Право сильного

Глава 9 Гогнар, сын Алоя

…Прелести Шании дю Клайд, младшей дочери графа Найтира и одной из немногих девственниц, оставшихся в городе, Алвана не впечатлили: равнодушно оглядев ее обнаженное тело, он приподнялся на локте, поковырялся в блюде, выбирая кусок оленины понежнее, а затем нехотя мотнул головой — мол, давай, танцуй, я смотрю.

Столь явное игнорирование полученных инструкций заставило Гогнара поморщиться: знание о слабостях вождя вождей было оружием. И давать его в руки кого бы то ни было явно не стоило!

Конечно же, берза не осталась незамеченной. Однако, слава богам, однобоко: добрая треть шири[63], приглашенных на ужин, развернула плечи и подобралась, а Ирек, сын Корги, явно решивший взять обещанную награду натурой, расплылся в довольной улыбке.

Последовательно вглядевшись лица всех присутствующих и не найдя ни единого признака задумчивости или нездорового оживления, Подкова слегка расслабился и, пригубив вина, повернулся к девушке и удивленно хмыкнул: пунцовая от стыда, дю Клайд не только затравленно смотрела по сторонам, но и думала!!!

«Умничка…» — мысленно усмехнулся он, заметив, что Шания расправила плечи и вскинула подбородок. — «Если ты понравишься Алвану, то будешь согревать одну кошму. Нет — пойдешь по рукам…»

Словно услышав его мысли, девушка тряхнула роскошной рыжей гривой и, дождавшись, пока заиграет музыкам, развела в сторону руки и плавно закружилась перед айнуром[64].

Двигалась девушка великолепно. А ее чувство ритма, пластика, молодость и красота распаляли воображение и вызывали желание. У всех, кроме Алван-берза: вождь вождей смотрел на танец Горящей Свечи с таким равнодушием, как будто перед ним кружилась не юная красавица, а безобразная старуха!

«Ну же, вспомни, о чем я тебе говорил!!!» — в какой-то момент мысленно взвыл Гогнар и, как бы невзначай передвинувшись на локоть влево, замер: дю Клайд, почувствовавшая, что танец Свечи на Ветру Алвана не цепляет, вдруг вскинула над головой руки и, щелкнув пальцами, прогнулась в спине. И, задержавшись в этом положении пару ударов сердца, выпрямилась. Но не плавно, а резко. Так, что ее груди, увенчанные темно-коричневыми сосками, тяжело качнулись, а по животу, бедрам и ногам прокатилась первая волна танца Низменной Страсти…

Где графиня дю Клайд могла увидеть, а тем более, научиться этому танцу, Гогнар не представлял. Поэтому смотрел на нее, вытаращив глаза. Еще бы — девушка, словно забыв о том, что еще совсем недавно умирала от стыда, раздеваясь перед одним Гогнаром, теперь рисовала перед десятком мужчин канонические картины, от которых захватывало дух, а чреслах разгоралось пламя. Хотя нет, не перед десятком — она видела только Алвана, и ласкала себя исключительно для него.

Увы, Пугливая Лань, пытавшаяся быстрее ветра унестись к горизонту, но павшая под тяжестью догнавшего ее гепарда, Алвана не взволновала. Плачущая Ива, полощущая ветви в тихом ручье — тоже. А очень неплохо показанное Утро Девичьих Грез вызвало кривую усмешку:

— Неплохо… Даже, можно сказать, хорошо… Но…

Чем берз закончит эту фразу, Гогнар знал, как никто другой. Поэтому поднял руку и негромко сказал:

— Возьму. Я. В счет своей доли в добыче…

— Забирай… — согласно кивнул вождь вождей, после чего мотнул головой, приказывая девушке занять место у ног Подковы.

Та, само собой, повиновалась. По ощущениям Гогнара, не особо расстроившись — в ее последнем взгляде на Алвана промелькнуло что-то вроде благодарности…

«Не дура…» — подумал сын Алоя, затем холодно оглядел остальных мужчин и мысленно ухмыльнулся: зависть, полыхавшая в их взглядах, тут же куда-то пропала…

— Что там у нас дальше? — без особого интереса поинтересовался вождь вождей, поднял чашу с кумысом и, услышав слишком быстро приближающийся топот, потянулся к Гюрзе.

Как оказалось, зря: телохранитель, отодвинувший в сторону шкуру пардуса, закрывающую вход, уставился на Гогнара:

— Эрдэгэ, к тебе Варлам из Свейрена. Говорит, что дело не терпит отлагательств…

«Дьявол!!!» — мысленно выругался Подкова, взглядом попросил у Алвана разрешения отлучиться и, получив разрешение, неторопливо встал.

— А мне что делать, господин? — робко прикоснувшись к его сапогу, еле слышно прошептала дю Клайд. — Ждать вас тут?

— Жди тут. Ты — моя. Не тронут… — рублеными фразами ответил он, а затем прищурился: — Хотя… нет, я передумал: иди за мной!

Девушка вскочила на ноги и, поправив распущенные волосы так, чтобы они хоть немного прикрывали грудь, засеменила следом…

…Увидев Гогнара, Варлам радостно вскинул голову, но шевелиться, а тем более, сходить с места поостерегся. Такое благоразумие Подкову здорово рассмешило: здесь, в сердце стойбища ерзидов, жизнь сотника Ночного Двора Делирии не стоила ничего. Еще веселее ему стало, когда Большое Начальство увидело обнаженную Шанию дю Клайд, тенью следующую за своим новым хозяином: Варлам, сглотнув слюну, масленым взглядом уставился на девушку и, кажется, даже забыл, зачем явился.

— Что у тебя за дело? — гневно сдвинув брови, дабы не выбиваться из образа в присутствии телохранителей, спросил Гогнар.

Намек был понят. Хотя и не сразу — прежде, чем оторвать взгляд от прелестей девушки, шевалье Харвс дважды дернул себя за ус и что-то возмущенно пробурчал себе под нос.

Телохранители подались вперед — по их мнению, такое неуважение ко второму человеку в армии требовалось лечить. Закатыванием в ковер или чем-нибудь в том же духе.

На их движение сотник среагировал мгновенно: упал на колени и, уткнув голову в землю, выставил перед собой деревянную узду:

— Прошу прощения, эрдэгэ! Я принес новости, касающиеся Элиреи!

Не воспользоваться возможностью порадоваться виду начальства, стоящего на коленях, Подкова не мог. Не поиздеваться — тоже. Поэтому прежде, чем среагировать на сообщение, жестом подозвал к себе дю Клайд и взглядом указал ей на юрту:

— Иди. Воду сейчас принесут. Приведешь себя в порядок, перестелешь ложе и будешь ждать моего возвращения…

— Как прикажешь, господин… — покорно отозвалась девушка и, покачивая бедрами чуть сильнее, чем обычно, двинулась ко входу.

«Решилась…» — мысленно отметил эрдэгэ, а затем повернулся к ближайшему телохранителю и приказал привести коней…

…Всю дорогу от стойбища и до опушки ближайшего леса сотник гневно кусал губы и тискал рукоять своего меча, а когда Гогнар остановил коня, вполголоса зарычал:

— Ты что себе позволяешь, падаль?! Я стоял на коленях, а ты ТЯНУЛ ВРЕ-…

— Я спасал вам жизнь, ваша милость: за попытку возжелать женщину эрдэгэ положено закатывать в ковер, а затем соединять пятки с затылком…

— Во-первых, никого я не желал, а во-вторых, твоя женщина шла по стойбищу голой!!!

— Вы — лайши, а вокруг было достаточно свидетелей. И если бы вы не упали на колени, то новости касательно Элиреи мне бы принес кто-нибудь другой… — предельно спокойно сообщил Гогнар. — Что касается внешнего вида графини Шании дю Клайд — у меня не было возможности ее одеть, так как я получил ее в подарок сразу после того, как она станцевала танец Низменной Страсти Алван-берзу и его тысячникам…

— А что, в юрту к Алвану она пришла тоже голой? — язвительно поинтересовался шевалье Хармс.

— Нет, одетой. Но даже я, эрдэгэ, не имею права игнорировать традиции ерзидов. А они, ваша милость, требуют сначала показать дар вождя вождей всем, кто хочет на него посмотреть, а потом воспользоваться им по назначению…

— То есть, ты…

— Да, ваша милость… — пряча ехидную улыбку, кивнул Подкова. — Если я не возьму ее сегодня же ночью, то Алван-берз сочтет это оскорблением и закатает в ковер меня!

— Тяжелая у тебя служба, я посмотрю… — фыркнул сотник. Потом вспомнил о полученном приказе и посерьезнел: — Значит, так: планы его величества Коэлина Рендарра поменялись. Поэтому тебе приказано в кратчайшие сроки заставить ерзидов вернуться в свои стойбища. И не просто вернуться: ты должен ликвидировать Алван-берза, затем стравить между собой ерзидские рода и сделать все, чтобы к следующей весне Степь заполыхала…

— То есть, я должен ее поджечь? — пошутил Гогнар.

— Устроить междоусобицу, придурок! — взбеленился шевалье Хармс, затем вспомнил, что ерзидское стойбище сравнительно недалеко и заставил себя понизить голос: — Задача понятна или объяснить подробнее?

Задача была понятна. Более чем. Поэтому Подкова пожал плечами и криво усмехнулся:

— Куда уж понятнее… Сделаю…

— Вот и замечательно… Тогда увидимся эдак через неделю…

— Не спешите, ваша милость! — воскликнул Гогнар, увидев, что сотник разворачивает коня и собирается уезжать. — А что там с моим вознаграждением?

По губам шевалье Хармса скользнула злая улыбка:

— Об этом мы с тобой поговорим в Свейрене…

— Вы со мной?! — нахмурился Подкова. — А какое ВЫ имеете отношение к деньгам, обещанным мне королем Иарусом?!

— Самое прямое: я — твой непосредственный начальник. Поэтому Я решаю, как и кого награждать…

— Да, но…

— Если ты думаешь, что я прощу тебе сегодняшнее оскорбление, то очень сильно ошибаешься!

— Какое оскорбление, ваша милость, я спаса-…

— Я тоже спасу твою жизнь! — осклабился сотник. — Удара, эдак, после пятидесятого… Если, конечно, решу, что твои мольбы о прощении звучат достаточно искреннее и… громко…

…Спешившись около своей юрты и бросив поводья подскочившему воину, Гогнар сказал телохранителям, что его желательно не беспокоить, отодвинул в сторону шкуру, закрывающую вход, и, перешагнув через порог, в сердцах швырнул на ложе сорванные с себя пояс и ножны с мечом.

Под шкурами ойкнуло, затем их краешек пополз вниз и открыл взглядам Подковы испуганное личико леди Шании:

— Мой господин, тебя кто-то расстроил?

С хрустом сжав кулаки, он сделал еще один шаг вперед, затем заметил, что на айнуре стоит кувшин с вином и пара тарелок с едой, а в юрте стало значительно уютнее, и молча кивнул.

Девушка не стала выяснять, кто и чем, а выскользнула из-под шкур и, подхватив с айнура золотую чашу, наполнила ее вином.

— Белогорское… И козий сыр… — протягивая чашу и тарелку с аккуратно нарезанными ломтиками, сказала она. — Все, как вы любите…

«Откуда она знает, что я люблю?» — подумал Гогнар, затем сообразил, что все это она могла узнать у Кьяры и, упав на шкуры, уперся носком левого сапога в пятку правого.

Носок соскользнул. А через мгновение сапог, стянутый двумя не особо сильными девичьими ручками, оказался на полу, затем рядом с ним возник второй, а леди Шания, робко улыбнувшись, тихонечко поинтересовалась:

— Не будет ли угодно моему господину, чтобы я размяла его плечи?

Господин подумал и решил, что ему угодно. Поэтому позволил себя раздеть, уложить лицом вниз и, повернув голову направо, сделал вид, что прикрыл глаза.

Тянуться к ножу, лежащему на айнуре, девушка не стала — подползла к нему поближе и, оказавшись сбоку, осторожно сжала тоненькими пальчиками его плечи…

…Делать массаж девушку не учили. Однако отсутствие знаний и навыков она возмещала старательностью и чуткостью: почувствовав, что прикосновения к затылку и шее доставляют Гогнару удовольствие, минут пятнадцать экспериментировала с силой надавливаний и поглаживаний, пока не пришла к варианту, который ему нравился больше всего. Поняв, что прикосновения к давно зажившей ране на левом плече ему неприятны, разминала все, кроме этого места. А случайно прикоснувшись голым бедром к его боку и как-то догадавшись, что он прислушался к своим ощущениям, попробовала добавить к ним новые грани: сначала осторожно прижалась к его боку бедром, потом коснулась грудью спины, а когда уверилась, что эти вольности принимаются благосклонно, перебросила ногу через поясницу Подковы и села на него сверху.

Жар девичьих бедер и лона мигом вышиб из головы Гогнара все мысли до единой и пробудил в нем зверя: вывернувшись из-под Шании, он вбил ее податливое тело в шкуры, развел в стороны колени и, нависнув над ней, вдруг почувствовал, что она подается навстречу!

Замер. Недоверчиво оглядел обе ладошки, в ожидании вспышки боли вцепившиеся в шкуры, затем покосился на нож, все еще лежащий на айнуре и криво усмехнулся:

— Ты что, не будешь стараться меня убить?

Девушка непонимающе захлопала ресницами:

— Зачем?

— Ну как же: я — грязный степняк, а ты — чистая и непорочная дворянка, честь которой тре-…

Губы дю Клайд изогнулись в горькой улыбке:

— Пара недель, проведенных в юрте для пленниц, здорово меняют и взгляды на жизнь, и планы на будущее…

Словосочетание «планы на будущее» заставило его еще на некоторое время сдержать свои желания:

— А чуть поподробнее можно?

— Графиня Орфания Эйсс, подаренная какому-то шири из Эртаров…

— …Эрдаров…

— …сказала, что скорее умрет, чем позволит над собой надругаться. Она умерла. Но не в юрте хозяина, а… э-э-э… среди солдатских костров! Причем не сразу, а дня через три или четыре… Баронесса Карина Логвурд, тоже кому-то подаренная и поэтому решившая вскрыть себе вены, все еще жива. Правда, лишилась обеих рук и до сих пор проводит дни и ночи с солдатами… Меня такое будущее не устраивает!

— А как же дворянская честь?

— Глупо биться головой, уперевшись в стену… — усмехнулась девушка. — Возможно, в паре шагов справа или слева есть калитка… Или даже целые ворота…

Ее мысли настолько точно повторяли то, к чему пришел он сам, что Подкова приподнялся, вытянул левую ногу дю Клайд вниз и улегся на бок:

— А разве ты уперлась в стену?

Девушка, удивленная тем, что он не стал ее насиловать, ответила не сразу:

— Говорят, что ты — лучший мечник во всей армии ерзидов и при этом хитроумнее, чем десяток их алугов. Значит, бросаться на тебя что с ножом, что с мечом — глупо…

— Меня не было больше двух часов… — напомнил Гогнар. — А в моей юрте хватает оружия, чтобы вскрыть себе вены сотне таких пленниц, как ты…

— Ага, оружия тут достаточно. Но во-он за той шкурой дежурят твои телохранители. Значит, как только я потянусь к ножу, мои планы на будущее треснут, как глиняная тарелка под молотом кузнеца!

— И что у тебя за планы? — развеселившись, поинтересовался он.

— Понравиться… Тебе… — взяв его руку и положив ее себе на грудь, сказала дю Клайд. — Потом стать нужной. И жить, как за каменной стеной…

— А если не получится? Ну, понравиться, там, или стать нужной…

— Я хочу жить… — сжимая его пальцы, твердо сказала она. — И жить хорошо…

«Я тоже хочу жить ХОРОШО…» — удовлетворенно подумал Гогнар. Затем подтянул Шанию поближе, провел пальцем по ее по-девичьи плоскому животу, коснулся полоски рыжих волос и неожиданно для самого себя пообещал: — Будешь! Если, конечно, понравишься…