Практика в преисподней

Глава 10

И все же вблизи вся величественность эллинов меркла. По факту, крылья главного гефа, которые издали казались прекрасными, были просто покрыты редким пушком, а сквозь него проглядывала розоватая кожа. Неприятное зрелище.

— Охххххоооотниииииик! — просвистел вожак стаи, не сводя с меня своих странных красноватых глаз.

— Дичь! — выплюнула я, даже не посмотрев в его сторону.

Я выискивала Веста и увидела его. Он лежал весь такой бледный, в разорванной одежде, с закрытыми глазами и залитым кровью лицом. Хотелось броситься к нему, склониться, проверить дыхание… Мне жизненно необходимо знать, что он жив! Но я понимала, зависшие над нами эллины не допустят этого. И стоит сделать хоть одно неосторожное движение, как вся стая тут же бросится на меня.

И тут Кремер пошевелился и застонал. Жи-и-ив! Сегодня пострадали многие маги, но жертв я не хотела. Еще больше не желала, чтобы души наших защитников достались монстрам.

— Что происходит? — крикнул Острожский.

— Они учуяли во мне кровь Фонтея. Уходите! — спокойно ответила я и чуть громче добавила: — Спасайтесь! Быстрее!

— А ты?

— Меня уже не спасти.

Грустно, конечно, но говорила чистую правду. Живой я им не дамся, душу мою они не получат, а вот жизнь постараюсь продать очень дорого. Так дорого, что, даже не имея своих чувств, запомнят Ксюшеньку надолго. Еще и детям своим с уродливыми крыльями про меня расскажут.

— Это мы еще посмотрим! — заявила Жавурина и встала рядом.

— Юлк… — я хотела что-то сказать… Правильное такое, подобающее моменту, но сейчас все слова казались глупыми и совсем ненужными, а в горле стоял ком.

— Знаешь, подруга, вот даже не начинай! Если из магов кто и уйдет, то от меня тебе до самой смерти не избавиться. Я твой пожизненный крест! Кстати, о кресте… — Жавурина склонилась и зашептала. — Если эллины прототипы ангелов, то теоретически, это не физические существа, а энергетические. Есть энергия — живут, а нет…

— Что ты хочешь сказать? — сосредоточенно посмотрела на Юлку.

— Я тебе с самого начала боя пытаюсь сказать. Смотри, у каждого на груди, как орден, фигурка прилеплена. Я у твоего деда похожую видела. Только там был туррон, а у этих — эллины. Они их под своими одеяниями прячут.

— Думаешь?.. — договорить мне не дали.

— Уверена, что это их батарейки.

— Ооооххххооооотнииииик ууууумрееееет, — снова пропел верховный крылатый.

— Не сегодня, — ответил за меня Острожский. — Маги! К бою! Сомкнуть ряды!

Да, за время отражения первого натиска гефов, численность защитников сильно сократилась. Где-то внутри, я понимала, что они живы, просто находятся в полной отключке, израсходовав все силы, весь магический резерв. Что Вест прав, и эллинам нет никакого резона убивать людей. А вот вымотать или энергетически истощить, чтобы не смогли оказать сопротивления, это другое дело.

Вожак издал противный писк, и хлопанье крыльев усилилось. Перед нами возник щит, удерживаемый Юлкой.

— Срывайте с них значки, которые под жилеткой на груди! — прокричала я, посмотрев на Острожского. Маг коротко кивнул и передал информацию по цепочке. — Мы должны пробиться к Весту.

— А то я не поняла, на какое лево тебя все время тянет! — закатила глаза Юлка. — Давай! Сосредоточься!

Первые эллины долетели до выставленных щитов, первые магические искры достали гефов, и те наполнили своим визгом все пространство вокруг. Скоро, кроме магии в ход пошли уже когти, зубы, ножи, кинжалы. И вот если иные при рукопашном бое наносили ощутимый урон, но все резаные раны, наносимые им людьми, на их телах затягивались почти мгновенно.

— Ксю, справа! — орала мне Юлка, и я направляла туда поток своей энергии, представляя ледяные глыбы. И тогда, с точностью до наоборот, застывали именно тела эллинов, отлетая от эластичного щита и разбиваясь о каменные и деревянные преграды полигона с противным звоном.

Нам никак не удавалось приблизиться к тому месту, где лежал, истекая кровью, Кремер, а над ним стоял белый геф. На верховного эллина словно не действовала магия. Искры от колец до него не долетали, а у меня никак не получалось его заморозить. Клеть же на нем не срабатывала, ибо тварь не нападала. Он, как главнокомандующий, координировал действия своего войска и этим наносил еще больший урон.

— Как же достать эту гниду? — шипела Жавурина.

Силы утекали, и я это чувствовала. Даже неутомимая Жавурина удерживала щиты, стоя на коленях. Один из упавших магов поднял, валяющийся неподалеку, боевой посох, в тщетной надежде направив его прямо в грудь белому эллину, и активировал. Конечно, оружие давно разрядилось, но все же выплюнуло небольшую струйку огня, которая вскользь задела ничего не подозревающего гефа. Что-то зашипело, а потом раздался истошный, перекрывающий все вопли, стоны и крики, звук.

— Альбинос огня боится! — заорала Юлка.

— Да, только что это нам дает? Посохов-то больше нет, — почти простонала я, из последних сил замораживая очередного эллина. Голова кружилась, руки болели от напряжения, горло пересохло и даже язык ворочался с трудом…

— Так сожги белую дрянь! Ты же все равно без заклинаний морозишь. Тебе, что лед, что огонь, без разницы…

А ведь Жавурина права. Права, туррон меня побери! И я посмотрела на вожака, а он, не знаю, что увидел в моих глазах, но его вопль стал еще пронзительнее, еще громче.

— Чуешь смерть? — процедила я, вытирая рукавом со лба пот. — Это вы перед людьми ничего не чувствуете, а подыхать не хотите! Все не хотят! И с душой, и без души!

— Ооооооооххххххоооооооотнииииииииик! — просвистел эллин.

— Не охотник, а смерть твоя! Сдохни! — и с каким-то азартом я представляла, как в гефа летит огненный шар, как вспыхивает мерзкий пушок на его крыльях, как плавится кожа, как он весь скрючивается, обращаясь в пепел. А еще так явно представила вонь от горящей плоти и паленой шерсти, что даже ощутила ее. И дикий вой стал мне наградой. Когда уже обессиленная открыла глаза, геф даже не хрипел, он превратился в факел, а потом упал, догорая уже на земле.

— Вест! Ве-е-е-ест! — хотелось орать, но вырывался шепот. Хотелось бежать, зная, что стая сейчас набросится на меня, но могла лишь ползти. — Ве-е-ест…

— Пока хватит сил, я буду нас прикрывать… — задыхаясь, хрипела Юлка, пытаясь успеть за мной.

Учуяв гибель верховного эллина, гефы словно сошли сума, хаотично заметавшись о небу. Они поднимались все выше и выше, а потом ринулись вниз. Их тоже стало ощутимо меньше, но вряд ли нам это хоть как-то пригодиться. Две полуживые девчонки и три, а то и все четыре сотни эллинов.

Зловещий клекот все приближался, а помощи больше ждать неоткуда. Последние защитники полегли, не в силах пошевелиться. Казалось, с магией из них ушла и сама жизнь.

— Вест… — моя рука нащупала кожаную куртку и вцепилась в нее, как в спасательный круг.

Встав на колени, я всматривалась в его лицо. Возможно, последний раз. Впитывала в себя каждую черточку, стараясь запомнить не сердцем, душой. Еще несколько секунд и меня не станет, я просто не могу больше сражаться. Не могу… Магические лучи погасли, и дар больше не отзывался на призывы.

— К… с… ю… — услышала родной голос. Ресницы Кремера дрогнули, но глаз он не открыл, только сжал мои пальцы своей рукой. Слабо но я почувствовала.

— Я здесь… Я с тобой… — шепотом повторяла и повторяла, как молитву, как мантру, как заклинанье.

Когти первого долетевшего эллина впились в плечи, оставляя глубокие борозды. Чувствовала, как спине потекли горячие ручейки, а в нос ударил запах крови. Моей… Вот и все. Я кусала губы, чтобы только не заорать от пронзающей тело боли. Зажмурилась, чтобы мир не увидел моих слез, но они все равно находили дорогу, и предательская влага попадала на щеки.

— Вот и все… — прошептала, стиснув руку Кремера. — Сожалею лишь о том, что у нас было так много… и так мало…

И приготовилась. Второго удара уже не переживу. Ко мне пикировали сразу четверо.

— Прощай… — Я смотрела на лицо Веста и улыбалась, ожидая смерти.

Прошла секунда… другая… Но смерть, казалось, позабыла обо мне. И тут, подняв вверх глаза, я увидела Жавуринский щит. И когда эта дуреха успела доползти до меня?

— Не трать силы. Лучше попробуй улизнуть, пока эллины будут заняты мной.

— Ксю, я дура! Я идиотка! Я такая склеротичка! — бесконечно повторяла она, одной рукой удерживая щит, а другой… Расстегивая пуговки на мощной груди.

— Гефам стриптиз, как и аттракционы, до лампочки, — не могла не вернуть ей ее же шпильку. — Они бесполые.

— Иди ты… — в сердцах отозвалась она, продолжая рыться в своем богатстве. — Сейчас, Ксюшенька… Сейчас… Да, где же он? Нашла!

Она дернула за шнурок, срывая с шеи перстень Элазара.

— Зачем ты его снимала? — удивленно выдохнула я.

— Ай… Потом скажу… Сейчас вы, гады, все у меня долетаетесь… — и Жавурина выпустила в воздух сноп красных искр.

Щит стал ярче. А у меня не осталось сил даже сидеть, и я легла, положив голову на грудь Кремера. Вряд ли одно кольцо остановит целую армию. Даже если им владеет такой отчаянный боец, как моя Юлка.

А дальше… Я ушам своим не поверила…

— И главное! Для успешной тренировки зрячего необходима полная тишина и сосредоточенность, ты понял? — продолжал свою речь, видимо, предназначавшуюся Глебу, Фонтей. — А что здесь, собственно, происходит?

Дед возник ниоткуда. Просто раз — и появился перед нами. Он быстро осмотрелся, оценил ситуацию и очень зло посмотрел на Жавурину.

— Тттвааааа оооооохххххоооооотнииикааааа…. — со всех сторон шелестело сверху.

— Два-два! И несколько сотен отменных куриц-гриль, — спокойно ответил Элазар, а потом скомандовал Юлке: — Снимай щит, дурища безголовая!

Она даже не возразила и тут же сняла, упав рядом с нами.

Элазар поднял вверх руки, и с кончиков пальцев заструился свет, ослепительный и чистый. Лучи переплелись между собой и закрутились, образуя воронку, внутри которой полыхал огонь и сверкали молнии. Настоящий огненный смерч! Жутко и прекрасно!

— Что это? — восхищенно выдохнула я.

— Lux turbo! Световой вихрь! Самое действенное средство, когда гефов много, — ответил дед, наблюдая, как искрящаяся огненная воронка пришла в движения, сметая на своем пути эллинов. — Да только магам вряд ли это под силу. Слишком долго сидели в своем замкнутом элитном мирке. Чуть планету в унитаз не спустили!

— Научишь? — кивнула я на смерч.

— Не раньше, чем пойму, что тебе можно доверить столь мощную силу.

Крылатые дохли, пеплом оседая на зеленой траве полигона, а я почему-то совсем не испытывала радости. Наоборот, где-то внутри нарастала еще большая тревога и предчувствие неминуемой грозы.

— Ну, вот так как-то! — произнес Фонтей, смахивая с пиджака несуществующие пылинки, когда погиб последний эллин, и дед развернулся к нам. Его взгляд был такой… Такой… Что у меня все похолодело внутри. Хорошо, что Вест этого не видит. Рядом громко и неприлично икнула от страха Юлка. — И как вы мне все это объясните, леди?

Мамочки… Да таким тоном и в лед превратить можно, даже не представляя, как это должно происходить. Безо всякой магии.

— Каких объяснений вы хотите, великий и ужасный? — огрызнулась Жавурина и попыталась подняться.

С первой попытки не преуспела. Ей пришлось дотянуться до ставшего совсем непригодным боевого посоха. Опираясь на грозное оружие, как на обычную палку, она с усилием поднялась и выпрямилась, посмотрев Элазару прямо в глаза. О, я знала этот взгляд!

— Так, какие объяснения вам нужны, магистр? — повторила она.

Застонал Кремер, и я неудачно дернулась. Пока не шевелилась, глубокие царапины, оставленные когтями эллина, просто ныли. Сейчас же резкая боль заставила зашипеть. Кровь пропитала темный свитер и спутанные, давно выбившиеся из хвоста волосы. Они упали на лицо и здорово мешали. С заметным усилием, пришлось откинуть их назад. Я почувствовала на своих щеках влажные, быстро сохнущие на ветру и мгновенно стягивающие кожу следы.

— Это что, кровь? — хрипло спросил стремительно бледнеющий Фонтей. — У нее же регенерация, как у обычного человека…

Растерянный такой, что даже жалко его стало. Жил себе мужик столько лет, творил, что хотел, феячил опять же, со спасением мира экспериментировал, а потом на него я свалилась. Да не одна, а со всей честной компанией.

Дед у меня по натуре одиночка. И к социальной ячейке не адаптирован. Элазар в принципе не может допустить, что существуют такие моменты и ситуации, где отличное от его мнение может оказаться правильным. А в семье без любви и доверия никак.

— Чего столбами-то стоять. Зовите медиков. Или кто там у вас, у магов вместо них? — Жавурина обвела взглядом полигон. — У них тут пациентов на год вперед.

В небо тут же взмыли искры, почти такие же, как посылал Кремер, когда вызывал помощь. Только эти были зеленые.

По всей поляне приходили в себя маги. Кряхтели, стонали, дышали… Слава Богу, хладных трупов, насколько смогла увидеть, не лежало. Защитники в разной степени целости все же остались живы. Хуже всех оказалось деду. Он решительно не знал, что предпринять в подобной ситуации. А самое главное, он не знал, что сказать. Да и кому сейчас нужны его слова? Людям необходим покой и отдых.

— Ксю… ша… — от внезапно прозвучавшего хриплого шепота Веста даже боль отступила, а на душе стало светлее.

— Я здесь! Я рядом! Я теперь никуда никогда не уйду, даже если гнать будешь! — наверное, сейчас улыбалась, как идиотка.

— Не уходи… — выдохнул он и сжал мои пальцы.

— Да, что бы вы, мужики, без нас, баб, делали? — тяжело опустилась рядом Жавурина. — Пропали бы. Вымерли, как мамонты. А значит, мир-то все же на нас держится.

Искренне рассмеяться помешала вновь возобновившаяся боль. Ойкнув, постаралась успокоиться и не совершать лишних движений.

Дед, кажется, обрел ненадолго утерянное душевное равновесие. По крайней мере, сейчас он производил впечатление решительного человека, твердо знающего, что от него требуется. И я от души за него порадовалась. Таким живым, фонтанирующим энергией, Элазар мне нравился гораздо больше и выглядел привычно.

С появлением целителей, он развил кипучую деятельность, направляя и организовывая спасателей.

— В первую очередь сюда, любезнейшие, — в сопровождении четырех магов Фонтей направился прямиком к нам.

Конечно, куда же еще? Только ленивый теперь не знает, что у Ксении Соколовой блат и волосатая лапа в верхушке магического сообщества. Сейчас же представилась счастливая возможность узнать об этом и всем остальным, кто по какой-то причине не был еще в курсе. Вот только мне этот блат решительно не давал никаких бонусов. Одни проблемы от родственной волосатой лапы.

— Осторожно перекладывайте их вот сюда! — командовал Элазар, материализовав перед этим пару самолевитируемых носилок. — Осторожнее! Вот так. Девушку — на живот! Куда? Да, вот так хорошо….

Ободряюще улыбнулась деду и все же подмигнула. Это он магов мог развести, а я его чувствовала. Переживает, винит во всем себя. Кстати, что его так задержало, и почему он не пришел раньше? Ладно, будет еще на это время. Наверное. В магическом мире ни в чем нельзя быть уверенной.

— Не волнуйтесь, магистр, у нас весьма опытные специалисты, — заверил его седобородый маг, но Элазар не ответил, он смотрел на Юлку, все еще подпиравшую спиной деревянную башню.

— Юлия, с вами все в порядке? — как-то сдавленно спросил он.

— Да, что со мной будет? — Жавурина усмехнулась. Усталость и нервное напряжение последнего часа даже ее всегда ясные глаза подернули дымкой. — Я же, как кошка: встала, отряхнулась и пошла.

Юлка сняла с пальца «драконью лапу» и на раскрытой ладони протянула чародею.

— Возьмите, это, кажется ваше.

Пока целитель возился с моей спиной, аккуратно разрезая налипшие остатки свитера, я успела заметить, как нервно дернулся кадык на шее Элазара, как расширились его зрачки, как в глазах бесстрашного охотника на гефов появился даже не страх — ужас. Вот, дурочка, довеет же мне родственника! Сама потом будет ему супчики протертые варить! У меня отродясь кулинарных талантов не бывало.

— Пусть побудет у вас, — хрипло выдохнул он.

— Ну, что вы! — Юлка, цепляясь за выпирающую балку конструкции, поднялась, подошла к Фонтею и, взяв его руку, вложила в нее кольцо. — Мне чужого не надо.

А потом прошла мимо и, пошатываясь, направилась к общежитию, так ни разу и не обернувшись. А дед так и остался стоять, сжимая в кулаке «лапу».

— Все устаканится, — прошептала я, когда носилки уже направили к порталу в целительское крыло, но Элазар только покачал головой. Как-то совсем горько, прямо безысходно. Как бы не натворил ничего без моего присмотра. Нам еще мир спасать и родителей. — Сам виноват! Заигрался в свои интриги! А Юлка, она поймет. Она отходчивая.

— Поймет? — ну, хотя бы надежда появилась в голосе.

— Обязательно, — поспешила заверить я.

— А ты?

Хм… Вот хитрец, прямо вот так просто думал на жалости выехать. Не выйдет! До моего выздоровления теперь точно продержится, а значит, небольшое чувство вины все же следует оставить этому пройдохе.

— А это как объяснять будешь!

И лицо у него сделалось непередаваемое. Вы когда-нибудь видели смесь изумления, раздражения, радости и гнева, приправленные абсолютной хитростью? Вот и я не видела. До этой самой минуты.