Помещик

Глава 8

Пробираться через незнакомые термины да еще в старой орфографии занятие еще то. Но мне, проложив некоторые усилия, все же удалось понять смысл.

Оказалось, что отчет московского землемера это не что-то из ряда вон выдающееся, а рутинное исследование, которые регулярно проводится в империи.

Просто подошла очередь Калужской губернии, а отчет приложил землемер, когда делал межевание. Это похоже он обязан был сделать.

Так вот, оказывается в Калужской губернии есть включения черноземов. В уездах, граничащих с Орловской губернией, есть целые огромные клинья черноземов, а севернее их все меньше и затем отдельные островки.

Почва нашего имения как раз такой и является, серой лесной с какими-то компонентами черноземов. Но терминология не важна, важен вывод: природное плодородие земель нашего имения немного выше, чем плодородие большинства окрестных земель губернии. Следовательно, чтобы регулярно собирать меньше, чем в среднем по губернии, надо для этого очень стараться.

И этот вывод еще один весомейший аргумент в доказательную базу, что наш управляющий вор.

Честно говоря, мне совершенно уже не хотелось этим заниматься. Я уверен, что он придумал какую-то воровскую схему с нашей скотиной. Понятно что наведена «химия» с уплатой оброка, цифры правильные, только указаны в ассигнациях, а не в серебре, как положено. А это значит на каждом рублике он кладет в свой карман два с полтиной.

Эти цифры, увиденные вчера, после разговора с лесопромышленником о различных видах рубля в России, я сегодня уточнил первым делом.

Степан, понявший в каком направлении я копаю, задал мне вопрос на тему, до которой я еще не добрался.

— Барин, а какие цены конопли показал Семен Иванович прошлый год? Был неурожай везде и цены поднялись. Я это хорошо помню. Мужики перед нашим отъездом только об этом и говорили.

Да, Степан молодец. До конопли я еще не добрался. Естественно наше поместье, по отчетах конечно, продавало коноплю по прежним значительно более низким ценам. Считать, насколько здесь сей персонаж нас обманул, я не стал.

Воровство на конопле было последней каплей. Почти всю филькину грамоту вора управляющего я сгреб в один из ящиков стола, оставив на столе только бумаги по алкогольным делам.

Я решил что с этими шедовральными документами надо ознакомится поподробнее. И оно того стоило.

Документы о производстве алкоголя за каждый год были собраны в отдельную толстую папку в каждом отчете, они были идеально составлены и в них был полнейший порядок.

На первый взгляд, согласно документам, в поместье производились десятки видов алкогольных напитков в промышленных масштабах. Каждая партия крепкого алкоголя общим объёмом более пяти литров проводилась отдельно. Были даже объемы по два литра. И на всё куча нужных и зачастую, такая же куча не нужных, избыточных документов.

«Это какой-то бред, — думал я. — Зачем такая детализация для домашнего производства? Подобное имеет смысл только в одном случае, когда надо засрать мозги кому-то, в данном случае мне».

Ради интереса я позвал Пелагею.

— Пелагея, голубушка, — спросил я, — скажи, а кроме тебя, настойки и наливки кто-нибудь ещё делает?

— Никто, барин, — удивилась она. — Только я одна.

— А сколько ты за год делаешь?

— Да ведра два наберётся всего. Больше никак не могу — времени нет, — два ведра сейчас это около двадцати пяти литров.

Двадцать пять литров настоек и наливок! Которые оформлялись так, что казалось, что в поместье производятся сотни литров различных алкогольных напитков!

— А сколько наша винокурня вообще производит спирта?

— Да какая у нас винокурня, одни слезы. Самое большое на моей памяти десять ведер. Прошлый год например пять.

Какой смысл, кроме засирания мозгов таким лохам как Сашенька, в этом вале алкогольных бумажек? Любой здравомыслящий проверяющий разберется, что реального производства алкоголя в имении нет. И никаких налогов и сборов за это дело мы платить не должны.

Хотя возможно я чего-то и не знаю.

— Пелагея, а за что, мы помещики, должны платить в казну если занимаемся винокурением?

— Это я, батюшка-барин, знаю. Помещик должен платить если производит самогон или хлебное вино, которое поставляет в казну. Если продает его в обход казны или имеет незарегистрированные винокуренные кубы и казаны, то большие штрафы. У нас на всем стоят клейма. Но раз такое дело, я сегодня же обязательно проверю.

— Проверь, голубушка, проверь. И Степана с собой возьми, введи его в курс дела. Нечего тебе этим заниматься. Не женское это дело.

Теперь стало ясно. Семён Иванович создал гигантскую бумажную пирамиду из алкогольных дел, чтобы замаскировать свои махинации в других областях. Когда кто-то начинал изучать документы поместья, он тонул в этой массе бумаг, посвящённых несуществующему алкогольному производству.

— Хитро придумано, — пробормотал я.

Сил больше нет читать, как этот мерзавец обманывал своих работодателей. «Алкогольные» папки тоже оказались в ящике стола и на его столешнице остались только необходимые для настоящей работы справочные данные по имению.

— Сэр, — подал голос Вильям, — У меня к вам предложение. Давайте проедемся по деревне и разберемся с господской скотиной. Её на каких-то не понятных условиях отдали мужикам. Думаю, это неправильно.

Вильям оказался огромным молодцом. Еще практически не владея русским, он сумел найти общий язык с нашими мужиками, разобраться в о-чень многих вопросах и самое главное уже завоевать какой-то авторитет и уважение и мужиков и баб.

Второе мне было не удивительно. За этим персонажем в отношении слабого пола нужен глаз, да глаз. Он наверное любую может уболтать и утащить или в койку или на сеновал.

В первой же избе, в которую мы зашли, я заметил как на нашего английского специалиста украдкой посматривает внучка хозяина, молодуха лет восемнадцати. У Вильяма при взгляде на нее тоже глазки загорелись и мне показалось даже слюни потекли. По крайней мене он дважды судорожно сглотнул.

«Так, так, — подумал я. — Надо воспользоваться своей помещичьей властью, окрестить молодца, да выдать за него девку. Она по виду деваха хваткая. Глядишь нашего молодца в стойло и поставит. А то будет как вчера».

Сватовство я решил не откладывать в долгий ящик и провернуть его чуть ли не тут же.

Хозяина первого хозяйства, в которое мы зашли, все уважительно звали Сидором Матвеевичем. Отчества среди мужиков еще редкость и если так обращаются абсолютно все, это означает только глубочайшее уважение испытываемое к человеку.

Сидора Матвеевича действительно было за что уважать. Для своих семидесяти, а в деревне на удивление было много народа старше шестидесяти и все еще были достаточно крепкими, он был на редкость силен физически и умственно.

В хозяйстве Сидора Матвевича оказалось две господских коровы и одна свиноматка. Одна корова давала ведер сто в год, что в пересчете на литры составляет около 1200 литров. Это для России сейчас средние показатели, вернее даже ближе к верхней планке.

Времена больших удоев еще впереди во всем мире. Даже в Англии, которая в этом деле впереди планеты всей, удой в две тысячи литров считается хорошим и ближе к самым высоким показателям. Но скорее всего США в этом деле Англию уже обошли.

А вот вторая корова давала уже очень хорошо по нынешним временам, как раз в пересчете на литры ровно 2000.

Наличие господской свиноматки в крестьянском хозяйстве было вообще откровением. Господские свиньи в отчетах ни где не фигурировали.

— Скажи ка мне, Сидор Матвеевич, на каких условиях господин управляющий вам господский скот отдал?

Старик откровенно был не в своей тарелке, все происходящее ему явно не нравилось и он стоял передо мною потупив взор.

— Прости, барин, бес попутал на старости. Мы с мужиками уже посудачили и решили, что вор наш управляющий. Он таким образом у господ воровал и многих из нас этим повязал. Надо всю твою скотину тебе вернуть или то, что ему отдавали.

— Вот это наверное, старче, самое правильное будет. Мне сейчас скотину ставить не куда. Да и не кому и кормить чем, — усмехнулся я. — Спасибо тебе за честность. Я больше по деревне не пойду, не хочу людей в грех вводить и сам грешить не хочу. Поэтому мы поступим так. Я своим крестьянам хочу доверять и надеюсь на взаимность. Поэтому сами решите этот вопрос без меня. Проведите сход, все обговорите. Деньги, которые управляющему отдавали, будите отдавать мне. И заодно выберите на деревне старосту. Управляющего больше не будет, а мне не с руки без старосты.

— Прости еще раз, барин, все исполню как велено.

— Так это же не всё, что я от тебя хочу. Твоя девица, смотрю, на моего англичанина заглядывается. А у него глазки тоже блестят. Отдашь девицу за него? Я его паразита в ближайшие дни в нашу веру крестить буду.

Старик Сидор такого расклада явно не ожидал и от растерянности открыл рот. Но надо отдать ему должное, быстро сообразил в чем дело и поклонившись, ответил:

— Воля твоя, барин, ежели девка пожелает за твоего бусурмана пойти, то я буду не против.

— Ну вы между собой этот вопрос решите, у неё ведь мать с отцом еще имеются, а потом мне сообщите.

— Сирота она барин, я ей и отец и мать.

— Ну тогда с ней решай. А я с бусурманом, как ты её обозвал. Звать то её как?

— Маня.

— Мария значит.

Махинация со скотом на самом деле очень простая, но подлая. Повязанной оказалась чуть ли не вся деревня, а те кто напрямую не участвовал в обмане барина, против общества естественно пойти не решились. Да таких скорее всего раз два и обчелся. Возможно в этих подлых делишках всего одна семья не была замешана — Степанида со своими сыновьями.

Семен Иванович раздал барскую скотину мужикам на очень хитрых условиях, установив твердую плату за её использование. Какая-то часть продукции все равно попадала на барский стол, но основная часть оставалась у крестьян и они за это просто платили.

В принципе схема вполне допустимая кроме двух моментов: деньги шли только в карман вора и под это дело управляющий раздал часть земель барской запашки. Еще одной подлостью этого дела было то, что он непропорционально уменьшил количество рабочих рук на обработке господских десятин. Крестьянам конечно такое дело очень выгодно. А я в итоге попал в совершенно мерзкую ситуацию.

Как ни крути теперь «восстановление» справедливости, то есть возвращение в мои хлева скотины и отрезание не законно выделенной барской земли, будет выглядеть, как не крутись и не объясняй, ущемлением мужиков. И естественно молодой барин сразу же превратится в кровопийцу.

Ситуация однако! Надо что-то другое придумать.

Ладно, об этом будем думать потом. А сейчас визит к Степаниде. За него очень ратует Вильям, говорит увижу много интересного.

На усадьбу к Степаниде мы пришли в самый интересный момент — в разгаре была дневная дойка коров.

В отличии почти ото всех, у матери Степана коров доили не только утром и вечером, но и днем. Для этого коров со стада пригоняли домой. Это по очереди с удовольствием делало подрастающее поколение. Общественный выпас был не далеко и особого труда в этом не было.

Сейчас домой гоняют всего одну корову из трех, но самую продуктивную. Она оказывается прошлый год дала просто немыслимые 900 ведер молока. Это почти 11 тысяч литров. Результат фантастический для 19 века и очень даже достойный для 21.

Увидев почти полное ведро свежего парного молока, я сначала не поверил, что такое сейчас возможно. Меня скорее всего разыгрывают и это дали все три коровы. Но из хлева на выпас внук Степаниды погнал одну буренку и пришлось поверить.

Больше всех произведенным эффектом был доволен Вильям. Его физиономия расплылась в такой довольной улыбке, что не вольно захотелось ему дать под зуб.

Моё желание видимо было у меня написано на лице, потому что он отодвинулся от меня по дальше и только потом прокомментировал увиденное.

— ВЫ, сэр, не представляете чего мне стоило молчать. Я когда увидел такое, был готов кричать от восторга. Но Степанида, — имя хозяйки он медленно произнес на русском, — взяла с меня слово, что я до поры до времени буду молчать.

— Хватит томить, давайте выкладывайте свой секрет.

Степанида довольно усмехнулась, произведенный эффект ей определенно понравилось. Не каждый день барина удается видеть таким растерянным.

— Секрет, барин, прост. Скотину надо держать в тепле и чистоте, хорошо кормить, любить и ласково с ней обращаться, а не хвататься сразу за палку или кнут. И правильно раздаивать.

В хлеву у Степаниды было чисто и опрятно. Во всех клетках было убрано, везде все было застлано свежей соломой. Свиноматок в хозяйстве было две, которая должна вот-вот дать приплод, лежала в своих апартаментах и лениво жевала свежую солому.

В кормушке у неё была мешанке, запаренное зерно крупного полома и немного картофельных очисток. Рядом стояла чистая вода.

Чистота везде была такая что мне показалось, что здесь даже мух нет.

— Вот и весь секрет, барин, — довольно сказала Степанида, обводя рукой вокруг. — Хочешь иметь хороший привес с удоем, и чтобы курочка неслась в неделю раз пять, корми хорошо. Не одной травой да соломой, а зерном молотым. Да не ленись запаривай его. Солому тоже кипяточком обдай, да потоми в кадочке. Эта водичка очень животинке полезная, — Степанида секреты своего успеха рассказывала с неподдельным удовольствием.

Еще бы, не каждый день простой крестьянской бабе выпадает такое счастье: учить барина уму разуму.

Я же слушал её и думал, что век гуманизма еще впереди. Времена еще жестокие и нравы такие же.

Людям еще в своей массе не понятно, что надо хорошо и с любовью относится к друг другу и к животным, что душевнобольного человека не надо заковывать в железа, не надо всех подряд бить и истязать. Добром и лаской можно добиться большего. Хотя русская пословица уже есть: доброе слово и кошке приятно.

Я для себя честно говоря ничего нового не увидел и не услышал, для человека 21 века это всё естественно, но для века 19 это все подлинная революция.

— А где ты все это, Степанида, увидела и услышала. Не обижайся, но не поверю, что сама до этого дошла.

— Кое что, барин, сама уже поняла. Но ты прав: это все мне один очень умный человек рассказал.

Степанида остановилась в своем повествовании и оглядела довольно все вокруг.

— Лет десять назад, барыня зачем-то в Калугу поехали и меня, уже не упомню почему, с собой взяла. Попали мы с ней в одном дому на обед. Рук не хватало и меня попросили помочь подавать. И вот за столом один господин, такой солидный и важный, вдруг громко говорит: «Это вы, сударь, говорите глупости. Наши коровы намного лучше английских. У меня есть такие, что дают в год по две тысячи ведер. А тысяча рядовой результат. Приезжайте и своими глазами посмотрите на это».

Степанида сделала удивленное лицо.

— Я, барин, обомлела. Да как же, думаю, так. У меня одна коровка дает сто пятьдесят ведер, и это кажется чудом. А тут тысяча обычное дело. Уличила я момент, и этому господину в ножки. Научи, говорю, батюшка, уму разуму бабу бестолковую. А он ножкой так топнул и говорит, иж что удумала, в ногах валяться. За это прогоню сейчас, а сам так добро смотрит и улыбается. Вот он мне эти премудрость и объяснил. А потом и сама что-то додумала.

— А как его фамилия узнала?

— А как же, генерал знаменитый, Николай Николаевич Муравьев. Барыня сказала у него имение под Москвой. Еще он мне рассказал и другую хитрость, как корову правильно доить и главное, раздаивать после отела.

Этого я не знал и был поражен услышанным. Оказывается у нас в России еще при Николае Первом были достигнуты такие космические результаты.

Одним словом поход в деревню был очень полезным и плодотворным. Степанида прочитает деревенским несколько лекций как ухаживать за скотиной, а я заставлю всех отремонтировать каждый хлев, чтобы не было сквозняков и поручу кому-нибудь смотреть как ходят за скотиной.

Тех, кто будет выполнять требования барина, ущемлять не буду: оставлю скот и землю отрезать не буду. Постепенно восстановлю господское поголовье, отбирать себе буду только молодняк от продуктивных животных.

Если всё сложится, то съезжу в Москву, в имение этого генерала Муравьева. Думаю его найти будет не сложно. Глядишь удастся разжиться хорошими продуктивными животными.

Поручу Вильяму составить план улучшения работ на десятинах барской запашки, он все таки знает как это делается сейчас в Англии. Земли и рабочих пока останется столько же, сколько в этом году. И попробую собрать без потерь то, что есть.

В этом году не урожай еще более жестокий, чем в прошлом. Но Вильям сказал, что за счет лучшего естественного плодородия на наших полях дела обстоят лучше чем у соседей, главное не потерять этот урожай, собирать который надо начинать уже будет со дня на день.

Пищи для размышления я получил немало и надо всё обдумать и поступить правильно, а самое главное так, что бы была отдача. До конца следующего года надо выплатить без малого тридцать тысяч, а это огромные деньги, по любому.

Из деревни я возвращался погруженный в свои мысли, не смотрел по сторонам и не увидел много интересного, что подметил Степан.

Когда мы вернулись, он, хитро улыбаясь, спросил:

— Барин, дозволишь слово молвить?

— Глядя на твою довольную и хитро улыбающуюся физиономию не дозволю, а потребую: говори! — театрально возвысил я голос.

— Озадачили вы, барин, мужиков. Старик Сидор сразу же во все концы разослал своих внуков и мы когда возвращались по всей деревни от избы к избе малолетки бегали. А возле изб мужики стоят и судачут.

— Вот и хорошо, пусть думают.

Обед у нас из-за похода в деревню задержался и Андрей к предстоящей службе подготовился основательно и без раскачки приступил к ней.

После обеда я поручил Вильяму составить конкретный план предстоящей уборочной и доложить мне её сегодняшним вечером.

Англичанин, пыхтя как паровоз после плотного обеда, тут же уселся за работу, а я уединился в кабинете. Надо основательно поразмышлять и решить что и как делать.

Перед ужином я собирался посмотреть на результаты творчества господина англичанина. Но планы пришлось резко поменять. Я уже собирался позвать Вильяма, как Андрей доложил, что ко мне депутация крестьян деревни.

Депутация состояла из пяти мужиков во главе с Сидором Матвеевичем. Чистые и нарядно одетые, как на праздник, мужики дружно поздоровались и чинно поклонились.

Старик Сидор сделал небольшой шаг вперед и коротко кашлянув, начал говорить:

— Как ты, барин, велел, мы собрали сход и миром решили меня выбрать в старосты. Барскую скотину, отец-кормилец, просим не забирать, и землицу не отрезать, иначе мужику голодать придется. А мы на твоей запашке каждый колосок уберем и с мира будем тебе платить за твою милость каждый месяц пятьдесят рублей. Столько с нас собирал господин управляющий.

Сидор Матвеевич обернулся к мужикам и они протянули ему медный поднос на котором лежали две 25-ти рублевые ассигнации.

Пятьдесят рублей в моем, еще вчера совершенно пустом кармане, это очень замечательно.

Но судя по всему это еще не все, мужики явно что-то еще желают сказать.

— Общество, барин полагает, что завтра надо начинать поля убирать.

— Тут я вам не указка. Вильям, — позвал я англичанина.

Вильям малый сообразительный и пришел не один, а с толмачем — со Степаном.

— Правильно поступили, господа. Так как господин англичанин у нас русским еще не владеет, то на время уборочной ты, Степан, безотлучно около него будешь. На этом всё. Вильям, давай переговори с мужиками, завтра надо начинать уборочную, а перед сном ко сне зайдешь. Я буду допоздна в кабинете работать.