Потерявшийся

Фрагмент 11

— Прямо сейчас? — удивлённо спросил я.

— Нет. Вчера из столицы пришёл корабль, и через три дня он отправляется назад. На нём ты и уплывёшь.

Да, видел я эту парусно-гребную посудину, явно быстроходную, ничуть не похожую на «толстобрюхие» купеческие суда. И даже успел разочароваться, когда стало видно, что это за корабль, после испытанной было радости из-за того, что скоро наконец-то закончится моё совершенно бездарное сидение в Маси.

А вот безапелляционность «графа» меня взбесила. Простой, блин, как три рубля! Он решил, и я должен взять под козырёк. Кто он мне? Даже не командир. Даже не подданный ихнего «короля».

Впрочем, именно, что не подданный, а человек второго сорта, инородец без каких-либо прав. Националюги проклятые! Чего стоит только жест этого «дворянина», давшего понять, что разговор со мной закончен: движение кисти руки, которым отгоняют муху. Мол, пошёл вон, смерд, ты мне надоел.

А в доме Заты я застал гостя: за низким столиком на войлочной подстилке в тени от «барского» дома восседал Алп-су и, судя по выражению лица, вёл разговоры явно не о погоде и не о сватовстве к моей любовнице. Есть такая особенность у коммерсов: даже покупая половую тряпку по заявке домработницы (непременно лично, чтобы та не зажала сэкономленные два рубля!), напускают на себя серьёзности, будто обсуждают сделку на сумму в миллиард долларов.

Только зря я иронизировал. Судя по тому, что Зата, заметив моё возвращение, призывно махнула мне рукой и указала на свободную подстилку, дело могло касаться и меня.

Я не ошибся. Поприветствовав меня, «караванбаши» объявил, что собирается отправиться к «людям света» с торговой миссией. Поэтому и явился к Зате с предложением «вложиться» в дело.

— А кочевники и речные пираты пропустят караван в наши земли? — может, чуть более иронично, чем нужно, спросил я.

Грешен, невольно сорвал злость за самодурство Адол-опа на ни в чём не повинном купце.

— Кочевники могут пропустить, если им заплатить медью, а дикари с реки точно не пропустят. Но мы пойдём не караваном, а на корабле. Мы ещё в пути договорились с Узер-су из столицы, что сделаем это. И от него сегодня прискакал гонец с вестью, что через неделю его корабль зайдёт в Маси, чтобы забрать меня и мои товары. Но ты же знаешь, Перец, что здесь случилось. Товаров у меня осталось мало, вот я и пришёл к Зате-су, чтобы она добавила свои. А ты проследишь за тем, чтобы её никто не обманул.

Понятно. Значит, то, что я с ней сплю, далеко не новость в городе. Хотя меня это не должно беспокоить: я в этом городишке человек временный, а раз Зату сплетни не волнуют…

Нельзя сказать, что Алп меня не обрадовал. Вот только…

— Адол-опа приказал мне через три дня отбыть с кораблём в столицу.

«Караванбаши» явно расстроился этой новости. И, помявшись, решил обновить в памяти мой рассказ о том, что можно купить/продать на Центральной. Что ж, мне не жалко, я повторюсь. Тем более, я теперь лучше представляю себе ассортимент товаров, которые могут предложить гелоры.

— Мой народ интересует золото и серебро. Покупать можете всё, что вам захочется, именно ни них.

Хотел добавить «любой каприз за ваши деньги», но не нашёл в гелорском разделе моего лексикона аналога земному слову «каприз».

Алп взгрустнул.ьги и сереброртимент товаров в столицуееамолётавизиижет

— Золото… Серебро… Где их взять?

Хм…

— Добыть. Или продать за него что-нибудь вашим дальним родственникам, обитающим неподалёку от города людей света. Они научились добывать золото на берегах реки, текущей через их земли. Пусть они почти всё покупают у нас, но ведь что-нибудь захотят купить и у вас. Ну, одежду, обувь, украшения, лакомства…

Хорошо, что вспомнил!

— Мне кажется, людям света очень понравятся ваши сушёные дольки сладких фруктов, — кивнул я на миску со сладостями, стоящую на столике. — Пряности, сушёные ароматные травы, листья и цветы, стволы деревьев с красивой древесиной, которые вы продаёте на Северный континент. Разные украшения и статуэтки из этой древесины и цветных камней. Сами прозрачные разноцветные камни. А что купить, вы сами разберётесь.

Позже, уже в постели, я дал совет и Зате:

— Купи кузницу с хорошим кузнецом. У моего народа очень хорошее железо, из которого можно ковать отличные изделия. Это железо в мелких кусках стоит у нас очень дёшево, а здесь всё, изготовленное из него, будет цениться.

Но это я сильно забежал вперёд.

— Жаль, что ты не поплывёшь с нами, — вздохнул Алп, выслушав мои советы.

— Если ты мне поможешь, то поплыву. И уже там, у своего народа, отблагодарю тебя за помощь.

— Но ты же сказал, что сам Адол-оп приказал тебе отплыть в столицу задолго до того, как в Маси придёт корабль моего компаньона.

— Адол-оп приказал. Только я не его воин и даже не гелор из Эсеса, а человек света. Корабль, на котором мне приказано плыть, отправится без меня. А ты и твой компаньон, если хотите, чтобы я помог вам не только советами здесь, но и там, у моего народа, то поможете мне добраться до других людей света. Тем более, ничего опасного делать вам не нужно.

В глазах Алпа читалась внутренняя борьба: страх перед человеком из окружения правителя страны боролся с жадностью. И жадность, как я и рассчитывал, победила!

— Хорошо. Что нужно сделать?

В тот же день я отправился к Секу. Если кто-то и поможет мне, то удобнее всего сделать это будет ему и его подручным, знающим едва ли не весь город. И, на что я и рассчитывал, многих в его окрестностях.

Видимо, Адол был полностью уверен в том, что я беспрекословно исполню любые его распоряжения. По крайней мере, ни у ворот усадьбы моей любовницы никакие стражники не торчали, ни следом за мной «топтуны» не ходили. Да и, как я убедился, сходив в «рыбацкую слободу», выходить из города мне никто не запрещал.

Тем не менее, некоторые меры я принял. Чисто чтобы не подставить людей, подрядившихся мне помочь. Не взявшихся, а именно подрядившихся, поскольку всем им было обещано вознаграждение за услугу, конечной цели которой они не знали. А кое-кому даже выплачен небольшой аванс, чтобы не передумали. По крайней мере, в отличие от арабов, которым платить что-либо вперёд нельзя ни при каких обстоятельствах (ни товара не получите, ни возврата залога), к слову, данному даже инородцу, гелоры относятся очень щепетильно. Даже Зату не поставил в известность о своих планах, обсудив задумку с Алпом позже, у него в гостях.

Купчиха, как я уже говорил, женщина умная и сообразительная, восприняла мои слова о том, что я не собираюсь отплывать из Маси по приказу «графа» как то, что я хочу где-нибудь спрятаться и таким способом «продинамить» его распоряжение. Но чисто по-женски решила, что это я собираюсь сделать ради того, чтобы остаться с ней, так что за такую «верность» сполна «отблагодарила» меня ночью.

Не знаю, что сыграло в пользу такого её решения: то ли у неё какие-то чувства ко мне проснулись, то ли ей со мной просто удобно, и нет никакого желания что-либо менять. Ну, а что? Свою порцию кайфа она со мной получает стабильно, риска беременности, которая, как я убедился по своим многочисленным семейным знакомым, обычно возникает в самый неподходящий момент, никакого. В её дела я не вмешиваюсь, лишь время от времени давая не самые глупые советы. Полученную «в наследство» от её покойного мужа долю имущества уже давным-давно отдал в её распоряжение.

В общем, уходил я под вечер, накануне дня, назначенного Адол-опом отплытия в столицу, с лёгкими угрызениями совести, что, в отличие от Оне, бросаю женщину, с которой установились почти семейные отношения, не по воле случая, а совершенно осознанно. И оправдывал себя лишь тем, что я никогда не обещал Зате оставаться с ней всегда.

Нун провёл меня через южные ворота, а когда небольшой распадок скрыл нас от взора с любой городской башни, свернул в сторону моря. Пара километров, и в резко, как всегда на юге, наступивших сумерках, мы выбрели к рыбацкой лодке, вытащенной носом на песок. А ещё через четверть часа начавшийся ночной бриз уже надувал парус лодки, уходящей от берега. За кормой светился голубоватыми искрами потревоженный планктон, а, когда рыбак поменял курс и повернул на юг, по левому борту на фоне лунной дорожки стали хорошо видны прибрежные холмы и мысы.

По тому, как за очередным мысом рыбак «свернул» к берегу, я понял, что наше плаванье близится к завершению. Итого примерно четыре ходовых часа от окрестностей Маси. Вот только парус, ещё справлявшийся с боковым ветром, пока мы двигались вдоль побережья, пришлось убрать: ночной бриз дует с суши в море. Против ветра — только на вёслах. На которые пришлось сесть мне и Нуну.

Работа, хоть и трудная физически, но особых навыков не требует. Тем более, с моим феодосийским опытом работы спасателем. Разве что, нужно согласовать со вторым гребцом энергичность и темп гребков. Но мы уже минут через пять приноровились друг к другу, и нашему «капитану» приходилось лишь чуточку подправлять направление румпелем.

Правда, чем ближе к берегу, тем становилось темнее (лунная дорожка укорачивалась по мере нашего движения), и размах прибойных волн увеличивался. Дойдя до такой амплитуды, которая на крымском побережье свойственна для двухбалльного волнения. Ещё не шторм, но мотает уже изрядно. Но это на Чёрном море, со всех сторон окружённом сушей. Здесь же — океанское побережье, и набегающие на берег валы, подчас, проходят тысячи миль.

Вот только никакой рыбацкой деревни на берегу я не увидел. Ни деревни, ни даже элементарных причалов или просто вбитых в дно кольев. Тем не менее, наш кормчий уверенно правил к небольшому песчаному пляжу, на котором за лысой полосой прибоя темнели кусты и деревья.

Нам не сразу удалось поймать гребень волны, которая и вынесла лодку на песок. И как только он заскрипел под её днищем, мы с Нуном по команде «капитана» выскочили на сушу и постарались удержать плавсредство, чтобы отступающей водой его не стянуло назад. А со следующей волной вытянули его ещё дальше.

— Ждём рассвета здесь: это местные знают на реке каждый куст и камень, а я тут бываю нечасто.

Ага! Река, значит. Что ж, логично. Если не знать, что где-то там, за деревьями, живут люди, то, даже наблюдая с моря в бинокль или подзорную трубу, не догадаешься. А выходят на промысел, скорее всего, по течению. Разумная предусмотрительность для тех мест, где едва ли не ежегодно появляются пираты на катамаранах. Судя по всему, речка неширокая, катамаран в неё не влезет по габаритам. Выходить в море можно либо с рассветом, когда ночной бриз ещё не сменился дневным, либо на вёслах отходить чуть дальше о берега и уже там распускать парус. Зато возвращаться домой среди дня — никаких проблем: просто правь лодку в наверняка заметное с моря устье, а потом убирай паруса и берись за вёсла.

Никакого костерка разводить не стали — запретил наш «контрабандист» (да есть, есть у меня основания его так называть! Меня-то он из-под Маси контрабандой вывозил!). Так и сидели на песке возле вытянутой на берег лодки, укрывающей нас от ветра с океана. Вяло разговаривали на житейские темы. Пока я не встал на ноги.

— Ты куда?

— Нужно мне. Вон туда, за бугор.

— Гадь сразу за ним, далеко не ходи: место там плохое. Там дохлое чудовище в песке лежит.

— Так дохлое же, — хмыкнул я. — Было бы живое — нужно было бы опасаться.

— Доп тоже так думал, когда решил его копьём потыкать. Ткнул и ослеп. Не навсегда, через несколько дней видеть начал, но до сих пор очень плохо видит. А наконечник копья от той молнии, которой чудовище ударило, наполовину сгорело.

Опаньки! Яркая вспышка, обгоревший или расплавившийся металлический предмет. «Это очень мне напоминает Индо-пакистанский инцидент», — как пел Высоцкий.

— А кроме этого Допа чудовище больше никого не обижало?

— Да какой же дурак захочет ослепнуть, как он? Не подходит к нему никто. Рыбу приносят, овощи, зерно, чтобы задобрить его, но в сторонке кладут: боятся.

— Давно оно там лежит? И как туда попало?

— Года три назад штормом на берег выбросило.

— А ты его видел? Какое оно?

У меня от азарта временно даже в кишечнике бурчать перестало.

— Большое, если с раскинутыми руками считать. Одна рука сломанная, вывернутая вбок, а вторая давно в песок зарылась. Два хвоста, и ноги на спине. Гладкое, блестящее. С какими-то узорами на руках и туловище. Мёртвое, не шевелится, но глаза до сих пор открытые, смотрят.

Нет, тревожит живот. Надо идти. Жаль, в лунном свете ничего не рассмотришь.

Пока я бегал «до ветра», рыбак успел задремать, и мне пришлось дёргаться от нетерпения, глядя на него и посапывающего Нуна. Да когда же этот чёртов рассвет⁈

Впрочем, чуток покемарить удалось и мне. Специально мордой к востоку сел, чтобы, как рассветать станет, сквозь опущенные веки свет увидеть. А проснулся, когда уже солнышко сквозь них светануло. Впрочем, если учитывать, что мы очень даже на юге, не сильно проспал: это на севере сумерки долгие, а здесь — не успело рассветать, как солнце выкатывается.

— Опять гадить? — отреагировал на мой подрыв рыбак.

— Нет, к чудовищу.

— Твоё дело. Я с Секом договаривался, что довезу тебя до деревни. А какого — зрячего или слепого — мы не обсуждали.

Нун тоже поплёлся за мной. Но, в отличие от меня, к «чудовищу» подходить не стал. Уселся на бугре дюны, пока солнце не жарит, и наблюдает за мной.

А у меня даже сердце заколотилось, когда я узнал в предмете почитания рыбаков некий… летательный аппарат. Действительно, не маленький. По моим прикидкам, размах крыльев, одно из которого явно надломлено, метров шесть. И не меньше четырёх метров — фюзеляж, то ли выкрашенный серо-голубой краской, то ли изготовленный из пластика такого цвета. Две из трёх лопастей толкающего винта, расположенного между балками фюзеляжа, обломаны. Судя по виду излома, винт тоже пластиковый.

Аппарат лежит брюхом вверх, поэтому и колёсики шасси, прикрытые лёгкими обтекателями, принимают за «ноги на спине». Видимо, штормовой волной летающую машину с каким-то отказавшим агрегатом, хорошенько кувыркнуло по песку, сломав крыло и, скорее всего, рули направлений хвостового оперения.

А вот и чёрная, оплавленная дыра в тонком пластике обшивки. Доп бил копьём сбоку. И, скорее всего, замкнул какие-то провода силовой цепи. Да, вон они, эти провода, тоже обгоревшие, их через дыру, полузасыпанную песком, можно увидеть.

Но мне-то примерно известно, где находится база пришельцев, как и мы, исследующих эту планету. И очень нереально, что аппарат, повинуясь течениям, обогнул половину континента. Значит, отказ произошёл где-то недалеко. Однако! И что у них за батареи такие, чтобы их заряда хватило не только на то, чтобы перелететь через весь материк, но и остатками этого заряда сжечь отнюдь не тонкий наконечник копья⁈

А вот и «глаза». Как я и предполагал, видеокамеры. Четыре. Одна курсовая, оси двух отклонены в стороны, для более широкого обзора, а ещё одна, скорее всего, широкоугольная, для съёмки того, что находится внизу. Ради сохранения аэродинамики все они не выступают за обшивку. Левое крыло обломано, но держится то ли на проводах, ведущих к элеронам, то ли на тягах-тросиках. И на обоих крыльях — какие-то надписи шрифтом, чем-то напоминающим «квадратное» письмо на иврите.

Как же тебя вскрыть, чудо сумрачного инопланетного гения?

Так вот же! Крышка на боковой поверхности, явно не прикрученная, а, как многие аналогичные детали в автомобилях, держащаяся на защёлках. Отстегнуть их можно попробовать ножом. Главное — действовать аккуратно, чтобы не повторить «подвиг» неизвестного мне Допа. Пусть и прошло три года, но вдруг для аккумуляторов «людей света» это — не срок.

Лючок подогнан к обшивке очень точно, но конструкторы явно не задумывали его одноразовым. В шести местах есть небольшие расширения в щели. Значит, там и надо ковырять.

Отодрать лючок получилось далеко не с первой попытки. И когда я понял, что его защёлки предназначены для инструмента, явно отличающегося по профилю от боевого ножа, просто выломал его, отдирая от эластичной закраины, наверняка служащей для герметизации. Жаль курочить красиво сделанные вещи, но иного способа добраться до внутренностей беспилотника я просто не придумал.

Это я удачно попал! Прямо на какой-то электронный контрольный блочок со светящимися (!!!) светодиодами (по крайней мере, именно так я воспринял эти радиоэлементы, испускающие свет). Сука, три года прошло только после того, как летающую хреновину выбросило на берег, а какой-то заряд в её цепях всё ещё сохранился. Несколько красных «лампочек», пара зелёных и одна, самая крупная, расположенная отдельно от всех, жёлто-зелёная. Рядом с ней — рычажок с нанесённым на него рифлением. Ну, что? Попробуем?

Рычажок подался со значительным усилием, но когда встал в крайнее положение, что-то щёлкнуло ближе к тому месту, где из фюзеляжа торчат крылья, а жёлто-зелёная «лампочка» принялась мигать. Да это же открылся ещё один люк! Кажется, самый большой из замеченных мной на «теле морского чудовища». Не отскочил полностью, а приоткрылся с одной стороны. Попробовать открыть его полностью?

На металлических полозьях какой-то «чёрный ящик», размером с журнальный столик. На его торце наклейка, испещрённая рядами букв, дополненных пиктограммой: чёрная точка, из которой в сторону человеческой фигурки исходит целый сноп волнистых стрелок.

А теперь щёлкнуло уже в моей башке. Не от аккумулятора брал энергию почерневший от перегрева электромотор беспилотника, который стало видно, когда я открыл люк. А вот от этого «чёрного ящика», явно вырабатывающего электричество из чего-то радиоактивного! И, судя по ещё одному светящемуся «глазку» уже на нём самом, запаса энергии в этом преобразователе ещё до хрена и больше. Да если наши «яйцеголовые» разберутся в устройстве данной «нано-АЭС», то уже можно считать, что все затраты на освоение ТемУра окупились!