Потерявшийся

Фрагмент 10

А войска шли и шли. По моим прикидкам, в сторону города Маси протопали около тысячи копейщиков, пеших и конных, а также лучников. А спустя двое суток на север промчался гонец, остановившийся в деревне только для того, чтобы попить воды сам и напоить коня. От него и узнали, что пираты, едва на перевале объявились первые копьеносцы, быстренько погрузились на свои посудины и отплыли.

Разговорить его, очень спешащего по делам службы, не удалось даже Элгу, пытавшемуся расспрашивать, что с городом.

— Некогда! Вернётесь в него — всё сами увидите!

В общем, на следующее утро «компания» Заты-су двинулась в обратный путь. Снова заночевали в постоялом дворе, хозяин которого «свинтил» к оставленной им недвижимости «гостиничного хозяйства» сразу же вслед за первым отрядом правительственных войск. Теперь он, правда, цену не задирал, поскольку, кроме нас, ещё никто не решился возвращаться в город.

От перекрёстка дорог, ведущих с севера и востока, ехали не в одиночестве. Весть о том, что пираты сбежали, дошла и до городка Фулу, где мы с караваном делали последнюю остановку перед прибытием в Маси, и народ понемногу потянулся к родным пепелищам.

Про пепелища я не очень-то и соврал. Нет, марентцы и не думали сжигать Маси дотла. Зачем? Как его захватить, они теперь знают. Через годика два-три, дождавшись, когда население «обрастёт жирком» (в смысле — накопит материальные ценности) снова наведаются пограбить. А что грабить, если уничтожат город полностью? Пожары при штурме, конечно, были, но, как выяснилось, локальные. И население не очень-то рьяно истреблялось. Так, нахватали молодых девок да парней, которые, как рабы, ценятся больше всего. Ну, всех, кто их встретил с оружием в руках, конечно, не пощадили. И, как мне кажется, следующей зимой в Маси предвидится «бэби-бум»: оторвались мужички по женскому полу после плавания… В общем, устроили типичный «праздник» во временно захваченном городе.

Усадьба Заты уцелела. Почистили «барский» дом, конечно, знатно, вынеся всё более или менее ценное. Покалечили привратника, который не хотел пускать пиратов, но был он немолод, и добивать его не стали. И служанок-рабынь, за исключением очень немолодой и весьма тучной кухарки, «использовали по прямому назначению». А двух из них угнали на корабль.

Добрались до пары «заначек», но, например, весьма объёмистые горшки с краской брать не стали. Просто расколошматили один, чтобы выяснить, что в них содержится, и всё. А тайник с деньгами, устроенный Затой в детской комнате, так и не нашли, так что моя любовница осталась очень довольна: всё-таки в нищую она не превратилась.

А вот Элгу не повезло: его домик сгорел вместе с соседним, хозяева которого пытались защищаться от грабителей. Так что, упросив купчиху несколько дней пожить в конурках угнанных в неволю служанок, он явился ко мне с расспросами.

— Ты говорил, что ваши корабли тоже вооружены оружием, стреляющим при помощи огня. Таким, как твоё, только большим. А можно и нам такое оружие на городские стены поставить?

Отчего нет-то? Насколько я помню, чтобы изготовить гладкоствольные пушки, очень уж высокие технологии не нужны. Ну, если канал ствола отливать, а не рассверливать в отлитой монолитной болванке. Сложнее другое.

— Оно не просто так стреляет. Для выстрела его нужно заполнить специальной смесью, которая, сгорев, вышвырнет ядро.

— А ты знаешь, как приготовить эту смесь?

На диверсионной подготовке нам рассказывали, как в кустарных условиях изготовить дымный порох: 75% селитры, 15% угольного порошка и 10% толчёной серы. Самое простое — древесный уголь. Что такое сера, я ещё, с грехом пополам, могу объяснить.

— Жёлтый горючий камень, попадающийся близ потухших огнедышащих гор. Горит очень жарко, и от его сильно пахнущего дыма можно задохнуться.

Подумав несколько секунд, Элг кивнул: мол, видел он такой камень. А вот как объяснить ему, что такое селитра? А если так?

— Превратившееся в сухих пещерах в камень птичье дерьмо. Не свежее, а очень, очень старое.

— Много этого дерьма надо?

— Семь с половиной частей из десяти частей готовой смеси. Дорого это получится, очень дорого! Только чтобы сделать одно такое оружие, нужно бронзы два или три твоих веса. И чтобы десять раз из него выстрелить, целый кувшин смеси, в которых мы краску везли.

Понимаю, друг, что у тебя говно кипит из-за того, что ты всё имущество потерял, но не по нашим с тобой деньгам вооружить город артиллерией. Тут государственная программа нужна. Или, на крайний случай, финансирование из городской казны.

Сообразил это и помощник караванбаши.

— А люди света в этом помочь могут? Зерно же и железо они гелонам привезли.

— У гелонов совсем уж большая беда была. А здесь… Город стоит, людей немного погибло. Даже стены сильно чинить не требуется. Да и когда они здесь появятся, эти люди света? Я слышал, когда ещё в их… городе жил, они собирались на Северный континент сплавать. И сколько времени они там пробудут, я не знаю.

— Значит, самим к ним плыть надо!

Да я бы с удовольствием! Только где взять корабли, чтобы в такое путешествие отправиться? Все годные для дальнего плавания они с собой угнали. А на рыбачьих лодках мимо рыжеволосых дикарей с катамаранами не проскользнуть.

Накаркал, блин!

Не прошло и пяти дней после возвращения в город, как опять поднялась тревога: на этот раз на юге замаячили паруса трёх катамаранов. Как оказалось, ежегодно сующихся пограбить прибрежные рыбацкие деревушки. А тут всё ещё Портовые ворота в город, разбитые в щепки пушками с кораблей, не восстановлены. Хуже того: в полном разгаре работы по их разборке, ведь чтобы их отремонтировать, нужно сначала выдрать сломанные брусья, из которых они склочены, и лишь после этого на место повреждённых лепить новые.

На этот раз жителей «рыбацкой слободы» врасплох не застали. Все уцелевшие укрылись в городе. А вместо них в хижинах укрылись копейщики и лучники.

У меня очень чесались руки пострелять в дикарей, ненависть к которым мне, похоже, передалась от Люды Крохи. Сдерживало лишь то, что до возвращения на Центральную мне просто негде пополнить запас патронов. И кто его знает, сколько времени мне придётся торчать в Маси. Да и вообще судьба может забросить меня куда угодно, как я убедился за последние месяцы. В общем, на пару с Элгом, который взял с собой охотничий лук, мы встречали рыжеволосых на городской стене.

Стражники, заменившие погибших от рук марентцев, не противились тому, чтобы на стену приходили и «посторонние». Как и мы, они отлично знали план, который выработало их начальство. Да и с таким количеством войск в городе опасаться трёх-четырёх сотен дикарей с примитивным вооружением просто глупо.

А те действительно клюнули на приманку в виде почти до основания разобранных ворот и частично разбитых парапетов крепостной стены. Мне в бинокль хорошо было видно, как они ликуют на палубе-настиле, соединяющей корпуса каждого катамарана. Ещё бы! Ну, что такое два десятка копейщиков, строй которых перегородил свободный вход в город? Даже учитывая разницу в вооружении, смять их толпой, «мясом», больших трудностей не составило бы.

«Бы». Если бы это действительно не была бы примитивная ловушка, призванная затмить разум жадных до наживы обитателей «Камышового города».

У рыжеволосых хватило ума уткнуть носы своих посудин к берегу практически одновременно. И практически одновременно на песок посыпались уже знакомые мне профессиональные грабители, нетерпеливо поглядывающие то на ощетинившийся копьями строй гелоров, то на своих предводителей, дожидающихся, когда последние из членов команд катамаранов наконец-то спрыгнут вниз.

Элг и ещё несколько лучников из числа стражников и горожан-добровольцев уже пускали стрелы по этой толпе, только разъяряя пиратов. И вот, наконец, те с воплями ринулись вперёд, потрясая оружием, среди наконечников которого преобладали костяные.

И тут строй копейщиков, перегородивших вход в город… прыснул в стороны. А из ворот вылетела конная сотня, сбивая с ног и разя на скаку налётчиков. Сразу после этого началось движение в «рыбацкой слободе». Копейщики, быстро выстроившись в три шеренги, с копьями наперевес порысили к катамаранам, а лучники открыли стрельбу по тем, кто остался караулить посудины.

Ещё одна колонна копейщиков, печатая шаг, выходила из ворот на замену коннице, не ставшей ввязываться в затяжную схватку, а разошедшуюся вправо и влево от остановленной её ударом толпы рыжеволосых. И только тут пираты поняли, что это не они сейчас «поимеют» жителей Маси, а их самих уже имеют в особо жестокой форме. Летальной форме, поскольку в живых гелоры не оставили никого.

Как объяснил Элг, «пираты в рабы не годятся, они ничего делать не умеют».

Я же говорил, что Зата — баба хваткая. И сообразительная.

Оба младших брата господина Хон-су, живших всего в паре кварталов от её усадьбы, слишком долго жевали сопли, а потому так и не успели вырваться из Маси до того момента, как марентцы обложили город. А когда начался грабёж, ещё и оказали сопротивления им. В результате одни пал в неравной схватке, а второй скончался от полученных ран на второй день после разгрома дикарей, приплывших на катамаранах.

Зата не побрезговала появиться на его похоронах и пожалеть вдову первого и сироток второго (их мать, по словам знавших её, женщину очень красивую, пираты забрали с собой). А поскольку имущество самого младшего из братьев (Хон-су был старшим) осталось «без присмотра», объявила, что берёт малышей на воспитание. А потому то, что не разграблено, забирает в свою собственность «до тех пор, пока малыши (три года и год) вырастут». В общем, подрядилась стать этакой опекуншей. Не знаю, как данный финт ушами согласуется с местными законами, но никто против этого даже не вякнул.

Я бы не сказал, что Зате достались сущие пустяки. Даже усадьба, пусть и вполовину меньшая, чем у неё, по местным меркам стоит немало. Плюс к этому лавка, торгующая всяким металлическим, деревянным и текстильным скарбом, плюс некоторое количество лошадей и верблюдов, доставшихся после раздела имущества покойного Хона. Ну, и трое рабов, выполнявших обязанности слуг. Но больше всего она радовалась тому, что сохранилась дефицитная краска, привезённая «с озера Чад».

«Присматривать» за новым приобретением она назначила Элга, который вместе с семейством переселился в бывших хозяйский дом покойного деверя Заты. А поскольку честность этого человека я хорошо знал, то не удивился, когда тот через пару дней явился к Зате и сообщил, что обнаружил тайник с деньгами и медными прутками, имеющими хождение у «дикарей».

Из-за этой находки мы с любовницей поспорили. Она собиралась просто забрать всё в свою казну, а я настаивал на том, чтобы часть найденного она отдала Элгу. Убедить её удалось только тем аргументом, что бывший помощник караванщика станет ещё более верным, если его поощрить. И Элг действительно принялся «суетиться», не только восстанавливая разрушения, нанесённые пиратами, но и вскоре возобновил торговлю в лавке. А поскольку ему не требовалось столько обслуги, как прежнему хозяину, почти всех «вольных» он распустил, а «на освободившиеся площади» впустил «первых в государстве Эстес шорников».

Пару хомутов Сек с помощниками соорудил достаточно быстро, и мы с ними ещё пару дней извращались, подбирая прочую сбрую, которая потребна для того, чтобы пара лошадей, запряжённых в повозку с одной оглоблей, могла не только тянуть груз, но и «притормаживать» телегу при спуске с горы. И опробовали получившуюся конструкцию, перевозя те самые горшки с краской из одной усадьбы в другую. Что ж, получилось довольно неплохо, несмотря на то, что я помнил, как это всё работает, очень и очень относительно. «Грузоподъёмность» пары лошадей в сравнении с прежней, «душащей» упряжью, практически удвоилась.

Полученные от Заты деньги очень даже вдохновили моих несостоявшихся грабителей, и они пару дней бегали по местным купцам, возвращающимся в город, предлагая заказать совершенно новый в Маси товар. И, нужно сказать, небезуспешно, поскольку те, кто доставлял в город брёвна, поглядев на упряжку моей любовницы, быстро сообразили, что за один рейс смогут существенно увеличить прибыль. При этом мужики вовсе не скрывали, что надоумил их на это изобретение «человек света».

Их длинные языки и стали причиной нового поворота в моих приключениях на планете с названием Темпоральный Урод.

Пара копейщиков, явившихся в усадьбу Заты-су потребовали, чтобы я явился к некоему Адол-опу. Судя по суффиксу «оп», неведомый мне Адол принадлежит уже не к простолюдинам, возвысившимся благодаря обладанию материальными ценностями, а к тем, кого на Земле называют дворянами. Причём, достаточно высокоранговыми: что-то вроде графа.

Оказалось, это предводитель войск, направленных правителем Эстеса, чтобы отбить у марентских пиратов город Маси. Величина немалая, поскольку в государстве, расположенном в Западных горах континента, высшая власть не наследственная, а выборная: «короля» выбирают вот из таких «опов» и «енов» (что-то вроде маркиза). Пожизненно. Но без права передачи трона по наследству. При этом учитываются разные факторы — от заслуг перед страной до возраста: не выберут ни старика, который сможет править два-три года, ни юношу, не успевшего ни отличиться, ни обрести жизненного опыта. И Адол-оп вполне себе попадает в эти рамки, обозначенные для претендентов на престол. Если что-то вдруг стрясётся с нынешним «гарантом территориальной целостности Эстеса». Если перевести на земной возраст, лет тридцати пяти, сильный, со взглядом умного человека.

— Как ты, человек света, оказался в этом городе?

Пришлось рассказать свою историю, начиная с выезда на квадрике вдвоём с дочерью кузнеца Оне и заканчивая «заселением» в усадьбу господина Хон-су.

— Чем занимаешься здесь, в Маси?

— Жду, когда вернётся из государств Хи и Воастчу наш корабль, чтобы уплыть с ним в наши владения. Либо кто-нибудь из эстесских или иных купцов отправится торговать с людьми света.

— Откуда ты знаешь, что ваш корабль ушёл в Хи и Воастчу?

— Там, в наших владениях, я был одним из командиров, и мы обсуждали, куда поплывёт этот корабль, когда будет готов к плаванию.

— У вас много кораблей?

— Не знаю. Когда я уезжал в Город на Озере, было три. Сколько стало теперь, я не знаю. Может быть, пять, может быть, шесть.

— Я видел ваш корабль. Он огромный. Чтобы построить такой, да ещё из железа, нужно много десятилетий.

— Он строился не здесь. Его сюда… э-э-э… прислали из другого мира. Чтобы такой построить, нужны не десятилетия, а один-два года. И там, в другом мире, железных кораблей множество. Есть такие, которые в десять раз, в двадцать раз больше того, который ты видел. Если нам здесь нужно, то просто берут какой-нибудь из них и присылают нам. Более мелкие строим и мы. Очень быстро — один-два месяца.

При мне, конечно, на Центральной не было построено ни одного судёнышка, но подготовка верфей к их крупноузловой сборке шла полным ходом. А теперь, наверное, уже что-нибудь и построили, поэтому я не чувствовал, что привираю, говоря об этом Адолу.

— Как много у вас воинов?

О, это уже пошло выпытывание военной тайны! Смеюсь я, смеюсь! Но скрывать смысла нет.

— Не знаю, сколько их сейчас. Может, сто, а может, уже двести.

Ответ рассмешил военачальника.

— И вас ещё не покорили дикари?

— И не смогут покорить. Воины моего народа вооружены лучше них и убивают на большом расстоянии.

— Как марентцы? Огнём, дымом и громом?

— Да. Только оружие марентцев намного хуже нашего. И ты, Адол-оп, должен знать, что случилось с двумя марентскими кораблями, которые напали на наш корабль.

Он знал, поэтому кивнул

— Ты знаешь, как устроено это оружие?

— Знаю. Но у вас не получится изготовить даже оружие марентцев.

— Почему?

— Потому что секрет этого оружия не в его устройстве, а в смеси, которая выбрасывает метаемый снаряд. Чтобы сделать оружие нужно много бронзы, а чтобы отбиться от несколько кораблей, надо много этой смеси. Но я могу подсказать, как сделать так, чтобы марентцы, даже если они снова нападут и разобьют ворота, не попали в город.

— Как?

— За воротами должна находиться опускающаяся железная решётка. Её не сможет пробить даже огненно-громовое оружие марентцев.

Наш разговор, затянувшийся ещё на четверть часа, закончился приказом:

— Ты поедешь в нашу столицу.

Причём, судя по тому, что последние вопросы уже не касались военных дел, а мои ответы не содержали каких-либо технических откровений, решение об этом «граф» принял ещё до разговора со мной.