Практика в преисподней

Глава 12

Умеет Жавурина вынуть всю душу, не хуже турронов с их артефактом. В результате, наша беседа продолжалась еще полчаса, и я выдохнула с облегчением, когда Юлка, доев свой последний блин, ушла. Поскольку больше из посетителей мой покой никто не потревожил, закрыла глаза и провалилась в сон.

Давненько мне ничего не снилось. Видимо, астральное тело уставало точно так же, как и физическое, и никуда не хотело улетать. Но не в этот раз.

Я парила в знакомой пещере. В разломах потрескивала жидкая лава, кругом сновали турроны, а их красный предводитель снова глумился над очередными жертвами. Да, жизнь не стоит на месте.

— Что делать с обездушенными магами, Повелитель? — спросил его мелкий геф.

— Гоните впереди войска. Пусть сработают в качестве щита. Люди не станут убивать своих.

— О, как вы мудры, Сильнейший! — туррон низко поклонился и, пятясь, отполз от красного демона.

— Приссступай! — приказал Главный.

«Ступай… Ступай…» — издевательски пропело за ним эхо.

Теперь на площадке стояли три т образных столба, и на каждом был распят человек. Три мага, три души. Похоже, их мучили уже давно. Тела пребывали в ужасном состоянии, но жизнь еще теплилась в них.

У подножья сновали низшие турроны, готовые выполнить любой приказ своего Повелителя. Сейчас они приволокли огромную бадью с водой и, зачерпывая из нее большим ковшом, окатывали пленников, в тщетной попытке вернуть им сознание.

— Больше лей! — приказал красный.

«Лей… Лей…» — дразнилось эхо.

Двое магов на крайних столбах были совсем плохи. Возможно, сознание к ним и вернулось, но сил поднять голову не хватало. Справа безжизненно висел совсем юный маг. Его темные волосы свисали грязными сосульками, закрывая лицо. Но, несмотря на это, было в нем что-то неуловимо знакомое. И не только в нем. На крайнем правом столбе томился, судя по дряблому телу и седой бороде, весьма пожилой маг. А вот в центре… Боже!

В момент моего узнавания маг пришел в себя. Он поднял голову и с ненавистью посмотрел на красного гефа.

— Филипп… — Повелитель выдохнул в лицо пленному его имя. — Отдай душу добровольно, и мы отпустим твоего мальчишку.

— Да, пошел ты! Тварь лживая! — просипел бывший верховный маг.

— Подумай! — продолжал искушать его красный. — Всего лишь душа в обмен на жизнь дорогого тебе человека. Или нам привести сюда рыжее человеческое чудо?

— Вам не добраться до Эвы, — улыбнулся Федорицкий-старший. Что с ним сделал плен! Гигант словно высох и уменьшился в размерах, но глаза его горели ненавистью. — И души вам моей не видать!

— Не добраться до Эвы? А это мы сейчас и посмотрим! Эй! Приведите Эвелину Седневу! — пророкотал голос главного туррона.

Сценарий повторился. Арка вспыхнула, и один из гефов притащил упирающуюся рыжулю. Поддельная Эва стенала и просила любимого Филиппа отдать им все, но… Федорицкий смотрел на лже-Седневу пустым взглядом, а потом и вовсе улыбнулся.

— Лишь тот, кто однажды потерял любовь, может оценить этот дар. Тот, кто видел душу в глазах любимой, не спутает ее ни с кем. Не знаю, как вы создаете двойников, но этому монстру не сравниться с моей Эвой! — на удивление четко и ясно произнес Филипп Федорицкий.

— Как ты с-с-с-смееш-ш-ш-шь! — прошипела поддельная Эвелина и, подскочив к магу, полоснула острыми когтями по впалому животу. Царапины тут же набухли кровью. Но бывший верховный лишь рассмеялся в ответ.

— Заприте их с сыном в камере! Еды не давать! Воды ровно столько, чтобы душа не покинула тело! Продолжим через несколько дней, — произнес красный, а его прихвостни спешно стали снимать Филиппа и юного мага, который смутно показался мне знаком. Как же, отлично знаком! Только видела я его в лучшие времена. Кирилл так и не пришел в себя.

Федорицких унесли, а на столбе тонко и хрипло застонал пожилой маг.

— Изменись! — приказал Повелитель Эвелине.

— Здесь все труднее поддерживать человеческий образ, — прохрипел туррон.

— Женский человеческий образ. Ты наша удача и надежда! — красный вожак внимательно наблюдал, как образ рыжули подернулся дымкой, и уже спустя несколько секунд рядом с ним стояла сухонькая старушка в фетровой шляпке и просторном кашемировом кардигане.

— Петруша, голубочек мой ненаглядный! — скрипучим голосом позвала поддельная пожилая леди.

— Клара… — простонал распятый маг, и я узнала его. Это был тот самый старичок из совета, которого Кремер проверял одного из первых. — Клара, милая! Беги отсюда…

Дальше я уже не слышала, меня подхватило, закружило, понесло и последнее, что я успела заметить — хищную улыбку лже-Клары и перстень с очень знакомым рубином на ее изуродованном подагрой пальце.

Очнулась в испарине. Тонкая рубашка неприятно липла к телу, а сердце так отчаянно стучало в груди, словно я в хорошем темпе пробежала несколько километров. Федорицкие живы и находятся в Хаме. Кроме них, там еще есть пленники. А тех, кто уже добровольно расстался с душой, турроны планировали использовать, как пушечное мясо. Сколько еще загадок скрывает это место? А перед глазами так и стояло кольцо из танталума со зловещим красным ромбом. И странный геф, меняющий внешность. Все его маски женские. Одна из них — Франа Кавецкая. Или это не маска, а настоящий облик выбивающегося за нормы туррона?

Нестерпимо захотелось увидеть Веста. Всего на секундочку взглянуть в его глаза, прикоснуться. Пусть даже к спящему. Хотя, рассказать о моем последнем астральном путешествии тоже хотелось неимоверно. Попробовала пошевелиться. Странно, но после Храма, боль в плечах как будто стала заметно меньше. И сил ощутимо прибавилось. Опустив ноги с кровати, попробовала встать. Получилось, хотя приходилось придерживаться за стены.

А вот надеть тапочки не вышло. Стоило немного наклониться, и головокружение усиливалось настолько, что я запросто могла упасть. Рисковать не стала и отправилась в коридор в чем была. Главное, дойти, увидеть и вернуться.

Продвигалась медленно, но уверенно. На холодные полы не обращала внимания. Плечи саднило, но не критично. Поэтому я радовалась, словно малыш, получивший конфету, когда за следующей дверью услышала знакомые голоса. Что-то в этом разговоре заставило меня остановиться и прислушаться.

— Нет! Мое слово — «нет»! — решительно и зло говорил Кремер. — Что еще вам не ясно?

— Послушай, я понимаю твою позицию и ценю твое мнение, но сейчас необходимо это сделать, — возразил ему Фонтей.

— Я люблю Ксению, и когда это произойдет между нами, то главной причиной будут чувства, которые мы испытываем друг к другу, а не магическая необходимость!

— Кто мешает вам, как ты говоришь, «сделать это» по двум главным причинам? — в голосе деда вновь сквозило ехидство, но говорил он как-то тихо и устало.

— Я не намерен поступать так с любимой женщиной! — стоял на своем Сильвестр.

— Как ты думаешь, почему женщины, у которых никогда не было плотской связи с мужчинами, не допускались в ряды охотников, даже если их магический потенциал был чрезвычайно велик? Не знаешь? А я тебе скажу! Неинициированный дар чародея нестабилен. Он в любой момент может скакнуть в любую сторону. И хорошо, если в большую. Но он может на какое-то время пропасть совсем, как случилось с Ксенией в разгар боя. Из-за этой ее слабости вы оказались уязвимы перед лицом врага, а ведь были… У девчонок были все шансы сделать этих крылатых уродов! Внучка только стала ощущать свою мощь. В идеале, ей хорошо бы родить. Тогда дар примет свою оптимальную константу, и никакое эмоциональное потрясение его не поколеблет. Но, заметь, я на подобное, даже не намекаю. Я прошу тебя лишь заняться с ней сексом. Простым обычным сексом, каким занимаются миллионы. Можно даже без последствий и обязательств! — закончил Фонтей.

— Что-о-о? Сексом? — взревел Кремер и тут же застонал.

— Тебе еще никто не разрешал вставать, — заметил Элазар. — Не нравится слово «секс»? Тогда просто трахни ее, совокупись, соверши половой акт. Выбери приемлемый для себя вариант названия.

А я прислонилась спиной к прохладной стене коридора и впитывала каждое слово. Так вот почему эллины меня почуяли — дар пропал в самый неподходящий момент. Тогда, когда я очень испугалась за Веста, не увидев его на привычном месте. И все, что нужно сделать, для того, чтобы больше не попасть в подобную ситуацию, всего лишь лишиться девственности, занявшись любовью с тем, кого я желаю с того самого момента, как увидела. Смешно. А Вест, как всегда, слишком порядочен и выдумывает какие-то совершенно ненужные препоны.

— Я не унижу любимую женщину подобными отношениями! — процедил Кремер.

— Я тебя умоляю! — хохотнул Фонтей. — Миллионы нормальных мужиков так унижают своих любимых по нескольку раз за ночь, в разных позах и с разной амплитудой проникновения. И, заметь, на утро ни женщина, ни мужчина не чувствуют себя униженными. Уставшими — да, униженными — нет.

— Магистр, вы сейчас специально переиначиваете все сказанное мной? С какой целью?

— Хочу, чтобы ты понял, что от одного полового акта зависят многие жизни. Возможно, судьба всей планеты зависит от него! — как-то слишком пафосно произнес дед. Я еле сдержала, рвущийся наружу смешок. — А ты слишком порядочен, мой мальчик. Поверь, не всегда это к месту. Иногда жизнь требует решительности. И не только жизнь! Женщине нужен герой, завоеватель и покоритель, а не слюнтяй, который не может вдохновиться даже на обычную дефлорацию.

— Я не стану заниматься с Ксенией сексом! — выдохнул Кремер. — Я люблю ее. Понимаете?

— Отчего же не понять? Понимаю! Тогда, займись с ней любовью! Туррон тебя побери! — заорал Фонтей так, что я отлипла от стены и схватилась за ручку двери. — Просто займись с ней любовью! Хотя бы ради ее жизни! Ты же хочешь, чтобы она выжила?

Закончить свою тираду дед не сумел, ибо в дверях появилась всклокоченная я.

— З-здрасти… — мило и вежливо поприветствовала своих мужчин. — О чем, собственно, речь?

— Как там у вас говорят? — усмехнулся Элазар. — На ловца и зверь бежит. И как много ты успела услышать?

— Достаточно, чтобы проникнуться важностью момента, — хмуро, но с достоинством изрекла я. Плечо уже нещадно тянуло. Едва доковыляв до кровати Кремера, буквально рухнула рядом, и тут же почувствовала его руки, прижимающие меня к телу.

— Что скажешь по существу? — ехидно полюбопытствовал дед. А вот это ты зря!

Несмотря на вновь обостряющуюся боль, нашла в себе силы лучезарно улыбнуться древнему чародею. Правда, теперь его с натяжкой можно было так назвать. Выглядел он весьма импозантно и представительно, как мужчина в полном расцвете сил. Не зря Юлка на него запала!

— По существу? — как бы задумавшись, переспросила я. — По существу, ты очень бодро размышляешь на темы любви и секса для человека, который предпочитает отойти в сторону, а не решать личные проблемы. А вот решать чужие тебе удается на славу, да?

— Ох, и язва ты, Ксения… — не то восхитился, не то обиделся Фонтей.

— Зато не бегу от личного. Предпочитаю бороться за то, что мне дорого. Всеми доступными средствами.

— Что ты предлагаешь? — прищурился он.

— Предлагаю тебе пойти пока погулять, — без обиняков заявила я, в упор глядя на деда. — Мне есть, что сказать вам обоим, но сначала я должна поговорить с Вестом. Не возражаешь?

С минуту Фонтей испепелял ее взглядом. Отчего-то злым и раздраженным. Но потом привычная ухмылочка искривила его губы.

— Ну… — заявил он. — Пойду пока погуляю!

И так он выделил это «пока», что зарождающиеся сомнения отпали сами собой — обиделся и обязательно отомстит. Мужчины! Столько лет живет, а все туда же! Лучше бы с Жавуриной разобрался, чем на слова дуться. Не могла я о таком говорить в присутствии старшего родственника. Ну, не могла! Тема-то интимная! И так щеки полыхают, как подумаю об этом. А сейчас мне предстояла не в меру порядочного Кремера наставить на путь истинный и сподвигнуть совершить то, что, между прочем, у меня лично будет впервые.

Дверь за чародеем хлопнула, а на моем животе чуть сжались пальцы, перетаскивая и бережно усаживая между длинных сильных ног мага. Сильвестр глубоко вздохнул, а потом шумно выдохнул в макушку, щекотно шевеля дыханием мои волосы.

А я чувствовала его близость и все больше паниковала. Господи, и с чего начать этот идиотский разговор? Никогда не думала, что когда-нибудь стану предлагать мужчине себя. Но, с обостренной порядочностью Кремера, боюсь девственность останется при мне до самой пенсии. Или, что там выплачивают магам, когда они уходят на заслуженный отдых? Хотя, судя по Элазару, покой им только снится. Надо будет поднять вопрос о социальных гарантиях, когда вся эта заварушка с гефами окончится.

Теплые губы коснулись шеи, а толпа мурашек, словно только этого и ждала, чтобы прокатиться теплой волной и поставить на теле каждый волосок дыбом. Очередное касание и мой прерывистый вздох.

— Три дня без тебя, как вечность… — прошептал Вест. — Серая и безрадостная…

— Живой… — выдохнула я, опираясь спиной на широкую грудь, впитывая его тепло каждой своей частичкой. Под пижамой чувствовались тугие повязки. Я даже думать не хотела о том, сколько боли ему пришлось испытать.

— Думал, больше никогда тебя не увижу, — вдруг признался он. — Только об этом и думал.

— А я, как увидела, что ты упал… — я отчаянно замотала головой. — Не хочу вспоминать. Для меня тогда весь мир померк, словно кто-то лампочку выключил.

— Наверное, тогда у тебя и изменился уровень силы. Резко изменился. Настолько, что слетел маскирующий полог.

— Я всегда на тебя слишком остро реагирую, — не сдержала смешка.

— Знаю, еще когда измеряли силу магии заметил, стоило мне подойти к тебе, и показания словно сходили с ума.

— Это ужасно! — застонала я.

— Со мною происходит нечто подобное. Только не с даром, а с сердцем. Вот послушай! — Он взял ладонь и приложил ее к своей груди, фактически вынудив меня обернуться и взглянуть ему в глаза. — Чувствуешь?

Сердце билось ровно, но очень сильно. Даже сквозь ткань пижамы я ощущала его толчки.

— Чувствую… — прошептала, не в силах отвести взгляд от его зеленых глаз.

— Как же я скучал по тебе… — и его теплые пальцы прикоснулись к моей щеке, ласково погладили кожу, спустились к губам. — Ксения…

Медленно, нестерпимо медленно и неумолимо он склонялся ко мне. Поцелуй легкий, свежий, манящий, заставляющий душу трепетать и по щенячьи скулить от нежности, углублялся, превращаясь в жадный и ненасытный. Когда не хватает воздуха, когда одно дыхание на двоих, а оторваться от своего мужчины равносильно смерти.

— Ксения… — снова прошептал, с тяжелым вздохом оторвавшись от меня.

— А… — Господи, дай мне сил и помоги найти правильные слова! — Ты меня совсем не хочешь?

Я зажмурилась. Вот, сумасшедшая! Самые правильные слова нашла! Правильнее и не придумать.

— Что-о-о? — протянул Вест.

Нет, нет! Вот даже и не спрашивай! Глаза все равно не открою! Просто не смогу сейчас увидеть там… Ничего не смогу: ни удивления, ни сарказма, ни веселья…

Но Кремер поступил иначе. Он чуть приподнялся, прижался ко мне со спины и многозначительно потерся. А я почувствовала…

— Очень хочу. С ума схожу, — честно признался он. Нет, никакого сарказма. Звучало вполне серьезно, а ощущалось весьма убедительно.

— Тогда… Почему?..

— Почему послал магистра? — спросил Веест. — Потому что не его это дело! А только наше! Личное!

— Нет, почему ты от меня отказываешься? — я все же открыла глаза.

— Отказываюсь от тебя? Нет, маленькая… — И пальцы снова гладят, очерчивая контур моего лица, спускаются на шею. А в зеленых глазах загораются искры. — Никогда не откажусь от тебя, слышишь? Просто, хочу, чтобы в тот момент, когда это произойдет, между нами ничего не стояло. Кроме наших чувств, разумеется.

— Ты ведь сейчас о Фране Кавецкой?

— Ксения, я бы не хотел… — он попытался отстраниться, но я не дала ему это сделать.

— Напомни слова своей клятвы, Вест!

— Что? Зачем тебе? Ксень, я не хочу стать причиной лишней боли…

— «Клянусь жениться на магине из рода Кавецких»? Так ведь звучала твоя клятва? — не слушая Кремера, я продолжала гнуть свою линию.

— Так.

— А теперь ответь на вопрос: маги — это люди?

— Люди! — хмуро буркнул Сильвестр. — К чему ты клонишь?

— К тому, что в роду Кавецких нет магинь, и ты свободен от своей клятвы.

— А Франа?..

— А Франа… Франа есть, да, — притворно огорченно произнесла я. Даже состроила скорбную рожицу, а потом рассмеялась. — Вот только беда в том, что это существо не человек! И магиней быть никак не может! А значит, даже если Франа и имеет какое-то отношение к роду Кавецких, то твоей невестой, согласно магической клятве, никак не может являться.

— И кто она, по-твоему? — Вот глупый, вместо того, чтобы радоваться, снова хмурится.

— А об этом я расскажу, когда Фонтей прекратит нас подслушивать и присоединится! — почти прокричала я, а для Веста прошептала: — Уверена, что не ошиблась.

Его теплая улыбка стала мне ответом.

Дверь, естественно, отворилась, и вошел Элазар. Нахохленный, недовольный, но по-прежнему ехидный. Он примирительно поднял руки:

— Ладно-ладно! Не смотри на меня так! Уличила, поймала!

— Еще! — потребовала я.

— Признаю, справляться с личными проблемами, даже если они твои, у меня выходит паршиво, а у тебя на порядок лучше. Довольна? — он обреченно вздохнул.

— Очень, посияла я и на радостях поцеловала Кремера в щеку.

— Рассказывай! — приказал дед, усаживаясь на стул. Всем своим видом он показывал, что тема извинений исчерпана, и больше к ней возвращаться не стоит. А все, что только что здесь произошло, к нему не имеет никакого отношения!

Ну и пожалуйста! Не очень-то и хотелось. А вот потом я во всех подробностях рассказала им о моем последнем астральном путешествии.