Повелительница пустыни

12

В бедных кварталах я не нашла следа Абдула Рахима. Думаю, его дом располагался в более благополучном районе. Утром Фардин Наизир предпринял попытку расспросить меня о судьбе купленных рабов, но тщетно — мои планы оставались для него непроницаемой тайной.

— Уважаемый, я вынуждена покинуть вас. Нельзя злоупотреблять вашим гостеприимством, — прозвучало тихим ответом на его любопытство, разом пресекая все его вопросы, заданные и незаданные.

Тем более он полностью расплатился со мной, и я не видела более причин оставаться в его доме. Его приглашение было лишь проявлением вежливости, данью за доставленные неудобства. Он стремился убедить меня в своей честности, чтобы развеять любые сомнения в обмане.

Купив мужскую одежду, я одела несколько мужчин — рабов, объяснив, что они будут погонщиками верблюдов, которых мы купим для нашего путешествия.

И через день наш караван покинул город.

Вскоре после нашего исчезновения город взорвался ропотом. Слухи, как ядовитые скорпионы, жалили умы, рассказывая о зверском злодеянии в одном из домов, где нашли два бездыханных тела, погибших от рук убийцы.

Гнев Абдул Рахима, узнавшего в жертвах своих людей, был подобен извержению вулкана. Неужели кто-то посмел поднять руку на его людей?

За что такая жестокая расправа? Эти вопросы, словно терзающие когти, разрывали его сознание, требуя ответа.

Правду же о том, что из дома исчезли и другие люди, предназначенные им в рабы, он от джемат утаил. Эта новость обрушилась на него с куда большей силой, чем гибель охранников. И этот сокрытый удар прорвался наружу яростным гневом.

Он понимал, что беглецы на свободе и способны нарушить тщательно выстроенные планы влиятельных людей. Назвать их своими рабами он страшился, ибо тень этой связи, упав на него, могла обернуться смертным приговором.

Если всплывет правда о том, что он хотел принца соседней державы оставить в пустыне, гильотина станет его неизбежной участью. Сейчас он балансировал на острие ножа, зажатый меж двух огней, где малейшая ошибка могла обернуться катастрофой.

Он решил покинуть город и затаиться в другом месте, где он, как думал, его не найдут.

Зелень ковром расстелилась под копытами верблюдов, возвещая о вступлении каравана во владения Шантарского царства.

Изумрудный бархат травы простирался до самого горизонта, где небо сливалось с землей в нежной дымке. В хрустальных ручейках, словно в зеркалах, плясали солнечные зайчики, рассыпая вокруг золотые искры.

Легкая прохлада в воздухе смягчала летний зной, а пьянящий аромат трав, настоянный на солнце, волнами разливался по окрестностям, наполняя все вокруг жизнью и негой.

Люди заворожено наблюдали, как пустыня, смиренно склонив голову, растворяется в объятиях живительной влаги, уступая ей свое исконное место.

Во время пути лишь мой голос нарушал тишину нашего странствия. Женщины, восседая на верблюдах, хранили безмолвие, а мужчины, шагавшие рядом, казалось, растворились в собственных мыслях.

В их взглядах я читала робкие, но отнюдь не радужные догадки. Порой до меня доносился шепот, полный недоумения и скрытых вопросов о моём к ним отношении. Они не знала нужды ни в пище, ни в отдыхе, и я не позволяла себе ни единого грубого слова.

Они терялись в лабиринте собственных мыслей, не находя ответа на главный вопрос: разве так обращаются с рабами?

Издалека завидев наш караван, люди собрались на окраине, предвкушая встречу с новыми обитателями города.

— Как добрались, Повелительница? Не тяготами ли был усыпан ваш путь? — с заботой в голосе спросил Артах.

— Благодарю за заботу, Артах. Все хорошо, — отозвалась я, тронутая его вниманием. Легкая улыбка коснулась моих губ.

— Вейн, проводи Повелительницу в приготовленный для нее дом, — уже его властный голос, словно удар колокола, заставил юношу поспешно приблизиться ко мне.

Я последовала за Вейном, предвкушая тишину и покой в новом доме, где смогу предаться столь желанному отдыху. Сердце мое было спокойно за остальных: я знала, что о людях позаботятся, приютят и обогреют.

До самого рассвета меня оставили в покое, лишь тихая тень девушки проскользнула в комнату с едой и бесследно исчезла, словно растворяясь в воздухе.

На следующий день состоялась встреча с Артахом. В его докладе звучали детали масштабных начинаний: закладка новых домов, распашка и забота о возделанных полях.

В голосе звучала и тень сожаления: нехватка искусных мастеров тормозила работу. Чувствовалось, что он уже обсудил с подчиненными ближайшие задачи и определил приоритеты.

В его глазах горел огонь грандиозных замыслов, обещающих преобразить край.

— Людей бы… — проронил он скорее себе, чем нам, а в голосе сквозила мечтательная задумчивость. — Дворец из-под песков поднять — Назиириму лик вернуть, да и джематы не помешают, когда весть о нас по миру пойдет.

В его словах уже проступала забота о будущем Шантарского царства, о его величии. Все понимали: рано или поздно затерянный оазис станет известен и тогда… тогда начнется новая история.

И кто знает, как воспримут Повелители иных государств восхождение новой фигуры на шахматной доске власти? Узрят ли в этом дерзкий вызов их благополучию?

Или, затаившись в тени, предпочтут выжидать, подобно хищникам, готовящимся к прыжку?

Мысли о привлечении мастеров витали в воздухе, и, наконец, всплыла одна идея. На базарах порой зазывалы предлагали работу в далеких городах, скрепляя обещания договорами, призванными служить гарантией для людей, ищущих хоть какую-то работу.

Но к таким вербовщикам относились с недоверием, шептались, что далеко не все из них честны в своих обязательствах. Никто не горел желанием ввязываться в судебные тяжбы, понимая тщетность борьбы с этими лже — благодетелями, и чьи обещания могли оказаться ширмой для работорговцев.

И все же люди шли к ним, потеряв надежду в своем городе найти место, чтобы заработать кусок хлеба.

Мы приняли решение, что будем нанимать специалистов и перевозить их вместе с семьями, не раскрывая истинного местоположения их нового дома. Лишь название города прозвучит — Авалон, который находится в далекой стране.

Авалон… Много ли найдется знатоков, что отыщут его на карте мира? Что уж говорить о тех, кто и городов родной страны не ведает.

Задачей Артаха состояло в том, чтобы найти людей, которые будут заниматься этим делом, а затем формировать караван и возвращаться назад с новыми людьми.

— Нам нужна и защита каравана, — поднялся щепетильный вопрос.

— Не волнуйтесь. Будет вам защита.

Понимала, что весь объем задач пока нам не осилить, но помаленьку каждая задачка будет решаться.

Охрану каравана возьмут на себя мои верные подданные, которые живут в пустыне. Пусть послужат на благо своей Повелительницы.

Обсудив все вопросы с Артахом, я отправилась в обратный путь, мои дела ждали своей очереди. По возвращению в караван-сарае меня окликнул Фардин Наизир и предложил сопровождать его в Оришор. Узнав, что других караванов пока не предвидится, я согласилась.

— Арум, прошу разделить со мной трапезу в моем доме, — голос Фардин Наизира прозвучал с теплотой.

Впоследствии из его разговора я узнала, что за время моего отсутствия его сын Максум преобразился до неузнаваемости. Больше он не слонялся без дела по шумным базарам, не пропадал на целый день и не приходил весь в синяках, с кем-то выясняя отношения, а с головой погрузился в отцовские дела и даже просил взять его с собой.

Его отец связал эту перемену с нашим посещением невольничьего рынка. После той прогулки, по словам родителя, сын ходил задумчивым, словно в его душе зрела какая-то важная мысль.

Что ж, похоже, юноша сбросил пелену юношеских грёз, и мир предстал перед ним в иных, более зрелых красках. Должно быть, потребовался некий толчок, чтобы вырваться из уютного кокона и вступить на тернистую тропу взрослости.

Обходя степенных верблюдов и оценивая надежность поклажи, я услышала голос Фардина Наизира.

— Арум, — он указал на небольшую группу людей, стоявших поодаль, — это наши попутчики.

Мой взгляд встретился с одним из них, и сердце на миг замерло в груди. Воспоминание вспыхнуло яркой картиной: окровавленный раб, которого я вырвала из цепких лап смерти.

Сдержанно склонив голову в знак приветствия, я подозвала слугу и указала место для их скромной поклажи.

Мигир Аль'эф лишь мельком взглянул в глаза шантара, но этого хватило, чтобы молнией пронзила догадка: это она спасла их от рабства. Мигир одарил ее искренней благодарной улыбкой, но в ответ не получил ничего, кроме холодной вежливости.

С невозмутимым видом шантар отвернулся…..

Мигир Аль'эф нахмурился, пытаясь уложить в голове противоречивые факты. Спасительницей оказался шантар, но при этом носит мужское имя? Почему мужское имя? Неужели он ошибся? Он был немного растерян.

Мигир перебирал в памяти все, что знал о шантарах. Народ-загадка, живущий уединенно в песках, окутанный легендами и мифами.

Говорили, что они владеют древней магией и хранят секреты, утерянные для остального мира. Еще говорили, что имена у них лишь оболочка, маска, скрывающая истинную суть. Но чтобы настолько…

Мигир ощутил легкий толчок в бок. Он повернулся. Рядом стоял его друг Ихсан Наиб, сын визара, его верный соратник.

Он тихо прошептал:

— Что случилось? Ты словно кого-то внезапно увидел.

— Ничего. Просто показалось.

Но все равно червячок сомнения грыз его изнутри. Как можно было так легко спутать пол? Или шантар намеренно вводит его в заблуждение? Неужели никто не видит, что под мужским одеянием скрывается женщина? Возможно, это был какой-то предлог, способ скрыть свою личность? Но от чего ей скрываться?

Пока ответов у него не было, и Мигир решил оставить этот вопрос открытым.

И почему я так разволновалась, увидев его? Да, он видел мое истинное лицо в тот момент, когда я желала, чтобы мои палачи запомнили, кто принес им погибель.

Но в доме был полумрак, а парень был сильно избит, и сомневаюсь, что он мог запомнить меня

Я не предполагала, что там окажется свидетель, с которым встречусь случайно. Думаю, во время нашего путешествия под иллюзией он не узнает меня. Хотя… глаза… глаза могут выдать.

«Надо было накинуть её раньше. А мои глаза уже выдали…. Его красивая улыбка расцвела от уха до уха, словно он увидел знакомого,» — подвела итог мимолетного взора.

И я не заметила, как в ответ, словно отражение, под платком расцвела моя собственная улыбка.

Мое сердце бешено заколотилось. Его улыбка… она пронзила броню, которую я так тщательно возводила вокруг себя.

Я воин, мститель, а не какая-то трепещущая девица, краснеющая от взгляда незнакомца. Но отрицать не было смысла: что-то во мне откликнулось на его улыбку.

Может быть, это усталость от постоянной борьбы, от необходимости скрываться и лгать? Может быть, это просто человеческое желание тепла и признания?

Я постаралась взять себя в руки, вернуть на лицо маску безразличия. "Все это глупости", — прошептала себе под нос.

Наш караван, подобно нити ожерелья, скользнул по сонной улочке, зажатой меж неприступных стен, хранящих свои вековые тайны. И вот уже монотонная дробь верблюжьих копыт по жесткой земле уступила место мягкому шепоту ускользающего песка.

Шантар в караване — это не просто проводник, это сама надежда. Мы сокращали путь и вели измученных путников к прохладе оазисов, даря столь желанный отдых.

Мы были щитом от жадных рук разбойников и от обитателей пустыни.

Мы могли предвидеть песчаные бури и заблаговременно укрыться от них.

Легенда о наших возможностях бежала впереди нас, как мираж, вселяя веру в сердца караванщиков.

Вот и сейчас я остановилась, давая верблюдам идти дальше, а сама вглядывалась назад.

— Фардин Наизир, — позвала торговца.

Он подошел ко мне с тревогой в глазах, потому что понимал, что мой зов прозвучал не просто так.

— Идите с караваном дальше. Не останавливайтесь. К нам гости, — четко и коротко обговорила задачи.

Подгоняя верблюдов, караван удалялся, а мы с тремя наемниками остались, но вскоре послышался шум шагов, и к нам присоединились путники.

— Мы поможем, — прозвучал решительный голос.

Не хотелось подставлять путников под битву, но и от помощи пятерых вооруженных воинов я не отказалась бы. Потому что по удаленному гулу понимала, что к нам движется большой отряд.

Интересно бы знать, по чью душу они так торопятся?

Первый всадник вихрем взлетел на бархан, увлекая за собой остальных. Кони взрывали песок, и шлейф золотой пыли, словно вуаль, окутывал их стремительный бег.

Не задерживаясь ни на миг, они обнажили клинки, надвигаясь на нас подобно песчаной буре.

Мигир Аль'эф смотрел на приближающихся всадников и вдруг отчетливо понял, что этот отряд послан за ними. Кто-то прознал, что он остался жив и сейчас хочет во что бы ни стало избавиться от него.

Шантар с пугающим спокойствием извлек меч из-за спины, словно вытаскивая саму смерть из ножен. В левой руке блеснули смертоносные сюрикены.

Он расставил ноги, словно врастая в песок, и приготовился встретить натиск.

Первый всадник обрушил клинок, но Шантар, подобно ртути, уклонился от удара и, опережая завершение атаки, обрушил свой меч на врага.

До победы всаднику не хватило мгновения. Он рухнул в песок, обагряя его кровью, а Шантар уже отправил в небытие еще двоих, чьи тела безжизненно распластались на раскаленном песке.

Крики, топот копыт, зловещий лязг стали — все это слилось в оглушительный рев смерти, заполняя собой раскаленное марево пустыни.

Мигир отбил удар клинка, обрушившегося на него. Всадник дернулся, едва удержавшись в седле, и с утроенной яростью взмахнул оружием, но он, не дожидаясь смертельного удара, сам бросился в атаку на врага.

Мигир Аль'эф помнил отработанные до автоматизма каждое движение. Удар, уклон, контрудар — все отточено годами на ристалище, где он проводил свои тренировки с детства.

Он выбил меч из руки врага и в следующее мгновение вонзил свой клинок под ребра. Всадник хрипло выдохнул и обмяк, повиснув на лошади. Мигир оттолкнул тело, и лошадь, взвившись на дыбы, умчалась прочь.

Он замечал, что каждый удар, каждое движение защитников было совершенством смертоносного танца, но врагов было много….

Пот струился по его лицу, а движения становились все более тяжелыми, и Мигир почувствовал, как лезвие скользнуло по плечу, опалив кожу огнем. Он пропустил удар.

Всадники, словно одержимые предсмертной яростью, обрушились на них, словно отчаянно пытаясь вырвать жизнь из лап неминуемой гибели.

Силы были катастрофически неравны… И вдруг, словно из-под земли, между его ногами взметнулась ядовитая змея, вонзив клыки в ногу врага. Воздух разорвали отчаянные, полные агонии крики. Мигир опустил взгляд и обомлел: из земли, словно по велению темных сил, полезли змеи и скорпионы, жаля нападавших в ноги, повергая их в пучину боли и отчаяния.

Наступила тишина, разрываемая предсмертными криками. И незваные защитники исчезли, словно их и не было.

Шантар, обтерев меч о поверженного врага, словно стирая с клинка последние мгновения чужой жизни, плавно вложил его в ножны и окинул взглядом поле брани.

Вокруг стонали раненые, моля о помощи. Я встретилась взглядом с Мигиром, чье лицо и одежда густо алели от крови. Оно было моим отражением, запечатленное в багровых тонах битвы.

В голове роились мысли: кто были эти люди? Что привело их сюда таким внушительным составом?

Необъяснимое предчувствие шептало, что за этим нападением стоит появление наших попутчиков.

— Соберите лошадей, — мой голос, хриплый от усталости и пережитого, прорезал тишину. Я подошла к одному из попутчиков, которого все называли Омар и который был за старшего.

— Не удивлюсь, если они пришли по ваши души, — произнесла я, не ожидая ответа.

Это был скорее вопрос и ответ самой себе, нежели к нему. Разбойники не нападают такими силами.

Здесь кроется нечто большее. Впрочем, ответ меня мало волновал. Я направилась ловить испуганных лошадей, которые еще вздрагивали от пережитого ужаса.

Вскочив на коней, и придерживая в поводу запасных, мы тронулись вслед за караваном. Хорошо, что обошлось без смертей.

Но раны требуют скорейшей обработки, да и нам самим не помешало бы смыть липкую кровь и набраться сил.

Придется отклониться от намеченного пути и искать спасения в оазисе. Да и бессмысленно изматывать коней в этой безжалостной пустыне. Лучше отправить их в Авалон.

Караван встретил нас сияющими лицами. В их глазах читалась надежда, смешанная с тайным страхом: вдруг мы не выстоим, и им придется продолжить путь в одиночестве, лицом к лицу с пустыней.

Да еще враги могли догнать их и расправиться с беспомощными людьми.

Фардин Наизир сиял от радости, видя нас целыми и невредимыми. В глубине души он понимал, какая тяжкая ноша легла бы на его плечи, останься он без проводника и охраны.

Не довести попутчиков до цели — это терзало бы его совесть, словно ядовитый скорпион.

Пусть вины его в этом и не было бы, но подобные мысли, словно назойливые мухи, не давали бы покоя.

— Останавливаемся, — отдал приказ он.

Но я его остановила.

— Нет. Продолжаем путь. Я поведу к оазису, — И, взяв вожака верблюдов за уздечку, повернула в другую сторону.

Вскоре мы оказались в оазисе. Пока все были заняты суетой, я незаметно исчезла. Никто не заметил, как большая змея заскользила по барханам.

В своем убежище, словно в тихой гавани, я смыла с себя пыль и облачилась в чистые одежды. Наскоро, утолив голод, отправилась в Авалон, где попросила прислать людей в оазис и забрать коней.

Вернувшись, я ощутила на себе едва уловимые взгляды, но никто не осмелился нарушить тишину невысказанными вопросами. Мое отсутствие осталось тайной, похороненной в глубине их умов.

Два дня мы провели в уединении, позволяя израненным телам и душам залечить свои раны в объятиях покоя.

Предложила некоторым раненым отправиться в Авалон, чтобы залечить раны, но все отказались.

И вскоре мы продолжили путь.

Мигир Аль'эф с наслаждением смыл с себя липкую грязь и пот битвы.

Мелкие раны зажгло приятным холодком заживляющей мази. Над костром уже колдовали люди Фардина Наизира, и готовившаяся снедь источала аппетитные запахи.

Лишь сейчас, слушая обрывки рассказов о недавней схватке, он осознал отсутствие шантара.

Но решив, что тот отлучился по неотложным делам и, о которых тот никому не будет докладывать, то погрузился в водоворот воспоминаний, пытаясь сложить мозаику недавних событий.

Его друг Ихсан, словно тень, с задумчивым видом примостился рядом.

Тихий шепот листвы и лазурная гладь озера лишь изредка нарушались голосами людей, поглощенных своими заботами.

Их не тревожили, даруя драгоценную передышку от битвы.

— Что думаешь? — прошептал он, словно боясь потревожить звенящую тишину.

— Плохи наши дела, друг мой. Второе покушение — не случайность, а зловещий знак.

— Мне кажется, нам не суждено беспрепятственно войти во дворец, — Мигир озвучил терзавшие его мрачные предчувствия.

— Если все настолько серьезно, шпионы учуют приближение каравана и тут же донесут об этом своему хозяину, — тот подхватил тревожную мысль принца.

— А если мы проникнем в город после каравана? — робко предложил Ихсан.

— Бесполезно. Ты видел, сколько наемников гналось за нами по пятам? Сомнений нет, им было приказано вырезать всех до единого. Появление каравана лишь убедит их в том, что мы знаем о заговоре и попытаемся проскользнуть другим путем. — Картина вырисовывалась все более безысходная.

Их будут искать. Очень тщательно искать. В сознании принца змеей проскользнула леденящая мысль, что столь внушительное появление наемников красноречиво свидетельствовало о колоссальном масштабе плетущегося заговора.

Его пальцы судорожно сжали рукоять меча. Неужели отец настолько ослеп от гордости и власти, что не заметил паутину, сплетенную вокруг трона?

Или, что еще хуже, знал и намеренно игнорировал предупреждения, считая себя неуязвимым?

Воспоминания нахлынули волной: лица придворных, лицемерные улыбки, шепот за спиной. Он всегда чувствовал эту атмосферу интриг и зависти, но наивно полагал, что отец держит все под контролем.

Теперь же, когда завеса спала, открылся гнойник, разъедающий королевство изнутри.

В его глазах отражалась буря, яростный вихрь сомнений и решимости. Он должен найти правду. Должен разобраться, кто плетет эти сети, и какую цель преследуют заговорщики.

И тогда, только тогда он сможет принять решение, которое определит судьбу королевства и его собственную.

— Что будем делать? — задал вопрос Ихсан.

— Пока не знаю.

— Может шантара попросить нам помочь?

— Чем он нам поможет?

Оба замолчали, обдумывая ситуацию.

— Как долог наш путь? — прозвучал усталый вопрос Мигиря Аль'эф когда он поравнялся со мной.

Мы сделали вынужденную остановку, чтобы перевести дух. Безжалостное солнце вытягивало последние силы из людей, предвещая скорый конец нашего изнурительного перехода.

— Где-то полтора дня, — услышал он ответ.

Мой взгляд скользнул по утомленному, обветренному лицу юноши. Черные пряди волос, непокорные, словно воронье крыло, терялись под платком, удерживаемым на голове эгалем.

Острые скулы обрамляла короткая борода, тронутая золотой пылью песка, но в глазах его по-прежнему плескалась небесная лазурь, словно вобравшая в себя всю синеву, недоступную небесам над нами.

Он перевел свой взгляд в сторону, огладил несколько раз свою бороду, глубоко вздохнул и посмотрел в мои глаза, которые с интересом ждали следующего вопроса.

То, что он будет, я не сомневалась.

— Арум, Ты догадался, что те наемники были по наши души. Я не могу тебе всего рассказать, но нам нужно попасть в город раньше каравана.

Его голос прозвучал тихо, но вкрадчивые повелительные нотки все же прозвучали.

Если раньше я допускала мысль о конкуренции, о банальной дележке сфер влияния между работорговцами, то сейчас засомневалась в своих выводах.

Впрочем, они могли быть марионетками в чужой, более масштабной игре, пешками в интригах влиятельных особ. Но это меня не касается.

Они сами разберутся со своими проблемами. Гораздо важнее то, что в его словах пробивалась робкая, едва уловимая просьба о помощи. Корявая, неумелая, но она прозвучала.

И вот я думаю: стоит ли вмешиваться? А глаза у него… чертовски красивые… и будто узнаваемые. Хмм, а почему бы и не помочь?

Душа не ощущала ни тени отторжения, и я не видела в них угрозы. Скорее всего, эти люди оказались не в том месте и не в то время, где и нашли проблемы на свою голову.

— Завтра рано утром вам покажут путь. Войдете в город с другой стороны. Караван дойдет до него через два дня. Думаю, полдня преимущества вам хватит, — мой хрипловатый голос был им услышан, и он кивнул.

Зачем лишние разговоры? Если не согласен…, а ему деваться некуда. В данный момент все от меня зависит, но предложить ему больше я не смогу. Каравану лишние полдня пути брести по песку, давая возможность скрыться этим людям.

Мигир Аль'эф бросил благодарный взгляд и немного замялся, как бы хотел что-то еще спросить, но развернулся и направился к своим путникам, которым передал каждое слово нашего разговора. И на рассвете они, словно тени, растворились в утренней дымке.

А впереди них по песку струилась змейка, показывая путь. В их глазах я прочла смесь недоумения и немого восторга: ведь они, таким образом, прикоснулись к одной из сокровенных тайн шантар.

Спустя два дня на горизонте, словно мираж, возникли величавые корабли пустыни, неспешно покачиваясь на зыбкой линии между небом и землей.

Они вступали на окраину города с достоинством и невозмутимостью, словно владыки, возвращающиеся в свои владения.

Их поступь неспешна и уверенна, как мерное дыхание самой пустыни. Длинные изогнутые шеи гордо несли головы, увенчанные кроткими, но мудрыми глазами.

Караван-сарай гудел растревоженным ульем. Теперь, когда я знала о таинственных попутчиках, пристальный взгляд незнакомца сразу же врезалось в сознание.

Его вроде бы случайное внимание ускользало от других, но не от меня. Он лениво приблизился к погонщикам, затеяв с ними ничего не значащую беседу.

Вся его поза кричала о равнодушии, словно ему просто было любопытно, как прошла дорога. Небрежно похлопав верблюда по боку, он помог снять тюки и незаметно растворился в суматохе караван-сарая.

Из обрывков разговоров, словно из пестрой мозаики, вырисовывалась тревожная картина: в государстве творилось неладное.

Шепотом передавались слухи об убитом принце и его свите, о поверженном горем отце, ищущем преемника на трон.

«Неужели с нами был сам принц…. Какая ирония судьбы!»

По идее, я выполнила свою работу и, сняв номер в чайхане, решила отдохнуть и попутно обдумать, как найти неуловимого Абдул Рахима.

— Где же ты затаился, змееныш? — прошипела я в пустоту комнаты.

Мои расспросы об Абдул Рахиме ни к чему не приводили.

В этом караван-сарае его давно не видели, и караваны его не появлялись в этом месте.

Придется посетить другие государства, но особенно меня манило Арское. Там, словно саранча, расплодились мои должники.

Пожалуй, стоит заняться ими, а поиски Абдул Рахима отложить на потом. Рано или поздно он вынырнет из своей норы.

Но моим планам не суждено было сбыться: в страну ворвалась смута. Борьба за трон разгорелась с яростью пожара, охватившего целые провинции.

Волнения в городе вспыхнули мгновенно, словно сухой костер, подхваченный ветром.

Город раскололся надвое, словно треснувшее зеркало, отражая в осколках злобу и страх.

Торговцы спешно свернули лавки, забивая склады караван-сарая своим товаром. Вскоре базар превратился в кромешный ад, в кровавое побоище, где невозможно было разобрать, кто с кем и за что сражается.

В этой неразберихе было не понять, кто верен старому Повелителю, а кто присягнул новому ставленнику.

Пришлось захлопнуть тяжелые ворота караван-сарая, отрезая путь не только мародерам, но и всем остальным.

Караван-сарай имел прямоугольное построение, и его стены предполагали возможность отбить нападение и выдержать осаду. Вся загвоздка состояла в длительности осады.

Скудные припасы чайханы едва ли смогут утолить голод людей, нашедших здесь приют. А верблюды… Им требовался корм, особенно тем, кто лишь недавно завершил изнурительный переход, и чьи горбы поникли от усталости и недоедания.

У всех жила надежда, что наведут порядок очень быстро и беспорядки прекратятся. Нам оставалось прислушиваться к звону мечей и наблюдать за дымом, поднимающимся к небесам.

Удручающее зрелище. Нисколько не сомневалась, что в безжалостных жерновах властолюбия будут перемолоты невинные души.

Под покровом ночи, когда город погрузился в объятия сна, лишь тени дозорных скользили по стенам крепости, я выскользнула за ее пределы.

Жажда узнать, что таится за чертой безопасности, гнала меня вперед. Бесшумной тенью пробиралась я по улицам, где изредка мелькали фигуры воинов и простых горожан, сжимавших в руках оружие.

Искореженные врата домов зияли черными провалами, а внутри, словно зловещие тени, покоились убитые. Ярость и негодование сплетались в моем сердце, отравляя душу этим ужасным зрелищем.

Ведь под покровом хаоса, словно стервятники, одни расправлялись с другими, не щадя никого в своей слепой жажде мести.

Даже в ночной тишине звенел похоронный звон клинков. В груди рождалось безумное желание встать во весь рост и обратить этот город в пепел…

Но разве виноваты эти люди, чьими жизнями играют, словно пешками на шахматной доске, те, кто взирает на этот хаос из неприступных крепостей, плетя свои коварные планы в тишине и безопасности?

Вернувшись, я закрылась в своей комнате, взволнованно меряя ее шагами.

Вначале, по старой привычке, воззвала к богам, моля о скорейшем разрешении этой ситуации, об избавлении для измученных людей.

Но тут же горький смех вырвался из моей груди.

Я рухнула на кровать, ладонями зажимая рот, чтобы приглушить хохот, чтобы не потревожить соседей. Фыркала в подушку, осознавая абсурдность мольбы, обращенной к самой себе.

Даже на подсознательном уровне чувствовала, как Сурра разделяет мой безумный смех.

Когда смех иссяк, взгляд устремился в потрескавшийся потолок. Выцветшие занавески лениво колыхались, в комнате стояла удушающая жара, смешанная с запахом гари.

Наше заточение длилось неделю, и ни одна попытка прорваться внутрь не увенчалась успехом. Со временем лязг клинков стих, и наступила гнетущая тишина, куда более изматывающая, чем яростные битвы за стенами.

И вот, наконец, прозвучало:

— Именем Повелителя, откройте двери!

Эти слова заставили нас насторожиться. Кто теперь у власти? Прежний Хатым Аль'эф или узурпатор?

В сердцах людей поселилась тревога. Что можно ожидать их от тех, кто отдает приказы именем Повелителя?

Не сочтут ли их предателями за то, что укрылись за стенами, не принимая участия в войне?

Среди нас были и выходцы из других королевств. Как к ним отнесутся? Не полетят ли головы с плеч?

В распахнутые ворота ворвался отряд джемат, словно бурный поток, знаменуя собой возвращение законности в город.

Ужас, царивший здесь под властью наемников и мародеров, отступил под натиском законной власти.

— Обыскать! — прогремел властный приказ.

— Здесь лишь уважаемые торговцы, — заискивающе пролепетал хозяин караван-сарая, почтенный Узур Рахим. — Мы сразу же затворили врата и никого не впускали. Здесь нет никого подозрительного.

Он склонился в глубоком поклоне перед представителем власти, но тот лишь кивнул, не отменив распоряжения.

Вскоре караван-сарай был перевернут вверх дном, но поиски не увенчались успехом. Ни единой подозрительной тени.

— Пока что все свободны. Но караваны не отправлять до особого указа, — бросили на прощание приказ и удалились.

Многие, не теряя ни минуты, поспешили покинуть караван-сарай, движимые лишь одним желанием: узнать, живы ли их родные?

Вскоре по городу пронесся шепот, переросший в ликующую весть: принц Мигир Аль'эф жив!

Он сорвал коварный заговор, сохранив трон. Я была уверена, что это наш попутчик, хоть он и скрывал свое истинное имя.

Город медленно возвращался к жизни: с улиц убирали тела, на пепелище рынка вновь закипела торговля, из руин восставали мастерские…

Но зловещим напоминанием о недавней смуте за городом выросли виселицы, а на главной площади уже красовалась плаха, готовая принять свою жертву. Приговоренные к смерти зачинщики замерли в томительном ожидании.