Попаданец в Рой Пожирателей Вселенной. Том IV

Глава 69 (часть 10)

Слизевик спустил мангал в центральный коридор тюрьмы и установил его под вертикальной шахтой. Гусеницы разожгли новый костёр и для достижение высоких температур положили в него толстые ветки. Дым заполнил буферную секцию и повалил из прохода в подземелье. Три меча вошли лезвиями в самое сосредоточение жара…

Учитель успел поспать самую малость перед тем, как тюремщик снова его разбудил. Пожилой реконструктор с трудом разлепил заспанные веки и что-то промямлил. Слизевик бесцеремонно схватил старца за руку и потащил в коридор. Поначалу мужчина едва волочил ноги, но потом немного растормошился и побрёл активнее.

Слуга завёл деда в комнату Миару. Там старик увидел своего сородича ворочающегося под одеялом из бараньей попоны. На столике собраном жуком лежала пилка по дереву, войлочная верёвка, небольшой ларчик, кинжал в ножнах, деревянная жердь и моток ниток с швейной иглой.

Слоник первого ранга стоял между гамаком и сонным мужчиной, держа в лапе указку. Склизкий летун ткнул прутиком в жуколова и произнёс:

— Миаг-х-р-ру.

Потом он указал на себя и сказал:

— Ф-хёдор-р-р.

Затем жук коснулся кончиком лозины грудной клетки Учителя и замер в ожидании. Гуманоид должен был произнести своё имя. Во всяком случае этого пытался добиться от него перерожденец.

Дед не отозвался, а лишь устало поглядел на насекомое-переростка. Тогда мыслительный центр повторил манипуляцию.

— Миаг-р-ру. Ф-хё-одо-ор.

Указка вновь упёрлась в кафтан на торсе мужчины. Но вместо желаемого ответа, парень услышал, как старец засопел. Оказывается в положении стоя он тоже мог спать!

Слуга встряхнул горе-собеседника, и тот очнулся. На третий раз, дедуля догадался, что от него требуют и представился, положив на грудь ладонь.

— Халима. Халима. Ха-ли-ма. — три раза повторил он, а последний проговорил по слогам.

«Что же, Халима…» — подумал Фёдор — «А ты догадлив, Халима… Ещё и так доходчиво разъясняешь… Словно не впервой общаешься с существом не знающим твоего языка…»

Слизевик, на всякий случай, перепроверил, всё ли правильно он понял, и поочерёдно указал на жуколова и старика, называя их по имени. В ответ на это, учитель кивнул.

— Х-р-алим-р-а-а… — прорычал жук.

Гуманоид снова покивал, после чего положил летуну на голову ладонь и произнёс:

— Фи-идо.

— Фх-ё-одо-р-р! — попытался уточнить произношение своего имени человек. Хотя и у него самого получалось так себе.

— Фи-идо-ох. Фи-и-идор-х. — старался исправиться старик.

Внезапный громкий стон Миару прервал взаимодействие парочки существ, вынуждая их синхронно обернуться в сторону страждущего пленника. Надзиратель похлопал Халиму по бедру, подталкивая его ближе к гамаку. Когда тот приблизился, слон откинул одеяло, и взору старца предстала поражённая инфекцией конечность. Пожилой реконструктор издал возглас сильного потрясения и прикрыл рукой нос, а другой схватился за голову.

Слизевик подождал, наблюдая, что он будет делать дальше. В течении пары секунд эмоция учителя сменилась с ошеломления на мрачную сосредоточенность. Он глянул на искажённое лицо сородича и положил ему ладонь на лоб. Затем Халима наклонился, раздвинул пола растёгнутого жиппона и прижал ухо к быстро вздымающейся груди жуколова. Что-то уяснив для себя, дедок расстегнул пояс на бёдрах Миару и откинул верхнюю половину разрезанных штанов, а также немного засучил ему нательную рубаху. Тогда человек и реконструктор узрели, что чернота инфекции уже пополза вверх по ноге, и до тазобедренного сустава ей оставалось сантиметров двадцать.

Старик закрыл глаза, закряхтел и погладил себя руками по вискам. Пока он снова не уснул, жук взял со стола пилку, верёвку, толкнул деда и показал ему эти инструменты. Затем слуга указал в сторону гуманоида при смерти.

«Давай… Отрежь ему ногу, что-ли…» — подумал Фёдор.

Хмурый Халима глянул на жука, потом на корчащегося Миару, и… Стиснув губы, отрицательно помотал головой.

«Не понял…» — растерялся парнишка.

Слон поднёс пилку к поражённому бедру и показал, будто пилит его. Халима снова закряхтел, делаясь недовольным, схватил инструмент и отдёрнул лапу насекомого. Дальше пожилой мужчина ткнул пальцем в жуколова, высунул язык, закатил глаза и крякнул. Иными словами, он изобразил мертвеца.

Сценка была предельно ясна — пилить ногу не нужно, Миару сдохнет.

Тюремщик положил вещи из клешней на стол и взял в лапы ларчик. Откинув крышку, он протянул открытый деревянный короб Халиме. В нём хранилась мазь, украденная у Лекаря золотозубцев. Этим веществом доктор обрабатывал рану Копчёного.

Учитель сунул в вязкую субстанцию палец, затем поднёс его к носу и понюхал. В результате старец едва заметно покивал… После этого, он резко захлопнул ларчик, повторно указал на Миару и изобразил мертвеца. Мазь, это конечно хорошо, но она в данной ситуации бесполезна.

Халима толчками отодвинул надзирателя и встал напротив гамака по центру. Дедок вознёс руки с раскрытыми ладонями перед собой и поднял голову в потолок. В этом положении мужчина запел знакомый Рою мотив. Точно также пели молящиеся драконовцы, после боя с инороем.

Секунд двадцать старец произносил некий текст, затем скрестил ладони у себя на груди, склонил голову с закрытыми глазами и умолк. На этом свою помощь собрату он посчитал достаточной. Потому что дальше Халима ушёл к себе в комнату, залез на лежбище и быстро провалился в сон.

«Ну вот, я же говорил.» — подумало второе Я — «Учитель со мной солидарен. Низшие существа слишком хрупки и ничтожны. Будь Миару нашим дитём, то никогда бы не умер от инфекции. Ведь ни одно порождение Роя ещё не погибало от подобных ран. Пора остановить его страдания.»

«Остановить мы всегда успеем.» — отмахнулся Фёдор — «А я… Я всё же попробую провести операцию. Считай это простым человеческим любопытством.»

«У тебя нулевой опыт в данной сфере. Проводить эксперименты над разумными существами, не очень-то и гуманно… Ха! В принципе, я за!»

В тюрьму прибыло пополнение из двух новорожденных слизевиков. Проходя через буферную секцию и шахту, они задержали дыхание, ведь там всё было задымлено.

В качестве операционной разум Роя избрал пищевой склад, поскольку в нём было больше места, нежели в комнате Миару. Слоны подняли гуманоида, отделив часть слизи от гамака, дабы меньше тревожить больного. Жуколов не осознавал, что происходит вокруг, и так для него было даже лучше.

На складе слуги раздели пленника до гола. Тело у мужчины оказалось покрыто сплошным слоем грязи. Оно и не странно — столько не мыться и жить в земляной норе…

Склизкие гиганты налили на пол слизевой ковёр, сделав вещество плотным и клейким. Затем они уложили на него пациента, разведя его конечности в стороны. Ноги, руки, затылок и спина реконструктора пристали к силикону, за счёт чего его тело надёжно зафиксировалось в одном положении. И хотя жуколов продолжал дёргаться, слизь не позволяла ему сдвинуться ни на йоту.

Чтобы больной случайно, резким движением не сорвал с себя кожу, — мало ли на что он способен из-за сильной боли — слуги дополнительно перекинули через его лоб и локти силиконовые стяжки, прикреплённые к ковру.

Гусеницы перенесли в операционную весь врачебный инвентарь, кроме пилки. Её они положили металлической частью в костёр, дабы обеззаразить.

Тем временем, слизевики помыли поражённое бедро мокрой тряпкой, а жук-хирург создал из слизи жгут, который разместил в районе тазобедренного сустава. Впитывая вещество в поры на лапе, врачеватель уменьшал диаметр силиконовой окружности и, тем самым, сдавливал артерии в ноге.

Парнишка не знал, насколько сильно нужно передавить конечность реконструктора, чтобы он не умер от потери крови. Вряд ли даже специализированный доктор с Земли, попади он на место Фёдора, дал бы конкретный ответ на этот вопрос. Всё-таки анатомию инопланетных рас в земных ВУЗах не преподают. А потому, сокращая жгут, перерожденец действовал интуитивно. Он опасался перестараться и в итоге повредить мягкие ткани или сломать кость. Прочности слизи вполне хватило бы на такое…

В какой-то момент Миару беспокойно застонал, и мыслительный центр прекратил впитывание силикона. Похоже дальнейшее уменьшение ободка вокруг бедра вызывало у пациента значительную боль.

Другой слон взял подготовленную жердь и сунул её реконструктору в зубы. Вроде так делали в фильмах, когда кому-то предстояло выдержать нестерпимую боль…

Дабы мужчина не выплёвывал деревяшку, слизевик залепил ему рот. Также это поможет заглушить истошные крики, которых, наверняка, будет много из-за ампутации без наркоза.

Большие глаза жуколова непрерывно суетились под закрытыми дрожащими веками. Дёрганые движения натягивали приклеенную кожу и упирались в силиконовые ремни. Тихое кряхтение доносящиеся из ротовой полости гуманоида стояло постоянным звуковым фоном.

Гусень-ассистент принёс пилку прошедшую дезинфекцию в костре и вложил её в лапу доктору. Слизевики с инвентарём в клешнях обступили больного с разных сторон. Один держал лоскуты ткани, другой поднял и открыл ларец с целебной мазью, третий образовал из слизи клейкий плотный эластичный блинчик.

Стальная лента вжалась в мягкое бедро между жгутом и почерневшей кожей. За один проезд она вошла в плоть на сантиметр. Рядок заточенных зубцов окрасился в тёмно-бардовый. Кровавые капли брызнули на операционный коврик, словно сок из сдавленного граната. Пронзительный надсадный вопль эхом разнёсся по тёмному бункеру. Миару выпучил глаза и агонизирующе задёргался. Кляп на рту не сильно помогал заглушить издаваемые им звуки.

Доктор продолжил пилить без остановок, с каждым разом погружая ленту всё глубже. Густой гранатовый сок забрызгал по обе стороны от отрезаемой ноги. Остервенелый неистовый вопль не прерывался, ни на миг. Обезумевший от боли пациент начал срывать себе ногти и кожу с приклеенных пальцев. Хорошо, что Халима в тот момент крепко спал…

Помощники хирурга залили кисти гуманоида сплошным слоем слизи, чтобы четверни стало невозможно освободить. Прохлада исходящая от силикона больше не справлялась с перегревом организма, и ушедшая было испарина снова вернулась на ошалевшее лицо. Слёзы сочились из неморгающих глазных щелей; сопли стекали на впалые щёки. Четыре ноздри реконструктора ускоренно дышали, стреляя струями пара в стылый воздух подземелья.

Но вот пилка добралась до кости, и продвижение стальной ленты моментально замедлилось. Миару тут же изогнулся дугой, рвя кожу на спине. Жуки поспешили перекинуть через его таз и торс дополнительные стяжки. Глаза больного покраснели из-за полопавшихся капилляров; деревяшка в зубах заскрипела. Вопль перешёл на следующий уровень, на котором из перенапряжённого горла вырывался хриплый визг.

Клешни слизевиков придерживали обе части бедра, пока пилка усердно рассекала костные ткани. Кровь на паласе сразу вытиралась, поскольку Фёдор пристально следил за тем, вытекает ли она со стороны торса. Если кровь будет просачиваться слишком сильно, может потребоваться затянуть жгут потуже…

Внезапно в операционной стало как-то тихо. Жуки обратили внимание, что пациент больше не кричит и даже не дёргается. Не прерывая ампутации, мыслительный центр приказал маленькому ассистенту забраться гуманоиду на торс и приложить слуховое отверстие к груди. Гусень просочился под лапами больших братьев и выполнил поручение. Ему удалось услышать сердцебиение, но оно было каким-то чересчур тихим и слабым.

Когда хирург допилил кость, ассистент заметил, что ритм сердца замедляется. Другой головастик залез на голову Миару и попробовал уловить дыхание в области носа. Досадно было осознавать, но воздух по ноздрям вообще не циркулировал.

«Мы его теряем…» — подумал перерожденец — «Сестра, дефибриллятор! Ах, да… В средние века электричество только в молниях и в угрях…»

Доктор совершал последний рывок и рассекал мягкие ткани под бедренной костью. Тем временем, другой слон снял со губ жуколова кляп и вынул жердь, на которой отпечатались следы от зубов. Рабочий закрыл лапками ноздри умирающего мужчины и сунул ему в рот свой хоботок. Дальше ассистент заработал, словно аппарат искусственного дыхания — раздувая и сдувая своё тело, он загонял воздух в лёгкие реконструктора, а потом выкачивал его обратно. Параллельно с этим слизевик делал клешнями непрямой массаж сердца. Важно было не переусердствовать и не сломать грудную клетку…

Хирург отложил пилку в сторону, отклеил гнилую ногу от коврика и отдал её головастикам. Те с удовольствием сожрут поражённый сепсисом обрубок и даже несварения не заработают.

Помощник намочил тряпку и протёр кожу на культе от крови. Спил получился геометрически идеально ровным. Лапы у жуков не дрожат, а королева способна в любом месте прочертить безупречную перпендикулярную прямую.

В операционную внесли три раскалённых меча. В то же время культю зафиксировали дополнительными ремнями. Помошники взяли клинки за рукояти и разместились поудобней. Уже в следующий миг, самая горячая часть лезвий плашмя прижалась к открытой плоти. Зашкварчала быстро испаряющаяся влага. Внезапно Миару очнулся и завопил с новой силой. В рот ему тут же поместился комок слизи. Не помер и уже хорошо…

Раскалённую сталь убрали, и на её месте появилось запёкшееся мясо. Борясь с желанием попробовать его на вкус, гусень принялся обрабатывать края раны лечебным средством из ларца. Насекомыш действовал наверняка, не жалея мази и нанося её жирным слоем.

Когда он закончил, к культе подступил слизевик с блинчиком. На подготовленный силикон он тоже намазал травяной гель. Затем слуга залепил этой заплаткой открытую плоть и приклеил её к коже, словно один большой пластырь. Немного поиграв с химическим составом слизевого бандажа, слон добился того, что он перестал быть клейким снаружи, но остался таковым внутри. Теперь доступ инфекций в рану был ограничен спецвеществом, а заживление будет проходить в среде целебной мази. Остается надеятся, что это реконструкторское средство не работает лишь по принципу плацебо и оказывает какой-то реальный благоприятный эффект.

Слизевики освободили тело пациента, всосав всю слизь. Пока гусеницы пылесосили пол от крови, летуны начали одевать Миару в комплект относительно новой и чистой одежды. Больной больше не кричал, но вместо этого кряхтел и что-то тихо бормотал. Полузакрытые веки дополняли ослабленный вид гуманоида. Одна рука вяло щупала бандаж на культе и пыталась его всковырнуть. Ни отклеить, ни повредить силикон инвалид не был способен.

Полупустую штанину на пленнике жуки завязали в узел. В рот ему налили воды, в попытке насильно напоить. Большая часть жидкости вылилась обратно промеж приоткрытых губ.

Одетого полуживого Миару закутали в баранью попону и уложили на восстановленный гамак. Больше ничем помочь ему Фёдор не мог…

Костёр затушили, а мангал занесли в инвентарную, оставив в нём угли на будущее. Когда буфер и шахта проветрились от дыма, проход в тюрьму закупорили.

Положенный на лежбище жуколов продолжал ворочаться, трогать ампутированную конечность и кривить морду.

Наблюдающего за ним человека терзали смутные сомнения.

«Что если мы опоздали? Что если заражение проникло в кровь и просто отрезать ногу уже недостаточно? И почему я не решился прооперировать его раньше⁈ Теперь нам остаётся только наблюдать и верить в лучшее.»

«Я верю прогнозу Халимы.» — сказало прагматичное второе Я — «Мы не в сказке живём, а значит нужно быть готовым к обыкновенной суровой реальности…»

Слизевик приблизился к пациенту на койке и поднёс к его голове гусеницу. Чувствительный хоботок больше подходит для замера температуры, чем грубая клешня в панцире. Пощупав лоб Миару, рабочий выяснил, что того всё ещё лихорадит.

«Чёрт! Как же нам вылечить кровь⁈ Какой-нибудь тонизирующий чай из местной травы?» — мысленно искал решение Фёдор.

«Без антибиотиков ничего не удастся. Старик это знает и потому уже отпел этого доходягу.» — вынесла вердикт королева.