Первый инженер императора IV

Глава 9

На следующий день, едва утренний туман начал редеть, уступая место бледному осеннему солнцу, двор моего поместья превратился в импровизированное стрельбище. Воздух, еще вчера пахнувший лишь прелой листвой и дымом из печных труб, сегодня наполнился совершенно иными ароматами — запахом свежего дерева, соломы и оружейной смазки.

Мы выставили мишени — туго набитые соломой мешки, закрепленные на деревянных щитах — на расстоянии в сто, сто пятьдесят и даже двести метров. Я лично отмерял дистанцию шагами, сверяясь с внутренним, почти идеальным шагомером. Хотелось получить максимально объективные данные, а не просто устроить развлекательную стрельбу.

Вернее будет сказать, что стрелять принялись мои бравые солдаты — десяток лучших воинов Романовича и столько же от Долгорукова, те самые, что ходили с нами на Север. Я же просто стоял чуть в стороне, рядом с обоими царями, которые прибыли в Хмарское, явно не желая пропустить такое зрелище, и анализировал.

Анализировал не только баллистику и точность, но и людей. Их реакцию, их эмоции. То, как менялись их лица, когда они брали в руки новые арбалеты, как исчезало первоначальное недоверие, уступая место удивлению, а затем — чистому, почти детскому восторгу.

И результат меня не просто поражал, а бил наповал. Внутри все ликовало. Композитные арбалеты модели «ККМ-2», которые «Феникс» напечатал за одну ночь, были произведением инженерного искусства. Легкие, идеально сбалансированные, они ложились в руки как влитые. А били… о, как же они били!

Сотню метров болты прошивали насквозь, входя в соломенный мешок по самое оперение и с глухим стуком впиваясь в деревянный щит за ним. На ста пятидесяти метрах они все еще сохраняли убойную силу, пробивая мешок и оставляя глубокие вмятины в дереве. Даже на двухстах метрах, дистанции, на которой обычный арбалет был уже практически бесполезен, наши снаряды уверенно поражали цель, пусть и не с такой разрушительной мощью.

Но дело было не только в силе и дальности. Точность. Вот что поражало больше всего. Я наблюдал, как воины, привыкшие к своим старым, часто разболтанным и непредсказуемым самострелам, после нескольких пристрелочных выстрелов начинали укладывать болты в мишень с невероятной кучностью.

Понятно, что все еще зависело от самого стрелка. Все же эти арбалеты не были оснащены системами наведения, а посему целиться и плавно нажимать на спусковой крючок все еще приходилось живому человеку. Но от того эти арбалеты хуже не стреляли.

Идеальная геометрия, выверенный баланс, гладкий спуск — все это сводило к минимуму человеческий фактор, позволяя даже не самому опытному стрелку показывать отличные результаты.

К тому же, скорострельность у них была тоже значительно выше, чем у оригинальной Бьянки Ивана. Благодаря усовершенствованному механизму взвода, который «Феникс» воспроизвел с идеальной точностью, перезарядка занимала считанные секунды. Щелк-щелк-выстрел. Щелк-щелк-выстрел. Это была настоящая песнь композита и стали.

Сам же Кречет, к моему удивлению, отказался менять свою старую, проверенную в боях Бьянку на более легкую и скорострельную модель. Он стоял рядом, скрестив руки на груди, и с кривой усмешкой наблюдал за испытаниями. Я настаивать не стал. Каждому свое. Его арбалет был уникальным, мощным, почти ручным орудием. Новые же были созданы для массового вооружения, для унификации. И в этом была их главная сила.

— Нет, барон, это не арбалеты, — сказал Руслан, подойдя ко мне после своей серии выстрелов. Он с восхищением тряс одним из новых экземпляров в своей огромной руке, словно это была легкая игрушка. — Это… это аргумент! Аргумент в любой перепалке. Мощный, железобетонный аргумент. С таким и на медведя в одиночку пойти не страшно. Да что там на медведя, на целую стаю рукеров!

Я улыбнулся, чувствуя, как по телу разливается теплая волна гордости. Это была лучшая похвала.

— Погоди, Руслан, мы только начали. Ты еще удивишься.

— А что, есть еще чему удивляться? — спросил подошедший Олег, который тоже с явным наслаждением расстреливал свою мишень уже десятый раз по кругу. Его лицо раскраснелось от азарта, глаза горели. — Куда уж лучше-то?

— Поверьте, это лишь самое начало, — ответил я, и в моем голосе не было ни капли хвастовства. Лишь спокойная уверенность в своих силах и в тех возможностях, которые открывал перед нами «Феникс».

Оба императора присутствовали на всем этом деле, наблюдая за испытаниями с нескрываемым удовольствием. Долгоруков, как всегда, был сдержан, но в его глазах я видел тот же огонь, что и у меня — огонь человека, видящего, как его грандиозные планы обретают реальные очертания.

А вот Романович… Романович был в своей стихии. Он не смог долго оставаться в роли пассивного наблюдателя и, оттолкнув одного из своих воинов, сам взялся пострелять.

Он стрелял долго, с яростным азартом, с боевыми выкриками, вкладывая в каждый выстрел всю свою неуемную энергию. А потом, расстреляв, наверное, с полсотни болтов, подошел ко мне, тяжело дыша, но с абсолютно счастливым лицом.

— Нет, барон, — сказал он, возвращая мне арбалет. — Это… это нечто! Скажешь своей шайтан-коробке, — он кивнул в сторону моего кабинета, где стоял «Феникс», — что мне нужно сто… нет, двести… — он замолчал на мгновение, его взгляд стал задумчивым, хищным. Затем он выставил вперед свою широкую ладонь, растопырив пальцы. — ПЯТЬСОТ таких экземпляров! И как можно скорее!

— БОЮСЬ, ПРИ ТЕКУЩИХ ЗАПАСАХ СЫРЬЯ И ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ МОЩНОСТЯХ… — раздался вдруг знакомый металлический голос с дальнего конца участка, из открытого окна моего кабинета. Видимо, его акустические сенсоры уловили разговор, и он решил вставить свои пять копеек.

— А ты не бойся, — тут же перебил я его, не давая договорить. Голос мой прозвучал твердо, почти резко. — Ты работай. И рассчитывай. А уж сырьем мы тебя обеспечим.

— … — из окна донеслось недовольное электронное жужжание, словно ИсКин хотел что-то возразить, но моя директива «Молчать, пока не спросят» все еще действовала. По крайней мере, пока.

Романович довольно хлопнул меня по плечу. Его тяжелая ладонь опустилась, как кузнечный молот, но в этом жесте не было агрессии, лишь бурный восторг воина, получившего в руки новую, идеальную игрушку.

— Это отличная работа, барон! — прогремел он, его голос эхом прокатился по двору, заставив нескольких крестьянок, развешивавших белье, испуганно вздрогнуть. — Нет, это не просто работа! Это… это шедевр! Завтра же я пришлю в Новгород пятьдесят своих лучших воинов! Пусть не рассиживаются в казармах, а делом займутся! Алексей Петрович, — он повернулся к Долгорукову, который сдержанно улыбался, наблюдая за этим всплеском эмоций, — жду от тебя того же! Пора бы и нашим парням как следует поработать! Если для такого, — он снова потряс в воздухе композитным арбалетом, который казался в его огромной руке почти невесомым, — нужно сырье, то мы будем его стабильно добывать! С корнем вырвем из этой проклятой земли все, что нам нужно!

О том, что их парни и без того отлично поработали, когда мы вырвали принтер из темного бункера — я пять копеек вставлять не стал. Не к месту.

— Согласен, Олег Святославович, — кивнул Долгоруков, его голос был спокоен, но в глазах читалось полное одобрение. — Гарнизон аванпоста будет усилен. И регулярные экспедиции за ресурсами — это именно то, с чего мы должны начать.

— Именно для этого и создавался аванпост, — мягко улыбнулся я, стараясь выглядеть как можно более скромно, хотя внутри все ликовало. План работал. Идея совместного освоения Севера, еще недавно казавшаяся почти безумной, теперь набирала обороты. — Думаю, Иван сможет провести новую группу к следующему месту. Они смогут оценить обстановку более детально и начать сбор доступных материалов. А я же тем временем, со своими людьми буду продолжать производство. Но я хотел бы, чтобы новая экспедиция, в которой я не буду принимать участие, была вооружена по первому слову.

— Тут уже как ты посчитаешь нужным, барон, — сказал Долгоруков. — Если считаешь, что так надо — так и поступим.

— С вашего позволения, — все же переложил я ответственность, чуть кивнув головой.

На том и порешили. Цари, удовлетворенные результатами испытаний и принятыми решениями, не стали задерживаться в Хмарском. Оставив мне четкие указания и заверения в полной поддержке, они со своей свитой отправились обратно в Новгород, где им предстояло отобрать людей для усиления гарнизона аванпоста и подготовить первый совместный указ о наборе добровольцев для работы на Севере.

А для нас в Хмарском снова начались трудовые будни. Но теперь это был труд иного рода. Не просто выживание и латание дыр, а планомерное, целенаправленное движение к большой цели.

Дни слились в одну бесконечную череду работы. Кузница гудела с раннего утра до поздней ночи. Я, Михалыч, Иван и его хламники, которые оказались на удивление способными учениками в кузнечном деле, почти не выходили оттуда.

«Феникс» тоже работал без устали. Мы таскали к нему все, что могли найти — ржавый металлолом, собранный в окрестностях, песок с реки, уголь, который теперь выжигали в промышленных, пусть и кустарных, масштабах.

И он, этот черный, молчаливый (к счастью, ИскИн большую часть времени действительно помалкивал, лишь изредка вставляя свои ехидные комментарии по поводу «неэффективности аналоговых методов работы») куб, исправно выдавал нам то, что мы просили.

Через три дня у нас была готова первая партия из сотни новеньких, блестящих арбалетов «ККМ-2». Еще через два дня — около двух тысяч идеально откалиброванных стальных болтов. Вооружение для первого отряда было готово.

Я лично осматривал каждый арбалет, каждую деталь, проверяя качество сборки, натяжение тетивы, работу спускового механизма. Пусть их и создавала бездушная машина, но я чувствовал свою ответственность за каждую единицу этого нового, смертоносного оружия.

Вечерами, когда тело гудело от усталости, а в глазах рябило от жара горна, я уходил к реке. На наше с магом место. Там, стоя по колено в ледяной воде, я практиковался. Снова и снова. Поднимал водяные шары, пытался придать им форму, удержать, заставить двигаться.

Получалось все лучше. Контроль рос. Я уже мог не просто поднять воду, но и заставить ее вращаться, сжиматься, вытягиваться в тонкую, острую иглу. Усталость после этих упражнений все еще была сильной, но уже не такой всепоглощающей. Я учился дозировать свою волю, чувствовать поток энергии, не выгорая дотла.

Иногда ко мне присоединялся Скворцов. Он приезжал из Новгорода раз в несколько дней, привозя с собой новые свитки, книги и свои собственные наблюдения по Руническому Ядру. Он молча наблюдал за моими упражнениями, иногда давая короткие, но ценные советы.

— Не силой, барон, а пониманием, — говорил он, глядя, как я в очередной раз пытаюсь создать слишком большой водяной шар, который тут же разваливался. — Не пытайся заставить реку течь вспять. Почувствуй ее течение и направь его.

А потом мы сидели на берегу, и он рассказывал мне об основах магии, о свойствах рун, о том, как они взаимодействуют друг с другом и с окружающим миром. Это было невероятно интересно. Мой мозг инженера жадно впитывал эту новую, непривычную информацию, пытаясь найти в ней логику, систему, закономерности. И находил.

Магия, как я и предполагал, подчинялась своим законам. Строгим, точным, почти математическим. Она не была хаотичным чудом. Она была… наукой. Просто другой, основанной на иных принципах, на иных энергиях. И чем больше я узнавал, тем больше понимал, какой невероятный потенциал скрыт в синтезе моих знаний и этого древнего искусства.

Прошла неделя. В Хмарское прибыл сводный отряд — сотня воинов, по пятьдесят от каждого царя-императора. Крепкие мужики. Не знаю по какому принципу их отбирали, но мне было все равно. Главное, чтобы слушались хламников и делали то, что нужно.

Отрадно было видеть, что сотники Игнат и Борис тоже были тут. И те парни, которые ходили со мной в первую экспедицию. Это было хорошо. Я бы даже сказал — отлично.

Новички же с нескрываемым любопытством и уважением разглядывали мое поместье и развернувшееся в нем производство.

Мы вооружили их новыми арбалетами, выдали по два десятка стальных болтов каждому. Провели инструктаж, устроили учебные стрельбы. Восторгу воинов не было предела. Они, привыкшие к своим старым, ненадежным самострелам, не могли поверить в мощь и точность нового оружия.

Провожая взглядом удаляющийся караван, я чувствовал странную смесь гордости и беспокойства. Длинная вереница повозок и воинов, змеей вьющаяся по тракту, уходящему на Север, была воплощением наших общих планов.

Они шли туда, в Дикие Земли, не как испуганные выживальщики, а как хозяева, готовые отвоевывать свое по праву сильного. Сильного — благодаря новому оружию, благодаря организации, благодаря цели.

Иван Кречет, восседавший на своем коне рядом с сотниками Игнатом и Борисом, выглядел как прирожденный полководец. Его суровое, обветренное лицо было спокойно, а в глазах читалась стальная решимость.

Он вел за собой сотню лучших воинов двух царств, и я был уверен — он их не подведет.

Я остался в Хмарском. И, честно говоря, был этому рад. Последние недели прошли в бешеном ритме — переговоры, битвы, авральное строительство, ночные бдения над чертежами… Мне нужна была эта передышка. Не для отдыха, нет. А для того, чтобы спокойно, без спешки, сосредоточиться на следующей, не менее важной задаче.

Оружие — это хорошо. Это наш меч, наш аргумент в споре с этим жестоким миром. Но нужен и щит. Надежный, прочный щит, способный защитить жизни тех, кто пошел за мной, кто поверил в меня. Нужна была броня. Новая броня для новой эры.

Вернувшись в свой кабинет, я снова склонился над столом. «Феникс» тихо гудел в углу, его голубые индикаторы мерцали в полумраке, словно глаза какого-то спящего кибернетического божества. Я разложил чистый лист пергамента и задумался.

Первой, самой очевидной идеей, конечно же, был огнестрел. Я даже не удержался и задал этот вопрос ИскИну, хотя заранее предчувствовал ответ.

— ИскИн, что насчет пороха? Можем ли мы синтезировать его?

Ответ металлического паршивца был ожидаемо неутешительным.

— Теоретически — да, барон. Однако, процесс синтеза сложных химических соединений, таких как нитроцеллюлоза или даже примитивный дымный порох на основе серы, селитры и угля, требует не только колоссальных энергетических затрат, но и высокоочищенных исходных компонентов, которых в вашем распоряжении попросту нет. К тому же, время производства даже небольшой партии будет неприемлемо долгим. По моим расчетам, на создание одного килограмма стабильного дымного пороха из подручных материалов уйдет приблизительно триста стандартных часов. Считаю данное направление работы нерациональным на текущем этапе.

Я вздохнул. Как всегда, логично и безжалостно. Значит, огнестрел пока откладывается. Придется обходиться тем, что есть, и думать в другом направлении. Броня.

Я начал набрасывать эскизы, размышляя. Классические латы? Тяжело, громоздко, сковывают движения. Да и требуют огромного количества качественной стали, которой у нас пока не так много. Кольчуга? Лучше, мобильнее, но не защищает от дробящих ударов и проникающих уколов. Кожаный доспех? Слишком слабая защита против меча или топора.

Нужно было что-то новое. Что-то, что объединило бы в себе прочность лат, гибкость кольчуги и легкость кожи. Композит. Снова композит. «Феникс» уже доказал, что способен работать с такими материалами при создании арбалетов. Значит, он сможет создать и броню.

Моя мысль работала, цепляясь за обрывки знаний из прошлого. Я вспомнил о современных на тот момент разработках в области индивидуальной защиты. Кевлар, арамидные волокна, керамические пластины… все это было там, в двадцать первом веке. Но здесь… здесь у меня не было ни кевлара, ни керамики.

Зато у меня был «Феникс». И его способность к молекулярному синтезу.

Я подошел к принтеру.

— ИскИн, мне нужна информация. По материалам. Мне нужен материал, обладающий высокой ударной вязкостью, прочностью на разрыв и прокол, но при этом — достаточно легкий и гибкий. Что-то вроде… многослойной брони, где твердые элементы сочетаются с эластичной основой. Есть что-нибудь подобное в твоих базах данных?

— Запрос принят, — отозвался искин после короткой паузы. — Анализирую… найдено несколько сотен вариантов, соответствующих вашему запросу. Рекомендую обратить внимание на проект «Хитин-3». Это композитная броня, состоящая из гибкой полимерной основы, армированной микроскопическими волокнами карбида кремния, и внешнего слоя из небольших, перекрывающих друг друга гексагональных пластин из синтезированного аналога хитина насекомых.

Хитин… Карбид кремния… Полимерная основа… Звучало как музыка для ушей инженера.

— Это то, что нужно. Что требуется для производства?

— Полимерная основа может быть синтезирована из нефтепродуктов, которых у вас нет, или, в качестве альтернативы, из определенных видов древесной смолы и каучуконосных растений, которые, согласно моим данным, могут произрастать в этой местности. Карбид кремния — из песка и угля. Хитиновые пластины — из любого органического сырья, богатого полисахаридами. Например, из панцирей крупных насекомых или… грибов.

Грибы? Я удивленно посмотрел на принтер.

— То есть, если я принесу тебе корзину грибов, ты сможешь сделать из них сверхпрочную броню?

— Утверждение в целом корректно, хотя и существенно упрощено, — невозмутимо ответил ИскИн. — Процесс потребует дополнительных компонентов и значительных энергозатрат, но принципиально это возможно.

Я расхохотался. Это было невероятно. Броня из грибов и песка! Если бы я рассказал об этом кому-нибудь в своем времени, меня бы сочли сумасшедшим. А здесь… здесь это было реальностью.

— Хорошо, ИскИн, — сказал я, снова берясь за уголек и чистый лист пергамента. — Давай поработаем над дизайном. Мне нужен легкий, модульный доспех. Кираса, наплечники, наручи, поножи. Чтобы не сковывал движений, но надежно защищал жизненно важные органы. И чтобы его можно было быстро надевать и снимать.

— Приступаю к созданию трехмерной модели согласно вашим параметрам, барон. Рекомендую обратить внимание на эргономику плечевого сустава и гибкость в области поясницы.

И мы снова погрузились в работу. Я чертил, предлагал идеи, а ИскИн, считывая чертежи со сканера, мгновенно преобразовывал их в трехмерные модели, которые, к сожалению, я не мог видеть, но которые он описывал мне с математической точностью.

Мы спорили о форме пластин, о способах их крепления, о толщине полимерной основы. Это был удивительный, захватывающий процесс — симбиоз человеческого творчества и машинной логики.

Прошли еще несколько дней. В аванпост вернулась первая разведывательная группа во главе с Игнатом. Они привезли с собой несколько повозок, доверху груженных ржавым, но таким ценным для нас металлоломом, собранным в окрестностях заводского комплекса. И, что важнее, они привезли информацию.

Новая местность была полна компонентов и сырья. Со слов Игната, там тоже были склады, какие-то старые заброшенные цеха и корпуса. Но и тварей там было предостаточно. Так что каждая следующая вылазка требовала еще более тщательной подготовки.

Но теперь у нас был «Феникс». А у меня был план.

К концу недели первый прототип композитной брони был готов. Это был нагрудник, кираса, выполненная из темно-серого, почти черного материала. Матовый, с едва заметным шестиугольным узором на поверхности. Он был на удивление легким, но при этом — невероятно прочным.

Мы устроили испытания. Самое главное чего я хотел добиться — это защиты от стрел и болтов. Именно поэтому первый экспериментальный образец я повесил на чучело и, отойдя на пять метров, выстрелил сам из своих одноручных самострелов.

К сожалению, до них еще не дошли руки. Да и меня они устраивали. Хотя заменить стоило бы, чего греха таить.

Так вот… я выстрелил. Маленькие болты со звоном отрикошетили в разные стороны, оставив лишь едва заметные царапины.

— Хорошо, — прошептал я сам себе, после чего, подобрав снаряды, отошел к стойке и взял новый арбалет. Прицелился и нажал на спусковой крючок.

Смотревший рядом Руслан, который вернулся вместе с Игнатом, аж рот открыл.

— Ну… ни хрена себе… — только и смог выдохнуть он, с недоверием оглядывая нагрудник, на котором виднелась лишь неглубокая вмятина. — А если из Бьянки пальнуть⁈ — спросил он удивленно.

Я хмыкнул.

— Могу обещать тебе перелом ребер, но не пробьет.

— Да ну! — не унимался он. — Спорим, барон?

Я хищно улыбнулся, протянув руку.

— На что?

— Да на хоть что! Дело интереса! — он сжал мою руку.

— Ну, хорошо. Тогда, если проиграешь, неделю будешь таскать сырье, чтобы сделать такой же образец.

— Идет! — согласился Руслан.

Мы качнули руками, договорившись о споре.

— Ну, тогда до встречи, барон. Мне пора, — кивнул он в сторону отряда с Игнатом, которые уже собирались к отправке обратно к аванпосту и дальше.

— До встречи, — хлопнул я Руслана по плечу. — Держи ухо востро.

Он улыбнулся.

— А как же!

Трое магов попали впросак. Нет, это не совсем точное определение. «Попасть впросак» подразумевает некую степень неожиданности, возможно, даже легкой неловкости, как если бы вы случайно наступили на хвост кошке своей не очень любимой тещи.

Ситуация, в которой оказались К’тул, Идрис и Фтанг, была куда более… насыщенной. Они не просто попали впросак, они в него вляпались. С разбегу. И теперь это «просак» пытался их съесть.

Все началось, как это часто бывает, с карты. Карта, добытая Идрисом у одного очень нервного и, как выяснилось позже, не очень честного торговца в приграничном городишке, обещала путь к некоему «Месту Силы».

Место это, согласно заверениям торговца (которые он давал, судорожно пересчитывая монеты и косясь на Фтанга), было просто пропитано древней, чистой магией. Источник, способный восстановить даже самые истощенные магические резервы и залечить раны, прибавить бодрости и наполнить жизненной энергией.

В общем, всем тем, чего так не хватало трем магам-ренегатам последние полсотни лет.

Проблема заключалась в том, что карта, видимо, была составлена человеком, чье представление о географии ограничивалось маршрутом от собственной кровати до ближайшей корчмы. Или, что более вероятно, она была нарисована вчера вечером на коленке с целью как можно быстрее избавиться от назойливых покупателей и их слишком большого спутника.

Именно поэтому, вместо того чтобы оказаться в тихой, умиротворенной роще, где порхают магические бабочки и поют рунные соловьи, троица оказалась в унылом, скалистом ущелье, которое, судя по запаху и общему настроению, служило общественным туалетом для всей местной нечисти. А затем на них напали рукеры.

Фтанг, подхватив удачно подвернувшийся валун размером с небольшой двухместный автомобиль (из тех, что в прошлой, более цивилизованной эпохе, назывались «смартами»), с воодушевленным ревом отмахивался им от набегающей стаи.

Для Фтанга это было даже не сражение, а скорее… увлекательная и подвижная игра. Что-то вроде городков, только вместо деревянных чурок — злобные, когтистые твари, а вместо биты — несколько тонн гранита.

Он крутился на месте, как гигантская балерина с очень тяжелым партнером, отправляя очередного рукера в несанкционированный полет с последующей жесткой посадкой, которая, как правило, превращала тварь в очень плоскую и не очень аппетитную лепешку.

Визг, хруст, недовольное сопение Фтанга, когда очередной рукер оказывался слишком проворным, — все это сливалось в причудливую симфонию бессмысленного насилия.

Старый маг К’тул, тем временем, спрятавшись за спиной (и валуном) Фтанга, пытался разобраться в ситуации. Он лихорадочно сверялся с картой, поворачивал ее и так, и эдак, подносил ближе к своим выцветшим глазам, словно пытаясь силой мысли заставить ее показывать что-то более приличное, чем это ущелье.

— Не понимаю… — бормотал он себе под нос. — Согласно расчетам и направлению эфирных потоков… мы должны быть там. Но здесь… здесь только эти… — он брезгливо посмотрел на очередного рукера, который, издав боевой клич, врезался в валун и с тихим «хрум» сложился пополам. — Да, вот эти.

Идрис же, стоя рядом с К’тулом, тяжело вздыхал и всем своим видом выражал крайнюю степень недовольства. Недовольство заключалось в том, что ему всячески приходилось подогревать Фтанга целительскими заклинаниями, потому что нет-нет, да вцепится в его руку какой-нибудь из рукеров или распорет подмышечную артерию.

— Я говорил тебе, старый хрыч, что от этого торговца несло, как от скунса, объевшегося чесноком! — шипел он. — Нельзя было ему доверять! А теперь мы застряли в этой дыре. И очень скоро наш здоровяк, — он кивнул на Фтанга, который как раз увлеченно пытался забить одного рукера в землю другим, — скоро выдохнется, и тогда эти твари доберутся до нас! И что тогда?

И как в воду глядел. Через полчаса даже Фтанг начал уставать. Отмахиваться валуном, конечно, весело, но утомительно. Он тяжело дышал, его лицо блестело от пота. Рукеры, видя, что их главный оппонент сбавляет обороты, осмелели и начали просачиваться сквозь его оборону, подбираясь все ближе к двум магам, которые до этого момента считали себя скорее наблюдателями, чем участниками.

— Ох, черт бы побрал эту вашу тягу к приключениям на задницы! — прошипел Идрис, с видимой неохотой выхватывая свой тонкий, элегантный стилет. Ему пришлось вступить в бой. Он двигался легко, почти танцуя, уворачиваясь от когтей и зубов, нанося короткие, точные уколы в самые уязвимые места. Но тварей было слишком много.

Пришлось вмешаться и К’тулу.

— Ну, все, хватит, — проскрипел он, и его посох недовольно загудел. Каждое магическое па, каждое сплетенное им заклинание сопровождалось таким хрустом и скрипом в его древних костях, что казалось, будто он и есть то самое воплощение Темного Жнеца из детских страшилок, у которого просто выдался очень неудачный день.

От его посоха срывались сгустки темной энергии, которые, попадая в рукеров, заставляли их корчиться и рассыпаться в прах. Но на каждого уничтоженного приходило двое новых.

И только тогда, когда Идрис, ловко увернувшись от очередного выпада, пронзил стилетом глаз рукера, а тот, взвизгнув, рухнул на землю и начал биться в конвульсиях, осветив своим предсмертным сиянием небольшой грот в скале, откуда они все лезли, до К’тула дошло.

Он увидел это. Ту самую легкую, едва заметную пульсацию в воздухе, то самое слабое, но чистое течение магической энергии, которое они искали. Оно исходило прямо из этого проклятого грота.

Твари сделали себе гнездо. Они свили себе логово прямо на Месте Силы. Как крысы, поселившиеся в королевской сокровищнице. Какая ирония.

Привалившись к валуну, который Фтанг с облегченным вздохом вернул примерно на то место, где нашел, трое мужчин тяжело дышали. Ущелье было завалено трупами рукеров, воздух был тяжел от запаха крови и озона.

— Скажи мне, — нарушил наконец тишину Идрис, вытирая стилет о лохмотья убитой твари. — К’тул. Мы все еще хотим найти эти самые руны? После всего этого?

— Без… условно… — тяжело дыша, прохрипел старик. Его грудь ходила ходуном, а лицо было бледным, как пергамент. — Теперь… теперь еще больше.

Старик лежал, ощущая, как-то самое Место Силы начинает работать. Как его тело буквально заполняется первобытной магией, выгоняя усталость, смазывая суставы, придавая уверенности.

И только Фтанг, которому на то, чтобы отдышаться, потребовалось не более полуминуты, сидел на земле, скрестив ноги, и с явной скукой на лице ковырял в носу. Физическая нагрузка для него была привычным делом, а вот отсутствие дальнейшего действия вгоняло в тоску. Судя по всему, Место Силы никак на него не повлияло.

— Годы уже не те, — снова посетовал Идрис, разглядывая новую дырку на своей многострадальной мантии.

На это К’тул издал свой фирменный смешок, похожий на карканье целой стаи очень недовольных ворон.

— Скажешь это в моем возрасте, зелень, — проскрипел он.

— Нет, — возразил Идрис, серьезно посмотрев на старика. — Надеюсь, к этому времени я уже умру. И, желательно где-нибудь подальше отсюда. Здесь смердит, как… — он на секунду умолк, осматривая поле внезапной брани. — Да, в общем-то, как и следовало бы смердеть подобному месту.

Далеко на восточной границе

Радомир Свирепый смотрел на запад. Там, за бескрайней, выжженной солнцем и ветрами степью, далеко-далеко на горизонте, виднелось… ну, в общем-то, ничего особенного. Просто горизонт. Но перед внутренним взором предводителя вольных (и по большей части диких) племен стоял город.

И не просто город, а Город с большой буквы. С высокими стенами, полными амбарами, теплыми домами и, что самое главное, с жителями, которые, по глубокому убеждению Радомира, совершенно не ценили все эти блага. И которых, следовательно, было бы неплохо от них избавить. Для их же блага, разумеется.

Великий Новгород или Старая Русса? Да какая, в сущности, разница. Подойдет любой. А в идеале — оба. Сначала один, потом второй. Радомир был человеком практичным и не страдал излишней избирательностью.

За спиной этого крупного, похожего на не до конца обтесанный валун, мужчины раздавался шум. То был не просто шум, а целая симфония звуков, от которой у любого мало-мальски цивилизованного человека начали бы кровоточить уши.

Лязг плохого металла о еще более плохой металл, яростные вопли, внезапные вскрики, переходящие в протяжные стоны, и общая, всеобъемлющая суета. Это его… ну, скажем так, солдаты проводили тренировку.

Тренировка заключалась в основном в том, что более опытные (то есть те, кто умудрился дожить до вчерашнего дня) пинали более новых (то есть тех, кто присоединился к орде сегодня утром). Таким образом передавались бесценные боевые знания.

— Нет, Грызь, ну ты опять не той стороной! — доносился до Радомира поучительный голос одного из «ветеранов», которого звали Шкряб. — Меч, — он терпеливо тыкал пальцем в ржавый кусок железа в руках своего подопечного, — следует держать вот тут! Где обмотка! Это называется рукоять!

— А почему? — с искренним недоумением спрашивал Грызь, пытаясь ухватиться за заточенную часть клинка.

— Потому что в противном случае, — вздыхал Шкряб, — тебе придется надеть хотя бы латную рукавицу, чтобы не остаться без пальцев.

— А где ж ее взять-то, рукавицу эту? — снова спрашивал Грызь.

— А вот в этом, мой недалекий друг, и вся соль! — отвечал Шкряб, после чего раздавался дружный, гортанный хохот всех, кто присутствовал при этом уроке высшего фехтовального мастерства. Затем следовал глухой удар и короткий вскрик Грызя, который, видимо, на практике усваивал новый материал.

Радомир не слушал. Он был полностью погружен в свои мысли, в свои великие планы. В его голове уже выстраивались гениальные стратегии, рисовались карты будущих сражений, а воображение услужливо подсказывало, как именно он будет сидеть на троне одного из этих… как их там… царей. И какой трон удобнее. Тот, что в Новгороде, говорят, помягче.

Однако, когда он медленно, тяжело повернулся к своим людям, на тренировочной площади мгновенно воцарилась тишина. Такая, что было слышно, как где-то в степи одинокий суслик икает от страха. Все взгляды, полные трепета, обожания и плохо скрываемого ужаса, устремились на него.

Радомир обвел их своим тяжелым, пронзительным взглядом.

— Выступаем через два дня, — сказал он. Голос его был глух и мощен, как рокот далекого землетрясения.

Тишина стала еще гуще.

— Мы пойдем на запад, — продолжил он, ткнув большим пальцем себе за спину. — И мы возьмем то, что принадлежит нам по праву сильного. Мы покажем этим изнеженным горожанам, что такое настоящая свобода! Что такое настоящая жизнь!

По толпе пронесся одобрительный, восторженный гул.

— Но, — Радомир поднял руку, призывая к тишине, — сначала… сначала нам нужно решить одну маленькую техническую проблему.

Он указал на группу людей, пытавшихся построить нечто, отдаленно напоминающее осадную лестницу. Конструкция состояла из двух кривых бревен и нескольких поперечных перекладин, привязанных к ним веревками из сухой травы. В данный момент лестница упорно не желала стоять и с завидной регулярностью складывалась, погребая под собой своих создателей.

— У кого-нибудь, — спросил Радомир, обводя взглядом своих воинов, — есть хотя бы смутное представление о том, как работает рычаг? Или, может, кто-то знает, как забить гвоздь, не попав при этом себе по пальцам? Нет? Никого? Жаль.

Он тяжело вздохнул. Да, путь к его личной Империи полной Свободы обещал быть трудным. Очень трудным.

Но самое главное, что Радомира не смущало, что слова Империя и Свобода никак не увязывались друг с другом.