Последний день Страны Камыша

Глава 1

Тринадцатилетняя девочка открыла синие глаза, уткнувшись невидящим взглядом в набранный из тонких планок деревянный потолок. Сегодняшний сон оказался весьма шокирующим, что отчётливо демонстрировал липкий холодный пот, стекающий по её вискам.

Ей и до этого снились похожие сны, но они никогда не были такими реальными как этой ночью. Раньше это было похоже на неясные смазанные образы в тумане, теперь же, все происходило будто наяву. Безжалостная дуэль посреди бесконечного чёрного пространства отпечаталась в разуме пылающим клеймом. Удары, разрубающие беззащитную плоть, мистические техники, исцеляющие смертельные раны, солёный привкус крови и упоение битвой, все это было таким реальным и неуловимо знакомым…

Дикая жажда крови и безумный азарт сражения насмерть пробуждали что-то неопознанное в глубине её души, вызывали какую-то болезненную эйфорию. Ярость, боль, наслаждение — все смешалось в причудливом кровавом танце смерти. Разобраться в какофонии противоречивых чувств, принесённых ночным видением, было решительно невозможно.

Подняв руку ко лбу, и тыльной стороной ладони, прикрыв глаза от света, девочка глубоко вдохнула, успокаивая трепещущее от бушующих эмоций сердце. Смахнув собравшиеся в уголках глаз жемчужины слез, она решительно откинула тонкое одеяло и, сев в постели, обвела внимательным взглядом привычную обстановку своих покоев.

Просторная и как всегда почти пустая комната. Лёгкие раздвижные сёдзи из полупрозрачной бумаги и тростниковые татами на полу. Свиток живописи с рисунком цветущих камышей на стене, а в углу низенький резной столик с незаконченной осенней икебаной. Все это было привычным, но после столь реалистичного и безумного сна, воспринималось совершенно иначе. Теперь покой и уют родного дома, казались такими хрупкими и мимолётными, словно одного неловкого движения, случайного дуновения ветра, достаточно, чтобы разрушить безмятежное спокойствие этого места. А вслед за спокойствием рухнут и сами стены старинного особняка, потянув за собой в пучины клубящейся тьмы и весь вековой уклад крошечного островного княжества.

Но поддаваться тягучей меланхолии юная принцесса не собиралась. Тревожные и бредовые мысли об иллюзорности бытия уступили место более вдумчивому анализу произошедших в ней перемен. Достав из-под футона красиво украшенный гребень из можжевеловой древесины, она аккуратно провела им по спутанным после сна густым чёрным волосам. Степенно расчёсывая свою длинную шелковистую гриву, она погрузилась в размышления о природе ночного видения.

Дева воительница из грёз, устрашающая, но прекрасная, опасная, даже жестокая, но вместе с тем милосердная и нежная, нашла какой-то мистический отклик в глубине её естества. А отражение сверкающих сапфировых очей в глазах врага и обнажённом металле клинков было таким родным, таким знакомым. Она не гадала, где бы могла видеть этот пронзительный взор, все было и так кристально ясно — она ежедневно наблюдала его в зеркалах…

Чем больше девочка думала о пугающем сходстве между ней и девушкой из видения, тем сильнее она убеждалась в сверхъестественной природе произошедшего. Вспоминая рассказы изредка забредающих на остров странствующих монахов, молодая принцесса крошечной страны все больше склонялась к одной конкретной догадке. Однако может ли это действительно быть правдой? Неужели странные сны, это признаки пробуждения памяти прошлого воплощения её души? А если так, то…

Сегодня она познала смерть. Её сон окончился трагически. Распростёртая на руках своего убийцы она нежно шептала ему слова утешения. Была ли в этом справедливость, или высшая цель? Нет — ничего такого. Приказ, желание передать свой титул, жажда смертельной битвы — все это лишь повод. Повод покинуть мир, неспособный дать ей счастья.

«Кенпачи может быть только один — это закон и судьба. Потому что, когда один сильный человек находит другого, они перестают использовать свой меч лишь для себя. Внезапно у их мечей появляется цель — убить или возвысить противника.» — Эти слова до сих пор эхом звучали в её голове. Истина ли это? Что значит быть сильнейшим? И её меч…

Не странно ли? С самого начала было ясно, что её противник гораздо слабее. Она могла убить его тысячу раз, восьмью тысячами разных способов, но специально не наносила смертельного удара. Мало того, она лечила своего врага. Передавала ему собственную силу! И ради чего? Чтобы в конце обессиленной, добровольно упасть на его клинок! Сделать его сильнее! Своими руками преподнести ему титул сильнейшего мечника. Что это как не жест отчаяния? Разочарования миром, не пожелавшим дать ей действительно достойного соперника. Единственный человек во всем мире, который имел шанс сделать её счастливой, так ничего и не понял.

Заметив, что, углубившись в анализ, медленно, но верно теряет границы собственного «Я» и начинает ассоциировать себя с воительницей из сновиденья, девочка поспешила укротить навязчивые мысли. Не смотря ни на какие сны, она — Ашихана Аой, принцесса Страны Камыша, а не Унохана Ячиру.

Тяжело вздохнув, она отложила в сторону гребень, алой лентой собрала волосы в низкий хвост и, встав с постели, укуталась в утеплённое тёмно-синее кимоно, все это время, аккуратно лежавшее у изголовья.

Раньше она могла бы позвать служанку для помощи в утренних процедурах, но не теперь. Уже несколько лет семья Ашихана находилась на грани разорения и содержать множество слуг, стало попросту не на что. К сожалению, бедственное положение княжеского рода выражалось не только в опустевших коридорах. Неизбежный упадок, с каждым годом, все отчётливей проступал в самом облике просторного поместья. Прежнее великолепие обветшало, поддерживать его стало некому и слишком дорого для показавшей дно казны, а большая часть ценностей была давно распродана, чтобы выплатить непомерную дань обитающим на архипелаге кланам шиноби.

Впрочем, со слов старожилов, Страна Камыша и в свои лучшие годы не была особенно богата, выделяясь из подобных ей крошечных островных княжеств лишь обширными зарослями тростника.

До недавних пор, остров жил за счёт продажи дешёвой тростниковой бумаги мастерам печатей из Страны Водоворота. Но появление скрытых деревень разрушило привычные торговые маршруты. Изготовители фуин предпочли полностью перейти на более качественную бумагу из пропитанной чакрой древесины, которую теперь могли с невероятной скидкой закупать у союзников в Стране Огня. Из-за этого маленькая страна осталась без единственного источника дохода.

«Да уж…» — Поморщилась юная особа, задвигая очередные тяжёлые думы на край сознания и складывая пуховый футон в отдельную нишу. Поправив многослойную одежду, она неторопливо направилась к выходу из комнаты. Отодвинув перегородку, девочка выскользнула в залитый светом коридор, аккуратно ступив на скрипучие лакированные половицы.

Утренние лучи прохладного осеннего солнца прорывались сквозь полупрозрачные бумажные окна, создавая незабываемую таинственную атмосферу. Редкие пылинки медленно танцевали в потоках рассеянного света, наделяя обстановку невообразимым уютом.

Эта картина вызвала у девочки лёгкую нежную улыбку. Едва-едва приподняв уголки губ, она не отказала себе в удовольствии глубоко вдохнуть сухой запах старого дерева, солнца и пыли, что заполнил обращённую к светилу южную часть дома. Прошествовав до конца коридора, стараясь избегать самых скрипучих половиц, она аккуратно спустилась по узкой крутой лесенке, на первый этаж поместья.

В главном зале также было безлюдно и тихо, лишь мерное тиканье напольных часов, привезённых ещё её дедом из какой-то далёкой страны, нарушало эту сакральную тишину. Ни отца, ни его приближенных в доме не было, вместо них только пара полных самурайских доспехов следила за ней пустыми глазницами масок. Конечно, это было ожидаемо — уже месяц прошёл как отец уехал на собрание союзных феодалов, и, по-видимому, пробудет там ещё долго, но в сердце Аой все же теплилась робкая надежда на его скорое возвращение.

Пройдя главный зал насквозь, она распахнула закрытые на ночь перегородки и вышла на просторную энгаву. Крытая веранда по периметру окружала, засыпанный красной опавшей листвой, внутренний двор, в центре которого росло раскидистое кленовое дерево. Повинуясь смене сезонов, клён, от каждого порыва ветра, ронял клочки своего алого наряда, которые плавно кружась, опадали на покрытую инеем землю. Поёжившись от утренней прохлады, девочка прикрыла глаза, глубоко вбирая студёный, пахнущий влагой и прелой листвой, воздух. Под влиянием момента, в её голове сами собой сложились строчки короткого стихотворения:

«Клёна багряные листья кружатся,

На стылую землю ковром ложатся:

Осеннее утро…»

Но стоило ей подумать, что неплохо было бы выплеснуть прилив вдохновения на бумагу, как её окликнули:

— С добрым утром молодая госпожа. Надеюсь, вам хорошо спалось? Завтрак скоро будет готов, прикажете подать его в главном зале? — Поприветствовала её пожилая женщина, которая была одной из немногих слуг, несмотря ни на что оставшихся в поместье.

Выдохнув лёгкое облачко пара, девочка открыла глаза и, повернувшись к склонившейся в поклоне домоправительнице, с доброй улыбкой ответила:

— Доброе утро Саеко-сан. Да, все хорошо, а завтрак принесите пожалуйста в чайную комнату, через час.

— Как вам будет угодно. — Улыбнулась в ответ женщина.

Попятившись на пару шагов, слуга отвернулась и поспешила вернуться к своим обязанностям, предоставив госпоже возможность заняться ежедневными упражнениями.

Раз поэтическое настроение все равно было упущено, девочка решила перейти к утренней разминке. Идти в додзё она не хотела, а потому решила провести тренировку прямо во дворе. Переоблачаться в тренировочную одежду ей было не нужно, а потому, надев мягкие плетёные сандалии, она сразу соскочила с веранды, прямо на влажное от тающего инея покрывало из опавшей красной листвы.

Прежде чем начать, она направилась к наполненной дождевой водой деревянной бадье, стоящей в углу двора. Проломив тонкую корочку льда и выловив плавающий в студёной воде листок, она принялась смывать с лица остатки утренней вялости. Вода обожгла нежную кожу холодом, заставив поёжиться от пробежавших по телу мурашек, но отлично придала бодрости. Быстро закончив с умыванием, девочка, чтобы согреться, сразу поспешила начать разминку.

Необычный комплекс упражнений, который она выполняла, со стороны напоминал плавный чарующий танец. Её фигура, порхающая среди опадающих листьев, могла бы легко заворожить любого случайного зрителя, заставив его забыть обо всем на свете. Каждое движение было нечеловечески совершенным, но сама девочка этого не замечала, провалившись в своеобразный транс. Это было похоже на озарение, или божественное откровение. Она внезапно начала интуитивно понимать, что и как нужно делать, чтобы выполнить каждое движение абсолютно идеально.

Шли минуты, а темп лишь нарастал. Не обращая внимания на время, Аой продолжала вплетать в плавную гармонию танца всё новые и новые движения и формы.

Вышедшая на веранду, чтобы позвать госпожу к завтраку, служанка, так и застыла с открытым ртом, увидев танец принцессы. Но все же, ничто в этом мире не может длиться вечно, закончился и этот прекрасный вальс с кленовыми листьями.

Девочка очнулась от транса и начала растеряно озираться. Она прекрасно помнила, что и как делала во время тренировки, но с определённого момента совершенно перестала контролировать свои движения, выполняя их на автомате, будто марионетка послушная чужой воле. «Неужели это тоже последствия сегодняшнего сна?» — Беззвучно прошептали её пересохшие губы…

Следом за принцессой пришла в себя и ошеломлённая служанка:

— Госпожа вы были неподражаемы! Увидев ваш танец все Дайме архипелага, выстроятся в очередь, чтобы просить вашей руки! — Восхищённо воскликнула пожилая женщина.

Но девочка пропустила комплименты мимо ушей. Да, танец был красив, только это не главное; с трепетом в сердце она осознала, что каждое движение в нём, каждый шаг, каждый взмах руки, нацелены отнюдь не на красоту, а на жестокое убийство. Стоит ей выполнить эти ката, держа в руке меч, как чарующий вальс, тотчас превратится в кровавый вихрь, где вместо осенних листьев, будут кружиться отсечённые конечности. Перед внутренним взором предстала картина кошмарной резни, от вида которой мороз шёл по коже.

Вдруг на руку девочки опустилась одинокая снежинка. Она поднесла её к лицу, чтобы рассмотреть поближе. Разглядывая тонкое ледяное кружево, она отстранённо спросила:

— Скажи, Саеко… ты веришь в реинкарнацию?

— Почему вы спрашиваете, юная госпожа? Что-то случилось? — Растеряно и обеспокоено поинтересовалась женщина.

— Просто интересно. — С яркой безмятежной улыбкой обернулась девочка к служанке. — Так как, ответишь?

Несмотря на улыбку, глаза её оставались убийственно серьёзными. Хрупкая девичья фигурка, гордо стояла посреди засыпанного яркой листвой двора, с ожиданием уставившись на служанку.

С севера наползли низкие тёмные тучи, закрыв солнце и разродившись первым в этом году снегопадом. Принцесса плавной походкой направилась обратно к дому. В этот миг, под медленно опускающимися хлопьями снега, она выглядела словно сошедшая на землю богиня, могущественная, но одинокая.

— Я… верю. Верю, что это возможно госпожа. — С печалью в голосе ответила Саеко.

И как ей было не верить, если пример был прямо перед глазами. Если, ещё вчера, бывшая беззаботным ребёнком юная принцесса, вдруг, за одну ночь, казалось, повзрослела на пару десятков лет. Если всегда сиявшие юностью и озорством синие очи, сейчас, бездонными омутами смотрели прямо сквозь неё, словно вглядываясь в саму её душу.

Снегопад усиливался. Плотная снежная завеса отгородила поместье от остального мира, заглушая звуки и заметая тропы. Девочка поднялась на веранду и стряхнула с одежды налипшие снежные хлопья. Оставляя мокрые следы на ссохшихся потёртых досках пола, лак с которых давно облупился, она подошла к ожидающей её волнующейся служанке.

— Не волнуйтесь Саеко-сан, со мной все в порядке. Просто… ночью я видела странный сон, и теперь мне кажется, что это было неспроста. — Тихо, на грани шёпота, поделилась частью сокровенных переживаний принцесса.

Тяжело вздохнув, женщина подошла поближе и заключила Аой в тёплые материнские объятия. Она делилась собственным теплом с продрогшей, из-за ставшей влажной от снега одежды, девочкой, оказывая ей молчаливую поддержку. Слова были не нужны. Простояв так какое-то время, женщина, во многом заменившая своей госпоже рано ушедшую мать, отстранилась и промолвила:

— Просто будьте сильной госпожа. И всегда оставайтесь самой собой.

Вернувшись в дом и переодевшись в сухую одежду, девочка вошла в чайную комнату. Сев в позу сейдза, на мягкую подушку перед низеньким чайным столиком, она приступила к завтраку. Пища не отличалась особым разнообразием — отварной рис да кусочек обжаренной рыбы. Принцесса принялась неторопливо насыщаться, аккуратно работая палочками, в то время как её мысли потекли в новое русло.

Поглощая скромную трапезу, она думала о том, что пока она ест рис, крестьяне в торговом порту и рыбацких деревнях, вынуждены питаться лишь скудным уловом, водорослями и корнями тростника, балансируя на грани голода. Пожалуй, печальнее всего было то, что с этим ничего нельзя было поделать. Территории в болотистых устьях многочисленных ручьёв, ныне засаженные тростником, хоть и были на первый взгляд пригодны для возделывания риса, но на деле, из-за случающихся порой высоких приливов, почва там была слишком засолена. Да и в целом климат острова, из-за огибающих его берега холодных течений, не способствовал высокой урожайности продовольственных культур. А закупки у соседей… с этим тоже теперь были проблемы.

Отставив пустую миску, принцесса налила себе чая из испускающего ароматный пар пузатого керамического чайника. Взяв глиняную чашку обеими руками, она пригубила горячий терпкий напиток и продолжила свои, не по годам серьёзные, размышления.

Начавшийся пару лет назад с объединения кланов Учиха и Сенджу передел сфер влияния полностью перевернул привычный мир. Раньше у Страны Камыша были и средства, и возможности закупать продовольствие на континенте, но не сейчас, когда важнейший источник дохода в виде торговли бумагой зачах, а мир пылает из-за развязанной шиноби Страны Огня захватнической войны, которую они лицемерно называют объединением земель.

Собственно, отец и отправился на собрание союзных правителей просить помощи у соседей из-за грозящего острову голода. Хотя и гулявшие среди торговцев слухи о создании в Стране Воды нового скрытого селения — Киригакуре, уже собравшего под свои знамёна несколько кланов ниндзя, тоже внесли лепту. Если это окажется правдой, а скорее всего так и будет, то они без сомнения очень скоро попытаются подмять под себя весь архипелаг и, с высокой вероятностью, независимости всех мелких островных княжеств придёт конец.

Допив чай, принцесса отставила пустую чашку и придерживая полы кимоно встала из-за стола. Она в который уже раз за утро поймала себя на несвойственных ей до сегодняшнего дня мыслях. Определённо, ей стоит как можно быстрее разобраться в происходящих с ней странностях. Выходя из комнаты, она прихватила с собой одну из подушек и вновь направилась на веранду. Единственным способом разобраться в себе, известным ей, была медитация, которой она и собиралась заняться.

Выбравшись на веранду, девочка выбрала сухое безветренное место и, усевшись в позе лотоса на прихваченную с собой подушку, прикрыла глаза, погружаясь в самопознание.

Первым, что почувствовала Аой, был её очаг чакры, и уже сейчас она заметила существенные отличия от того, что было ещё вчера. Ранее она представляла всю свою чакру, текущую по меридианам, как голубоватую дымку, но сегодня та воспринималась её внутренним взором совершенно иначе. Вместе с разреженной дымкой по каналам струилась густая, едкая и алая словно кровь жидкость. Нет, не жидкость — энергия, но какая-то странная.

Сосредоточившись на очаге, девочка попыталась почувствовать эту энергию. Вышло на удивление легко. В местах, где энергии было много, начинал чувствоваться странный эфемерный зуд. «Рейрёку». — Всплыло откуда-то незнакомое название. Повинуясь интуитивному порыву, девочка попыталась смешать её со своей телесной и духовной силой, как при создании чакры. И, что удивительно, у неё действительно получилось. Вся чакра начала становиться на порядки плотнее и мощнее, перенимая у странной энергии цвет и плотность.

Наблюдая за этими изменениями, принцесса и не заметила, как очутилась посреди чёрного пространства. Осмотревшись вокруг, она не увидела границ этого места, зато обнаружила, что стоит по щиколотку в текущей по полу крови… Крови было целое море: куда ни глянь — всюду кровь. От этого зрелища девочка ощутила дрожь в коленях и подступающую тошноту. Но стоило побороть секундную слабость и задаться вопросом, где же она очутилась, как знание всплыло будто бы само собой. С трепетом она осознала, что это то самое место из её сна! И, кажется, она тут не одна!

— Я ждала тебя маленькая принцесса… — Раздался тихий женский голос у неё за спиной, перепугав до дрожи.

Вздрогнув, Аой обернулась и увидела стоящую на границе света и тьмы фигуру.

— Это место, место моей последней битвы… твой внутренний мир очень точно сымитировал его. — Продолжила воительница из сна, оглядывая округу сияющими во тьме синими глазами.

— Кто вы? — Осмелилась спросить девочка.

— Ты ведь уже догадалась, не так ли? — Вопросом на вопрос отозвалась женщина, впрочем, тут же сама на него ответила. — Я, это ты… только из прошлой жизни.

— И вы не собираетесь ну… — Замялась с формулировкой вопроса принцесса.

— Вредить тебе? Захватывать твоё тело? Нет, не собираюсь. — Улыбнувшись, ответила бывшая синигами. — Однако, тебе не стоит расслабляться. Само присутствие моего ментального отпечатка тут, постепенно меняет тебя, наделяет моим опытом и мировоззрением. И, чем чаще ты будешь обращаться к моей духовной силе, текущей в твоём теле, тем быстрее будешь меняться.

— А если я не хочу меняться? — Робко поинтересовалась девочка.

— Мы с тобой части одного целого. Так или иначе, слияние неизбежно. Вопрос лишь в том, сохранишь ли ты себя в потоке моей памяти… — Последовал, пугающий неотвратимостью судьбы, ответ.

Между двумя застывшими напротив друг друга девушками, одна из которых была юной и невинной, а другая пережила сотни тысяч смертельных битв, установилась гнетущая тишина.

В разуме молодой принцессы, испуганными птицами, метались сумбурные мысли. Её безумные догадки нашли подтверждение. Все те сказки, рассказанные монахами, оказались правдивы — реинкарнация действительно существует!

Что делать с этим знанием было совершенно непонятно, хотя выбирать и не приходилось. Единственный доступный юной девушке вариант, это принять все происходящее как должное. К тому же, если отбросить лишние эмоции и взглянуть на ситуацию с практической стороны, то в её положении можно увидеть и множество положительных сторон.

Да, вероятно её личность сильно изменится, но принцесса, несмотря на малый возраст, не была наивной и вполне могла принять такую цену, все же люди итак меняются по мере взросления, а знания и опыт тысячелетней воительницы, целителя и командира, могут однажды спасти её страну.

В то же время, пока девочка предавалась размышлениям, собеседница внимательно рассматривала облик своего нового воплощения, наследницу её силы, и возможную преемницу её титула, ведь как она узнала, наблюдая за жизнью новой себя с самого рождения, в этом мире пока не появлялось своего Кенпачи.

Можно было бы подумать, что взваливать на невинное дитя ношу такой судьбы слишком жестоко, но сама Ячиру так не считала.

В чем причина?

Десять лет назад, когда эта малышка только появилась на свет, древняя синигами осознала себя в её теле. Была ли это шутка Короля Душ, или синигами не смогли остановить Яхве и механизм перерождения трёх миров был разрушен, но меч Зараки не очистил её душу и даже не отправил её в ад. Её сознание и память не рассеялись, а последовали вслед за душой в новый мир. Она переродилась в теле этой девочки, была ею без всяких оговорок, а личности, стоящей сейчас перед ней, попросту не существовало.

Однако, не все было так просто. Душа, прошедшая перерождение сохранив своё эго и почти все воспоминания, оказалась слишком сильна для слабой смертной оболочки. Духовное давление одного из сильнейших за всю историю Готей 13 капитанов грозило в любой момент убить новообретенное тело и всех, кто его окружает малейшим случайным всплеском. Что, как ни горько это было признавать, и произошло с женщиной, ставшей её матерью в этом мире. А потому, синигами решила запечатать своё сознание и почти всю силу во внутреннем мире, оставив тело под управлением чистой «искусственной души», наскоро созданной из её рейши.

Конечно, она могла бы ограничиться лишь запечатыванием силы и большей части памяти, чтобы не сломать неготовый к таким объёмам информации живой мозг, оставив тело под управлением основного сознания, но, откровенно говоря, ей нужно было время чтобы принять новую реальность. Ведь совсем недавно, по собственным ощущениям, она добровольно пошла на смерть и рассчитывала, наконец, упокоиться с миром, никак не ожидая такой шутки мироздания.

А глядя сейчас на это юное создание, что заявилось в место её добровольного заточения и, нахмурив брови, сосредоточенно обдумывает её слова, у неё и вовсе не возникало никакого желания забирать тело обратно, что несомненно привело бы к распаду этой новой, сформировавшейся за десять лет, личности.

Синигами искренне считала, что такой древний монстр как она, попросту не заслуживает второго шанса, и губить девочку, к которой, несмотря ни на что, успела по-своему привязаться, ради того, чтобы вновь утопить мир в крови, она совершенно не хотела.

Тем не менее их слияние все же было неизбежно; с каждым годом печать слабела и в лучшем случае продержится ещё года два, а после того как сломается, наложить её повторно, прежде чем личность девочки будет полностью стёрта, она попросту не успеет. Потому, синигами решила, что, когда придёт время их слияния, сделает все возможное, чтобы сохранить личность девочки, даже пожертвует собственной пропитанной грехами сутью, передавая нежданной «дочери» лишь максимально обезличенные знания и навыки.

Две части одного целого, стоя друг напротив друга и храня молчание, продолжали погружаться каждая в свои мысли, пока неожиданно, в безмолвии тёмного пространства не послышался какой-то неразборчивый, будто доносящийся ветром издалека, голос:

— Ю##я хи##, #на# ##ме, Сро###е но##сти!

— Что это за голос? — Заволновалась очнувшаяся от дум девочка.

— Тебя зовут во внешнем мире. — Ответила синигами смотря на неё с доброй улыбкой. — Иди, у нас ещё будет время поговорить.

Вернув внимание на собеседницу, девочка поклонилась и поспешно вынырнула из медитации.

Унохана проводила взглядом истаявшую фигурку юной собеседницы и вернулась к размышлениям.

Обстоятельства повлёкшие её пребывание во внутреннем мире девочки были достойны сожаления, да и перспективы слияния двух отличающихся как небо и земля личностей не вызывали особого оптимизма. Но… так было надо. Пусть девочка и лишится хрупкой иллюзии беззаботного детства, с головой окунувшись в океан её пороков. Пусть увидит тьму и смерть, сопровождавшие её на протяжении веков. Она — Ячиру, проконтролирует чтобы та не сломалась. Лучше пусть будет так, ведь альтернатива куда хуже.

Синигами уже давно поняла к чему все идёт. Наблюдая за жизнью девочки она без труда замечала предпосылки грядущей катастрофы. Независимость, гордость и демонстративную праведность позволить себе могут лишь те, у кого есть сила отстоять свои убеждения. А у Страны Камыша этих сил не было.