Песнь пророка

Потерявшись в своих мыслях, Айлиш сидит перед ноутбуком за кухонным столом, ночь проникает в открытое окно, город бормочет спящим деревьям. Она смотрит на сына в детском стульчике, его улыбающиеся глазки — из мира, где любят чисто и преданно, светлые волосики перепачканы яблочным пюре с рисом. Айлиш сосредоточивается на своих руках, на почти неразличимой структуре кожи, эти руки уже постарели и еще будут стареть, обвисать, покрываться пятнами, она оттягивает плоть и наблюдает, как кожа разглаживается вокруг костяшек. Молли кричит сверху. Кто-то скатывается с лестницы, и Бейли вылетает в коридор. Подойдя к окну, она видит машину «Гарда Шихана», светящуюся белым и желтым, и двух полицейских в черном, идущих к двери. Айлиш слишком часто слышала этот стук во сне и теперь не доставит им удовольствия застать ее врасплох. Она быстро идет к двери, торжествуя про себя, видит, как свет выхватывает из тьмы лица, когда она распахивает дверь во влажнейшую из ночей, мужчина и женщина, похожие, как две капли воды, стандартные гарда в непромокаемых куртках. Женщина держится деловито и отстраненно. Добрый вечер, мы из полиции, я гарда Феррис, моего коллегу зовут Тиммонс, мы пришли, чтобы поговорить с Марком Стэком. Айлиш позволяет себе любезную улыбку и бросает взгляд через улицу. Да, говорит она, это мой сын, но его здесь нет. Она всматривается в глаза женщины, ища то, что еще не успело проявиться, но лицо бесстрастно, темные волосы выбиваются из-под фуражки. А вы не знаете, когда он вернется? Мой сын больше не живет в этом доме. Гарда Тиммонс вытирает рот рукой, достает из заднего кармана записную книжку и кивает в сторону коридора. Не могли бы мы зайти на минутку, миссис Стэк? На ходу она подхватывает с радиатора кольцо для прорезывания зубов, идет с ним на кухню, полицейские следом, кладет кольцо на стол, снова берет и перекладывает в раковину, приглашает полицейских присесть. Я варю себе кофе, но, возможно, вы хотите чаю? Те кладут фуражки на стол, гарда Тиммонс улыбается малышу, открывает блокнот. Ваш сын не явился по повестке, и мы должны с ним поговорить. Она стоит, положив руки на чайник, медля с ответом, не надейтесь, меня вам расколоть не удастся. Повестка, говорит она, оборачиваясь, так вот что это было, молоко? Мне совсем немного, говорит гарда Тиммонс. Гарда Феррис кивает. А мне можно побольше, люблю, когда много молока, скажите, это официальный адрес вашего сына? Да, он жил в этом доме с рождения, но больше тут не живет. Вы весьма нас обяжете, миссис Стэк, если скажете, где мы могли бы его найти? Босая Молли заходит на кухню, очень долго наливает воду в стакан, затем становится позади Айлиш и обнимает ее за плечи, Бейли подслушивает из-за двери. Айлиш тянется через стол, гарда Тиммонс подвигает к ней сахарницу, она кладет ложку в кофе, разглядывая чашку, она, которая никогда не кладет в кофе сахар. Марк уехал две недели назад, будет учиться за границей, в Северной Ирландии, и останется там, пока тут проблемы, ему всего семнадцать, долгое время он хотел изучать медицину, но после того, что сделало государство с его отцом, решил переключиться на юриспруденцию. Оба стража порядка пристально смотрят на Айлиш, она разглядывает их в ответ, отделяя лица от формы, это не их рты, это форма, государство говорит через форму, будь они в гражданке, вы прошли бы мимо на улице, лишний раз на них не взглянув. Гарда Тиммонс медленно выдыхает и откладывает блокнот. Вы хотите сказать, миссис Стэк, что ваш сын больше не живет в стране? Да, говорит она, именно это я хочу сказать. Айлиш видит, как рука мужчины расслабляется и улыбка смягчает лицо. Что ж, говорит он, потирая руки, нам тут делать нечего. Гарда Феррис берет чайную ложечку, играется с ней, откладывает в сторону. Между нами, сейчас много тех, чьи сыновья покинули страну, и вы должны понимать, что это значит для таких молодых людей, как ваш сын, за отказ служить военные суды выносят заочные приговоры, и, если ваш сын вернется домой или будет установлено, что он находится в стране, нам придется передать его военной полиции, на его арест выписан ордер, однако будет нелишним, если вы сами заедете в участок и сделаете заявление, изложив все факты. Гарда Тиммонс вертит кружку в руке, затем издает вздох, означающий, что пора закругляться. Он наклоняется вбок и прячет блокнот в карман. Могу я спросить, что случилось с вашим мужем? Моего мужа арестовала ГСНБ, отвечает Айлиш, ему было отказано в адвокате, и он был помещен под стражу без суда, мой муж работал в учительском профсоюзе, он просто делал свое дело, но с тех пор мы ничего о нем не слышали, а на следующей неделе собирались в отпуск в Канаду, и дети очень переживают. Говоря это, Айлиш ощущает себя вне времени, на ее плечах древняя ноша, все это случалось много раз до нее, и на лице полицейского читается молчаливое возмущение, он скорбно поджимает губы и качает головой. Боюсь, вы не одиноки, говорит он, но дела обстоят именно так, как обстоят, и, если между нами, это насмешка над нашей присягой, а что касается вашего сына, вы бы прислушались к словам моей коллеги, дали бы официальные показания, власти будут проинформированы, и мы сможем умыть руки, закрыв дело, пока ваш сын не решит вернуться, кто знает, как все обернется, может быть, к тому времени проблем не возникнет. Словно во сне, Айлиш несет вперед, она всматривается в лица, боясь словами разрушить заклинание. Встает со стула, раскинув руки, чувствуя себя невесомой, а дальний церковный колокол отбивает час ночи.