Помощник ездового

Глава 4

К рассвету эскадрон уже оцепил кишлак, а еще через полчаса прибыла милиция из «национальных кадров» для проведения, по словам комиссара, «профилактических мероприятий по выявлению сочувствующих басмаческому движению».

С диким гиканьем в кишлак с трех сторон влетели конные милиционеры. В косматых папахах и чапанах, до зубов вооруженные — они сами как две капли воды были похожи на басмачей.

Над поселком плеснулся вой и жалобные причитания, людей без разбору тащили из домов на ходу избивая плетьми и прикладами, выводили скотину и выносили немудрящий скарб.

Лекса с товарищами стоял на пригорке в секрете и все прекрасно видел.

— Что они творят? — возмутился Федотка Столяров. — Разве так можно с людьми? Это же… они сами настоящие басмачи!

— А кто еще? — хмыкнул Костик. — Басмачи и есть. Бывшие басмачи. Перешли на нашу сторону, только ничуть не поменялись.

— Но это же люди! — распалился Столяров, ткнув рукой в сторону кишлака. — Как думаешь, будут они теперь любить советскую власть?

— Зато бояться будут… — зло буркнул Модест Емельянов. — Кто не с нами, тот против нас. Только повернись, сразу в спину ударят.

— Дура ты неразумная, — обиделся Федотка. — С людьми по-людски надо. А эти и детям своим накажут нас ненавидеть.

— А ну цыть! — строго прикрикнул подъехавший к секрету командир отделения Воеводин. — Эти местные и эти местные, пусть сами разбираются.

Он обвел грозным взглядом красноармейцев и поехал к следующему посту.

Потянуло гарью, в кишлаке полыхнуло сразу несколько крыш домов, стеганула череда выстрелов. В саду мелькнула фигура молодой женщины в цветастом платье, за ней с веселым гиканьем бежали трое бородачей. Догнав, они повалили ее на землю и потащили за косы назад в кишлак.

— Что они делают? — заорал Столяров и сбросил карабин с плеча. — Это надо прекратить, я сейчас…

— Стой! — Лекса схватил его за ремень. — Нельзя, сказал…

Все получилось как-то машинально, Алексей даже подумать ничего не успел.

— Да что ты? — Федот попытался его оттолкнуть. — Сам что ли не видишь…

— Тихо… — Лешка заблокировал ему руку.

Из-за кустов неожиданно выехали комиссар и командир эскадрона. Баранов сразу подозрительно уставился на красноармейцев.

— Что тут у вас? Не понял?

— Да шутим, — весело улыбнулся Костик. — Толкаемся, вот…

Все, в том числе Столяров, согласно закивали.

— Ну что же, дело молодое, — голос комиссара отмяк. — Но толкаться будете в свободное от службы время… — он погрозил нагайкой. — Чтобы мышь не проскользнула. Понятно?

Он посмотрел на Казанцева, но тот смолчал. Комеска выглядел сильно уставшим и злым, лицо его даже почернело.

— Смотрите мне! — комиссар поехал дальше.

— Спасибо, братка… — пристыжено пробубнил Федот Алексею. — Никак увидел их? Эко бы мне нагорело, если бы увидели, что ушел с поста.

Лекса просто пожал плечами. Никого он не видел, просто почувствовал каким-то странным образом.

— Приказы на то и приказы! — наставительно заявил Модест. — Сказали стоять и не вмешиваться, значит стоим. Думаешь, мне не жалко? Командирам виднее.

— Так-то оно так… — пристыжено буркнул Столяров. — Но… — он махнул рукой. — Да пошло оно все…

На тропинке внизу вдруг показалась женская фигура в бурнусе и глухой парандже. Она быстро семенила ногами, держа в руках закутанного в тряпки ребенка.

— Ускользнула все-таки! — обрадовался Федотка. — Пропустим робята? Ну пропустим же, с ребятенком же. Какой от нее вред?

— Приказ никого не пускать, — неуверенно сказал Модя.

Остальные молчали.

Тем временем женщина поднялась на пригорок, увидела красноармейцев, униженно сгорбилась и начала отчаянно жестикулировать и показывать им сверток.

— Досмотрим ее может? — Костик посмотрел на товарищей. — Эй, женщина, покажись. Сними тряпку и иди.

— Не бойся нас, мы пропустим, — Федот приветливо улыбнулся беглянке.

Она закивала и мелкими шажками подошла к красноармейцам.

Раздался легкий щелчок, — это Лекса, сам того от себя не ожидая, машинально снял большим пальцем клинок шашки со стопора.

— Вот, молодец, не стесняйся нас! — Стрельцов протянул руку к женщине. — Советская власть освободила женщин…

У Алексея нестерпимо заныл правый висок, а потом…

Из-под бурнуса высунулась рука с большим пистолетом…

Лешка ударил шашкой сразу из ножен, с плеча, наискосок, сверху вниз. Лекса так и не успел научиться толком так бить, дядька Михей бранился, называл его сиволапым нехлюем, но сейчас все получилось так как надо.

Хищно свистнул клинок, вспарывая воздух, сочно хлюпнуло, а фигура в бурнусе боком повалилась на камни.

— Ебать! — ахнул Федотка заполошно отпрянув назад. — Эко ты ее развалил. Откуда у нее револьверт?

Костик присел рядом с трупом и откинул паранджу.

— Ну ни хрена себе…

— Мужик…

Вместо женского лица под паранджой оказалась смуглая бородатая рожа с кривым горбатым носом. Из уголка рта на бороду стекала розовая слюна, правый глаз был закрыт грязной повязкой, а левый быстро и ритмично дергался.

— Какого хрена? — вернувшийся Воеводин спрыгнул с седла. — Кого, зачем, кто разрешил? Етить… — он вдруг восхищенно ахнул. — Так это же… это же Карим! Правая рука Эргаш-бека! Видите, глаза нет. Одноглазым его звали. Карим Одноглазый. Он как раз из этого кишлака. Получается, ночевал у своих родичей. Ну и ну, кто его?

— Лешка! — Стрельцов показал на Алексея. — Этот вышел под видом бабы, мы перехватили, он за пистоль, а Турчин как саданет, вона, плечо с рукой почитай отхватил.

Комотд посмотрел на Лексу долгим взглядом, одобрительно кивнул, потом покосился на кишлак и озадаченно сказал:

— И как эти его выпустили? Непонятно. Может намеренно? Надо комиссару доложить. Мертвяк пусть лежит, а я мигом. И смотрите мне, начеку чтобы!

Алексей смотрел на труп басмача, его слегка подташнивало, руки подрагивали, но он опять не испытывал никаких эмоций. Его снова беспокоило совсем другое: те самые странности, которые недавно начали у него проявляться.

«Все не так… — думал он. — С одной стороны вот он я, Лешка Турчин, а с другой… словно в меня кого-то засунули, но кого? Чувствуется же. Вот бы разобраться! Интересно же…»

— Это получается, ты нас всех спас? — Костик ткнул кулаком в плечо Алексея.

— Ага, — закивал Модя. — Я даже карабин скинуть с плеча не успел.

— Положил бы всех, — Федот вертел в руках пистолет басмача. — Вона, какой.

Алексей молча протянул ему руку, Стрельцов безропотно отдал пистолет, а потом заполошно вытащил из-под бурнуса трупа кобуру и тоже ее передал ее.

«Самозарядный пистолет Маузер С96, образца 1895 года, — пронеслось в голове у Лешки. — Разработан братьями Фиделем, Фридрихом и Йозефом Федерле. запатентован на имя Пауля Маузера. Этот под калибр 7, 63×25 Маузер. А выпускался еще под 9×19 Парабеллум, 9×25 Маузер и даже сорок пятый АСР. Твою же кобылу в трещину, откуда я это знаю?»

— Твой трофей! — с сожалением болтал Федотка. — Так что забирай. Эх, мне бы такой…

Немного поколебавшись Лешка вернул ему пистолет.

— Что, зачем? — опешил Стрельцов. — Мне что ли отдаешь?

— Заберут у него пистоль, — пояснил Костик. — Как пить дать, заберут. Куда, без году неделя в красноармейцах и уже с Маузером. Не по чину. К тому же у Лексы свой револьвер есть.

— Ага, — поддакнул Модя и сплюнул. — Комиссар и заберет, жидовин, тьфу на него.

— Ты поосторожней, — покосился на него Костя. — Следи за языком.

— А я что, я ничего… — Модест опасливо оглянулся.

Труп быстро обыскали, из оружия нашли старинный красивый нож пчак, с арабской вязью по клинку и роговой рукояткой, кресало с огнивом, трубку с кисетом, да тяжелый мешочек из сыромятной кожи. А в мешочке оказалось полтора десятка старинных золотых бухарских монет — таньга.

— Что делать будем? — Костя снова обвел взглядом товарищей.

Алексей не раздумывая ответил:

— Ничего делать не будем. Пусть все при нем остается.

При этом Лекса исходил из очень простых соображений. Присвой они деньги, сразу появляется шанс на то, что кто-то проболтается, тогда дело примет сразу скверный оборот: мародерство в эскадроне сильно не приветствовалось. Даже если никто не проболтается, монеты все равно кто-то мог увидеть, с тем же исходом.

— Значит так и сделаем, — торопливо заявил Костя. Лексе даже показалось, что сказал он это с облегчением. Модест и Федот явно не обрадовались такому решению, но перечить не стали.

Подозрения Лешки очень скоро оправдались, приехал комиссар и сразу потребовал сдать все, что нашлось при трупе. Монеты он пересчитал, несколько раз переспросил не оставили ли себе что-нибудь красноармейцы, а Маузер и нож тоже забрал с собой. Алексей похвалил себя за предусмотрительность, он почему-то был уверен, что потом Баранов обязательно найдет время, чтобы побеседовать с бойцами поодиночке, на предмет утаивания ценностей.

Лексу комиссар похвалил за революционную бдительность, тряхнул руку, на этом раздача наград закончилась.

После обеда мероприятия в кишлаке закончились, милиционеры заперли жителей, а сами стали там на постой в лучших домах и сразу начали резать скот. Эскадрон сняли с оцепления, а их место заняли милиционеры.

Но в месте расположения сразу поступила команда готовиться к выходу.

Ни для кого не было секретом, что эскадрон выступает ловить банду Эргаш-бека. Еще с ночи в горы ушли две пулеметные команды, чтобы оседлать тропинки по которым могли уйти басмачи, а основной части красноармейцев предстояло атаковать ущелье в котором затаились бандиты.

Лешка торопливо похлебал жидкую просяную кашицу и принялся за дело. Напоил Кугута, осмотрел подковы, наспех почистил шашку, подтянул подпруги и, в числе первых занял место в строю. Он уже давно решил для себя, что если ты что-то делаешь, то делай это быстро и правильно.

— Лекса… — к жеребцу подбежала Гуля, кинула на Лешку красноречивый взгляд, что-то украдкой сунула в седельную суму и тут же убежала.

— Ишь, зазноба твоя беспокоится… — захохотали парни из отделения. — Видать запал ты ей в сердце. Хоть махни в ответ, бирюк!

Алешка молча нахмурился. С одной стороны, внимание Гульнары его сильно радовало, а с другой, почему-то было стыдно. Впрочем, стыдился он очень недолго. Так, минутный порыв, не более.

Эскадрон выступил, Леха мерно покачивался в седле и думал.

«Ну и что ты собираешься делать дальше Лекса Турчин? — спрашивал он сам себя и сам же себе отвечал. — Воевать, конечно же. Этого дела на мой век хватит. Что у нас там после Туркестана будет? Ага… Афганский поход Красной Армии, потом конфликт на Китайско-Восточной железной дороге, потом еще один Афганский поход, а дальше интервенция в Сидзян, а после уже и до Гражданской в Испании недалеко. А потом пошло поехало. Хасан, Халхин-Гол, Финская война, Великая отечественная… Что? Откуда…»

Лекса охнул и чуть не соскользнул из седла от дикого недоумения.

— Какого черта?.. — он скрипнул пылью на зубах и оглянулся, словно искал того, что мог тайком подслушать его мысли. — Откуда я все это знаю…

Ответов, как всегда, не нашлось, Лехе даже стало плохо от напряжения. Было только ясно одно, что Лешка Турчин просто не мог всего этого знать. Да он даже об этих терминах и местах не подозревал.

Подозрения Алексея, что в него кто-то вселился стали еще сильней. Все это было похоже на сумасшествие, но сумасшедшим Алексей себя не чувствовал.

— Рассказать может кому? — в полной растерянности беззвучно бормотал он себе под нос. — Комеска, к примеру. Мужик умный и правильный, может, посоветует чего. Хотя… как пить дать погонит из строевого состава опять в помощники ездового, как умалишенного. А оно мне надо?

Уже в сумерках эскадрон вошел в узкое ущелье в предгорьях и стал на бивак. Костров не разжигали, лошадей не расседлывали, выставили секреты, перекусили всухомятку и легли спать. Лекса разделил с Костиком удивительно вкусную лепешку с запеченными в ней кусочками курдючного сала, мысленно поблагодарил Гулю и тоже пристроил голову на скатку. Марш вымотал, но заснуть почему-то не получалось.

— Слышь, Лекса… — пробормотал рядом Костя. — Эко ты девчонку себе отхватил. Не девка, а огонь. У тебя к ней серьезно или как?

— Серьезно, — сухо бросил Лешка.

— А я чего, ничего, — примирительно буркнул Костик. — Спросить, что ли нельзя… — он немного поворочался и опять забубнил. — Тревожно мне как-то. Не боязно, а тревожно. Не упустили бы банду.

— Не упустим, — твердо ответил Лекса.

— Почему? — удивился Костя. — Сколько раз уже пытались, а они как ужи. Небось уже знают, что мы стали здесь.

— Знают, конечно, но толку им от этого никакого, — подтвердил Алексей, дивясь своей убежденности. — Сам знаешь, еще вчера тропы из ущелья перекрыли. Шесть пулеметов — это тебе не хухры-мухры.

— А если… — забеспокоился Костя.

— Дойдут и станут, — уверенно заявил Лекса. — Повели их местные проводники, а семьи проводников где? У нас. Так что доведут, будь уверен.

— Ну да, — согласился Костя, — начальники команд Леонтий Палыч и Гордей Семеныч еще немцев крошили, не пропустят не в жисть. Сам видел как на стрельбище Палыч из Льюиса свое имя выстрочил на мишени.

— Так вот, — продолжил Лешка. — Получается, ходу им только через нас, но они пока об этом не знают. Могут, конечно, пешим порядком по тропкам козьим уйти, но сразу как боевая единица перестанут существовать… — Лекса удивился что знает такой термин и снова заговорил. — Без лошадей от них опасности никакой. Думаю, к утру, попробуют через нас прорваться. И еще, у них шестьдесят сабель, а у нас сотня. Вот и думай.

— Откуда ты все это знаешь? — удивился Костик.

— Слышал когда в штабе убирался, — соврал Лекса и поморщился от негодования. Несмотря на то, что его перевели в полноценные красноармейцы, все равно продолжали привлекать к прежним обязанностям. И Лешку это сильно злило.

— Тогда понятно…

Лекса немного поворочался и все-таки заснул.

А как только солнце окрасило верхушки гор примчался дозор и сообщил, что банда идет на выход из ущелья.

Через несколько минут эскадрон уже сидел в седлах. А еще через полчаса впереди показались клубы пыли.

Лязгнула звонкая команда.

— Рысью марш!

Лешка заученно нашел свое место в строю.

Очень скоро среди пелены впереди стали различаться черные всадники.

— В атаку марш-марш!!!

Эскадрон начал разворачиваться в лаву.

Сердце звонко забухало, мозги радостно горячило ожидание сшибки, хотелось рубить и убивать, хотелось крови. Леха даже заорал от дикого наслаждения.

— Ур-ррааа…

Вскинул карабин, быстро отстрелял обойму, закинул его на спину и выхватил шашку…

Но тут же полетел кубарем на землю.

В глазах бешено завертелось, из груди словно мощным прессом выжали воздух. Все вокруг накрыл оглушительный грохот, но потом он неожиданно стал слабее и ушел в сторону.

Лешка встал на колени, натужно откашлял пыль, протер рукой глаза и обнаружил, что бой ушел вперед, а чуть поодаль лежит на боку его жеребец Кугут. Лекса на коленях подполз к нему и завыл от горя, когда увидел аккуратную черную дырочку во лбу коня.

— За что!!! — заорал он стуча кулаком по земле. — Убью, су-ууки…

Позади и слева кто-то навзрыд причитал, Лекса повел взглядом и увидел Костика, стоявшего на коленях у своей кобылы Звездочки. Звездочка еще была жива, тихо всхрапывала и перебирала ногами.

Алексей закусил губу, встал и вдруг заметил впереди басмача пытавшегося куда-то ползти, волоча за собой ногу.

Одним движением выхватил шашку и пошел к нему.

— Не надо, не убивай багатур!!! — тряся редкой и седой бородой запричитал тот, вытягивая вперед руки. — Не убивай, аллахом прошу! Внуками прошу!

По морщинистому, почти черному лицу градом тек пот, губы тряслись, а глазах стоял ужас.

Шаг, еще шаг, Леха на ходу отвел руку с клинком, чтобы половчей рубануть. Сердце заполняла ледяное спокойствие и желание убивать.

— Я все скажу! — завыл старик. — Главное скажу! О! Я много знаю! Ты не знаешь, а я знаю. Почет тебе будет, багатур, много почета от твоих старших.

Что-то остановило Алексея, он скрипнул зубами и потребовал:

— Говори! Живым останешься. И оттащим подальше, чтобы наши не увидели.

— Правду говоришь? Клянись! — старик внимательно посмотрел на Лешку, но увидев его бешеные глаза торопливо зачастил, тыкая рукой в ущелье:

— Нет там Эргаш-бека. Нету, совсем нету, внуками клянусь.

— Как нет? — опешил Лешка.

Позади, вдруг, щелкнул револьверный выстрел, а через секунду на басмача налетел Костик с шашкой. Лекса едва успел его перехватить.

— Убью, суку!!! — орал Костя, бешено кривя рот и пытаясь вырваться. — Они мою Звездочку! Убью…

— Да подожди ты! — Алешка его тряхнул и приказал старику. — Говори быстрей!

— Ночью ушел, тихо ушел, никто не видел! — зашепелявил старик, не отводя взгляда и Кости. — Лошадей бросил, только с сыном своим ушел, никому ничего не сказал. Пешими тропами ушел. Зарезал Абдуллу, тот сторожил. Люди очень злые были, обманул всех. Хотели гнаться за ним но уже поздно было…

— И что мне с того? — Лекса разочарованно скривился.

— Ты Бека догнать можешь! — старик хитро прищурил левый глаз.

— Как?

— Если здесь залезете… — старый басмач ткнул скрюченным пальцем на почти отвесную стену ущелья, — тогда наперерез пойдете. Как увидишь двурогую скалу, за ней ручей с чинарой будет и тропа. Эргаш-бек все равно мимо проходить будет. Он много добра с собой взял, тяжело, будет медленно идти. Ему пять-шесть часов идти, вы через два там будете. Залезете, молодые, можно залезть. Я когда молодой был, выше лазил. Понимаешь, что говорю? Э-эээ, почет от командира будет, награда будет! Но ты свое слово сказал! Отпусти!

Костик неуверенно посмотрел на Алешку.

— А что наши скажут?..

Лекса помедлил и отчеканил:

— Сомнения порождают хаос и смерть!

И уже привычно охренел сам от себя.

Костик ошалело глянул на Лешку и кивнул…