Покровитель. Том 1

Глава 31. Страшно?

Следующий день превратился для Лизы в размытое грязно-серое пятно с запахом крови. Каждый, кто проходил мимо, считал обязательным бросить в нее камень. Трижды прибегали мальчишки: сын Энны, Дан и его младший брат. Один раз они явились с палками, в другой – с кучей камней. В третий раз один из них вылил ей на спину кувшин кипятка. Лиза запомнила, как он весело хохотал, напевая своим мерзким, еще не сломавшимся и похожим на скрип несмазанных дверных петель голосом:

Лиза пьет людскую кровь.

Ей за это камнем в бровь!

Чтобы не жрала людей,

На цепи сидит теперь.

Хоть клыки ее страшны,

О долели ведьму мы!

И за то, что съела мать,

Надо Лизу наказать!

Чаще всех бросала камни и ругалась жена мясника. Но она делала это издалека, боясь подойти ближе. Были и те, кто смотрел на девушку-оборотня с жалостью. Одна женщина даже принесла ей воды, но не сняла ошейник, не отпустила. А еще маленькая девочка, улизнув от бабушки, прибежала к Лизе и долго сидела рядом, то плача и пытаясь расстегнуть ошейник или сломать цепь, то поглаживая своей маленькой ручкой грязную повязку на руке девушки, шмыгая носиком и что-то бормоча, пока не пришла старуха и не утащила ее домой.

Боль была постоянной, не отпускала ни на миг. Лиза скоро привыкла к ней и просто спала или бредила, свернувшись в клубочек на влажном от тумана покрывале. На третий день она почти не шевелилась. Лишь сидела под перекладиной, обхватив колени руками и положив на них подбородок.

Пока она была без сознания и мучилась от жара, кто-то приходил, обрабатывал ее раны пахучей мазью и менял повязку на руке, хотя толку от этого не было. Иногда на покрывале лежала еда и стояла чашка с водой, но их обычно утаскивали мальчишки. Некоторые жители вообще забыли про оборотня и только бросали в ее сторону короткие равнодушные взгляды или камни, а потом отправлялись по своим делам. Пару раз Лиза швыряла камни в ответ, и тогда на нее обрушивались проклятия, куски старой черепицы и удары. В итоге ей стало на все и на всех наплевать, она никого не слушала, отгородившись от мира завесой грязных волос и оглушающего оцепенения, в котором пробыла еще один день.

На четвертую ночь высокая температура не спадала, мысли путались от галлюцинаций, но Лизе было уже не так страшно. Она словно отупела от всего происходящего и правда превратилась в зверя, который может только пить, спать и выть, неспособный на человеческую речь.

Утром боль вдруг ушла. Ее тело лежало все там же, а сама она стояла рядом и смотрела на него. Пусть девушка и смирилась с тем, что ей не сбежать и не вызвать у людей сочувствие, но вот так умирать... Это было слишком ужасно, слишком несправедливо! Но у нее больше не было ничего, даже тела, чтобы что-то изменить.

Позже она видела, как пришел дядя Йен, как он, этот трус, не осмелившийся хотя бы попытаться защитить ее, отстегнул ошейник, завернул искалеченное тело в покрывало и куда-то понес. Лиза хромала за ним, рыча ругательства, о существовании которых раньше даже не подозревала, но успела выучить за эти дни.

– Ненавижу тебя! Почему ты не помог мне? Почему?!

Йен унес ее за город и закопал там, где была могила ее матушки, потом нарвал два букета полевых цветов и положил их на оба холмика: на старый, и на совсем свежий. Опустившись на траву, мужчина вытер слезы со щек перемазанными в земле руками и заговорил:

– Я тебя ненавидел... Ты так похожа на него... на того человека, нет... на того оборотня, который соблазнил и бросил твою мать. Я ее любил! Я всю жизнь любил только ее, а ты была так похожа на него! Как же я мог не чувствовать к тебе отвращения? – Закрыв лицо, он разрыдался. – Я старался! Я правда старался хорошо к тебе относиться! Но каждый раз, видя твои глаза, я видел и его! Я был глуп! Я трус! Нужно было сказать твоей матери, что я люблю ее, что хочу быть с ней! Это надо было сделать раньше... Да, раньше, пока он еще не появился в городе, но я... я тряпка, никчемный человек! Прости, что не помог. Нет! Я не достоин твоего прощения! Боги видели, какой непростительный поступок я совершил. Они накажут меня, накажут нас всех! Лиза... Ох, бедная девочка... Ты не заслужила этого...

– Я не заслужила! – закричала Лиза, хотя он не мог ее слышать. – Но вы – да! Я просила богов и Покровителей помочь, я молила их день и ночь... Я умоляла вас! Но никто мне не помог! Никто! Ты ничтожество! Теперь мне не нужна помощь! Я сама, сама буду вашим кошмаром! Этот город... вас всех... я накажу сама!

У нее больше не было тела, но была обида. У нее не было голоса, но была ярость. Не было никого, кто мог бы увидеть ее, выслушать и рассказать о том, что эти звери сделали с ней. Но у нее было одно единственное желание – отомстить. И этого ей хватало.

Сначала она научилась двигать предметы. Это было не так уж сложно. У ее духа оказалось достаточно энергии, чтобы раз в день с легкостью перемещать один или два небольших камня. Тогда она пошла в дом мясника, дождалась, когда он с женой сядет ужинать, взяла его начищенный до блеска тесак и отсекла руку, которая когда-то отрубила ее собственную. Она никогда не была жестокой, но в тот момент широко улыбалась.

Потом Лиза размышляла, что же ей делать с мальчишками, ведь бросать в них камни весь день она не могла. Зато ей было известно, что младший брат Дана любит качели, висящие на большом старом дереве. Оказалось, энергия обиды и ненависти придала ее когтям интересное свойство: предметы, которые она ими царапала, получали повреждения, сравнимые со следами от пилы. Когда ребенок в очередной раз сел на качели и сильно раскачал их, Лиза в последний раз полоснула когтями цепь, и та лопнула. Ее поврежденная нога и часть ссадин и синяков были отомщены.

Она не собиралась делать им больнее, чем они сделали ей. Лишь хотела, чтобы они почувствовали то же самое, ту же боль, тот же страх. И постепенно жители Тинного стали бояться ее.

Маленькой девочке Лиза ни в коем случае не хотела навредить. Напуганная поведением бабушки, малышка два дня ночевала у тети Дана, прикованной к креслу. А злая старуха оставалась в доме одна. Уронить свечу на кровать было еще проще, чем взять в руку тесак. На мгновение старая женщина даже смогла увидеть призрака, стоявшего над ней с улыбкой на губах.

Лиза погружалась во тьму. Она начинала забывать, какой доброй была, как ненавидела насилие, а еще те хорошие вещи, которым ее учила мать. Изо дня в день, из ночи в ночь она могла думать лишь о том, как столкнуть Дана в овраг. Набравшись сил, она все-таки это сделала. А в одно туманное утро, прогуливаясь неподалеку от старой беседки, она увидела призрак слепой старушки.

Это была та добрая женщина, рассказывавшая ей маленькой сказки и легенды, познакомившая ее с большим миром. Но Лиза чувствовала себя недостойной снова с ней заговорить. Ее слепые глаза излучали свет и доброту, а единственный глаз оборотня горел злостью.

Понаблюдав за старушкой, Лиза поняла: став призраком, она может видеть. Именно поэтому она все еще не ушла в другой мир, сидит в своей беседке и улыбается. Если она увидит такую Лизу... узнает... Нет, нельзя!

Девушка убежала, сильно хромая и не следя за дорогой. Она могла проходить сквозь стены, деревья и людей, а потому бежала, закрыв лицо руками и проливая призрачные слезы. Все эти дни она боялась пойти в дом отчима, но теперь ей вдруг захотелось посмотреть. Как он живет без нее? Чем занимается? Так же пьет по вечерам? Так же ругается?

Но что она увидела, появившись на пороге? Убитого горем человека? Несчастного вдовца, бросившего приемную дочь на растерзание суеверными, трусливым и жестоким идиотам? Нет. Он сидел на диване, потягивал из дорогой фарфоровой чашки ароматный чай и смеялся, играя с маленькой лохматой собакой.

Итак, что сделал Гарет после ее смерти?

Он завел собаку.

Лиза покинула этот мерзкий дом и в то же утро опрокинула на сына Энны кастрюлю с кипятком. Оставалось еще немного: еще одна месть, одно наказание. Она собирала силы, ждала. Ярость переполняла ее.

Мерзкие! Жестокие! Она ненавидела их так сильно! Ей было так больно! Она не находила себе места от ожидания и душевной боли. Пока девушка до дрожи пугала людей, пока сводила их с ума, она и сама страдала. Ведь никто не знал о ней, никто ее не видел, никто не подозревал о том, как ей было больно. Вместо этого все они продолжали проклинать и ненавидеть ее. И никто не сожалел о своих поступках. Они продолжали себе спокойно жить. А она злилась! Так злилась, но...

– Ты ведь Лиза, да?

Приятный, ласковый и немного хриплый голос. Красивые, абсолютно черные, как ночь, глаза. Блестящие и влажные от едва сдерживаемых слез. И взгляд, наполненный не чувством ненависти к ней, не отвращением, а печалью и состраданием, искренним участием и нежностью. Такой теплый, как матушкины объятия, о которых Лиза уже начинала забывать.

Он сказал:

– Я не испугаюсь.

И он не испугался.

– Вот видишь, я же обещал.

Он спросил:

– Кто это сделал?

И он поверил!

– Веди.

Он пошел за ней, а еще...

Он плакал.

Он улыбался, когда она воткнула вилку в глаз того чудовища. Он ненавидел и злился вместе с ней, радовался и одновременно сожалел, потому что он тоже не хотел, чтобы люди страдали.

Но разве это люди? Может ли она их судить? А он?

Сделанного не вернуть назад и юную швею с добрым сердцем не оживить. Остался только несчастный призрак и его боль...

Кто такой Покровитель? Это ведь тот, кто рождается из желаний людей и приходит на помощь, когда им очень плохо. Тогда где же ее Покровитель? Или она, лежа в грязи и крови, была недостойна его защиты? Необязательно это должен быть именно ее Покровитель. Подойдет и какой-нибудь другой. Ведь их так много на свете, а Лиза всего одна.

Совсем одна...

Он улыбнулся.

– Но тогда получится, что ты пережила это не одна, да?

Ей больше не было больно.

Найт открыл глаза.

Темнота набросилась на него, будто стая голодных волков, напугала и едва не поглотила. Холод сковал тело, которое била крупная дрожь. Он не мог сфокусировать взгляд, не понимал, где находится.

Кто-то протянул руку и коснулся его плеча. Найт вскрикнул, отмахнулся от руки, вскочил с кресла и упал на пол.

– Найт! Найт!

Кто-то звал его.

Кто? Зачем? Нет! Не трогайте! Страшно! Не прикасайтесь! Уберите свои руки!

– Найт! Да что с тобой? Какого хрена?! – знакомый голос.

– Не кричи на него! Ты же видишь, что что-то не так, идиот! – тоже очень знакомый.

Найт с трудом подавил панику и осмотрелся. Он сидел на полу. Шарахнувшись от руки Вариана, ударился головой об край стола. Все смотрели на него с беспокойством, не рашаясь приблизиться. Кисточка пищала и тянула его за рубашку. Лиза просто смотрела и молчала.

– Найт, все хорошо. Все нормально, ты в безопасности, – успокаивающим голосом повторяла Аури, присев рядом с ним. Заметив, что он уже не мечется, как безумный, и смотрит на нее, шаманка осторожно погладила его по голове. – Все хорошо. Вот так. Было страшно, да? Ты был к этому не готов, погрузился слишком глубоко. Но теперь ты здесь. Все закончилось. Ч-ш-ш, тише. Ох, он так дрожит! Парни, дайте что-нибудь, чтобы его укрыть.

Хан протянул свою куртку, и Аури набросила ее на плечи Найта. Юноша съежился, обняв колени руками, как в воспоминаниях это делала Лиза. Медленно моргнул. По его щекам катились слезы.

– Получше? – спросила шаманка, продолжая гладить его по спине, как маленького ребенка.

Найт кивнул. Помотал головой. Нет, не лучше. Это был кошмар! Хуже, чем кошмар! Это случилось на самом деле, и он пережил все в теле Лизы. И хотя в воспоминаниях он не чувствовал в полной мере ее боль, но все эмоции были яркими, как его собственные.

Их с призраком взгляды встретились.

Лиза произнесла:

– Спасибо.

Кусая губы, демон с Черничной горы дрожал под курткой Хана и плакал у всех на глазах не в силах остановиться. Но ему было все равно, насколько жалким он выглядел. Теперь он знал происхождение каждой раны на теле Лизы и не мог спокойно на них смотреть. Он увидел слишком много, чтобы бездействовать.

– Что будем делать? – Хан озвучил волновавший всех вопрос. – Пойдем и побьем всех этих ублюдков? Честно говоря, я не против.

Заговорил все время молчавший после того, как они покинули таверну, Нае:

– Чего хочет Лиза? Ты хочешь, чтобы мы рассказали всем, что сделали жители города?

Призрак покачал головой.

– Нет. – Аури озвучила ее ответ для Вариана и Нае.

– Хочешь отомстить кому-то еще?

На этот раз Лиза кивнула.

– Да.

– Кому?

Она посмотрела умоляющим взглядом на того, кто теперь знал ее сердце лучше всех:

– Ты мне поможешь?

Еще не понимая, что же все-таки собирается делать, Найт поднялся, пошатнулся, едва не упав назад и удержавшись на ногах только благодаря Аури, и стремительно вылетел из мастерской. Никто не успел его остановить.

Северяне переглянулись.

Хан выругался, выбегая за Покровителем.

Вариан перепугался:

– Что она ему сказала?!

– Она... – Аури посмотрела на призрака, прошедшего через стену, и вздохнула. – Ха... Так! Сначала догоним их, а на месте разберемся. Я догадываюсь, куда он побежал.

Была глубокая ночь. Обе луны прошли большую часть своего пути. Ясно, ни облачка – огромная редкость для Тинного. Звездная река раскинулась на небе, сияя, словно россыпь алмазов на черном бархате. Но никому не было дела до этой красоты.

Найт прибежал к дому градоначальника меньше, чем за минуту. Но Хан моментально его догнал.

– Эй, ты обезумел? Нельзя было предупредить, а? – негодовал лучник. – Да скажи уже хоть что-нибудь! Что ты собрался делать?

– Я не знаю.

Найт толкнул дверь, которая, как и днем, легко открылась. Гарета настолько уважали в городе, что никто не стал бы к нему пробираться и что-то красть, а он сам, видимо, полностью доверял этим людям. И еще, конечно, у него была «грозная» собака, которая сопела на диванной подушке, задрав кверху лапки и высунув язык.

Градоначальник не спал посреди ночи, почесывая мягкий рыжий живот пса и попивая вино. Он не выглядел пьяным, но глаза его странно блестели, и под ними были заметны темные круги.

– О, вот и вы! Наконец-то, – из-за широкой улыбки его морщинки в уголках глаз стали еще глубже. – Я ждал вас. Пожалуйста, прошу.

Он жестом предложил им сесть, но они не сдвинулись с места. Найт молчал, а Хан выгнул бровь и хмыкнул:

– Ждали?

– Я ведь пригласил вас в гости, подготовил комнаты. Но вы так и не пришли.

– У нас появились дела. Было не до переселения.

– Ох, вот как? Может, хотите перекусить? Мне принесли очень вкусный пирог с капустой.

– Спасибо, нет аппетита.

– Тогда вина?

Уголки губ Хана дернулись. Он хотел послать градоначальника куда подальше, но каким-то чудом сдержался.

– Нет настроения пить, – холодно ответил Элияр.

Гарет пожал плечами и вежливо обратился ко второму гостю:

– Господин Найт, а почему же вы молчите?

Юноша моргнул в первый раз с того момента, как вошел в дом. Взглянув на застывшего рядом безмолвного призрака, он чуть склонил голову набок и направил взгляд своих черных, поглощающих свет глаз на Гарета.

– Ее звали Лиза, – его хриплый голос и ледяной тон напоминали завывание ветра и треск ломающегося льда.

Чаша с вином в руке градоначальника задрожала:

– О-о чем вы?..

– О ком. Я говорю о твоей падчерице.

От кончиков пальцев Покровителя, опускаясь к его ногам, стал растекаться черный туман. Аура, которую не пытались ни скрывать, ни сдерживать, походила на щупальца, ползущие по полу.

Гарет что есть мочи заорал, роняя чашу с вином и пугая собаку:

– Что это?! Кто ты такой?! А-а-а! Оно... оно... Убери это! Чудовище! Демон!

– Не угадал.

В гостиную вбежала брошенная в мастерской троица и застыла с изумленными лицами.

Гарет взмолился:

– Шаманка! Молодые господа! Смилуйтесь! Спасите меня от этого демона!

Туман расползался по полу, будто десятки черных змей, извиваясь у ног Найта, который управлял им плавными движениями тонких пальцев.

Бросившись к пришедшим, как он думал, помочь ему людям, градоначальник был вынужден отступить, дрожа и потея от страха:

– Помогите! Помогите!

– Ее звали Лиза, – повторил Найт. – Ты ее убил.

– Что?! Нет! Какая Лиза? Не знаю, о чем ты! Я никогда никого не убивал! Я обычный человек! Я не убийца!

– Лжешь!

Взгляд Гарета в панике метался между приближающимся к нему демоном и бездействующими людьми за его спиной.

Почему они просто стоят? Почему не помогают?! Они боятся этого демона? Или он подчинил их себе? Что же делать? Как быть?

– Нет! Я не лгу! Лиза!.. Эта Лиза... Ну, хорошо! Признаю: она была моей приемной дочерью. Но я ее не убивал, клянусь! Она... она оказалась оборотнем!

Все живые в комнате почувствовали подавляющую мощь темной энергии, которая заставляла цепенеть если не от ужаса, то от тяжести, сковавшей руки и ноги.

Найт даже изменился в лице: скулы казались острее, кожа еще бледнее, тонкие брови были сведены к переносице. Глаза не отражали света от камина, а поглощали его, как две черные бездны.

Градоначальнику некуда было бежать. Его со всех сторон окружала живая тьма, а в ее центре – разгневанное божество, словно ожившая легенда, сошедшая с книжных страниц.

– Н-не подходи! Не п-подходи ко м-мне! – заикаясь, лепетал мужчина, прижимаясь к камину и чудом не подпаливая себе одежду. – Я же ничего не сделал! Н-ничего! Это все они! Они ее побили, отрезали ей руку и в-выкололи глаз! А те ожоги – все та чокнутая бабка! Да, это все они виноваты! Я не причинил ей никакого вреда!

Найт сделал еще несколько шагов вперед, обходя диван, с которого давно убежала и куда-то спряталась перепуганная собака. Туман колыхнулся следом, словно черные змеи поползли за своим хозяином.

– Не надо! Пощади!

– Что не надо? – голос юноши был холоднее Хрустального океана. – Скажи мне.

– Не убивай меня! Я ни в чем не виноват!

– Вот оно что.

Туман изменил форму, став похожим на колышущееся покрывало. Оно поднялось и окружило Покровителя, как большой плащ. Аура обвила его руки и легла на плечи, лизнула шею, скулы и щеки. Она словно ластилась к хозяину, умоляя выпустить ее погулять.

Губы юноши растянулись в такой зловещей улыбке, что Гарет при виде нее закрыл рот, перестав умолять и осознав, что его уже ничто не спасет.

Найт поднял руку и посмотрел на ладонь. Оказывается, он так сильно сжал кулаки, что проткнул ногтями кожу. Ранки мгновенно затянулись.

Но Гарет не видел этого. Он лишь заметил, как на пол упала пара алых капель, а потом рука в крови схватила его за воротник и ударила спиной об край камина. Огонь внезапно погас. В ночи сияли лишь магические камни в руках Аури и Нае и две луны за окном.

– Страшно? – склонившись к уху градоначальника, прошептал Найт.

– П-прошу... отпусти!

– Она думала, что ты любил ее мать. Что смог полюбит и ее – ребенка от другого мужчины. Ты ведь такой ответственный, заботливый, честный. У тебя такая добрая улыбка, такое доброе сердце. – Найт опустил взгляд к груди градоначальника. – Твое сердце, Гарет Кей... – Его шепот был как дыхание приближающейся погибели. – Эту бесполезную штуку стоило бы вырвать из твоей груди.

– Нет! Не надо!

– Но вот проблема: сердца у тебя нет.

Внезапно Найт ощутил сильную боль.

Лиза, стоявшая рядом и увидевшая движение отчима, вскрикнула.

Юноша равнодушно опустил взгляд на торчащий из его живота кинжал.

– О? – его брови приподнялись, выражая легкое удивление. – Вытащи.

– Ч-что?.. – проскулил Гарет.

– Так ты меня не убьешь. Только раздражает.

Когда мужчина трясущимися руками вытащил кинжал, и тот упал на пол, громко звякнув, а из раны, прежде чем божественная сила начала залечивать ее, потекла кровь, Найт не знал, больно ему или нет. Кажется, больно. Но в воспоминаниях призрака было больнее.

– И что теперь, Лиза? – спросил Хан с усмешкой. – Хочешь, чтобы Найт убил его? Именно этого ты хочешь?

Призрак молчал.

– А ты? Ты так решительно прибежал сюда. Для чего? Отомстишь за нее? По-моему, она и сама неплохо справлялась.

Найт вздрогнул. Эти слова словно пробудили его, прогнали наваждение. До этого момента он не осознавал, что творит. Его поглотили обида и ненависть, которыми существовала девушка-оборотень и с помощью которых мстила своим мучителям и убийцам. Но виноват в ее страданиях больше всего был Гарет Кей. Отчим, который назвал ее чудовищем и бросил, позволив страху и жестокости возобладать над жителями города и убить невинную девушку. Он мог выслушать ее, мог защитить, не поступать так бесчеловечно. Но не стал.

А что, если в ту ночь он вернулся бы домой чуть позже? Что, если бы он не захотел рассказывать Лизе ту историю? Что, если бы он сам ее не услышал? Если бы... никакого демона с Черничной горы вообще не существовало?

Пусть и косвенно, но поступок Найта повлиял на многие жизни, а одну даже сгубил. Он не знал, что его глупое, принятое под влиянием эмоций решение приведет к тому, что кто-то умрет. Но в случившемся была и его вина.

Может ли он мстить за Лизу? Может ли кого-то убить? Нет! Чем тогда он будет отличаться от этих людей? И разве он способен на такое? Это не его месть, не его право. Решать только ей.

Найт отпустил Гарета и убрал ауру одновременно с тем, как девушка протянула к нему руку.

– Спасибо тебе. Спасибо, что пережил это со мной. – Лиза улыбнулась, и улыбка впервые коснулась не только ее бледных потрескавшихся губ, но и единственного глаза. – Дальше я сама. Сегодня мой отчим и этот дом исчезнут вместе со мной.

Наклонившись, она взяла тлеющий уголек из камина и бросила его на пол. Пламя быстро охватило ковер и стоявший на нем стол, перешло на диван и кресла. По гостиной распространился запах горящей ткани и набивки.

Упав на колени, Гарет завопил:

– Лиза! Доченька! Ты здесь? Ты ведь здесь, Лизонька?! Прости меня, прошу! Я испугался! Я увидел тебя в зверином обличии и испугался! Ты не виновата, ты не убивала свою мать! Я знаю, я все знаю! Остановись, Лиза! Не убивай! Вы же ее видите? Вы же слышите? Прошу, остановите ее! Я не хочу умирать! Я все сделаю, любые деньги достану! Пожалуйста, остановите ее!

Лиза крепко держала одежду отчима, не позволяя ему сдвинуться с места. Но смотрела она вовсе не на Гарета, а на северян и Найта.

Девушка медленно кивнула.

Хан кивнул в ответ.

– Уходим, – сказал он, разворачиваясь к двери.

– Нет, не бросайте меня! – огонь уже окружил бьющегося в истерике градоначальника, и тот начал кашлять от едкого дыма, но не оставлял попытки вырваться и убежать. – Спасите! Отпусти меня, Лиза! Я же попросил у тебя прощения! Будь милосердна! Ты же добрая девушка! Я правда не хотел, чтобы ты умерла! Это все они – это тупое стадо! Не я ведь тебя убил, не я!

Вариан воскликнул, схватив Хана за руку:

– Мы что, бросим его здесь?!

– Нае, забери его.

Голубоглазый мужчина кивнул, взял Вариана и потащил к выходу.

– Найт, – позвал Элияр.

– Да, сейчас.

Все северяне вышли, стараясь не смотреть, как обезумевший от страха мужчина то умоляет, то проклинает свою мертвую падчерицу. Остался только демон с Черничной горы, не желающий уходить, не попрощавшись.

– Я не знаю, что ты за Покровитель, – сказала Лиза. – И я не знаю, почему ты решил разделить со мной мою боль. Но я обещаю, что ни в этом мире, ни в следующем, даже если мне придется родиться и умереть сотни раз, я никогда тебя не забуду!

Найт тепло улыбнулся:

– Не обещай того, чего не сможешь выполнить.

– Но ведь я уже пообещала. Я смогу!

– Хорошо. Тогда давай встретимся через много-много лет в следующем мире.

– Да, обязательно встретимся. Я буду ждать!

Большой дом градоначальника поглощал огонь. Свет за спиной уходящего Найта становился все ярче, дым заполнял комнаты и коридоры. На втором этаже была спальня пятнадцатилетней девушки, юного оборотня, убитого невежественными и жестокими людьми. Гарет выбросил все ее вещи и полностью очистил комнату от ее присутствия, словно Лиза никогда не жила здесь. Но кое-что он все же оставил лежать на аккуратно застеленной кровати – незаконченную вышивку с маленькими голубыми цветами. Это были незабудки.