несовершеннолетних сыновей. Подарок был с радостью принят, в последний момент я купил ему ещё и швейную машинку Зингер для супруги, чем обрадовал ещё больше.

С поручиком, то бишь, ротмистром оказалось всё сложнее, но Кошко посоветовал купить бутылку Шустовского коньяка и маузер. Да-да, тот самый, очень дорогой и престижный пистолет, на этом я и успокоился, отдарившись. С меня никто ничего и не требовал, я сделал это от души и удовлетворился, когда моим нечаянным для них подаркам очень обрадовались.

А у меня после всего осталось четыре тысячи пятьсот злотых с грошами, не считая почти не потраченной тысячи от императора. Пусть пока полежат на счёте, а к лету я решу, что делать: квартиру куплю, или ещё что.

И да, узнав адрес Елизаветы, я по совету Кошко написал ей пространное письмо, высказав просьбу о встрече, указав при этом свой обратный адрес.