Последний день Страны Камыша

Глава 35

Раскаты грома и яркое зарево небесного гнева за прибрежными холмами ознаменовали кульминацию битвы за скудный клочок суши, жители которого оказались слишком упрямы, чтобы безропотно покориться новой эпохе, в которой не будет более места таким пережиткам прошлого как честь и гордость. Эпохе, где место благородных воинов и защитников, ведомых искренней верностью и праведным служением, займут продажные убийцы и грабители, в которых превратились потомки и ученики легендарного мудреца. Да, они и ранее отравляли мир своим присутствием, но, разбитые на множество враждующих кланов, не могли подминать под себя целые страны. Теперь же баланс был нарушен. Объединение кланов под сенью скрытых селений не принесло мира, лишь ещё больше интриг, предательств, войн и разорения.

Страна Камыша была лишь одним мелким, незначительным эпизодом охватившей мир агонии. Очередная кучка хвороста, подкинутая в глобальный пожар. Но для её защитников, этот эпизод был… Сакральной борьбой, не за жизнь, нет — за право умереть свободными от гнёта предателей и лжецов. Умереть сражаясь, а не закованными в цепи рабами в кромешной тьме глубоких рудников.

И лишь одна душа среди обречённых была отравлена надеждой, что вновь поселилась в сердце подлыми манипуляциями эгоистичного амбициозного убийцы. Трепещущая в измученном теле душа, что всё ещё отчаянно цеплялась за человечность, не решаясь окончательно принять свою истинную суть.

Меч столкнулся с мечом, высекая слепящие искры. На клинке предателя осталась зарубка, но это не заставило его отступить. Ноги Аой заскользили по мокрой глине, тщетно пытаясь найти в ней опору.

Курай давил изо всех сил, постепенно оттесняя девочку всё дальше и дальше от общей схватки и не давая ни шанса на ответный ход, будто и не он недавно упрашивал её сдаться. Тем не менее в глазах воина ещё можно было прочесть затопившие их вину и сожаление.

Даймё Страны Зла сражался не потому что хотел, не потому что испытывал ненависть — просто он не видел иного выхода. Не понаслышке знакомый с могуществом некоторых шиноби, он понимал что для таких, как его новый покровитель не составит труда и в одиночку захватить целую страну на стороне которой нет другого подобного монстра. И дабы обеспечить выживание собственного народа в буре перемен он был готов покориться и исполнить любую прихоть новых властителей судеб, даже если это означало пожертвовать честью, самоуважением и жизнью.

— Не вини меня девочка, я не мог поступить иначе, — повторяя оправдания как мантру, неумолимо направил он остриё клинка к сердцу принцессы, постепенно продавливая её блок.

— Не мог поступить иначе?! — раздался над полем боя крик появившегося словно из ниоткуда Акиры, — Ты лицемерное ничтожество Курай! — блокировал он жадный до крови клинок, не позволив ему коснуться госпожи. — Я понимаю почему предали гнилой подлец Усокоро, бесхребетный Нори, и завистливый Умикани, но ты всегда казался мне человеком чести! — выплюнул обвинение в лицо предателю самурай.

— Ты был слеп… — тихо, будто пристыженно, буркнул опустивший плечи воин.

— Отступайте госпожа, позвольте мне искупить мой позор и покарать этого подлеца! — надавив на меч, оттолкнул противника Акира.

Блокировав выпад безумного очкарика, Курай скомандовал: — Годзо, займи принцессу!

— Вас понял господин, — приглушённым маской голосом отозвался рослый воин, что всё это время бдительно следил за окружением, прикрывая спину своего хозяина.

— Ублюдок! — дёрнулся Акира наперерез, но Курай его не отпустил.

— Ты хотел меня покарать, — припомнил мрачный самурай, — так давай — не сдерживайся.

Краткая передышка, которую получила Аой благодаря вмешательству главы рода Каншио, позволила ей мельком оглядеться по сторонам, постепенно собирая остатки сил для последнего рывка.

Мутнеющий от усталости и боли взор, воспринимал сцепившихся в смертельной схватке людей не более чем хороводом размытых зыбких силуэтов, и различить кто есть кто получалось с трудом. Лишь цветные пятна брони давали подсказки измученному сознанию — все кто целиком облачён в чёрное были врагами.

А горы расчленённых трупов и умирающих калек, что смешались между собой в кошмарное гротескное месиво, источали тяжёлый удушливый смрад и тёмные миазмы эманаций страха, боли и смерти, взывая об отмщении и не позволяя даже помыслить о каких-либо компромиссах. Чёрное войско должно последовать в ад вслед за его командиром.

И будто услышав тяжёлые мысли принцессы, будто почувствовав тлеющий уголёк праведного гнева в её холодеющем теле, на гребне прибрежного холма, откуда не так давно спустилась она сама, возникли стройные ряды чёрных теней, знаменуя падение оставленного позади рубежа. Едва заметные на фоне взбаламученных низких туч, они, под ритм грохочущих грозовых разрядов, шеренгами двинулись вниз по склону.

Вспыхнувшее ощущение смертельной опасности не позволило Аой и дальше предаваться созерцанию. Хищное лезвие просвистело в опасной близости от шеи. Дарованные алой духовной силой синигами возможности, в последний момент позволили уклониться от смерти, но ценой стало разрубленное до кости плечо. Ноги подкосились не в силах более удерживать давно превысившее свои возможности тело.

— Не вертись девочка, — вновь занося меч, прогудел из под демонической маски последовавший за ней палач, — не хочу доставлять тебе лишних мучений.

Непреклонный испепеляющий взгляд был ему ответом. Взгляд в котором отразилась жуткая, рвущая сердце картина: самураи Страны Зла, приветствуя подкрепления, быстро разорвали дистанцию с их оппонентами, а тёмные шеренги в тот же миг вскинули на плечо заряженные ружья.

— Огонь! — короткий выкрик совпал с очередным раскатом грома, а следом ярость природы заглушил грохот смертоносных плодов прогресса.

Инстинктивно налитые духовной силой, сияющие синевой глаза в деталях запечатлели этот момент. Секунду, растянувшуюся в бесконечность.

Аой видела как опёршаяся на колени, пытаясь отдышаться, Касуми вскинула голову. Как расширились её зрачки при виде нацеленной на неё смерти.

Видела, как застывшая от сковавшего её подсознательного ужаса Янаги, пересилила себя и бросилась к сестре, чтобы закрыть ту собственным телом.

Видела как их мать, не успевая прикрыть дочерей, вложила всю чакру в единственную атаку, стремясь прикончить хоть часть стрелков до того как они принесут очередную порцию горя её семье.

Видела как стойко встретил вызов Такаши — новый глава Кавасаки. Прикрыв собой оказавшуюся рядом Каэдэ, что пыталась помочь получившему опасную рану Арате, он, следуя примеру павшего в портовом городе брата, не отступил ни на шаг.

Видела, как истекающий кровью Сиродзаэмон повернулся в её сторону и, встретившись с ней взглядом, прошептал одними губами: — Сражайтесь госпожа… но не спешите за нами.

А затем их всех накрыл свинцовый дождь…

По щеке покатилась горячая капля. Оторвав взгляд от трагичной картины она увидела перед собой клинок с которого на её лицо капала кровь. Клинок пронзивший чье-то тело.

Сердце вновь пропустило удар. Потерявший его знаменитые очки и лишившийся в бою с вражеским лидером обеих рук, Акира каким то образом вновь оказался рядом и закрыл её своим телом от палача. Подслеповато щурясь, он улыбнулся и с облегчением выдохнул: — я успел… я…кхк… — выплюнул он глоток тёмной крови, — смог вас защитить… госпожа… — усилием прорезанных сталью мышц, он отвёл острие от её лица и закончил, — Прошу вас… живите. Жи. вите… и… си. яй. те…

Ещё одно мёртвое тело рухнуло в жидкую грязь.

В синих глазах поселилась пустота. Сил на борьбу не осталось.

— Дальше я сам Годзо, — подошёл прикрывающий окровавленную шею Курай. Под зажимающей рану ладонью было трудно, но всё же возможно разглядеть следы зубов безумца, что даже потеряв руки пытался его загрызть, но не успел закончить дело, бросившись на защиту своей принцессы.

— Ваши люди умерли героями госпожа Ашихана… — чуть поклонившись, произнёс последний из предателей, — и коль вы веруете в загробную жизнь — не заставляйте их ждать, — приставил он к её сердцу клинок.

Однако, сталь его меча, повреждённая после многочисленных столкновений с фамильной реликвией дома Ашихана, треснула и разломилась, будто демонстрируя слабость его воли перед волей без страха смотрящей в лицо смерти девочки.

В её глазах была пустота, бездна, на дне которой бурлил кровавый океан, но совершенно точно не страх.

Повелитель Страны Зла вздрогнул, но отступать с намеченного пути уже давно было слишком поздно. Отбросив бесполезную рукоять, он подобрал с земли выпавший из рук поверженной принцессы родовой меч.

Пальцы его обожгло, будто клинок отвергал уготованную ему роль, — Покойся с миром Аой из рода Ашихана… — незапятнанное лезвие сверкнуло алым и вошло в трепещущее сердце. Смерть открыла объятия.

Грозовые облака громыхнули особенно громко, разразившись бурей, истерикой, ливнем… Тугие струи небесных слёз хлестнули кнутами. Стена воды надавила на плечи всей тяжестью скорбящего неба. Траурный плач о потерянной надежде затопил обозримый мир.

Наземь осела пронзённая мечом девочка тринадцати лет. Она хотела защитить свою страну. Спасти тех кто ей дорог. Вернуть былые мирные деньки хотя бы ненадолго… Но её чаяния потерпели крах. Растоптаны пятой жестоких завоевателей. Не вышло отомстить за разрушенное тихое счастье. И всё, за что она сражалась, обращено во прах…

Горстка переживших бойню ополченцев собралась в поместье Ашихана. Израненные, дрожащие от пережитого страха и холода под леденящими струями ливня, загнанные в угол простолюдины, командование над которыми приняла Саеко — пожилая служанка правящей семьи, ведь больше было попросту некому, заняли позиции на стенах, за которыми прятались женщины и дети эвакуированные из Портового Городка. Детский плач и стенания вдов над бездыханными телами испустивших дух мужчин, а не боевые кличи раздавались от последнего рубежа обороны.

Моральный дух едва теплился в сердцах последних защитников, почти полностью затушенный безграничным отчаянием. Лишь пример храбрости и стойкости их юной госпожи, что не пожалела жизни за свой народ, сражаясь до последнего вздоха, не давал им просто опустить руки и покориться судьбе.

Слёзы текли по лицу Саеко. Слёзы материнской скорби скрытые за потоками небесного плача. Сердце её разрывалось от боли, но голос был как никогда твёрд: — Госпожа Ашихана велела нам стоять насмерть. Значит мы будем стоять. И пока хоть один из нас стоит, не будет в этом доме ноги насильников и душегубов!

Незамысловатая речь служанки нашла свой отклик в душах простых людей. Несмотря на отчаяние и ужас ополченцы непреклонно стояли на местах в ожидании неминуемой смерти, ползущей к стенам поместья чёрной волной.

Они единогласно и молча выбрали сметь в бою, защищая от поругания семьи павших товарищей. Сегодня они все: рыбаки и крестьяне, ремесленники и слуги — все, ступили на путь самурая.

Шеренги чёрных солдат, чёрных и одеждами и душой, с одинаково бесстрастными бледными лицами, продирались через завесу проливного дождя, не обращая внимания ни на гром, ни на завывающий ветер, ни на текущие с окружающих холмов грязевые потоки. Безразлично переступая через утопающие в грязных лужах мёртвые тела, они маршировали к последнему оплоту защитников.

Теппо в такую погоду стали бесполезны и их споро заменили на пики, угрожающе блестящие, во внезапно ставших редкими всполохах молний.

Дрожащие крестьяне, потерявшие символ надежды, по мнению офицеров, более не представляли угрозы и, даже будь погода получше, тратить на них дефицитный порох было слишком расточительно. «Таким с избытком хватит и старой доброй стали» — прагматично и бесчеловечно рассуждал мрачный и осунувшийся лидер чёрной армии, стоя над распростёртым телом убитой собственноручно девочки.

Вода струилась по его изрезанному нервными морщинами болезненно бледному лицу, будто пытаясь сточить скорченную им лицемерно печальную гримасу.

Годзо — верный телохранитель и палач, молчаливым истуканом стоял за левым плечом ничем не выдавая какого либо несогласия с поступками господина, но Кураю всё равно казалось, что в направленном на его спину взгляде сквозит презрение.

Тут, хлюпая ногами по лужам из пелены дождя материализовался Соске — его адъютант. Подойдя к правому плечу, он, перекрикивая шум дождя, принялся докладывать: — последние очаги сопротивления на их первой линии подавлены. Все самураи тоже кормят червей. Готовимся к штурму поместья, где засели самые упрямые. Есть ещё недобитки в окрестных деревнях, но о них позаботятся остатки наёмников.

— Кто-то из других даймё выжил? — заслушав доклад, дежурно полюбопытствовал Курай.

— Умикани точно нет, — помотав головой, ответил адьютант, — только что подошли двое бойцов из его элиты, прожаренные до костей, но живые — подтвердили смерть от рук Хонды Соичиро.

— Вот как…

— На счёт остальных не уверен… — продолжил Соске, — Усокоро скорее всего мёртв. Нори пропал без вести — вероятно сгорел в пожаре.

— Ха~ Ладно… — вздохнул самурай осознавая, что остался последним из заговорщиков, — сколько выжило наёмников и будут ли они мне подчиняться?

— Не так много. Пожар и здешние самураи их качественно проредили, а потом ещё и Аизава призвал грозу на головы оставшихся. Хорошо ещё нам не досталось…

— Ближе к сути. — поторопил подчинённого Курай

— Км-кхм. Хорошо. — прокашлялся офицер, машинально протирая прямоугольные очки от залившей их влаги, — В общем, если всех собрать, на зачистку деревень вполне хватит. А подчиняться они будут — никуда не денутся, в противном случае останутся гнить на этом острове вместе с местными.

— А что по нашим кураторам? — спохватившись, наконец спросил о самом важном командир.

— Собирают трофеи. Скоро должны подойти.

— Что ж — ждём… — постановил даймё.

Вдруг, пространство словно дрогнуло. На плечи навалилась сверхъестественная тяжесть, а холодные струи дождя начали жечь будто кипяток. Взгляд собравшихся сместился к телу пронзённой собственным мечом принцессы. Мечом который Курай так и оставил в её сердце, не решившись забрать явно необычный клинок, обжигающий его руки.

«Обжигающий… Также как дождь!» — проскочила быстрая мысль, но ни развить её, ни предпринять каких-либо действий самурай не успел.

Капли воды на долю секунды будто застыли в воздухе, а затем от тела девочки разошлась волна давления, собирая их в единую водяную плёнку. Гидроудар настиг всех кто оказался поблизости, ошпарив и едва не сбивая с ног. Но самураи устояли. А взгляды их прикипели к невероятному зловещему зрелищу.

— Занпакто не ранит своего владельца… — зашевелились мёртвые уста, — вот о чём ты говорила… — мертвенно бледная тонкая рука девочки поднялась из лужи и схватилась за рукоять меча пронзившего её грудь. Медленно, с усилием, она потянула клинок из раны, а вслед за клинком потянулся кровавый поток…

Мороз пошёл по коже от столь противоестественного действа. «То, что мертво, ожить не может» — так всегда считал Курай, будучи ветераном множества сражений. Но вот его убеждения рушились на глазах.

Тело убитой им девочки поднялось из сырой земли извлекая из пробитой груди два с половиной сяку холодной стали, ныне покрытых яркой алой кровью, что тянулась за лезвием будто жуткая живая плеть.

— Пролей кровавые реки… Ячиру! — приковал его к месту вызывающий мурашки голос.