Практика в преисподней

Глава 16

Дружный, практически партизанский, отряд собрался через полчаса. За время нашего отсутствия, кое-что произошло.

С момента пропажи главного артефакта гефов, маги запечатали почти все выходы из альтернативной магической реальности. Теперь существовал лишь один, который тщательно охраняли, чтобы никто из иных не смог проникнуть в мир незащищенных магией людей. Даже завеса перед университетом исчезла. Оставались только артефакты на разовые переходы и маги с достаточно сильным даром, способные выстроить индивидуальный портал. Правда, подобных специалистов можно было пересчитать по пальцам. Кроме Кремера, такие порталы могли открыть еще два мага, не считая нас с Элазаром, и один из них сейчас находился в храме турронов — Филипп Федорицкий. Впрочем, нахождение другого было нам неизвестно. Член Совета, магистр Йохан Курбет пропал сразу же после злополучного собрания у Фонтея.

Объединенные силы иных предприняли попытку прорваться туда, где их ждали ничем не защищенные пищевые ресурсы. Людям нечего им противопоставить. Одна надежда на магов. В общем, попытка была, но прорыва не случилось. На этот раз победа осталась за сообществом, но… Всегда есть но, которые пугают, предостерегают и настораживают. Гефы действовали так же, как планировали в моем сне с астральным перемещением — гнали впереди бездушных магов, а за ними следовала объединенная армия иных. Не знаю когда, но Фонтей успел предупредить, и защитники оказались готовы к подобному раскладу, разбили противника, отвоевав своих менее удачных коллег. Лишенных души поместили в специальную резервацию. Там же оказался и Алексей Апехтин. Тана тихо всхлипывала, пока Юрка рассказывал эту историю.

— Дед, ты молодец! — вырвалось у меня.

— Если бы не твои астральные путешествия, мы бы не были готовы к подобному. Я пытался проникнуть в храм, но не смог пробиться, а тебе, Ксения, это удалось дважды. Только благодаря этому мы избежали многих жертв, — Элазар вздохнул. — Эх, как жаль, что сила магов уже не та… Им бы чуть-чуть мощи!

— Мощи… — задумчиво повторила я. Почему-то сразу вспомнилось Хранилище и тумбы с перстнями из танталума. А ведь ни одно кольцо с Фонтеем не спорило. Так, немного возмущались, конечно, но только из-за его порой оскорбительной манеры вести диалог.

— Никак надумала что? — тут же спросил чародей.

— Не уверена. — Я посмотрела на друзей, а они не отводили от меня глаз. И лица такие серьезные. Тана всхлипнула,и мои сомнения рассеялись. В конце концов, если не права, то маги мне просто скажут, что идея бредовая и неосуществимая. А вдруг что-нибудь получится? — Хотя…

— Говори! — даже вздрогнула от приказного тона.

— В хранилище лежат перстни. Бесполезные, но они могут принести пользу, если ими усилить магов. Только вот, как быть с их непростыми характерами? Ведь это кольца выбирают магов, а не наоборот.

Маги молчали. Ну, и мне больше нечего было сказать. Кремер сидел рядом и, чтобы поддержать меня, обнял. А я чувствовала его каждой клеточкой, понимала, что он согласен со мной, но от нас, к сожалению, абсолютно ничего не зависело. Кто может приказать тому, от кого даже скелета давно не осталось?

И вдруг Фонтей рассмеялся. Заливисто, искренне и громко. Даже Тана прекратила плакать, а, вскинув голову, посмотрела на него.

— Воистину все гениальное просто! Есть слабые маги, есть артефакты способные их усилить. Вредные, своенравные, но все же — артефакты. Идиоты превратили свои души не просто в камень, они превратили их в вещь. И как такая простая мысль не пришла мне в голову? Взять слабое и усилить бесхозным… Ну, Ксения… Браво!

— А как же характер, откат и прочие неприятности? Не зря же столько лет именно перстни выбирали своих владельцев, — спросила я, и похоже все присутствующие терзались этим же вопросом.

— Много воли им давали, вот и вредничали! Посмотрим, как у меня запоют! — отрезал Элазар и щелкнул пальцами, вызвав посыльного, который явился незамедлительно. — Свяжитесь с командирами мобилизованных магических отрядов, пусть воспользуются резервными внутренними порталами. Жду их у себя через… — Фонтей задумался, а потом посмотрел на Едемских. — Как у нас дела с архивом?

— Сегодня закончим, — ответил Юрка и покосился на Тану.

Девушка вздрогнула и затараторила:

— Я возьму себя в руки… Я помогу…

— Значит так, даю вам двоим три часа. Потом доложите и предоставите полный список, — ответил Элазар. — А сейчас свободны.

Едемских словно ветром сдуло. Чародей перевел взгляд на посыльного.

— Жду их у себя через четыре часа. И поспеши, юноша. Активизация артефактов дело долгое и зачастую неприятное.

Молодой маг выскочил из кабинета.

— Теперь следующее… Что у нас с Глоссером и Завадским?

— Константин Завадский покончил с собой на следующий день после смерти жены, — ответил ему Кремер.

— Есть вероятность, что ему помогли? — тут же поинтересовался Фонтей.

— Вряд ли. Он повесился, прямо в склепе, рядом с могилой супруги и малыша. Слуги нашли его через час, после смерти. Посторонних на территории поместья не было, остаточного магического следа, чтобы доказать магическое вмешательство, не обнаружили.

— Приятно, — усмехнулся чародей.

— Что? — хором воскликнули мы с Жавуриной. Я твердо верила в то, что ослышалась. Иначе и быть не могло.

— Приятно, что и в гадких людях иногда просыпается совесть. Она жжет их искалеченные души и заставляет исправлять ошибки. Но только те, которые можно исправить… Как исправить свою, Завадский не знал и в силу собственной мелочности и трусости просто выбрал самый легкий путь — покинул опостылевшее тело, не зная того, что и после смерти изуродованной душе не будет покоя, и свободы не будет тоже. Так… Мы отвлеклись. Со вторым что?

— Эрнест Глоссер пропал без вести спустя месяц после смерти жены, — сообщил Вест.

— Так я и думал! — Фонтей подскочил и нервно заходил по кабинету. — Он все еще жив, но сам не ожидал, что станет жертвой своей подлости. Это ведь у него родился живой… геф?

— Да, — кивнул Кремер.

— Что ты хочешь сказать? — решила уточнить я, потому что в отличие от магов, не понимала почти ничего.

— Это значит, дорогая моя Ксения, что иные не прекратили своих экспериментов, а упорно их продолжают. Вот Сильветр сразу все понял, так? — Элазар на него посмотрел, и Кремер снова кивнул. — Значит, выяснил сколько за последние 30 лет пропало женщин-магов.

— Выяснил. Тридцать две, а еще восемь умерли при родах.

— Думаю, их эксперименты не увенчались успехом, — поделилась своими мыслями я.

— Почему ты так считаешь? — дед заинтересованно посмотрел на меня.

— Верховный туррон назвал Франу единственной надеждой. Значит, ничего более удачного у них не получилось.

— Жуть какая! — фыркнула Юлка. — Надо же что-то делать. Причем, срочно.

— Согласен. — Элазар снова сел за стол. — Отбивать атаки иных можно до тех пор, пока не погибнет последний маг. Есть у гефов какая-то тайна, о которой мы не знаем и даже не догадываемся, я чувствую! И ответ скрывается в храме. Отправитесь туда завтра. Все четверо.

— А сейчас? — спросил Глеб, который промолчал все это время.

— А сейчас быстро обсудим, как вы туда доберетесь, и отправитесь спать.

Обсуждение не заняло много времени. Странность и одновременно сложность заключалась в том, что храм находился не в альтернативной магической реальности, а в мире людей. Это означало одно — существовал еще один портал в мир людей. Но поскольку обитель турронов располагалась глубоко под толщей горных пород, содержащих в своем составе практически всю таблицу Менделеева, то выбраться на поверхность они не могли ни при помощи артефактов, ни при помощи пленных магов.

Место, где располагался портал, вычислили быстро. Долина, скрытая невысокими горами, на берегу озера. В целом, перенестись туда труда не составит. Но вряд ли турроны оставляют такой важный объект без присмотра. Значит, чтобы попасть в храм, придется изучать ситуацию на месте.

С решением Фонтея согласились все. Порталом добираемся до предгорья, а затем пешком до перехода гефов. Это займет примерно часов 10-12, но поможет обойти устроенные на пути ловушки.

— Ладно, — вздохнул Элазар. — Если никто ничего умнее не придумал, топайте отдыхать. Подъем ранний. Некогда мне тут с вами, еще перстни пристроить нужно.

Мы поднялись и направились к выходу. Ничто, как говорится, не придвещало и вдруг раздалось:

— Юлия, пожар чресел моих!

Думаю, не стоит говорить, что на подобное обращение обернулась не только Жавурина. Щеки Юлки так полыхали, что от них впору было прикуривать.

— Зар! Мы договаривались! — почти выкрикнула она.

— Прости, цветок моего сердца, запамятовал! — И Фонтей многозначительно потряс кольцом в виде лапы дракона.

Жавурина гордо протопала к нему и позволила себя окольцевать. Выходили мы вместе, молча. Ровно до того момента, как за нами закрылась дверь. Первым не выдержал Глеб. Он остановился и неприлично заржал.

— Зар? — переспросил Кремер. И хотя его лицо оставалось серьезным, я чувствовала — Вест борется со своим желанием последовать примеру Глеба.

Ну а я… Я поступила скверно, потому что так не поступают настоящие подруги. Не удержавшись спросила:

— Пожар чресел его?

— Чресел, — перестав смущаться, подтвердила Жавурина. — И поверь, это во много раз лучше, чем сгусток дикого желания.

Тут не выдержал даже Кремер, да и сама Юлка с нами повеселилась от души.

— Да, пожар, определенно, романтичней сгустка, — выдохнула я когда уже смогла что-то сказать.

В лифт заходили уже втроем. Жутко хотелось последовать за Кремером, но перед Жавуриной чувствовала себя виноватой. А оставлять за спиной недоделанное, невыясненное или, еще хуже, порождающее сомнения было абсолютно не про меня. Поэтому разговор откладывать не стала.

— Я скоро, — шепнула Весту. Он улыбнулся и чуть сжал мою руку прежде, чем я выскользнула вслед за Юлкой.

— Жду, — едва слышно прошептал он, и, несмотря на серые свинцовые тучи за окнами, душу осветило солнцем.

— Любовь! Любовь! — ехидно закатила свои голубые лупешки подруга.

Не то, чтобы обидно, но… Обидно, в общем! А я перед ней извиниться хотела. Хотя, почему хотела? Все еще хочу, собственно. Пагубное влияние Фонтея передается воздушно-капельным путем, и Жавурина не избежала инфицирования. Не у всех же такой стойкий иммунитет, как у меня. Гены, они даже с Элазаром гены.

Юлка уже скрылась в коридоре, откуда доносилась задорная песенка с безбожно перевранным мотивом, а я все еще стояла в раздумьях. О чем? О бренности бытия, разумеется. Кто об этом не думал накануне первого в жизни секса с любимым мужчиной? Вот и мне бы поменьше думать, но мысли роились, а волнение нарастало с каждой минутой. Иногда, легче встать перед армией гефов, чем обнажить перед кем-то собственные сокровенные чувства. И ведь не только чувства… И тут всплывают новые чисто женские вопросы. А что если ему не понравится? Может мои коленки не особо эротичные? И синяки все еще сошли не все и красоты уж точно не добавляют. Чем ближе час «икс», тем больше сомнений и комплексов.

Соседняя дверь тихонько скрипнула, и на площадке появилась Тана. Слезы высохли, но глаза девушки все еще оставались припухшими и красноватыми.

— Хорошо, что я одну тебя застала, — тихо заговорила она. — Я сказать хотела… Точнее попросить… Точнее…

— Тана, вдохни поглубже и выдохни. Понимаю, тебе сейчас очень нелегко.

Она подняла на меня глаза, в них уже блестела влага. Истерика лишь на время выпустила Едемскую из своих объятий, и теперь грозила вернуться с новыми силами.

— Даже не думай реветь! — строго предупредила ее я. — Сейчас всем нелегко, все мы находимся в шаге от той беды, которая уже постигла многих магов, но надо верить в лучшее. Ведь у нас все еще остались души.

— У нас — да, — все-таки всхлипнула девушка. — А вот у Алексея — нет. Я была в резервации бездушных и видела его. Это не мой Алеша! Не мой!

— Это твой Алексей, слышишь? — я подошла и хорошенько встряхнула сестру Едемского. — Пока живет его тело, есть надежда вернуть в него душу!

— Д-да… Магистр Элазар упоминал о такой вероятности, — судорожно вздохнула Тана. — Ксения, я знаю! Нет, я чувствую, что только ты сможешь помочь нам! Верни мне моего Алешку, пожалуйста! Все, что хочешь, для тебя сделаю!

Эта коза магическая попыталась упасть передо мной на колени. И упала бы, если я не успела бы ее подхватить.

— Прекрати! — вот теперь уже разозлилась. На колени передо мной еще никто не вставал. — Кому лучше от твоей истерики? Тебе? Магам? Алексею? — понимала, что бью по больному, но девчонке нужна была встряска. — Сейчас от тебя многое зависит, и на слезы нет времени! Элазар вам что поручил?

— Составить реестр колец… — ошалело пролепетала она.

— А ты чем занимаешься? — спросила все так же — строго.

— П-попросить… т-тебя… в-вышла…

— Нет, Тана! Ты вышла жалеть себя и слезы лить, а меня просить не нужно, потому что каждый из нас выложится в храме на полную катушку! Иначе и идти туда не стоит, усекла?

— Усекла, — кивнула девушка и смахнула рукавом слезы.

— Тогда марш умываться и выполнять поручение! Фонтей ждать не будет.

— Да-да, я сейчас пойду. Просто, я иногда вижу возможный исход событий. Редко, но вижу, — затараторила она. — Так вот, только у тебя есть шанс помочь Алексею. Я видела его душу в твоих руках!

Где-то внутри что-то тревожно звякнуло. Значит, Едемская сейчас говорила о чем-то важном.

— Как она выглядела?

— Кто? — удивленно захлопала глазами Тана, явно витая в своих мыслях и переживаниях.

— Ну не я же! Душа Алексея Апехтина как выглядела?

— Фигурка такая, маленькая, покрытая танталумом. Но ты не сомневайся, я чувствовала Лешку! Это точно его душа!

— Тана! Я сейчас не в шарады играю. Опиши подробно ситуацию и саму фигурку! — Боже, неужели все девушки из магов такие трудные?

— Я видела пещеру. Невысокую, но достаточно большую. Там стояли стеллажи с широкими полками. А на них бесконечными рядами — фигурки. Танталум покрывает их толстым слоем, поэтому трудно понять, что они изображают, но это явно человекоподобное существо. Так вот, одна из статуэток завалилась под нижнюю полку, и только ты это заметила, потому что полезла ее доставать.

— Понятно. Кто-то еще был в той пещере?

— Я не видела. Говорят, у нашей прабабушки был очень сильный дар прорицателя, а у меня только зачатки. И вообще, уровень магии во мне невысок. Правда, папа предпочитает об этом не говорить. Но дело даже не в этом. А в том, что вижу я лишь возможное развитие ситуации. — Она закатила глаза. Я, признаться, тоже, ибо понять ничего не могла. — Ну как же тебе объяснить? Мои видения крайне редки и приходят лишь тогда, когда нужно на чем-то заострить внимание. Теперь понимаешь? Если бы я сейчас тебе не рассказала о фигурке, то ты не полезла бы ее искать, а так есть большая вероятность, что осмотришь все и обязательно найдешь! А для нас с Лешкой это шанс, пусть и призрачный.

— Не волнуйся, — я улыбнулась немного успокоившейся девушке. — Если будет необходимо, я там под каждый стеллаж загляну!

— Спасибо тебе, Ксения! — Тана схватила мою руку и горячо ее пожала. — Ты замечательная! А Юрка дурак и тугодум! Пока он к тебе только присматривался, тебя уже другой захомутал!

— А причем здесь Юра? — опешила я.

— Теперь уже не причем. Нравишься ты ему. Очень, но против Кремера у него нет ни единого шанса. Это я как женщина вижу. Вы с магистром, когда смотрите друг на друга, между вами словно разряды электричества возникают.

— Наверное, — немного смущенно пожала плечами я. Врать и лукавить никогда не умела, хоть порой и мечтала научиться. — Юрка замечательный. Он мой друг. И, возможно, у нас с ним был бы шанс, но только в том случае, если бы Веста никогда не существовало. Он для меня, как для тебя Алексей — один во всем мире.

— Понимаю. — Едемская резко сменила тему. Об Апехтине говорить не хотела. Оно и правильно. Зачем расстраиваться, когда есть надежда, и не исчерпаны все возможности спасти молодого мага? — Я неплохо рисую, к утру попробую изобразить пещеру и фигурки.

— Было бы здорово. — Разговор явно подошел к концу. Мы исчерпали все темы, которые нас связывали.

— Ну… — робко попятилась к своей двери Тана. — Я тогда пойду, помогу брату. Увидимся утром.

— Увидимся, — ответила я и зашагала в наши с Жавуриной хоромы. Мне предстоял еще один не самый приятный разговор.

Юлка обнаружилась в гостиной. Она смотрела магические новости и что-то взбивала венчиком в большой пластмассовой миске. На экране молодая магиня брала интервью у одного из командиров мобильных магических отрядов. Речь шла об успешно проведенной операции. Мужчина рассказывал о боевых действиях и спасенных пленниках. Только после этого я обратила внимание на место, где проходил разговор.

За спинами магов, между металлическими столбами была натянута достаточно крупная, толстая сетка рабица, поверх которой в несколько рядов зафиксировали колючую проволоку. Господи, как концлагерь! Не хватает только лая собак и вышек, со стоящими на них, вооруженными до зубов часовыми. Только вот вместо заключенных внутри периметра бродили люди, в основном — мужчины, с абсолютно пустыми глазами. Они сидели, лежали, стояли или просто бесцельно слонялись, сталкиваясь друг с другом. И, кажется, никого из них это не волновало — просто расходились, как два биллиардных шара, отскочившие друг от друга при ударе.

— Это называется полное изъятие души, — мрачно констатировала факт Юлка и отчаянно заработала венчиком, словно виноватым оказалось тесто, а вовсе не гефы. — Мочить этих гадов надо, Ксю! Сюда бы огнеметы с напалмом! Они и у людей души изымали. Оставляли совсем крошку, чтобы человек рассудок не терял и создавал видимость привычной жизни, а у этих бедолаг все выкачали…

— Сволочи! — вздохнула я, усаживаясь рядом.

— Согласна. Смерть захватчикам! — Жавурина воинственно потрясла миской.

— Смерть, — без энтузиазма согласилась я и застыла.

Как раз за спинами командира и журналистки, ссутулившись и шаркая ногами, брел тот самый старичок-маг из моего второго астрального посещения храма. Значит, он купился на маскарад туррона и добровольно отдал душу. Дурак!

Словно подслушав мои мысли, Юлка выдохнула:

— Фиг им, а не моя душа! Пусть уж лучше Зар забирает ее с потрохами.

— Кстати, о Фонтее, — я замялась и откашлялась.

— А что о нем говорить? Я его не брошу, даже если ты против! — и Жавурина с вызовом на меня посмотрела.

— Я не против, Юлк. Прости меня. Пожалуйста! Просто стереотипы так давили! Он дед мой, я его приняла, а ты подруга, и ровесница, и вдруг…

— Зар любому юноше сто очков вперед даст! — воскликнула она. — Знаешь, какой он?

— Избавь меня от подробностей! — поспешно ответила я. Юлка надулась и замолчала. — То есть… Я не это хотела сказать. Ты по-прежнему можешь мне рассказывать все, только, умоляю, без интима. Он все же мой родственник.

— Можно подумать, кто-то тебе собирался рассказывать про «сколько раз и что ощутила», — буркнула Жавурина, а я почувствовала, как предательски вспыхнули щеки. — Просто хотела сказать, что Зар молод душой, энергичен, интересен и совершенно восхитителен! Поняла?

— А то! — спешно согласилась с ней. — Я об этом и без тебя давно знаю. Рада за вас! Очень! Но у меня просто язык не повернется называть тебя «бабушкой»!

Ой… Меня смерили настолько негодующим взглядом, что даже как-то не по себе стало.

— Вот и дальше пусть не поворачивается! — выплюнула Юлка. — А если вдруг шевельнется, чтобы такое произнести, пусть прилипнет к небу, иначе я сама его туда прилеплю! «Бабушка»! Хмм…

— Ладно-ладно! Мир! — закричала я, поднимая руки.

— То-то же! Сейчас отбивных в кляре нажарю, и будем ужинать, — уже вполне лояльно ответила она.

— Боюсь, не получится. Планирую ночевать в другом месте, — посмотрели на меня строго. Пришлось спешно добавить: — Но готова взять ужин сухим пайком!

— Ладно, будет тебе сухой паек, — ответила Жавурина, поднявшись с дивана. — Иди, собирайся, раба любви!

— От рабы слышу! — съязвила я, поспешно сбегая в свою комнату.

Душ принимала по-спартански быстро. Тяжело вздохнула, посмотрев на несвежий комплект моего лучшего белья, который я так и не успела показать Весту. Минуту раздумывала, не вычистить ли его магией, но все же отбросила эту идею и натянула привычный спортивный комплект. Главное в конфете, не обертка, и даже не сладость, и вовсе не начинка, а суть. Как ее не изготавливай, как не заворачивай, она все равно останется конфетой. Вот и у меня будет точно такой же принцип: главное, что мы любим друг друга, а остальное обязательно приложится, если очень постараемся.

Джинсы, футболка, толстовка, куртка… Потянулась за любимой бейсболкой, которую предпочитала носить козырьком назад, и запрыгнула в кроссы. В карманах уместились зажигалка, отвертка, мобильник и перочинный нож, подаренный отцом еще в школе. Не бог весть какое оружие, а против гефов и вовсе, как зубочистка, но с ним все же спокойнее.

А через секунду случилось дежавю. Я опять кралась по коридору, отчаянно молясь, чтобы меня не застукали. И снова вожделенные три шага до двери, и голос…

— Далеко собралась? — Юлка стояла в дверях кухни и держала тарелку с ароматными, хорошо прожаренными кусочками мяса.

— Юлк, ну, не удобно мне к мужчине со своей едой…

— Мужчина, если он, конечно, настоящий мужчина, всегда рад доброй, хорошо приготовленной отбивной. Так что бери и не выделывайся. Вам с Вестом обязательно хорошо поесть нужно. Завтра силы пригодятся.

С тяжким вздохом поплелась за тарелкой.

— Доброй ноченьки, дорогая, — ехидно пропела Жавурина. Ну, точно! Фонтей разносчик опасного вируса! Вон как Юлка быстро его замашки перенимает. Но я в долгу не осталась! Нет!

— И тебе доброй, пожар чресел моего деда!

Рассмеялись обе. И, пока подруга не надумала на меня обидеться, я поспешила к выходу.

— Ты дурно воспитана, но, на правах старшей родственницы, я займусь этим досадным упущением сразу, как только закончится инопланетный дурдом! — прилетело мне в спину. Пусть помечтает, чего уж там!

И, мурлыкая песенку, я направилась к лифту.

Дверь в апартаменты Кремеров оказалась чуть приоткрыта, но ради приличия я все же стукнула пару раз.

— Заходи! — откуда-то из глубины раздался голос Веста. — Располагайся! Я сейчас!

Легко сказать «заходи»! Темно же, практически ничего не видно. Только в конце коридора виден неясный свет, на который я, собственно, и направилась, прижимая к себе тарелку с отбивными.

Подсвеченным помещением оказалась спальня. Несколько сотен тусклых магических шаров висели в воздухе и испускали слабый, голубоватый, зыбкий свет, отчего интерьер казался фантастическим. Огромная кровать, застеленная чем-то пушистым и мягким, была завалена лепестками цветов, а на декоративном столике дымились чашки, наполняя пространство ароматом свежесваренного кофе, стояли сахарница, молочник и большое блюдо с пирожными.

Честно признаться, вся эта романтическая атмосфера скорее вызывала дополнительное волнение и нервный смех, ничем не способствовала расслаблению и настрою на… На что там любовники настраиваются в подобном кошмаре?

— Прости, завтра поход и вина нам нельзя. Так что шампанское выпьем в следующий раз, — виновато произнес Кремер, появившись за моей спиной.

Обнаженный торс, босые ноги и широкие спортивные брюки — единственная одежда, прикрывающая наготу Веста. И я, экипированная по полной программе. Пожалуй, только варежек не хватало и шапки-ушанки из той самой мускусной крысы, название которой так и не смогла угадать моя бывшая коллега. Хорошая мы парочка, ничего не скажешь!

— Я мясо принесла, — кивнула на тарелку в своих руках. — Юлка жарила, так что съедобно и относительно безопасно.

Конечно, говорила все это лишь затем, чтобы сгладить то неудобство, которое испытывала сейчас.

— Мясо — это замечательно, — тихо ответил Кремер и отобрал посуду, водрузив ее на стол. — Боишься?

— Кого? — нахмурилась я и осеклась. Вот же глупышка! Кого! Нашла о чем спросить!

Но Кремер подошел ближе, почти вплотную, и улыбнулся.

— Боишься, трусиха. Тысячу эллинов не испугалась, а открыться передо мной боишься.

— А ты? Ты не боишься открыться? — получилось хрипло.

Мужчина мечты покачал головой.

— Нет, Ксения, не боюсь и никогда не боялся с тех самых пор, как увидел тебя. Пытался убить в себе чувства, не потому, что боялся последствий клятвы. Ради тебя я готов вынести все. Скорее, опасался напугать тебя, оттолкнуть, увидеть в твоих глазах неприязнь…

— Глупый, — улыбнулась ему. — Достаточно было просто позвать, и я пошла бы за тобой, не смотря ни на что.

— Девочка моя… — и столько нежности было в этих словах, что тело непроизвольно покрылось мурашками, а потом жесткие губы накрыли мои, и я пропала, растворилась в любимом мужчине, стала неотъемлемой его частью, подарив себя всю, без остатка и сожалений. Поцелуй закончился, но Кремер не спешил отпускать меня, все также притягивая к себе. — Дрожишь… Ксения… Моя Ксюша… То, что между нами сегодня произойдет, случится не потому, что нужно инициировать твой дар, а потому, что для меня нет женщины желаннее и роднее. Ты единственная, самая лучшая, любимая моя.

— Что? — его слова звучали как музыка, находя отклик в моем сердце, но главный смысл все же ускользал.

— Люблю тебя! — вымученно выдохнул в губы Вест и, подхватив на руки, снова поцеловал, растворяя меня в ощущениях, присваивая, делая зависимой.

Ну и что. Я хочу принадлежать ему, хочу зависеть, нуждаться, любить… Хочу обладать им так же, как он обладает мной. Вест…

Кажется, его имя я уже простонала вслух, когда воздух коснулся моей обнаженной кожи. И когда только успела сбросить бесконечные слои одежды? Но сейчас покровы были не важны, сейчас хотелось чувствовать любимого каждой клеточкой тела, всем сердцем, вверяя ему часть своей души и получая такую же часть его души взамен.

Страстные ласки, горячие поцелуи, полное сумасшествие, легкая боль, а потом бесконечное движение, пока магические фейерверки не взорвались под закрытыми веками, а хриплые стоны не слились в один пронзительный крик. Горячее дыхание Веста все еще опаляло кожу, заставляя эйфорию растекаться по венам сладкой патокой.

— Ты совершенна, — прошептал он, касаясь губами лба, скул, подбородка. Я чувствовала, но открыть глаза не могла, лишь улыбалась в ответ. — Ты создана для меня… Ты идеальна… Моя Ксения!

— Скажи мне еще… Еще… — промурлыкала я, обхватывая его ногами.

— Самая лучшая…

— Еще…

— Самая желанная…

— Еще…

— Единственная… Любимая моя…

— Я люблю тебя, маг! — выдохнула я, удобно устраиваясь на груди Кремера. Все же день выдался нелегким, а что нас ожидало впереди, не знал никто.

— Спи, мое сероглазое беспокойство. Спи.

И я действительно уснула, чтобы через какие-то мгновения оказаться в знакомом месте.