Потерявшийся

Фрагмент 16

— Снимать и записывать разговоры обязательно! — потребовал зам Шарова по науке. — О наших соседях мы должны знать, как много больше. Да и ни о каких «старых людях» мы доселе от гелов не слышали.

Ну да. Скорее всего, это какие-то предшественники переселенцев из внутренних областей континента, единственные и совершенно не исследованные следы которых мы обнаружили на Большом острове. Но находки артефактов «других людей света» в их убежище, где пряталась Кроха, вполне могут быть не единственными. Вряд ли они окажутся настолько же ценными, как уже переправленный на Землю беспилотник, но, по крайней мере, если найдутся, то помогут раскрыть новые страницы палеоконтактов обитателей ТемУра с представителями иных миров.

Именно из-за предложения старого Мола Шаров, посоветовавшийся с заместителем, отложил мою «поездку» на Землю. Просто никого другого вместо себя я к содержателю «кабака» послать не могу. А откладывать на несколько недель (сколько меня промурыжат в Центре, учитывая разницу темпоральных потоков, неизвестно) то, что можно сделать уже завтра, нерационально. Заодно и успокою деда ребёнка, принеся ему известие о состоянии Ваву после операции, немедленно проведённой Вадимом, едва девочку привезли в медсанчасть.

Идёшь на день — бери припасов на неделю. В справедливости этой народной мудрости я убедился ещё во время собственных мыканий по тутошнему «жаркому континенту». Поэтому и запасался патронами исходя из ещё одной, на этот раз уже солдатской, мудрости: патронов бывает либо очень мало, либо мало, либо всё равно мало, но больше уже не унести. В общем, набрал «мало» боеприпасов.

Если вам так хочется, в связи с этим можете обзывать меня параноиком или страдающим посттравматическим синдромом. Мне пофиг. Я о собственной драгоценной шкурке беспокоюсь. А она у меня не просто очень близко к телу, но ещё мне и очень дорога.

Заведение «Шашлык» всё-таки работало, хоть и через пень-колоду, поскольку лучше крошки Ваву русским языком в нём никто владел. Впрочем, пальцы не отсохли ни у наших, базовских посетителей, ни у временной официантки из числа поварих. Так что начал я с «разруливания» непонимания межу сторонами. И уже потом перешёл ко второй части программы — передачи приветов от малышки, к которой меня всё-таки допустили перед отбытием с Базы. Чем ещё раз растрогал Мола, приказавшего покормить меня, пока он собирается в путь.

Дедок оказался крепким. Мы с ним прошагали вдоль Сплавной мимо поворота на деревню километров пять, после чего он свернул вверх по течению неприметного ручейка, бегущего из распадка между гор. Не долины, в которых расположены деревни гелов, а всего лишь распадка, ущелья, в котором просто невозможно разбить никакой огород.

Никакой тропы я не заметил. Одно из двух: либо посетителей того места, куда вёл меня Мол, было совсем мало, либо ходили они, как и мы, по самому урезу воды, по камешкам и песочку, где след держится очень недолго.

Ясное дело, во время одного из «перекуров» (образно выражаясь, поскольку ни я, ни, тем более, гел не курим) я и задал ему вопрос, давно вертящийся на языке:

— Кто такие Старые Люди?

— Те, кто жили здесь до нас. А потом ушли. Кто говорит, что внутрь гор, кто — за море.

Хм… Неужели легенды про Чудь Белоглазую, «ушедшую внутрь гор», и тут, за тридевять миров от Земли, имеют хождение? Я вопросом специально не интересовался, но такие мифы у славян и северных народов имелись. Причём, насколько я помню, финно-угры их и называли «старыми людьми». Любопытная параллель…

— Старые люди научили нас выращивать овощи и зерно, которые растут здесь, обрабатывать местные камни, плавить из них металл. Гелы бы погибли без их помощи. Или превратились в дикарей, как Рыжеволосые.

И это верно. Далеко не все растения в другом климате нормально растут. Даже если этот климат, в целом, более благоприятный для растительности. Ну, и, как я заметил, горные породы здесь более молодые, преимущественно вулканического происхождения, а не осадочного, как близ Города-на-Озере.

Впрочем, гелы-то до исхода жили в жерлах мега-вулканов. Но и это, как говорил Кореньков, вовсе не повод для того, чтобы считать, что из лавы образуются одни и те же горные породы. До вулкана, погубившего кучу гелонов и чуть не убившего меня, мы тогда так и не добрались, чтобы увидеть, что за каменюки на его склонах. А здесь же даже мне, мало сведущему в геологии видно: граниты, много кварцевых жил, что-то ещё гранитоподобное.

Другие камни — другие руды, другие режимы плавки. Так что, не зная тонкостей работы с ними, действительно можно скатиться в самый классический каменный век.

— Научили нас понимать, что всё вокруг — подобно ребёнку, мужчине с женщиной и старику. Рождается беспомощным и нежным, переживает расцвет сил, чтобы дать новую жизнь, а потом дряхлеет и умирает. И люди, и животные, и растения, и вся природа.

А это уже основы философии, замаскированные под прото-религию. Вот, значит, что обозначают эти «скульптуры» в храме и на «божничке» в помещении гелского «этнокабака»! Нет, непросты были «Старые Люди». Очень непросты!

— Даже наша Река: рождается беспомощным ручейком, сливается с другими речками, даёт жизнь лесам, а потом дряхлеет, впадая в лиман и умирает в море.

— Почему они ушли?

— Они были стариками. Старым народом. Своих детей у них рождалось очень мало, а от гелов вообще не рождалось.

Опаньки! Тебе, Александр Михайлович, ничего это не напоминает? У тебя же самого однозначно не будет детей ни от Оне, ни от Заты, ни от какой другой туземки. Хотя, конечно, это не стопроцентный признак инопланетности «Старых Людей». Вон, насколько я помню по Африке, у негров с китайцами тоже большие проблемы с рождением потомства.

— Мы были не очень прилежными учениками, недолюбливали их. А потом и вовсе пришли Рыжеволосые, которые стали их убивать при каждой встрече.

— Почему?

— Не знаю. Убивали — и всё. Тогда уцелевшие Старые Люди построили очень большую лодку и уплыли в море. Мы, гелы, моря боимся, никогда из лимана не выходили в него. Наши родные места — горы, а не море или степь.

— А у Старых Людей?

— Они везде могли жить. И в горах, и в степи. И по морю плавать могли. Мы даже сначала думали, что вы — вернувшиеся потомки Старых Людей. Но вы другие. И письмена у вас другие.

— А от Старых Людей остались письмена?

Насколько я знаю, в храме на Большом острове никаких надписей не осталось. Ответ Мола объяснил и это.

— Рыжеволосые не только убивали их, но и уничтожали все их письмена. Но про этот храм они не знают, и в нём сохранились какие-то чёрточки и крючки, выбитые на стене Старыми Людьми.

После передышки идти стало ещё труднее, поскольку ручеёк, зажатый горами, катился сверху под куда более крутым уклоном. И километра три до маловодного, но донельзя шумного порога, почти водопада, мы шли почти полтора часа.

Поразило меня другое. Там, где порог заканчивался, прямо между камней, мимо которых нёсся поток, сквозь чистейшую воду были видны лежащие на дне золотые самородки. Небольшие, в основном, не превышающие размеры воробьиного яйца.

— Это же золото! — указал я на них Молу. — Собрав их и отдав нам, ты бы мог купить очень много ценного.

— Я и купил. И построил то, что вы называете «Шашлык». Сколько мне нужно было, столько и купил. Нужно будет ещё, когда вырастет Ваву и соберётся замуж, соберу ещё. И ты собери, когда будем идти обратно.

Удивительно, что гелы при наличии такого места моют золотой песок по берегам Сплавной, а не берут здесь самородки. Ведь увиденное мной, скорее всего, лишь малая часть того, что может скрываться под мелкими камешками.

— Храм Старых Людей забыли почти все. Сюда хожу только я, — пожал плечами старик. — Идём. Осталось уже совсем немного.

А вот недо-водопад огибала уже тропка. Едва заметная, но явно специально проторённая.

Ещё метров триста, и мы свернули в примыкающее слева ущелье с совсем уж крутыми склонами. И уткнулись… в сложенную из камней стену, похожую на ту, что я уже видел на Большом острове. Только проём в ней, когда-то оснащённый дверцей, всё ещё существовал. Видимо, исключительно из-за того, что здесь намного меньше трясёт, в отличие от склонов вулкана Бланка.

— Археологов нам вряд ли дадут, — пробарабанив пальцами по столешнице какой-то одному ему известный мотивчик, поделился раздумьями Шаров. — У начальства жуткий восторг от технических решений, которые удалось почерпнуть из конструкции беспилотника, ему новые технологии подавай, а не поросший мхом старинный храм. То, что вы подробнейшим образом сняли эту стенку с надписями «старых людей», конечно, здорово. Но я проконсультировался с нашими лингвистами, и они уверены в том, что расшифровать её практически невозможно, не зная ни звукового строя, ни хотя бы значения пары-тройки слов. Сколько ни гоняй компьютеры.

Припомнил: какая-то подобная стенка имелась и в храме на Большом острове. Но следы каменных орудий труда на ней я воспринял как просто грубую обработку. Только тогда я не знал, что рыжеволосые охотились не только за самими «старыми людьми», но и за их «творческим наследием». Почему? А хрен его знает. Но Мол подозревает, что когда-то эти народы жили бок о бок, и с тех пор между ними укоренилась вражда.

— Но ведь как-то же расшифровали язык майя!

— А сколько надписей на забытых языках всё ещё не расшифровано? — парировал моё возражение наш наиглавнейший на Базе начальник. — Нет, пока всё это «говно мамонта» только в архивы, до лучших времён, когда будет принято окончательное решение о полноценной колонизации ТемУра. Если «эффективные менеджеры» решат, что овчинка стоит выделки. Я, заметьте, не об исследовании древностей говорю, а о самой колонизации.

— Надеюсь, не потребует срочно выполнить план по валу добычи золота с той самой речушки?

Ну, да. Сильно наглеть я не стал, накидав в карман примерно с кило «презренного металла». Пусть Мол мне, спасителю его внучки, не сказал ни слова, но совесть тоже надо иметь. Ведь это, по сути, его личный «золотоносный участок», и влезать на него — значит, грабить деда.

— Это не так уж и сложно. Всё равно тот гел нам его перетаскает со временем. Вы, главное, упирайте на то, что не стОит конфликтовать с туземцами, вторгаясь на территорию, прилегающую к их святилищу. Вы же знаете начальственную логику: сегодня мы отправили тонну металла, «собрав сливки», а завтра только сто кило. И тут же возникнет недовольство: чего это вы вдруг ленитесь? Берите лопату побольше, копайте яму поглубже, но чтобы послезавтра — не тонну, а полторы добыли. Иначе последуют оргвыводы.

Есть такая буква! Отец, работавший в оборонке, рассказывал, как им регулярно резали расценки из-за того, что кто-то начинал «слишком много» зарабатывать. Пусть для этого едва ли не каждый день, особенно во время срочной сдачи приборов, приходилось по два-четыре часа перерабатывать время смены. Общественный строй давно уже поменялся, а подход к исполнителям остался тот же самый.

До отбытия на Землю успел повстречаться и со своим прошлогодним приятелем, варом Элмаком, теперь уже командующим караккой, сопровождавшей ласских купцов. Ясное дело, при посредничестве Волкова, снова вызванного с Земли и активно «передающего знания юной поросли» лингвистов. Звал вар меня к себе в гости, как только наш первый корабль отправится за океан.

Может быть. А может и не быть: я человек военный, куда пошлют, туда и отправлюсь. И хрен его знает, как распорядится начальство: может, решит, что нам важнее выйти на ласские власти, используя мои дружеские отношения с Элмаком. А может, запрёт меня на веки вечные (минимум — до того момента, когда я решу расторгнуть контракт) в здешней «Африке», поскольку я, видите ли, наилучший знаток целых трёх родственных языков. Хрен его знает. Мне же ещё перед Центром ответ держать за ту херню, что я с прошлой осени натворил. «Херню в хорошем смысле этого слова», как любит говорить Волков.

Пообщался с Элмаком, попрощался с Соней, забежал к Ваву, чтобы передать ей привет от дедушки. Сдал оружие. А потом — голубая вспышка, и я вместе с ещё парой человек торчу на бетонной площадке огромного ангара, выстроенного где-то в бескрайних оренбургских степях.

Если вы являетесь приверженцем народной мудрости «хуже нет, чем ждать и догонять», то выбросьте её на помойку. Или, на крайней случай, добавьте в перечень худших ситуаций пункт «отвечать на вопросы начальства». Ну, час можно выдержать. Ну, два. Ну, полную рабочую смену. Это при ангельском терпении. А потом начинает бесить. Причём, конкретно бесить, когда бл*дские психологи по третьему-четвёртому кругу начинают задавать «наводящие вопросы» на какую-нибудь особо заинтересовавшую их тему, даже не скрывая того, что тестируют твоё психологическое состояние и пригодность к дальнейшей службе «в особых условиях». И пытаются «проверить достоверность информации, представляющей особую важность для судьбы Проекта».

Я вам, сцуко, такой инопланетный артефакт, предоставил, что ваши же спецы повизгивают от восторга, просвечивая (пока только просвечивая) мини-реактор разными лучами, и разобрав по винтику электродвигатель, вращавший его пропеллер. Мельком слышал, что выпуск таких моторчиков значительно повысит либо дальность существующих БПЛА, либо их полезную нагрузку. Ну, и материалы обшивки очень интересны для авиационной промышленности. Вам этого мало? Ну, извините: установить личный контакт с «другими инопланетянами» и «скоммуниздить» у них ещё что-нибудь у меня возможности не было. Пока не было. Но если живым с этих «бесед» вырвусь, то непременно попрошусь. Куда угодно, лишь бы подальше от вас, мозго… клюев!

Людка, в отличие от Гринберг, «исчезла с радаров» сотрудников Центра. Поменяла фамилию, поселилась в какой-то тихой глуши и не отсвечивает. А поскольку при увольнении категорически запретила давать кому-либо из прежних знакомых свои координаты, то и мне отказали в контакте с ней. Жаль, конечно. На возобновление прежних отношений я не претендую, но хотелось бы поблагодарить её за… Верность это или нет, я не знаю. Но что-то нас связывало, помимо постели, и мне не хочется, чтобы она, узнав, что я всё-таки выжил, чтоб не обижалась на меня. Может быть, когда и мне опостылеет инопланетная жизнь, добьюсь встречи с ней. Может быть.

Пока же передо мной всё яснее и яснее вырисовывается задача вырваться из лап этих… специалистов по провоцированию заворота мозгов и вернуться на ТемУр. Там, судя по увиденному мной на экране зомбоящика, намного проще и спокойнее, чем на «ридной матэньке моей Зэмле». Несмотря на риск нарваться на стрелу или копьё дикарей. Да и картинка того, что собой представляет Темпоральный Урод, складывается всё более и более любопытная.

А вы думаете, что я — тупорылый боевик, умеющий только нажимать на спусковой крючок? Хренушки вам! Гипотеза у меня уже более или менее сложилась. Не хватает лишь некоторых деталей, которые предстоит добыть в ближайшее время. Идея, конечно, совершенно безумная, достойная лучших фантастов, но иными способами я объяснить происходящее на планете не могу.

Кстати, про музыку. Добился ведь я и того, чтобы со мной поделились информацией по анализу статистики всех этих «закидонов» темпоральных потоков. Есть закономерности! Полностью ещё не расшифрованные, поскольку описываются взаимным наложением графиков с кучей периодов и амплитуд. Как мне объяснили, нужно лет двадцать наблюдений, чтобы выявить их все и подтвердить верность вычислений. А потом — хрен знает сколько лет, чтобы разобраться с тем, какие же факторы задают все эти периоды и амплитуды «эффекта Пересечина» (ну, приятно мне осознавать, что моей фамилией назвали научное явление!).

В общем, отправлялся я в заслуженный отпуск на брега славной реки Сплавная и не менее славного Лимана со смешанными чувствами. Во-первых, едва ли не в бешенстве от общения с единомирянами, во-вторых, с радостью, что они оставили меня в покое, а в-третьих, с надеждой на то, что без меня экспедиция к юго-восточному побережью «ТемУрской Африки» не отправится.