Подьячий Разбойного приказа

Глава 24

— Что ты хотел у отца забрать? — деловито прошептала мне Клавдия, когда мы с ней крались по темным переходам терема. Зрелище, наверное, то еще — девчонка в мужской одежде, в полукруглой шапке с меховой оторочкой, с плотно набитым мешком за плечами, которому привязаны сапоги. И позади нее: черная тень в черном кафтане с развевающимися полами, как у вампирского плаща — я его расстегнул снизу до пояса, иначе по стене лезть было неудобно — с лицом, замотанным черным шарфом. Ниндзя-вампир. Главное — никому не глаза в таком виде не попадаться. Примут за нечисть, и по твоим следами отправится не Разбойный Приказ, а Чародейный. А это такие волки, с которыми лучше не связываться никому. Если Разбойный Приказ — вотчина князя Дашкова, Приказ Тайных Дел — верные псы царевы, то Чародейный Приказ вообще непонятно кому служит. Нет, понятно, что против нечисти а вот за кого… Подозреваю, даже сам царь не сможет выцарапать из застенков Чародейного приказа того, кто туда угодил. Более того — никто не знает, где эти самые застенки находятся. Да, вот так. Где Приказ Тайных Дел квартирует — все знают, пусть он и тайный. В Сокольем лесу, если что. А вот где Чародейный разместился… Самое главное — все знают, что в Москве. А вот где… По слухам здание Чародейного Приказа зачаровано, так, чтобы случайный человек не только попасть в него — увидеть его не мог.

— Викентий?

— Извини, задумался. А… что ты спросила?

Мы вышли на лестницу и двинулись вниз. Бесшумно, ни одна ступенька не скрипнула. Я — в мягких сапогах, княжна — вовсе босиком.

— Бумаги. В которых про венец говорится.

— Что за венец?

Я коротко рассказал о цели своих поисков, стараясь не упоминать того, что знаю, где этот самый венец находится. Мол, облыжно обвинен и скрываюсь, хочу узнать, за что вообще страдаю.

— А, это как в сказках? Изумрудный Венец? — прошептала девушка.

— Наверное. Тот, который клады икать помогает.

— А, ну этот не самый интересный… Вот здесь.

С одной стороны — важные вещи логичнее хранить в сундуке под кроватью в собственной спальне (до сейфов тут еще не додумались, но окованный железом и укрепленный Словами сундук ненамного хуже). С другой же — эти вещи, бумаги те же, часто нужно обсуждать с кем-то, кому-то показывать, передавать, получать… Каждый раз в свою спальню человека приглашать? Или самому бегать туда-сюда? Несолидно. Не по-боярски.

Для работы с документами у князя Телятевского было заведено особое помещение на первом этаже. Типа кабинет. Кабинет боярина.

Дверь заперта.

— Ключ есть? — прошептал я. Так-то у меня с собой набор отмычек, но, по-честному, с достаточно сложным замком, вроде тех, что делают в Новгороде или привозят из Италии, я не справлюсь.

— Ага, — шепнула мне на ухо Клавдия и показала узорный ключ, — Я копию сделала.

Какая продвинутая княжна… Ей палец в рот… Фантазия, нет! Фантазия, фу!

Не подозревавшая о том, какие грязные мысли ходят в моей голове, Клавдия нагнулась к замку… да что ж такое-то, а?!

Замок тихо скрипнул, дверь открылась.

— Что с тобой? — удивленно спросила княжна, глядя на то, как я пытаюсь глубоко дышать.

— Нет-нет, все хорошо, это я так… успокаиваюсь.

— Я могу тебе помочь?

— Нет! — шепотом вскрикнул я.

«Да!!!» — не согласилась фантазия.

— Давай уже откроем сундук и уйдем.

— Давай, — Клавдия благодарно прижалась ко мне на секунду… садистка! Я чуть ли не бегом рванулся в кабинет.

Небольшое помещение. Высоко вверху — небольшое окошко, закрытое кованой решеткой, кошка не проскочит. Да и мышка — не факт.

Стол. На столе несколько небольших ларцов, чернильница, стакан с писчими перьями, свеча. Кожаное кресло. В углу — огромный железный сундук. С огромным замком.

— А от него ключи есть?

— Да. Отец их прячет в…

Клавдия вспрыгнула на кресло, плотно закрыла окно деревянной резной заслонкой, после этого зажгла свечу и удивленно уставилась на стол.

— В ларце…

— В каком из них?

На столе стояло три — продолговатый, окованный темным железом, типа маленький сейф, золотой с голубой эмалью, и деревянный резной.

— В зеленом с узорами. Только его здесь нет.

Я быстро пооткрывал все три ларца, на случай, если князь Телятевский просто решил переложить ключ в другое хранилище, обновить, так сказать, интерьер. Фиг. В железном — чернильные принадлежности, в эмалевом — бутылочки с чернилами, в деревянном — печати.

— Ключа нет, — губы Кладвии задрожали, — Что делать?

— Первым делом — успокоиться. Как ты собиралась в сыске служить, если тебя каждый пустяк пугает?

— Думаешь, у меня не получится? — совсем расстроилась она.

— Все получится… — я опустился на колени… да не перед княжной, а перед сундуком! Достал набор отмычек, открыл мешочек с Голубой Пылью и бросил щепотку невесомого порошка на сундук и замок.

На замок она опустилась спокойно, а вот на крышке сундука засверкало несколько искорок.

— Что за Слово наложено?

— На замке — ничего. А на крышке — Липкое.

Зашибись. Взялся неосторожно — и стой до утра, приклеившись к сундуку пока хозяева не освободят. И самое главное — как его снимать, я не знаю.

— Не страшно, — успокоила меня Клавдия, заглянув через плечо, — Оно на кровь Телятевских не срабатывает. Ты открой замок, я открою крышку.

Уф. Ну тогда ладно…

Я взялся за отмычки… И меня пробил холодный пот.

— Клавдия… — медленно произнес я, — А это правда, что бояре чувствуют свою кровь?

И, значит, Телятевский с легкостью узнает, где находится его дочка. И я сам, своими собственными руками, собирался привести этот самоходный «маячок» в дом, в котором прячусь? От того самого Телятевского, в частности?

— Правда — спокойно произнесло это маленькое чудовище.

— Кла…

— Но у меня есть амулет, который кровь прячет. Мне его Василиса сделала. Она знала, что я сбежать хочу.

С этими словами княжна достала из-за пазухи шнурок и показала висевший у нее на шее какой-то засушенный корешок.

— Она сказала — даже отец меня найти не сможет.

Это… успокаивает. Немного — ведь Клава явно не испытывала поделие своей мачехи.

Переведя дух, я взялся за замок и через несколько минут он щелкнул, открываясь. Княжна с натугой открыла тяжелую крышку.

— Я хотела деньги взять, чтобы было на что жить.

Продуманная девочка.

— Бери, — я кивнул на мешочки, сложенные в сундуке, а сам протянул руку к плоской кожаной сумке, из которой торчали свитки…

Взялся за нее…

И понял, что времени у меня осталось совсем немного.

— Бежим! — крикнул я, хватая сумку и несколько мешков с деньгами.

— А…

— Бежим! — второй рукой я схватил Клаву за локоть и потащил к дверям, — Показывай, где выход!

Напоследок я, на секунду отцепившись от княжны, щедро сыпанул в кабинет порошок, сбивающий со следа.

На замке никаких Слов не было. А на сумке — было. Чуткое Слово. И теперь князь знал, что до нее кто-то дотронулся. И вот-вот поднимет тревогу.

Уже поднял.

Когда мы выскочили в коридор — терем уже встал на уши. Слышались крики, лязг оружия, топот ног, перекрывавший все звук рык князя.

Клава растерялась поначалу, и мне пришлось ее буквально тащить за собой. Но потом сориентировалась и даже подсказала на бегу путь к выходу.

— Княжна?!

Клава пронеслась мимо какого-то мужика в белых штанах и рубахе — с постели сорвался — зато при сабле. Он удивленно проводил ее взглядом, потом повернулся в мою сторону…

Нна!

Не знаю, что за порошок я сыпанул ему в лицо — некогда было раздумывать, но, похоже, сбивающий со следа, с сушеным хреном в составе — однако глаза запорошило качественно.

Он взмахнул саблей — те, кого можно ошеломить таким пустяком, как пыль в глаза, на Руси не выживали — но я увернулся и скользнул вслед за Клавой к распахнутому выходу.

Да ерш твою медь!

Эта… блондинка… вместо того, чтобы бежать, стояла столбом посреди двора, глядя на запертые ворота. В нашу сторону бежали меделянцы, их, что ли, испугалась?

Бормоча на ходу Собачье Слово, я катился по ступеням высокого крыльца и бросился к Клаве:

— Беги!

Сзади уже стучали сапоги.

Ох ты ж…!!!

Девчонка подняла руки, и от нее в сторону ворот полетел огненный шар. Разнесший в щепки и ворота, и приворотные столбы, и часть забора.

Так это она Огненное Слово произносила?

— Ай-я-яй! — завизжала княжна, подпрыгивая на месте. Откат от обычного Огненного Слова на несколько секунд холодил пальцы, а откат от этого, видимо, уходил в землю, проморозив ее и покрыв инеем траву.

А Клава как была босиком, так босиком и осталась.

— Быстрое Слово знаешь? — пробежал я мимо нее, размахивая зажатой в руке сумкой. Клава рванула за мной.

— Знаю!

— Давай!

Судя по топоту за спиной, нас могут нагнать…

— СТОЯТЬ!

Голос князя прокатился волной по окрестностям. Упала тишина. Замерли все даже те, кто бежал за нами.

Все, кроме нас с Клавой.

Быстрое Слово!

И мы оба скрылись за бывшими воротами.

— Хорошо… — прошептала, задыхаясь, Клава, когда мы, упав на землю в каком-то проулке, пережидали откат.

— Хорошо… — согласился я. Никогда еще не лежал с девушкой так близко, практически в обнимку… Я имею в виду — на земле, да-да, на земле. У меня были девушки. Две.

— Хорошо, что отец обратил Повеление на меня, а не на тебя.

Что за Повеление… а, боярская магия, ментальный приказ.

— Почему ты думаешь, что на тебя?

На меня-то боярская менталистика не действует, а на нее почему не подействовала.

— Потому что, — противным тоном зубрилки-Гермионы сказала Клава, — что если бы Повеление обратилось на тебя, ты бы остановился.

— А ты нет? — обиделся я.

— Нет. На бояр и боярских детей Повеление не действует. Ничье. Никогда.