Право сильного

Глава 24 Илзе Утерс, графиня Мэйсс

…В зал Совета я шла, как на эшафот. Еле переставляя ноги и толком не замечая ни поклонов попадающихся навстречу придворных, ни приветствий воинов Внутренней Стражи. Вернее, замечать — замечала, но анализировать то, что стояло за их взглядами или жестами, была не в состоянии. Еще бы — перед моими глазами все еще стояло сияющее лицо посыльного, а в ушах звенел его восторженный голос:

— А еще, говорят, что ваши воины пробрались в захваченный Фломерн и сожгли к демонам все склады!

Там, в недавнем прошлом, он сиял, как летнее солнышко, так как искренне верил в то, что эта новость поднимет мне настроение. И не замечал, что каждое слово, срывающееся с его уст, все сильнее и сильнее раздирает мою и без того истерзанную душу.

«Если Алван-берз лишился запасов продовольствия и фуража, то он в должен быть бешенстве…» — раз за разом мысленно повторяла я и… старательно запрещала себе формулировать напрашивающиеся из этого выводы.

Получалось. Первые минуты две. А когда на перекрестке Осенней и Лазурной анфилад я столкнулась с графом Орассаром и увидела, как он улыбается, бессвязные обрывки мыслей сами собой начали складываться в ненавистные предложения: «Для того, чтобы поднять пошатнувшийся боевой дух своих воинов, Алвану нужна или победа, или очень громкий успех. Взять Льес он не смог. Сегрон — тоже. Значит, не сможет удержаться от соблазна воспо-…»

— Новость слышали? — учтиво поклонившись, поинтересовался начальник Внутренней стражи.

— О том, что наши воины сожгли фломернские склады? — стараясь, чтобы в голосе не чувствовалось отчаяния, уточнила я.

Граф кивнул:

— Ага! Вы представляете, один неполный десяток воинов Правой Руки лишил армию ерзидов последней надежды на победу!

Не среагировать на слово «неполный» я, Илзе Утерс, не имела морального права, поэтому «встревоженно» нахмурилась и потребовала объяснений. Оказалось, что волноваться за вассалов моего свекра не было необходимости, так как два воина из десятка, под покровом ночи перебравшегося через городские стены, изначально шли за языком и в уничтожении складов не участвовали.

Естественно, услышав эти слова, я «облегченно» перевела дух и вымученно заулыбалась, а граф, так не почувствовав моего истинного настроения, вернулся к действиям «неполного десятка»:

— Как вы понимаете, склады хорошо охранялись, поэтому пробраться к ним было почти невозможно…

— Для воинов графа Логирда нет ничего невозможного… — «гордо» заявила я. — Ночь, снег, белые накидки и умение передвигаться бесшумно творят чудеса!

Граф по-мальчишески ухмыльнулся:

— Накидки были. Снег тоже. А вот с ночью вы ошиблись: склады сгорели днем!

Я удивленно выглянула в окно, мимо которого мы как раз проходили:

— Там что, был настолько сильный снегопад?

— Нет, настолько сильный ветер! — расхохотался Орассар. — Воины графа Логирда просто-напросто облили маслом и подожгли несколько домов с наветренной стороны. Погасить начавшийся пожар степняки оказались не в состоянии, вывезти все продукты и фураж — тоже. В общем, выгорели не только склады, но и вся юго-западная часть города…

— Умно… — искренне восхитилась я и, ответив на приветствие воинов, застывших по обе стороны от двери в зал Совета, перешагнула через порог. И первым делом уставилась на кресло, в котором обычно сидел Ронни.

Само собой, оно оказалось пустым, поэтому я, мысленно вздохнув, обвела взглядом уже собравшихся членов Королевского совета. Вернее, посмотрела на графа де Ноара, затем наткнулась на лицо графа Олафа де Лемойра, при моем появлении изобразившего учтивый поклон, и напряглась: Старый Лис плавился от гордости. И с большим трудом удерживался, чтобы не выплеснуть на нас то, что его ТАК радовало!

Вменять себе в заслугу успех воинов, спаливших фломернские склады, он не мог, поэтому я приготовилась услышать еще одну «хорошую» новость. И не ошиблась — буквально через пять минут, когда припозднившиеся Вильфорд Бервер и принц Вальдар заняли свои места, граф попросил слова. А когда получил, хитро улыбнулся и заговорил:

— Сегодня ночью сотня Одноглазого Грая, контролирующая Кижерский тракт, полностью уничтожила отряд ерзидов численностью в шестьсот с лишним человек. Потери с нашей стороны — двое убитых и двадцать шесть раненых…

Король потребовал подробностей. И, конечно же, получил: оказалось, что большую часть ерзидов воины де Лемойра вырезали на рассвете, когда умаявшиеся за день степняки мирно спали в походных шатрах. А немногих счастливчиков, каким-то образом умудрившихся вырваться из полевого лагеря, гнали чуть ли не до стен Влара. Не давая им очухаться. И устилая их телами заснеженный тракт…

— Сотня поработала на славу: не ушел ни один ерзид… — закончив рассказ, злорадно оскалился Старый Лис. Потом зачем-то посмотрел на свои ладони, покрытые сеткой из вздувшихся жил, и недовольно поморщился: — Курган из голов складывать не стали. А жаль…

Удовлетворенная улыбка, все время его рассказа игравшая на губах короля, тут же исчезла:

— Я, кажется, отдал приказ!

— Я и сказал — головы не отрезали… — буркнул де Лемойр. А начальник Пограничной стражи, до этого момента радовавшийся новостям, нервно вытер ладони о шоссы и опустил взгляд.

Это заметила не только я: принц Вальдар с хрустом сжал кулаки и подался вперед:

— Граф, вы хотели нам что-то сказать?

Де Ноар угрюмо кивнул:

— До барона Ластера этот приказ почему-то не дошел. Поэтому на дороге перед его родовым замком вот уже два дня высится небольшой такой холмик из пяти с лишним десятков ерзидских голов…

— Степняки осадили де Клади? — одновременно спросили Бервер и де Лемойр.

— Не осадили, а показали, что собираются: разбили лагерь, постояли сутки и ушли. Точно так же, как перед замками барона Гралиера, графов Нордена и Эксли. Только вот Ластер оказался не робкого десятка: дождавшись темноты, он устроил ночную вылазку…

— И, как обычно, возглавил ее сам, не так ли? — хохотнул Старый Лис.

— Угу. В результате схлопотал стрелу в плечо и сейчас лежит пластом…

«Пять с лишним десятков голов — это немного…» — спрятав руки под стол, чтобы члены Королевского совета не заметили моих трясущихся пальцев, подумала я. А затем поняла, что лгу самой себе: за последние несколько дней Алван-берза преследовала такая полоса неудач, что гибель этих пяти десятков могла оказаться той самой последней каплей, которая способна переполнить чашу его терпения…

…С этого момента и до завершения Совета я пребывала на грани реальности и небытия — вспоминала все, что слышала о Алван-берзе от ерзидов-личин, и пыталась понять, как он отреагирует на последние новости.

Увы, образ характера вождя вождей складываться не желал. Скорее всего, потому, что степняки, с которыми я работала, лично с берзом не встречались. Поэтому пересказывали мне самые обычные сплетни: страшную историю о том, что за армией Алвана Дэзири-шо постоянно следует боевой кот самого Субэдэ-бали; слух о том, что бог воинского счастья лично явился в сон к орс-алугу, дабы тот вручил вождю вождей саблю Атгиза Сотрясателя Земли; поверье, что берз отличается невероятной мужской силой, и тому подобную ерунду. В итоге, дважды просмотрев каждый такой разговор, я недовольно поморщилась, вернулась в настоящее, вслушалась в то, что говорит Бервер и… похолодела: личины, с которыми я говорила в ту ночь, сказали ДОСТАТОЧНО, чтобы ПОНЯТЬ! А я слушала, но не слышала!!!

…Последние минуты совета в памяти не сохранились. Дорога в свои покои — тоже: я почти бежала по коридорам, а сама вглядывалась в умиротворенные лица личин и слушала ответы на вопросы. К сожалению, не на те:

«— А что он делал тогда, когда получал право Голоса?

— Брал род под свою руку и вел воинов за собой!

— Как именно это происходило?

— Хм… Не знаю: алуги об этом не рассказывали…

— Странно! Раз Атгиз был величайшим вождем за всю историю вашего народа, значит все, что он делал для объединения Степи, должно было передаваться потомкам не годы, не десятилетия, а сотни лет подряд!

— Должно было… Наверное… Но нам ничего такого не передавали…»

«— Ты сказал, что до появления Атгиза Сотрясателя Земли традиции получать право Голоса в Круге Последнего Слова еще не было. И что вожди, услышав вызов, обычно выставляли против него своих лучших бойцов. Получается, что Атгиз Сотрясатель Земли должен был убивать и вас, ерзидов. Хотя бы иногда!

— Нас он не убивал, так как нес в себе дух Субэдэ-бали, а его Гюрза была продолжением руки!

— Что-то не верится…

— Зря: он считал ерзидов одним народом, поэтому берег жизни своих будущих воинов. И добивался своей цели, не убивая…»

«— Ты уверен, что Алван-берз действительно отпустил того писца?

— Лайши оказался багатуром. А багатуры — соль земли…

— Ты сказал, что лайши в Круг не выходил!

— Он был багатуром по духу. А это — главное…»

Там, в прошлом, я слышала лишь те ответы, которые дарили мне уверенность в том, что Ронни почти не рискует. И радовалась тому, что багатуры вправе сами определять свою судьбу, что в Круге Последнего Слова не убивают и что слово воина, получившего право Голоса, приравнивается к Слову вождя. А ведь личины почти слово в слово говорили одно и то же: все, что связано с Атгизом Сотрясателем Земли, забыто, причем намеренно! А значит, план Ронни — самоубийство чистой воды!

…Скрип петель открывающейся двери резанул по сердцу острым ножом и насильно вернул в настоящее. Не сумев оторвать невидящий взгляд от фрески на потолке, я с трудом разлепила пересохшие губы и холодно приказала служанке оставить меня в покое.

Дверь почему-то не закрылась. А еще через мгновение скрипнула проминающаяся кровать.

Почувствовав тонкий запах женских благовоний и чуть не заплакав из-за того, что это не Ронни, я отрывисто бросила:

— Есть не хочу. Пить — тоже. Чувствую себя нормально…

Кровать скрипнула еще раз, и в поле моего зрения возникло встревоженное лицо королевы Майры:

— Почему ты плачешь?

— Плачу? — удивилась я, провела ладонью по щеке и почувствовала, что она мокрая.

Я вытерла ее рукавом, потом сообразила, что лежу в присутствии королевы и попыталась встать. Не тут-то было — Бервер придавила меня к кровати, буркнула «лежи», а затем устроилась рядом, подложила ладонь под голову и тихонько попросила: — Давай, рассказывай…

Я сглотнула подступивший к горлу комок, закрыла глаза и почувствовала, что по моим щекам покатились слезы. В то же мгновение рука королевы ласково коснулась моих волос, а над самым ухом послышался успокаивающий шепот:

— С ним все будет в порядке! Вот увидишь!

Слезы высохли сами собой. А с враз помертвевших губ сорвалось два коротких слова:

— Не будет…

…Сколько времени я молчала и пялилась в потолок — не знаю. И начало своего монолога — тоже. Зато хорошо запомнила фразу, после которой Майру Бервер затрясло. Видимо, потому, что страх, проснувшийся в королеве, был частью моего:

— Большая часть предпосылок, на которых строился план Ронни, ошибочны. Прежде всего, потому, что ерзиды, жившие в эпоху Атгиза Сотрясателя Земли и нынешние степняки — далеко не одно и то же…

— Почему ты так думаешь? — поежившись, спросила она. — Алван-берз, вроде бы, уже объединил ерзидов, поэтому присягнувшие ему рода воспринимают себя частью единого целого!

Я криво усмехнулась:

— Ваше величество, вы в упор не видите того же, чего не заметила я…

— Чего именно?

— Атгиз Сотрясатель Земли создавал традиции под себя! А так, как он был ерзидом и по рождению, и по духу, все новое, придуманное им, гармонично накладывалось на старые обычаи…

— Алван-берз тоже ерзид! — напомнила королева.

— Алван-берз — кукла, которая делает то, что велит Гогнар Подкова! Поэтому новые традиции, рождающиеся сейчас, будут предельно рациональными и станут отвечать тем потребностям, которые испытывает не берз, а его эрдэгэ!

— Но ведь Гогнар стал степняком, воспользовавшись теми же традициями, которые хочет использовать Ронни!

Я отрицательно помотала головой:

— Вы ошибаетесь: Круг Выбора, в который он вошел, чтобы стать ерзидом — традиция старая и незыблемая, как Диенн. А Круг Последнего Слова был навязан степнякам Атгизом. А после его смерти целенаправленно выбит из их памяти…

— Кем? — удивилась королева.

— Родовыми вождями и их алугами… — буркнула я и, почувствовав, что не убедила, попробовала объяснить: — Как вы знаете, после смерти Сотрясателя Земли единая Степь разделилась на десятки отдельных родов. Естественно, каждый из вождей хотел иметь абсолютную власть, но несколько десятков лет межродовых войн заставили их умерить аппетиты и вынудили озаботиться сохранением статуса хотя бы в собственных родах. В результате их алуги начали вбивать в головы молодежи только те легенды, которые должны были привязать мальчишек к роду, а все остальные замалчивали. Пока было живо поколение, помнившее Атгиза, это было не так уж и просто, а сейчас… сейчас о Сотрясателе Земли степняки знают только то, что он завоевал почти весь Диенн!

— Допустим, ты права… — убрав за ухо непослушный локон, задумчиво пробормотала королева. — И как все это может навредить твоему мужу?

Я прикрыла глаза, вспомнила уверенность, которая горела в глазах Ронни в момент нашего расставания, и нервно сглотнула:

— Мой муж рассчитывает на то, чего нет! Понимаете, большая часть ерзидов не знает, что такое Круг Последнего Слова, зачем багатуру право Голоса и какими еще правами наделяли тех, кто его заслужил, во времена Атгиза! Мало того, за то время, которое Гогнар провел рядом с Алван-берзом, вождь вождей и его ближайшее окружение наверняка начали воспринимать мир…

-..так, как это нужно Подкове?!

— Да!

— И что с того? Раз Алван-берз отпустил писаря из Байсо, которого счел багатуром, значит, Ронни ничем не рискует!

— Писарь из Байсо и Аурон Утерс — фигуры разной величины… — обреченно выдохнула я. — Великодушие, проявленное к первому, поднимало Алвана в глазах окружающих, а его казнь в принципе не могла принести никакой пользы…

Зрачки королевы, ухватившей нить моей мысли, расширились и заполнили всю радужку, а пальцы правой руки с силой стиснули покрывало:

— …зато пленение и показательная казнь Клинка Берверов… могут быть выставлены, как невероятный успех, перекрывающий все недавние неудачи!

«Она хотела сказать „будет использованы“…» — угрюмо подумала я и вытаращила глаза, чтобы удержать рвущиеся слезы.

В этот момент во взгляде королевы полыхнул гнев:

— Ну, и чего ты тогда лежишь?!

— А что я мне делать? Отправляться к Алвану и требовать обменять Ронни на себя?!

В голосе Майры Бервер, мгновенно оказавшейся на ногах, зазвенела сталь:

— Не говори глупостей: ты из дворца ни ногой, ясно?!

— Почему это? — из чистой вредности поинтересовалась я и… села.

— Во-первых, Ронни нам этого не простит. Во-вторых, ты женщина, а он — воин. В-третьих, если Алван-берз и Гогнар наложат лапу еще и на Видящую… — начала перечислять королева, но заметила мой остановившийся взгляд и захлопала ресницами: — Ты… ты ведь что-то придумала, правда?!

Я склонила голову к плечу, мазнула взглядом по своему зареванному лицу, отразившемуся в большом зеркале, и хрипло произнесла:

— Мне нужен граф Логирд. Срочно. Вы со мной, или подождете здесь?