Полшанса

Глава 10

Идёт обработка данных…ожидайте…ожидайте…ожидайте…

Обработка завершена: Задача: прожить пять суток (выполнена).

Задача: получить второй системный уровень (выполнена).

Задача: Подтвердить ресурсную ценность объекта (выполнена).

Награда: Объект 6-1998/13 с наименованием «Филин» может вернутся в родовую локацию «Земля».

Санкции: нет.

Итоги: Выжило 302 из 2000. Выполнило задание 109 из 2000. Не выполнило 193 из 2000.

К субъектам, не выполнившим задание, применены следующие санкции.

— Лишение доступа к спискам системы.

— Лишение возможности создать группу.

— Лишение возможности вызвать на дуэль.

— Лишение статуса условно союзный субъект.

— Лишение награды «возвращение в родовую локацию».

— Лишение возможности получить новые навыки или способности.

— Лишение протекции в связи с утратой статуса «условно союзный субъект».

До получения новой задачи осталось: 9 дней 23 часа 59 минут 58 секунды.

Звук падения тела на пол.

Ммм, прямо копчиком. Я судорожно охлопал свою грудь. Цел! С невероятным облегчением выдохнул, ложась на пол. Если система так будет швыряться своими объектами, то рискует тем, что её задания некому будет выполнять. Учитывая, что справившихся чуть больше пяти процентов, аккуратнее нужно быть.

То существо… Оно почти убило меня. Ещё секунда и всё. Жаль, не успел его разглядеть. Увидел только вытянутую морду на сгорбленном теле. Интересно, он разумен? Муха, севшая на лицо, дала понять. Не о том я думаю сейчас. Срочно требуется привести себя в порядок. Смыть липкую грязь…

Где она? Ещё раз провёл по груди рукой уже в поиске грязи, которой я был покрыт с ног до головы. Ничего нет. Даже пыль на ботинках пропала, как и капли шурдской крови, обильно орошавшие меня. Остались только мои кровь и пот.

Перевернувшись на живот подтянул к себе вещмешок, вернувшийся вместе со мной. Из него ничего не пропало. А на корнях лопуха, которые находились в мешке, земля имеется. Получается, система забирает всё неучтённое. В принципе, логично. Своеобразное ограничение объёма переносимого. Плохо. Значит, линкор или армию хтоников с собой не протащить.

За окном уже рассвело, а значит, местные расползлись по своим норам: кто проспаться после ночной пьянки, кто — сбыть краденое и пересчитать полученную мзду, а кто — зализать раны после взимания той самой мзды. Откровенно говоря, даже когда у меня были выходные и я болел. Собирал остатки сил и уходил отсюда на вокзал, чтобы там отлежаться, укрывшись газетами, ибо на шумных станциях с сотнями людей куда спокойнее и чище, чем здесь.

Район Рамерсдорф, в котором я нашёл пристанище в каком-то смысле уникальное. Он изначально являлся местом размещения солдат, учувствовавших в девятилетней войне с Русландом. По окончании войны Гетлонд расширил свою северную границу, из-за чего небольшое поселение Ауберг стало ключевой точкой на севере. За каких-то двадцать лет население с тридцати тысяч выросло до миллиона. Сюда спешно стали прокладывать новые железнодорожные ветки, создавать производство и разрабатывать угольные разрезы. Земля в городе и за его пределами стремительно начала дорожать, порой достигая действительно внушительных сумм, из-за чего новые владельцы, не важно, частные или государственные, стремились использовать каждый квадратный метр, создавая предельно узкие улицы с как можно более высокими зданиями.

Но всё это не коснулось той самой части города, где располагались солдаты. Да, военный конфликт был улажен. В их расположении здесь больше не было нужды. Тем не менее, земля оставалось в ведении армии, а армия, как самое жадное существо в мире, если что-то попадает ей в руки, уже некому не отдаёт. Пускай стоит без дела, пускай гниёт на складах, пускай ржавеет на полях. Ничего и никому. Точка.

Итогом стало то, что пока город стремительно рос. огромная часть его пустовала. Только однажды канцлеру надоело выслушивать постоянные стенания чиновников и предпринимателей Ауберга по поводу нецелевого использования территории, и он подписал соответствующий указ о передаче всей освободившейся территории в ведение города. С одним «но». Запрещается сносить уже имеющиеся здания. Объяснялось это тем, что граница с Русландом всегда неспокойна. В случае очередного конфликта срочно потребуется место под размещение солдат. Логично. Зачем тратить деньги, чтобы передвинуть целую военную часть на каких-то пару километров. Проще ничего не менять. Город позаботится о зданиях, а новые возведённые постройки можно будет и снести. В любом случае дешевле выйдет.

Так и получилось, что в одночасье появился огромный кусок дорогущей земли. Теперь каждый, кто смог урвать хотя бы пяток метров, громоздил на своей территории самые невообразимые конструктивные помещения. Городским властям на это было плевать. Они купались в деньгах от продажи земли и принимали душ из взяток, которые им платили, чтобы те закрывали глаза на творящийся строительный ад.

Несмотря на стремительный рост города, в торговой сети империи он занял одно из последних мест. Из-за множества угольных разрезов, более холодного климата, чем в остальной империи, и близости к границе с Русландом. Ауберг не являлся привлекательным местом для покупки недвижимости у знати и состоятельных граждан. А стратегическое значение города исключало появление здесь прямых иностранных торговцев. Всё это и смещение военных конфликтов на юг сделало Ауберг местом, куда начала стекаться дешёвая рабочая сила, преимущественно состоящая из беженцев. Потерявшие всё люди быстро начинали спиваться и тяготеть к различным веществам.

Точно на грязном теле стали разрастаться преступные гнойники. Власти города на такое развитие дел смотрели сквозь пальцы. Дорогой земли больше нет. Граница стабильна, а значит, особой поддержки от армии ждать не приходится. А к постоянному потоку из денег уже привыкли. Тут как нельзя кстати бандформирования наводнили улицы, готовые щедро платить только чтобы их особо не прессовали.

Это и стало точкой отсчёта. Превращение некогда дорогущей городской земли в рассадник самой различной погани, крохотные улицы со множеством закоулков, которые отличались своей особой теснотой даже на фоне остального города. Различные пристройки, которых нет ни на одном плане, стали отличным местом для множества притонов. Подвалы заводов и фабрик, которые плотно построили, ещё когда здесь были размещены солдаты, как нельзя лучше подошли под лаборатории по производству ханки и крокодила. Ядовитые отходы сливали в промышленные стоки, которые, забившись, выливались на улицы Рамерсдора.

Нельзя сказать, что городские власти совсем не пытались ничего сделать. Например, те же стоки не раз хотели прочистить или вывести в другое место. Но для этого нужно подобраться к коллекторам, над которыми уже давно построен чей-то дом, а возможно и чей-то бордель. В общем, благое дело вызывало у жителей строго негативную реакцию. Добавить к этому практическое отсутствие водоснабжения и водоотведения. Бани, конечно, тут есть, но не как отдельные сооружения, а как дополнительная услуга в домах удовольствия.

Кстати, о бане. Я оттянул ворот куртки. Уууф-хх. Ну от меня и несёт! Прихватив мыло и холщовую тряпку, направился к импровизированной душевой. Точнее, к обычному ржавому баку с дождевой водой, стоящему во дворе. Им мог пользоваться любой из жильцов халупы, которая по нелепой ошибке считалась домом. Кто первый, тот и моется, а остальные пусть ждут следующего ливня. Но тем не менее бак почти всегда полон. И нет, не из-за того, что здесь часто идёт дождь, а из-за того, что местным обитателям мыло — как распятье для бесов.

— Ааа, явился гадёныш!

Уже у самой входной двери за моей спиной раздался натужно скрипящий голос. Вот не было печали.

— Добрый день, уважаемая Лорейн. — С самой широкой улыбкой развернулся к ней.

— В жопу засунь своё приветствие. Пока ты где-то шлялся, меня завалили твоими сраными бумажками.

— Я вам очень благодарен, что вы взяли на себя труд принять мою почту.

— В жопу засунь свою благодарность! Я не намерена терпеть постоянные беспокойства из-за какого-то мелкого ублюдка. И можешь не надеяться получить свои сраные письма.

— Так они всё ещё у вас? — Снова улыбнувшись, спросил я.

— Ненадолго. Ночи сейчас холодные. Печку ими разожгу сегодня. Но можешь их выкупить. Там три письма. Так как я сама доброта, ты сможешь забрать их за две кроны.

Ну ещё бы, старая кошёлка их сохранила. Быстро поднявшись в свою комнату, выдал вымогательнице требуемую сумму. С ней спорить и торговаться бесполезно, проще откупиться. В обмен я получил три уже вскрытых заляпанных конверта.

— Извиняюсь, что доставил вам неудобства. — Вновь улыбнулся я.

— В жопу засунь свои извинения!!! — Хлопнув дверью, старуха скрылась в своём закутке.

Лорейн — здешняя домоправительница. Единственное, что её может вывести из себя, это, как ни странно, улыбка. Не совсем понимаю почему. Ведь она сама постоянно улыбается. После того, как по молодости её мужик ей рот разорвал розочкой от бутылки. Пасть ей кое-как сшили. Криво, неумело, из-за чего она сейчас ходит с застывшим ниже носа лицом.

Так, что мне прислали. Одно из канцелярии, от Камстока, видимо, документы о переводе. Второе из академии, скорее всего насчёт экзамена. А вот третье меня удивило. Отправитель: центр генетической чистоты Гетлонда. Обычно они просто телеграфируют одно слово на моё имя «рассматривается». А тут целое заказное письмо. Прочту их позже. Засунув письма под куртку, вышел на улицу, направляясь во двор.

В нос ударил запах мазута и разлагающихся отходов. Сегодня на удивление жаркий день для осени, из-за чего уличный смрад особенно крепок. Шлёпая по чёрной жиже и различному мусору, зашёл на задний двор. Там прямо около помывочного бака вповалку, обнявшись, лежала пара выпивох в отключке. Закатав рукава, оттянул их ближе к дому.

Не увидев ковша, пошёл за ним в придомовую кладовку. Там под небольшой осыпающейся кирпичной аркой сидел Ханос, вырезая что-то из дерева. Он местный, не очень далёкий парень, шатающийся целыми днями по району без дела, изредка перебивающийся случайным честным или не совсем заработком.

— Оп туц перевер-туц, опа чек. Какие люди вн-ноу.

— Ханос, ну не пьянеют люди от разбавленного сидра. — Сказал я, отпирая дверь кладовки.

— Ну, бля, как говорится: «наукой не доказано эммм-э твои уши привязаны, вот». Понятно, молодёжь!

— Ханас, какая молодёжь?! Тебе семнадцать, ты просто усы не сбриваешь.

— А не, не, не ща всё чётко я ж сейчас не только усы не брею. Ха, ну ты понимаешь.

— Слава богу, а то отсутствие бровей смотрится странно.

— А? Чего? Я вообще-то про спину.

— С тобой всё ясно. Пожалуй, я заберу ковш и оставлю тебя.

— Эй, Марк, я это.

— Ну, чего ещё? — Кинул я через плечо.

— Тебя Куц искал. Ну, тот, что под Ковочаром ходит, даже денег предлагал.

— А ты что?

— А что я! Мне-то почём знать, где ты. Так им и ответил.

— Спасибо, что предупредил. Держи, угостись за мой счёт.

— Ооо, вот это по-пацански. Бывай, Марк.

Стоило намылить голову и начать смывать, как с меня хлынул чёрный поток. Да уж, тут опрокинутым ковшом воды не обойтись. Повторно намыливая голову, по наитию повернулся к входу во двор. Там за щербатым забором, от которого осталось только название, стоял Гнилой-Ларс. Ларс — это местный разносчик угля для печей. Вечно чёрный от гари и с неизменными вёдрами в руках. Его прозвали гнилым из-за незаживающих, постоянно воспалённых язв на лице. Когда он заразился оспой в пятнадцать лет, ему кто-то сказал, что оспины нужно выдавливать. Ну, этот дурак и послушался. Сначала ковырял грязными руками, а затем шёл разносить уголь. По нашим чистейшим улицам.

Бросив вёдра, он побежал. Рванув за ним, выбежал на дорогу, но она была уже пуста. Гадство! Со злости я пнул одно из лежащих вёдер. Не трудно догадаться, куда и зачем он побежал. Нужно срочно уходить.

Забежав в комнату, вскрыл тайник, забирая саквояж и вскинув вещмешок на спину, практически слетел по лестнице. Успел я дойти только до конца квартала.

— Опа! Какая встреча, а мы как раз к тебе.

Куц и трое мордоворотов обступили меня.

— Никак в поездку собрался. И даже не попрощаешься с друзьями?

— Я ещё в прошлый раз дал понять, что меня не интересует твоё предложение.

— Не моё, а Ковочара. Есть разница, и для тебя это не очень хорошо. Давайте, ребята, помогите моему другу сумки донести. И пойдём, поговорим немного. Перед твоим отъездом…

Меня быстро освободили от ноши, а также от содержимого карманов и того, что находилась на ремне.

— Ого! Неплохая игрушка! — Куц вынул из ножен аусгабе. — Где взял?

— Не твоё дело.

— Хмм. Ладно, теперь моим будет. — Ножны он повесил за спину, а клинок воткнул за пояс спереди.

Толчками в спину меня направили к винокурне — небольшому подпольному производству крепкой сивухи, по совместительству — логову банды Ковочара. Сам главарь в таких местах появляется редко. Не по статусу ему это. Так что местные работнички всегда навеселе.

— Стоять. Куц, чё это такое? — Громила ткнул в меня грязным пальцем.

— Это Марк, я тебе про него говорил.

— На хрен ты его сюда притащил? Тут сейчас серьёзные люди.

— И куда ты прикажешь его деть? Напомню. Меня за ним лично Ковочар послал.

— Отведи за второй склад. Вещи его туда же. Я с ними сам разберусь. А ты вали к Мелкому, у вас ещё дело незаконченное есть.

— Как скажешь. — Куц уже уходил, как здоровяк со сломанными ушами его окликнул.

— Эй, а ну подойди.

— Чё ещё?

Лапа здоровяка откинула короткий плащ Куца.

— Не здороват ли он, для тебя? Не боишься что-нибудь себе отрезать, когда присядешь? Давай-ка его мне. Чтоб не поранился. — Грязный палец указал на аусгабе.

— Это моё. То свято, что у лохов отнято. Забыл?

— Понятиям меня поучи, дерьмо свиное! — Моментально набычился здоровяк. — Старший сказал отдать — ты отдаёшь! Скажу задницу подставить, и ты подставишь! Понял, гнида?!

— Да. — Зло прошипел Куц, отдавая клинок.

— Сразу бы так. Права он тут ещё будет качать, чухня подзаборная. Ну, чё встал, вали! А вы чё вылупились, долбасосы? Этого под локти и за склад.

Мне всё так же толчками в спину указали нужное направление. Судя по всему, тут у них отхожее место. Всё невеликое пространство тупика за складом было усеяно экскрементами. Принеся пару ящиков, на них поставили мои вещи. Мне же было велено прижаться к стене и не рыпаться. Через пару минут пришёл здоровяк, вертя в руках МОЁ оружие.

— Ну и чё встали? Давайте потрошите тюки.

И они начали. Вытряхнули всё содержимое. Особое внимание они уделили учебникам и тетрадям. Разрывая их и гогоча, вдавливая в жидкую грязь, смешанную с дерьмом. Один из мордоворотов разломал футляр для циркуля и нашёл в нём спрятанные деньги.

Вынув купюры, он победоносно затряс ими над головой. Второй, моментально бросив разрывание тетрадей, полез к нему, пытаясь их выхватить. Началась потасовка.

— Эй, ушлёпки, угомонитесь! — Но гуляющая в их жилах выпивка проигнорировала приказ. — Уроды! Ща получите! — Бросив аусгабе к остальным вещам, здоровяк подошел к двум толкающимся болванам.

Долговязый, который стоял рядом со мной, увлечённо смотрел, чем всё закончится. Что ж, сам виноват. У стены я стою вовсе не потому, что мне так сказали. От постоянно льющей с крыши воды швы кладки рассыпались, и кирпичи держатся в стене на честном слове. Один из них мне удалось вырвать. Точнее только часть его. Даром что ли из самого дешёвого материала строили.

Долговязый упал сразу, громко мыча. Он так удачно стоял вполоборота, что я не смог сдержатся, ударом выбив ему глаз. Здоровяк обернулся, а двое болванов продолжали толкаться. Я дернулся к клинку, а он полез за пазуху. Время оказалось на моей стороне.

Подрезанная рука выронила пистоль, а лезвие вошло точно в сердце. Толкающиеся заметили, что происходит. Один заорал, а другой попытался сбить меня с ног. Пропустив борцуна мимо, одним шагом приблизился к крикуну, вспарывая горло вдоль с левой стороны.

Уже в развороте моя голова встречается с дубинкой. Чудом череп не проламывается. Удар швыряет меня в зловонный угол, а висок моментально заливает кровью. Уйти некуда и я получаю ногой точно в живот. Подхватив конечность, полоснул по икре. Гад заорал, но успел схватить меня за отворот, роняя нас в зловонную жижу. Его лапы сомкнулись на моём горле.

При падении выронил клинок, и он сейчас где-то подо мной. Гадство! Начинаю отключатся. До лица бугая никак не получается добраться. Уже ничего не вижу, черная пелена застилает взор. Нащупав какой-то гвоздь, вбиваю его изо всех сил за ухо уроду. Он, вопя, отваливается, а я судорожно втягиваю воздух.

Аусгабе замечаем одновременно. Он прыгает за оружием. Ну что ж, мне легче. Вздёрнув себя вверх, бью ногой летящую навстречу голову. Гада переворачивает. Зажав разбитую рожу, успевает только встать на колени, прежде чем я его вспарываю от грудины до кадыка.

Охх. Не слабо я отхватил. Нужно убираться поскорее. Только нужно немного прибраться за собой. Дёрнул заднюю дверь склада. Она легко поддалась. Здесь находились большие просмоленные бочки под вино. То, что мне нужно. Закатав мертвецов в бочки, чтобы настоялись, собрал немногочисленные оставшиеся вещи, не забыв прихватить пистоль.

Голову царапнула неожиданная мысль. Посмотрев на липкий от крови аутсгабе, залез в сокет. В нём оказалось… пусто. Системе глубоко наплевать на то, кого и чем я убил, пока я нахожусь на Земле. Хорошо это или плохо. Для простых людей определённо хорошо, они не станут единичками опыта. Для меня и других избранников системы не очень. В нашем мире полно тех, кто заслуживает смерти. Банально ублюдки, лежащие сейчас у моих ног, отличный тому пример. А сколько ещё таких как они шляются по тёмным закоулкам. Сколько нечистых на руку чиновников с полицаями отъедают задницы в кабинетах. Сколько крикунов, смущающих умы простых людей речами о благе войны и о том, что не нужно думать о мирском, тогда на том свете воздастся. Да и сколько вообще тех, без кого мир стал чище, а жизнь легче.

Бррр, я помотал головой. Сейчас раскочегарю себя и пойду мстить за всех притеснённых. Систему тоже можно понять. Какой ей резон вознаграждать нас просто так. Считай, будем поднимать уровень в тепличных условиях. А когда придёт время, вернёмся в тот мир с сотыми уровнями, сократив население Земли на несколько процентов. Её такой вариант не устраивает.

Всё же. Если бы можно было получать опыт за убийства на Земле, воспользовался бы я этой возможностью? Определённо. Гуманизмом я не страдаю и ставлю свою выгоду превыше всего. Здоровый эгоизм — залог выживания.

А сейчас? Может можно было поступить иначе? Лично Ковачару, я ничего не сделал. Впрочем, даже если бы не убили, переломать ноги вполне могли. Что ы другим нагляднее было. Без толку думать, как повернулась бы жизнь. Произошедшего не изменить. Цел остался, и ладно. Ну, почти цел. Жалости или сожаления я не испытываю, а значит, поступил верно. Только вот дорога домой мне закрыта. А денег кот наплакал. Стоп, а что если…

Так, подумаю об этом после того, как приведу себя в порядок, а то от меня даже бездомные носы воротят. Я пробежал весь Рамерсдорф насквозь меньше, чем за полчаса. Постоянно петляя и даже проходя сквозь постройки, я наконец вышел к одному из злачных мест. Ночью тут бордель напополам с притоном, а утром обычная корчма.

— Фууу! А ну давай, пошёл отсюда! Вали в канаву, из которой ты вылез. Из-за тебя моё заведенье насквозь дерьмом провоняет. Давай, пошёл! — Низкорождённый со смуглой кожей и тонким голосом как у кастрата, голосил, махая передником. — Ты оглох? Я щас метлу возьму и по горбу тебе надаю.

— Пасть закрыл!!! — На вежливость и расшаркивание у меня нет времени. — В этой помойке есть баня? Слышь, я к тебе обращаюсь, любитель масла!

— Да, есть. — Тихо и чуть пришибленно ответил владелец.

— Отлично. Мне нужна бадья с горячей водой. Пока я совершаю омовение, пускай растопят баню, а прачки в это время пускай займутся моей одеждой. Прокипятят, постирают и заштопают. Именно в этом порядке! Как помоюсь, подай какую-нибудь похлёбку. Только поменьше пищевого концентрата добавляй. Сколько всё это будет стоить?

— Бадья четыре леи. Баня одна крона… — Корчмарь начал перечислять, загибая пальцы.

— Я тебя разве просил рассказать ценники? Тебя спросили: сколько всё вместе будет стоить?!

— Пять с половиной крон.

— Вот тут десять. Две кроны сдачи. На остаток вызови цирюльника прямо в баню. Проконтролируй, чтобы когда я закончу, одежда была высушена. И хватит на меня пялиться!

И почему с ними можно только так, если к ним нормально обращаться? То они сначала поторгуются, потом начнут расспрашивать, что произошло, затем предложат купить какую-нибудь хрень, которая только у них есть, попутно втюхивая ханку и потасканную девку, которую пользовал ещё основатель.

После бани и плотного обеда, обритый наголо и облачённый во всё свежепостиранное, направил свои стопы к скупщику краденного. Откровенно говоря, я засыпаю прямо на ходу. Но сначала нужно сделать дела.

Скупщик жил и работал в помещении бывшего военного склада. Для закона и несведущих людей здесь была обычная лавка старьёвщика. Раньше. Ещё до поступления в академию, но уже после побега из дома. Уличная шпана, с которой я якшался, свела меня с Хомом. Он не честнее других скупщиков, но, когда ему в руки попадает годная вещь, он умеет быть щедрым.

На входе весело зазвенели колокольчики, которые сильно контрастировали на фоне железной двери толщиной в ладонь и с таким же массивным засовом. В просторном помещении только два длинных стеллажа. По правую руку стеллаж с самыми разными инструментами от молотков до отмычек. Если знать, что и кому говорить, то можно купить и более необычные инструменты. Для абсолютно любого тёмного дела. По левую руку всё то, что можно съесть. Без относительного вреда здоровью. Различные концентраты, растворы, стимуляторы, выжимки, пищевые брикеты. По центру располагался прилавок с женщиной в годах. Если нужно что-то продать, то она осмотрит и выдаст вердикт. Если тебя интересует что-то, чего нет на стеллажах, говори и тебе это покажут. Опять же нужно знать, что и как говорить.

— Добрый день. Я бы хотел купить изацитрат.

— Конечно. Какой вас интересует?

— Тот, которого здесь нет.

Девушка не пошевелилась, но её палец дёрнулся, нажимая на кнопку под прилавком. Из кладовки показался крепкий мужик. Порассматривав меня, кивнул, позволяя пройти. Вниз вела небольшая каменная лестница, в конце которой обычное складское помещение. Мужик подвёл меня к одному из ящиков и открыл его. Крышка за мной закрылась, а дверь передо мной открылась. Пройдя по тёмному коридору, вышел в настоящие место скупки, по совместительству обиталище Хома. Тут вещей больше, чем в ином музее, сидел Хом в своей неизменой солдатской кирасе. Он её вообще никогда не снимал. Слухов об этом ходит так много, что и гадать не хочется.

— Здорово, Хом.

— И тебе не хворать, малёк. Давненько ты не захаживал. — Медленно, чуть растягивая слова, произнёс он.

— Повода не было.

— А сейчас, значит, появился?

— Да. Тот, кто со мной ими поделился, не носил с собой дешёвок. Так что я рассчитываю на честную цену.

— Дешёвка аль нет — решать уже мне. Ведь ты именно за этим пришёл. Ладно, выкладывай, что там у тебя.

В выдолбленное углубление в прилавке упал розовый шарик.

— Так, так, давай посмотрим.

Хом взял шарик в пальцы, помял и покатал его. Затем, надев монокль ювелира, внимательно рассмотрел его в свете лампы. После чего капнул сначала одним раствором, затем другим. В конце опустив его в стакан с прозрачной жидкостью.

— Хмм. Сколько хочешь?

Вот ведь жук. Сразу понял, что я понятия не имею, сколько он стоит. Может это обычный жемчуг, а может редчайший камень, которых на Земле не существует. Я как-никак его из другого мира притащил.

Вопрос, заданный Хомом, рассчитан на то, чтобы узнать, в курсе ли клиент, что находится у него в руках. И ведь наугад не скажешь. Назовёшь высокую цену — тебе вернут товар со словами: «Дешёвка. Не стоит ничего. Я могу купить, но только из-за уважения к вам». Назовёшь меньше, с тобой для приличия поторгуются и выдадут гроши.

— Скажу честно — без понятия, насколько он ценный. Но я могу тебя заверить: его бывший владелец точно бижутерию с собой бы таскать не стал.

— Ты никак в мокрушники заделался? — Всё так же тянуче спросил Хом.

— Сам знаешь, что не твоё это дело.

— Ты прав. Не моё дело. — Крутя шарик, отозвался Хом.

— Скажи это жемчуг или может…

— Карал. Это карал.

— Сколько?

— Хмм. Дайка подумать. — Хом задумчиво посмотрел на шарик, затем на меня.

— Три сотни.

— Хом.

— Больше не дам. Если цена не устраивает — можешь идти в другое место. — Шарик лёг обратно в углубление на прилавке.

Вот ведь! Видит, что мне деньги нужны и знает, что к незнакомцам не пойду. Ибо голова у меня на плечах не только для того, чтобы в неё есть. Если он легко отгрузил три сотни сразу, значит он стоит минимум раза в четыре дороже. Можно, конечно, пойти в ювелирную лавку в городе. Но там меня моментально повяжут, так как ни документов на коралл, ни подорожного листа, ни сопроводительного письма от другого ювелира у меня нет. А без этого сбыт драгоценных металлов и минералов является незаконным.

— Согласен.

— Только один будешь продавать? Ты ведь говорил не о «нём», а о «них». Во множественном числе. Значит у тебя больше одного коралла.

— У меня их два.

— Продашь второй?

Теперь уверен наверняка. Они стоят куда дороже. Эх, вот интересно, насколько он меня на самом деле нагреет. Со вздохом я опустил второй шарик в выемку. Он сразу подвергся той же процедуре, что и первый. После проверки я получил шесть синих купюр.

— Появятся ещё такие — приходи, куплю без лишних вопросов.

Сидя в поезде, угрюмо смотрел в окно на проносящийся пейзаж. Из города я решил уехать как можно скорее. Ковочар может и местечковая гнида, но крупная. В городе у него полно подвязок, в том числе в полиции. Было желание зайти к Софи, сказать, что со мной всё в порядке, а то я появился перебинтованный на пороге, просил денег, а потом и вовсе в темноте растворился. Беспокоится… наверно. Во всяком случае, мне так хочется думать. Долг опять же вернуть нужно. Пожалуй, извинюсь и передам деньги с письмом. Не хочу лишний раз светиться около её дома.

Сколько её помню, она всегда была такой отзывчивой. Наверное, знакомство с ней — это единственное, что не позволило мне камнем уйти на самое дно. Помню, как мы встретились на рыночной площади. Нам, наверно, тогда было лет по четырнадцать. Она потерялась, а я побитый сидел и плакал в переулке. Каким же я раньше был плаксой.

Как сейчас помню, что она тогда мне сказала. «Плачут только те, кто больше ничего не может сделать». А у самой слёзы по щекам катятся. С тех пор мы сильно сдружились. Вот только ни её родители, ни мои опекуны такой дружбе не были рады. Водиться с низкорождёнными — признак дурного тона.

Пока её родители проявляли пассивное недовольство и старались, чтобы мы меньше общались, я стал выхватывать на порядок чаще. Отчим был в ярости — не дай бог девку попорчу. Высказывать ему придут, ведь он в ответе за приживалу. Яйца грозился вырвать. Вот ведь тупой членосос! Чтоб у тебя печень села и кишки прохудились!

При воспоминании об отчиме внутри разгорелось пламя ненависти, кулаки сами собой сжались. Подошедший контролёр, положивший руку мне на плечо, отшатнулся, увидев мою перекошенную рожу.

— П-п-простите, уважаемый. Уже конечная, и все пассажиры должны покинуть вагоны.

— Да. Извините, что напугал. Всего доброго.

Куда это меня занесло. Поезд и направление я выбрал случайно. Только бы за город шёл, остальное не важно. Надпись на информационном стенде гласила: «Добро пожаловать в посёлок Люквер». Буду надеяться, что здесь есть постоялый двор или что местные не откажут путнику в ночлеге. От Ауберга тут порядка ста километров, так что тут должно быть довольно спокойно.

Идя по грунтовой дороге никак не мог надышатся. Воздух такой чистый. В том мире было как-то не до дыхательных процедур. Зато сейчас можно вдоволь надышатся. Впереди за поворотом показалась девушка в белом платье и соломенной шляпе. На вид ей лет шестнадцать — семнадцать. У её велосипеда спустило колесо. Она шла по дороге с одной стороны толкая железного коня, а с другой держа какие-то свёртки, которые так и норовили выпасть.

— Вам помочь?

— Я была бы вам очень благодарна. — Девушка с явным облегчением избавилась от ноши. — Я вас раньше здесь не видела. Откуда вы?

— Из Ауберга. Приехал на денёк отдохнуть от городской суеты.

— А к кому именно? Может я их знаю?

— У меня никого здесь нет.

— Вот как. Понятно.

Настала неловкая тишина. Наверное, неловкая. Ибо для меня просто помолчать в тишине, никуда не торопясь, ежеминутно сталкиваясь с прохожими — только за счастье.

— А. А почему вы выбрали именно Люквер? — Девушка предприняла ещё попытку завязать разговор.

— Я поехал наугад в случайном направлении. — Пожал я плечами.

— Что? Вот так просто взяли и поехали неведомо куда? — Девушку этот факт сильно поразил.

— Да. Что в этом такого?

— Для меня такое немыслимо. За свою жизнь я всего дважды была в городе. А так за пределы села вообще не выбиралась. Поэтому такое для меня невероятно.

— Тут нет ничего особенного.

— И всё равно взять и уехать в неизвестном направлении. Ты не переживаешь, что может что-нибудь случиться?

— Когда мы перешли на «ты»?

— Ой. Прости, то есть простите. У нас тут все на друг к другу так обращаются.

— Ничего. Можно и на «ты».

— Раз такое дело, может познакомимся? Меня зовут Лиза или для друзей — Лизи.

— Меня — Марк.

— Скажи… Марк… — Девушка немного замялась. — Ты военный?

— Нет. Я прохожу альтернативную службу в канцелярии одного из районов города.

— То есть ты, можно сказать, связан с правительством?

— Примерно так же, как с ним связан обычный дворник. Моя работа заключается в составлении технических отчётов и корректировке чертежей согласно городским предписаниям.

— Каково жить в городе?

— Это зависит от того, где ты живёшь. Где-то просторные улицы с ухоженными парками и подсвеченными архитектурными шедеврами. А где-то — узкие улицы с висящим в воздухе смогом.

— А правда, что в городе есть театр. Моя мама была в столичном театре и говорит — это невероятно.

— Есть, и не один. Вроде как их три. Имперский, драматический и кукольный.

— И ты в них был?! — Глаза Лизи ярко загорелись.

— Нет. Только в двух, имперском и драматическом. Мне нравится театр, но порой не знаешь, на какое представление попадёшь. Из-за чего можешь оказаться сильно разочарованным. Я больше предпочитаю центральную галерею. Ходишь, часами думаешь о своём, созерцая мысли других, излившиеся на холст. По выходным вход бесплатный. Так что это досуг, не бьющий по карману.

— Можешь ещё что-нибудь рассказать о городе? А то тут тоска зелёная. Раз в год шуты на ярмарку приезжают и всё. Заняться нечем, а книги в местной библиотеке можно в одном шкафу уместить.

Так, не спешно переговариваясь, мы дошли до дома Лизи.

— Постой здесь, я сейчас вернусь.

— Извини, но мне нужно ещё ночлег найти.

— Так тебе даже переночевать негде?!

Уж слишком она бурно на всё реагирует. Словно ребёнок. Хотя о чём это я. Она недавно и была ребёнком. С выросшей грудью знаний об окружающем мире у неё не прибавилось. Так что это не удивительно.

— Негде. Я же говорил, что поехал наугад в случайном направлении.

— Тогда тебе точно стоит немного подождать. Моя тётя сильно болеет и не может сама ухаживать за домом. Поэтому она живёт с нами, а дом пустует. Так что, думаю, ты можешь переночевать там. Только мне нужно спросить разрешение.

— Раз такое дело, то я подожду.

— Я сейчас. — Улыбнувшись, девушка скрылась за дверью.

Вот интересно, смог бы я прижиться в деревне. Ковыряться в земле, держать кур, латать прохудившуюся крышу. Думаю, справился бы, но надолго меня не хватило бы. Я привык к городской суете и беспрестанному толканию локтями. А от спокойной и размеренной жизни мне бы сорвало крышу.

— Эй, парень, ты чего здесь трёшься?

Я развернулся к говорившему. Полноватый юноша с копной кудрявых волос, открытым лицом и букетом полевых ромашек в руках.

— Лизи жду. Она об… — Договорить я не успел.

— Слушай сюда, не знаю, кто ты, но тебе ловить здесь нечего. И впредь не смей называть её Лизи. Так её зовут только родственники и близкие друзья.

— А ты кто? Уж явно не родственник. Да и для друга уж больно сильно яришься.

— Я её…

— Людвиг! Что ты здесь делаешь?

— Я…это…тут… ну, это… тебе…вот. — Людвиг протянул букет Лизи.

— Спасибо. Марк, подожди минутку, мама сейчас ключи вынесет.

Дом, о котором говорила Лизи, стоял на самой окраине посёлка. Добротное бревенчатое сооружение с погребом, тремя комнатами и огромной печью. Мебель, не смотря на слой пыли, тоже вполне не плохая.

— Ну вот, не отель конечно. Но ночку можно здесь переждать.

— Спасибо тебе большое! Думаю, если бы не ты, я вполне мог остаться ночевать на улице.

— Да брось. У нас много добрых людей живёт, кто-то да впустил бы.

— Возможно. Но помогла мне именно ты. Ещё раз спасибо тебе.

Отчего-то раскрасневшаяся девушка спешно удалилась. Найдя две масляные лампы, зажёг их, бросив куртку на спинку стула, падая в кресло и блаженно вытягивая ноги.

Охх, ну и денёк сегодня. Иным людям столько не пережить и за всю жизнь. Что-то мне подсказывает, что дальше проще не станет. Система с её заданиями, грёбаннае шурды, разборка с Ковочаром, будь он не ладен со своей бандой.

Куртка сползла со спинки, упав на пол. А из внутреннего кармана с тихим шелестом выпали письма. Я про них и забыл. После помывки сунул их обратно, так и не просмотрев. Что ж, тихий вечер при свете камина разве не лучшее время для чтения, пусть вместо камина у меня обычная маслёнка.

Марку Леману от деканата академии Ауберга техники и промышленного развития.

Уведомляем вас, что в академии стало известно о вашем недостойном поведении в канцелярии третьего административного округа. Согласно решению, которое было вынесено дисциплинарным комитетом и советом по моральному облику студентов,

было принято следующее: исключить студиоза третьего курса Марка Лемана без права восстановления в связи с действиями, порочащими честь академии Ауберга.

Документы можете забрать в приёмной комиссии на втором этаже в кабинете двести семнадцать в любой будний день с десяти до двух

Марку Леману от канцелярии третьего административного округа.

По факту получения вами производственной травмы была проведена проверка, которой ваша травма была признана не характерной для занимаемой вами должности.

Для установления истинности произошедшего было назначено разбирательство на двадцать первое ноября текущего года. В связи с неявкой истца (Марка Лемана) и отсутствием пояснительного письма о причине неявки заседание окружного суда было проведено без Вашего присутствия. В качестве Вашего представителя выступил Эрнест Камсток.

В ходе судебного разбирательства были установлены следующие факты.

Первое: травма истца была получена в ходе грубейшего нарушения техники безопасности.

Второе: по факту отсутствия каких-либо обвинительных заявлений со стороны истца была проведена проверка, которая установила факт попытки шантажа чиновника шестого ранга с целью получения иного места службы.

Третье: суд принял во внимание неявку истца в полицию, на работу и судебное заседание после получения им травмы. Подобное поведение было признано косвенным доказательством фальсификации произошедших событий.

По итогам судебного заседания были вынесены следующие решения.

Первое: признать случившееся несчастным случаем, произошедшим по вине истца.

Второе: за попытку шантажа государственного чиновника с целью получения личной выгоды уволить Марка Лемана с должности техника девятого ранга канцелярии третьего административного округа города Ауберг.

Третье: в связи с произошедшим лишить Марка Лемана статуса техника девятого ранга.

Четвёртое: Ваши деяния признаны не достойными гражданина Гетланда. В дальнейшем Вам запрещается получать государственные ранги.

Так как истец был признан виновным, судебные издержки постановляется покрыть Марку Леману на сумму сорок пять крон. Так как вы располагаете данными средствами, они будут списаны с вашего банковского счёта.

Решение суда можете обжаловать в течении десяти дней после вынесения вердикта.

Письмо от центра генетической чистоты Гетланда.

Получатель Марк Леман.

Приносим свои извинения за столь долгую проверку Ваших данных. В ходе всестороннего исследования полученной нами информации Центр генетической чистоты вынес следующий вердикт.

Ваша генетическая чистота относительно эталонной составляет семьдесят пять процентов. С вероятной погрешностью в три десятые процента. Данный показатель соответствует генетической чистоте третьего класса. Сожалеем, но Вам присвоен неизменный статус «псевдоэргата».

Напоминаем! Для псевдоэргатов существует ряд законов, которые обязательны к исполнению. С ними Вы можете ознакомиться в дополнительном материале, отправленным Вам с этим письмом.

Данный статус запрещает Вам вступать в половой контакт с представителями более чистой генетической составляющей, занимать любые должности, связанные с образованием, медициной, юриспруденцией, поддержанием общественного порядка, а также занимать чиновничий ранг выше седьмого, в армейских структурах — не выше младшего офицера.

Касательно финансовой составляющей Вам запрещается иметь денежный оборот свыше трёх тысяч крон в месяц. Налоговая ставка составляет для Вас сорок процентов от официально получаемой Вами заработной платы.

Об этом и другом более подробно можете ознакомиться в приложенных материалах. Если у Вас возникнут вопросы, можете обратиться в справочную службу любого генетического центра.

И помните! Генетическая чистота — залог процветания империи!

Листы веером упали на пол, выпав из безвольно опустившихся рук. Ну вот, Марк, добро пожаловать официально на самое социальное дно. Интересно, возможно ли отсюда всплыть? Голова запрокинулась назад, а глаза сами собой закрылись. Ниже псевдоэргатов идут только иностранные беженцы, у которых вообще нет никаких прав. А без возможности получать ранги дорога хоть в какое-нибудь приличное место закрыта.

Попытаться обжаловать решение суда, пытаясь вывести эту гниду Камстока на чистую воду? Угу. В особенности с моей самоисцелившейся рукой мне охотно поверят. Нет. Нужно думать, как быть дальше. Деньги на первое время есть. Даже больше, чем когда-либо за мою жизнь. Вот только без дальнейшего плана действий они быстро закончатся. Ладно, подумаю об этом завтра, на свежую голову. А сейчас нужно ложиться спать. Чтобы этот чёртов день закончился, наконец.

Завтра поезд уходит в девять со станции… А, собственно, зачем мне теперь возвращаться в Ауберг. Только разве что купить всё необходимое до того, как меня снова выдернет система. Останусь в Люквере. Свежий воздух. Далеко от Ковочара и его банды. Да и место для тренировок здесь полно.

На данный момент меня совершенно не устраивает моя физическая подготовка. Постоянно задыхаюсь от бега, а в руках никакой силы нет. Так не пойдёт. С завтрашнего дня начинаю упорно заниматься собой. Это была последняя моя мысль перед тем, как я провалился в царство Морфея.