Последнее дело Джека Рэтчета

Глава 16

Джека высадили из такси всего в паре шагов от магазинчика. Едва глянув на него, Джек скривил недовольную гримасу, приготовившись быть атакованным множеством отвратных на его вкус запахов — всяких благовоний, душистых масел, и прочей дряни.. По одиночке они может и пахли приятно, но все вместе, собранные в подобных заведениях, представляли для него сущий кошмар. И точно — за стеклянной витриной на полках было выставлено множество экзотических пахучих палочек, корешков и баночек, столь ненавистных Джеку, вперемежку с разной мистической лабудой, вроде камушков и амулетов, браслетов и прочего мусора для легковерных тётушек. Без острой нужды Джека бы и в сотне метров от этого заведения не увидели, но сегодня…

Войдя внутрь Рэтчет даже задержал дыхание, чтобы спасти нос от какофонии приторных запахов, но это спасло его лишь на время, при том совсем на короткое. Его не хватило даже, чтобы хозяйка этой лавчонки соизволила выйти к нему, среагировав на перезвон десятка колокольчиков. «На кой чёрт их надо вешать, если сам на них не реагируешь?» – возмущённо подумал детектив, сам меж тем протягивая мило улыбавшейся смуглой, темноволосой девушке бумажку с адресом, что всучил ему Чарли. Девчушка кинула быстрый взгляд на бумажку, кивнула и тут же убежала обратно во внутренние помещения, прихватив обрывок бумаги с собой, оставив Джека вновь наедине со своими мыслями.

А ему с ними сегодня было некомфортно. Он успел в этом вдоволь убедиться, будучи в такси. И больше всего его напрягала складывавшаяся из-за всего происходящего дилемма: с одной стороны, он привык верить Чарли, тот его никогда не обманывал, а с другой… С другой же стороны, Джек никак не мог поверить в бредни про вампиров. Он пытался убедить себя, обдумать это как версию, как допущение, но даже в таком виде…

Девушка выпорхнула из-за занавесок, заменявших дверь ко внутренним помещениям, столь же внезапно, сколь и скрылась за ними. Взяв детектива за руку, она потянула его вслед за собой, не произнося ни слова. Она так уверенно его повела, что у Джека даже закрались мыслишки пошлого характера… «Вдруг, это всё розыгрыш от Чарли и он таким экстравагантным образом решил затащить меня в какой-нибудь бордель, с азиатскими утехами? С него станется, он их все в городе знает. В отличии от меня, я всего лишь пару… да и те с его подачи. Ну, не худший вариант, пожалуй. Хорошо подойдёт в качестве завершения этим сумасшедшим денькам» – думал он, покорно следуя за низкорослой девчушкой.

Но его надеждам не суждено было сбыться.

Понял он это тогда, когда девчушка разжала коготки, бросила его руку и словно бы растворилась в плохо освещённом коридоре второго этажа, оставив его одного прямо перед массивной деревянной дверью, из-за которой едва слышно доносилась хриплая музыка — Роберт Джонсон со своей плаксивой гитарой, «блюз перекрёстка»[1]. При этом из-под двери не проникало никакого света, но Джек явственно понял, что ему именно туда.

Его привели, как и было договорено.

Договорено с кем-то, кто ждал его по другую сторону…

Не смотря на общую нервозность, Рэтчет всё же смог совладать со своими мыслями, разогнав их все, и шагнул в эту комнату не мешкая, с совершенно пустым и холодным разумом. Резко распахнул дверь, перешагнул через порог… и замер.

В нос ему ударил совершенно другой запах, максимально далёкий от того, что встретил его в магазинчике.

И запах этот был ему знаком.

Но в этот раз, в отличии от кухни дома Непьера, запах был куда как отчётливее и ярче, что позволило Джеку, несмотря на то, что его пытались заглушить каким-то дорогим парфюмом и этими благовониями, наконец его узнать.

Это был запах мёртвой крови.

Свежая пахнет совершенно иначе, в этом Джек не раз убеждался на местах преступлений. Но и с этим запахом, испортившейся, он сталкивался довольно часто. Такой дух висит в лавках у мясников — как они не вымывают, как не драят все кафельные плитки, а всё равно где-нибудь да закрадётся пара капель крови, которые изо дня в день будут копиться, будут портиться и тухнуть, создавая эту противную вонь, вывести которую попросту невозможно.

Вот только здесь это был запах отнюдь не коровьей крови, нет. И исходил он не от пропитанного застарелыми брызгами плиточного пола, а от человека, который быстрой тенью прошёл позади Джека и захлопнул дверь. Конечно, запах благовоний, доносившийся из магазина внизу несколько сбавлял эти ощущения, равно как и дорогой парфюм, однако Рэтчету запах всё равно показался невероятно острым. Во всяком случае, на порядки отчётливее, чем он ощущал его в кухне у Непьера, где была убита малышка Кэт.

– Очень рад, что Чарли удалось уговорить вас заглянуть в гости, мистер Рэтчет, – максимально учтиво, с лёгким южным акцентом проговорил хозяин помещения. – Приношу свои извинения, что не зашёл к вам лично, а вынудил вас идти. Не имел возможности — не был приглашён.

– Ничего, мне не трудно, – ошалело отозвался Джек, пытаясь вместе с тем разглядеть собеседника. – Здесь не далеко.

Незнакомец словно услышал его мысли — за спиной сыщика звонко щёлкнул выключатель и мужчина, встав в метре перед детективом, чуть склонил голову и представился:

– Мукта Бэйлор, рад знакомству.

Это был высокий чернокожий мужчина, широкоплечий, с мощными чертами едва ли не квадратного лица, пусть и слегка измождённого, в дорогом… нет, чертовски дорогом костюме! Разве что фасон несколько старомодный. Однако подогнан он был идеально, да и шерсть на него пустили высочайшего класса. «И как ему не жарко в шерстяном костюме? – промелькнуло в голове у Джека. – Ночью, конечно, стало прохладнее, но явно не настолько». Золотые зажимы на краях воротника рубашки, меж которыми была прокинута и покоилась на крупном узле галстука золотая цепочка лишь добавляли его образу шика, неплохо гармонируя с крупным золотой галстучной прищепкой и парой запонок ей под стать — с массивными зелёными камнями каждый размером не меньше четвертака, венчавшими каждое из украшений. Ещё и увесистый золотой перстень на левом мизинце…

Тем не менее, Джека не покидало ощущение, что разговаривает он не с солидным джентльменом, которым этот детина пытался казаться, а с каким-нибудь «колдуном», Нью-Орлинским шарлатаном, заманивающим зазевавшихся туристов в свою лавочку и выманивающих у них последний доллар под предлогом беседы с бабушкой. Возможно, такое впечатление сложилось у него после того, как он приметил в углу комнаты пижонскую трость, рукоять которой была стилизованна под небольшой человеческий череп — серебряный, с парой синих стекляшек в глазницах, имитирующих сапфиры. Или тогда, когда он заметил на запястьях мужчины плетёные браслеты со странного вида символами, начертанными на крупных бусинах-каменьях.

Всё это мало вязалось с образом, который пытался создать здоровяк, однако… одно не исключало другого, так рассудил для себя Рэтчет. Почему уличный мошенник не мог открыть с десяток таких точек, заработать прилично денег, а потом перебраться сюда, на восток?

– Вижу, вас заинтересовал мой пиджак? – мужчина одобрительно кивнул и, чуть улыбнувшись одними губами, провёл ладонями по мягкой ткани. – У вас намётанный глаз, детектив, но боюсь, вы могли немного ошибиться, не верно истолковать ситуацию. Прошу вас, не обижайтесь на мои слова, многие совершают в своих предположениях одну и ту же ошибку, потому я сразу позволю себе вас поправить: не удивляйтесь, сэр, но это не ретро-стиль, как может показаться сперва. Отнюдь, в те годы он был пиком моды — я заказал его ещё в двадцатых, одному из лучших портных Нью-Йорка, молодому итальянскому эмигранту. Он изготовил мне два десятка схожих по крою моделей… а потом погиб, высаживаясь в Нормандии. Видимо, я не прогадал, хоть и порядком потратился на это.

– Видимо, – кивнул Джек, пытаясь прикинуть возраст собеседника — выглядел тот не больше, чем на сорок, но если…

– Уверен, у вас масса вопросов, Джек. Давайте присядем и я постараюсь ответить хотя бы на основные из них. Но для начала… позвольте кое-что продемонстрировать, чтобы расставить все точки.

С этим словами он прошёл к стене слева и вытянул из-за кресла небольшую решётчатую клетку, в которой бегал белый зверёк с красными глазами — белоснежный кролик, при том достаточно крупный в сравнении с прочими своими сородичами, размером едва ли не с дворовую собаку.

Не дожидаясь от сыщика хоть какой-то реакции его новый знакомый ловко распахнул дверцу клетки, выхватил оттуда кролика, одним движением и без тени сомнений свернул ему шею — зверёк лишь едва пискнул — после чего с отвратительным хрустом вцепился в его шею зубами, ещё больше вгоняя Рэтчета в шок. Детектив даже чуть попятился, но взгляда от чудовищного зрелища оторвать не смог. Он чётко услышал звук, с которым сперва была свёрнута шея зверька, а потом и как зубы этого сумасшедшего здоровяка прорвали шкурку животного.

Всего через секунду Мукта закончил своё дело и оторвался от тушки…

…так решил Джек.

Но на самом же деле демонстрация только начиналась.

Убрав зверька ото рта новый знакомый взял его обеими руками за тушку и, вытянув их перед собой, показал его Джеку, едва не ткнув им в нос. В районе шеи животного Джек заметил несколько небольших алых отметин на шёрсти. А пока он вглядывался — «чернокожий» чуть сжал пальцы и спокойно, не выразив на лице ни малейшего напряжения, развёл руки чуть в стороны, не выпуская своей добычи. Тело кролика не выдержало, с чудовищным хрустом и чавканьем разделившись на две почти равные половинки, меж которыми точно ужасающие гирлянды повисли внутренности зверька. При всём при этом Мукта даже не поморщился, словно бы разорвал не живое существо, а яблоко, или что-то в этом роде.

– Прошу, не отводите взгляд, – почти что приказал Джеку мужчина, делая шаг по направлению к нему. – Ваш желудок в силах это выдержать, я уверен — мне известно о вашем полицейском прошлом. Прошу, взгляните внимательнее. Это не фокус и не обман. Вы видите?

С этими словами он раскрыл руки, на которых всё ещё лежали останки зверька, развернув их ладонями вверх и показал их Джеку. Детектива и впрямь порядком мутило от увиденного, но он всё-таки смог совладать с позывами и приглядеться. Не сразу, но он понял, что именно ему показывал собеседник — руки его были лишь едва влажными, а из изученных останков не выпало и капли крови, да и вся шёрстка осталась первозданно белой. Крови не было абсолютно, словно всю её сперва убрали губкой… или выпили.

– Думаю, Рэтчет, вы уже всё поняли, но я уточню, с позволения. Крови нет. В таком зверьке её должно быть… около стакана, я полагаю, быть может двух. А это значит, что я бы однозначно запачкал свой любимый костюм. Но этого не произошло. Достаточно наглядная демонстрация, ты убедился?

– Д-да. Я… – уже начав говорить, Джек вдруг одёрнул себя и спохватился — а можно ли ему вообще говорить? Позволит ли ЭТО… говорить Джеку, когда тому вздумается? Или порвёт так же, как кролика, не моргнув глазом и не задумываясь? – Я могу присесть?

– Конечно, Джек! Где мои манеры? Прости мне эту оплошность и присаживайся. Конечно-конечно! О, как я мог забыть? Прости меня, будь любезен. Садись и задавай свои вопросы, не стесняйся. Уверен, у вас их масса. Как там тебе сказал Вини Голдштейн? Вопросы для того и созданы, чтобы их задавать.

– …а откуда… откуда вы знаете?

– Джек, ну не обижай нас и наши возможности. Мы же вроде бы уяснили, кто мы такие, да?

Детектив замялся, не в силах произнести это сразу, однако быстро справился со ступором и неуверенно протянул:

– Вампиры, – он дополнил слова кивком, словно бы пытаясь усилить собственную уверенность в том, что говорит. При том сам не был уверен, кого пытается убедить в этом — собеседника, или же себя.

– Совершенно верно! – Мукта вновь продемонстрировал собеседнику свою холодную, искусственную улыбку. – Так что давай не будем ходить вокруг да около, а перейдём к сути.

– И в чём же суть?

– О, разумеется во всех этих убийствах! Но давайте всё же по порядку. Вижу, вам пока сложно свыкнуться, поэтому я позволю себе начать. И начну я несколько издалека. Да, всё верно, мы — вампиры. Те самые, из сказок, книжек, мифов и легенд разных стран. Вот только очень многое в этих легендах далеко от истины, а сказки пишутся нами же — в большинстве своём, за редким исключением. Во всяком случае, мы отслеживаем, какая именно информация о нас просачивается к людям. Даём её дозировано, и в строго определённом ключе.

– Звучит разумно, – вынужденно признал Джек. – И что же из попавшего в сказки и легенды является правдой?

– Ну, мы значительно сильнее обычного человека — в чём вы и сами могли убедиться на примере несчастного кролика… впрочем, уверяю вас: дело не в несчастной зверушке, её я выбрал лишь для демонстрации. А так для меня не составить особого труда подобным образом разорвать и… ну вас, к примеру.

– Даже не сомневаюсь, – Джек постарался сохранить лицо, однако по спине его пробежал холодок — он действительно верил, что его новый знакомый способен сделать то, о чём говорит.

– Не стоит боятся, Джек. Мы мало кому раскрываемся, а те, кто удостаивается этой чести — наши вечные друзья. Тем более, вас рекомендовал сам Чарли, а…

– А что, он тоже…

– Нет, он не из нашего числа. Он один из немногих посвящённых людей. Самых обычных, простых людей. Таких, как вы. Так вот, возвращаясь к нашей теме беседы, что же ещё правда. Мы сильны, мы питаемся кровью… Однако, как вы сами могли убедиться, кровью — отнюдь не значит человеческой, подходит совершенно любая. Так что пока вы наслаждаетесь говяжьим стейком за ужином, я спокойно попиваю бокал свежей, тёплой крови от той же коровы. Поверьте, боятся нас нет причин, а всё прочее — напускное. Вернее, пережиток давних, первобытных времён. Мы отказались от подобного поведения ещё в средние века. Так, что ещё… А, мы живём дольше людей… Вечно, надо полагать. Случаев смерти от старости, во всяком случае, пока зафиксировано не было ни одного, – он издал лёгкий смешок, прозвучавший куда искреннее всех его прежних ухмылок. – Но кто знает, что ждёт нас впереди.

– И сколько же вам лет? – не удержался сыщик от вполне очевидного вопроса.

– Хм… точно не вспомню, но немногим больше трёх веков. Я относительно молод, – новый смешок от собеседника не стал для детектива сюрпризом, чего-то такого он и ожидал. – А какой сейчас год? Ах, да. Ну, если брать в расчёт, что меня обратили в одна тысяча шестьсот сорок восьмом году… Триста пятнадцать лет, или около того.

– И вы считаетесь молодым среди вампиров?

– Относительно, – кивнул Мукта. – Новообращённых в последнее время мало, но они есть! Пятеро за последние сто лет. Выдающиеся личности, величайшие из умов. И все выглядят дряхлыми стариками, от шестидесяти и выше — мы слишком долго решали, стоит ли даровать им бессмертие и прочие наши силы, не нарушат ли новые представители нашего… мм… — общества, назовём его так, — так вот, не нарушат ли они существующего баланса, выстроенного нами за минувшие века.

На этих словах вампир вдруг замолчал, словно сам от чего-то смутившись того, что сказал, однако Рэтчет не стал заострять на этом внимания, лишь отметил для себя и поспешил воспользоваться возникшей паузой, чтобы задать внезапно возникший у него в голове вопрос:

– Простите, но мне тогда не ясно: если вы живёте вечно, вам не требуется человеческая кровь, вы набираете в свои ряды лучших из людей… почему вы не собрали в своих руках все ресурсы мира и не управляете им?

– Кто вам сказал, что не управляем? – Новая улыбка на лице собеседника показалась Джеку предельно искренней, а во взгляде он прочитал какое-то снисхождение — ему показалось, что Мукта посмотрел на него как на нерадивого ребёнка, сказавшего что-то откровенно глупое. – Разумеется, мы не делаем этого открыто… к чему? Это вызовет панику, попытки восстаний. Зачем нам это? Это совершенно ни к чему! Вместо этого мы действуем из-за кулис. Не зря же во всех легендах мы — суть самой тени. В наших руках все самые крупные запасы ресурсов, самые крупные компании, а правительства всех стран всегда согласовывают с нами принимаемые решения… даже не зная об этом. Случаются те, кто пытается сопротивляться, но даже это можно учитывать и хотя бы частично контролировать создаваемый ими хаос, всё равно направляя человечество, подталкивая тем самым людской род к прогрессу и процветанию.

Бэйлор так распалился в своей откровенности, что сам не заметил, как его акцент сменился с южного, Орлеанского, на жёсткий, Нигерийский, или какой-то подобный.

[1] «CrossRoad Blues», Роберта Лероя Джонсона, 1936го года.