Подьячий Разбойного приказа

Глава 38

В бояръ-аниме обычно все просто — вот главный герой гибнет в бою, становится «жженым псарем», или попросту встречается с Грузовик-куном, и вот он уже в другом теле, получает по морде в туалете (почему-то популярный зачин в боярках). Так или иначе — момент переноса в другой мир четко описан. В моей же памяти этого момента — нет. Вот я учусь в институте, хожу на пары, живу в общаге — и вот я служу в Приказе, хожу на обыски и аресты, живу с тетей. И между этими состояниями — лакуна. Нет перехода. Я его не помню. Самое мое раннее воспоминание о пребывании в теле Викентия — лето прошлого года, я иду на службу в Приказ… и для меня это — уже привычное действие, то есть я уже какое-то время находился в Москве, в этой Москве. Но ведь по логике — должен быть хоть какой-то, хотя бы минимальный период осознания и привыкания…

Не помню! Ничего не помню!

Я с некоторым испугом посмотрел на Диту, все так же болтавшую ногами, сидя на столе. У меня мелькнула было неприятная мысль, что я на самом деле — тварь из-за Грани, бес, по неизвестной причине решивший, что он — человек из другого мира… Да не, бред какой-то. У меня рогов нет, и хвост не растет. Да и сама бесовка говорит, что я — не из-за их Грани.

И все же — куда делся кусок моей памяти?!

— Расскажи мне поподробнее — что за Задачи такие?

В ходе дальнейшего разговора с Дитой я узнал, я думаю, больше о тварях из-за Грани, чем любой другой человек в этом мире. Хотя за отцов-экзорцистов и судных дьяков я бы не поручился.

Мирок, где жили бесы, черти и прочая нечисть, был местом неприятным, очень напоминающий Ад, даже в скупом описании бесовки. Неудивительно, что они при каждой удобной возможности просачивались в этот мир, даже неразумные твари, те самые черти, чей интеллект был на уровне крыс и мышей — и те рвали когти, а также рога, хвосты и прочие части тела. Любая трещина в мироздании, призыв доморощенного демонолога, ведьмы или колдуна, да даже неосторожное чертыхание — и в этом мире появляется очередная тварь. Которые, еле-еле появившись, тут же начинают делать то, что им кажется правильным, логичным и необходимым.

Разрушать.

Причем, понятие «разрушать» было очень широким. От мелких пакостей, порчи и зловредностей, до убийств, пожаров и насилия. Даже относительно безобидные суккубы и инкубы — здесь их называли «огненными змеями» — и те разрушали, невинность, целомудрие, супружескую верность, но — разрушали.

Благо еще, что возможностей попасть в этом мире у бесов было немного, отцы-экзорцисты и судные дьяки не зря ели свой хлеб, иначе они давно разломали бы его, по самой своей природе. Но, так или иначе, каждая разумная тварь, придя из-за Грани, отчетливо понимала, что имеет Задачу. Одни — помогать ведьме или колдуну, другие — вселиться в человека и действовать его руками, третьи — развращать молодежь, четвертые — убивать, рвать на куски… Эта Задача сильно облегчалась тем, что бесы для обычного человека были невидимы и бесплотны, зато сами имели полную возможность делать с человеком все, что заблагорассудится. Именно поэтому Дита сразу поняла, что я — необычный человек, потому что я ее видел, и при этом она до меня не могла даже дотронуться. Я до нее, кстати, тоже, мы провели эксперимент — рука проходит как сквозь пустоту. Правда, бесовка осталась недовольна и сказала, что для эксперимента можно было взять ее за другую часть тела. Кто виноват, что у меня перед глазами были именно они? Все равно же ничего не почувствовал…

Значит, каждый приходящий из-за Грани получал разрушительную Задачу… Забавно, подумал я, если вспомнить наши книги о перенесшихся в другой мир, то в них, чаще всего, так или иначе, но тоже ставилась Задача. Только обычно не разрушительная, а созидательная — спасти СССР, от разрушения или от войны, спасти боярский род от забвения или вымирания, спасти кого-нибудь от маньяка… Получается, что герои наших книг — тоже твари из-за Грани. Только с положительным знаком. И если здешние твари — бесы, то есть, демоны, то, получается, герои наших книг…

Ангелы?

Бред какой-то. Чего только в голову не придет, когда среди ночи, отравленный сонным зельем, общаешься с бесовкой. Кстати!

— Дита, ты ведь тоже из-за Грани.

— А ты догадливый. Что меня выдало? Одежда, да? Я так и знала, что не смогла ее точно скопировать.

— Кстати, а что вы там у себя носите?

Дита хмыкнула и, окутавшись дымкой, сменила наряд. Охтыж…

— Спасибо, я посмотрел. Верни то, что было до ЭТОГО.

Надеюсь, я смогу когда-нибудь ЭТО развидеть…

— Ага, вот так мы и ходим. Сам понимаешь, здесь мне нравится больше.

— Погоди…

Забыл, что хотел спросить. А, да!

— Дита, раз ты — из-за Грани, значит, получается, ты тоже должна иметь Задачу?

— Ну… да… — вильнула бесовка глазами.

— Ииии… Какую?

Чувствую, ответ мне не понравится…

Нет, не угадал.

— Я не помню, — ответила она.

Дита, точно так же, как и я, не помнила момент своего перехода в этот мир. И точно также, как и у меня, у нее в этом провале памяти исчезла та загадочная Задача, которую она должна была получить. И которую должен, по ее логике, получить и я.

— Мы точно связаны друг с другом, — констатировала она, — Мы слишком похожи. Это явно не просто так.

Я не ответил. Я все еще переваривал мысль о том, что я — какая-то пешка в игре каких-то неизвестных космических сущностей. Пешка, имеющая какую-то задачу, которая мне неизвестна и не факт, что мне понравится или совпадет с моими планами.

Мерзкое чувство собственного бессилия.

А с другой стороны…

Мы еще побарахтаемся! Я никаких Задач не помню, ни на какие задания не соглашался, значит — имею полное право послать их туда, где не светит солнце! Что они мне сделают за невыполнение Задачи?

— А что случалось с теми, кто не выполнял свою Задачу?

— Не знаю, — зябко поежилась бесовка, — Они никогда не возвращались, чтобы это рассказать.

Блин.

Нет, все-таки — пошли они все! У меня своя задача, мне тут с собственным происхождением разобраться бы. Может, в нем, кстати, как раз и обнаружится ключ к неизвестной мне — и неизвестно, существующей ли вообще — задачи моего появления в этом мире.

Как хорошо было героям боярок — они о таких вещах не задумывались. У них — плюшки и гарем, а у меня…

Плюшки и гарем.

Правда, плюшки несколько зачерствевшие, да и с гаремом проблемы — в нем четыре девушки, которые… Вернее, три девушки и тетя, которая явно не девушка. Так.

Мне вдруг вспомнились слова монаха, отца Агафона. Он наговорил много, но мне вспомнились те, что про «путешествие с четырьмя девицами». Тетя Анфия — не девица, а монах был человеком чересчур прозорливым, чтобы это не понять. Значит…

— Дита, а ты давно за нами идешь?

— С этого вашего… С Подола.

— А ты, случайно… не девственница?

— Дурак! — крикнула бесовка, чуть покраснев, — Для чего, по-твоему, я тело хочу?!

Так в моем гареме оказалось пополнение.