Первый инженер императора IV

Глава 13

Это стало забегом. Еще более безумным, чем все предыдущие. Забегом со слухами, о неминуемо приближающейся орде Радомира Свирепого. Для всех нас. Для меня, для хламников, для моих крестьян, для воинов, для обоих царей. Наш едва зародившийся союз был брошен в огненный котел войны, даже не успев толком осознать свое единство.

Первым делом пришлось перевезти «Феникс». Притащить его в Новгород было самой рациональной идеей из всех. Держать в Хмарском — далеко для поставок. Везти в Руссу — слишком опасно. А его производственные мощности нужны максимально близко к наличным ресурсам обоих городов и окресностей.

Выслушав мои доводы, Алексей Петрович выделил мне просторный, крепкий каменный дом в ремесленном квартале Великого Новгорода, с прилегающей к нему большой мастерской и огороженным двором. Идеальное место.

Переезд был целой операцией. Мы грузили черный куб на самую прочную повозку, укутав его в несколько слоев войлока и шкур. Солдаты Романовича и Долгорукова обеспечивали сопровождение. Их суровые лица и обнаженные мечи распугивали любопытных зевак.

Весь город, казалось, высыпался на улицы, чтобы поглазеть на это странное шествие. Слухи о «говорящей коробке барона» и «шайтан-машине» уже расползлись по всем лавкам и кабакам, обрастая самыми невероятными подробностями. Я был рад, что здесь религия не получила пока что такого масштаба, как в старые времена, а иначе я бы неминуемо уже был привязан к столбу и ждал пионерского костра.

Едва мы разместили «Феникс» в новой мастерской и подключили к нему Руническое Ядро, работа закипела с новой силой. Не было больше времени на долгие расчеты, на изящные инженерные решения. Нужна была эффективность. Простая, грубая, смертоносная эффективность.

Новгород превратился в огромный военный лагерь, в муравейник, готовящийся к обороне. Я собрал во дворе новой мастерской всех, кто мог работать — моих крестьян из Хмарского, хламников, городских ремесленников, даже женщин и подростков.

— Слушайте меня внимательно! — голос мой разносился над притихшей толпой. Я стоял на перевернутой бочке, чтобы меня было лучше видно. — На нас идет враг. Много врагов. И чтобы встретить их достойно, нам нужно не только мужество, но и хитрость. Мы превратим Ущелье Черного Ворона в огненный ад. И вы мне в этом поможете.

Я объяснил им принцип. Просто, наглядно, без сложных терминов и формул. Так, чтобы понял и седобородый плотник, и молодая девчонка, до этого знавшая лишь, как доить козу.

— Смотрите, — я взял в руки пустой глиняный горшок, бочку с сосновым варом и жбан с самогоном, который Михалыч, верный своему слову, начал гнать в промышленных масштабах, едва Иван вернулся с добычей с Севера. — Все очень просто. Берем вот такой горшок. На треть заполняем его вот этой черной, липкой жижей, — я зачерпнул палкой густой, пахучий вар. — Это нужно, чтобы наша «горячая посылка» прилипла к врагу, к его одежде, к щиту, и горела дольше. Затем, — я взял жбан с самогоном, — доливаем почти доверху вот этим. Осторожно! Эта штука горит так, что мама не горюй! И, наконец, — я взял кусок старой, промасленной ветоши, — затыкаем горлышко. Плотно, чтобы не вылилось. Фитиль должен торчать наружу. Все. Наш «огненный горшок» готов. Ваша задача — наделать таких как можно больше. Сотни. Тысячи. Каждый такой горшок — это несколько выведенных из строя дикарей. Это спасенные жизни наших воинов. Понятно?

Толпа одобрительно загудела. В их глазах был страх. А куда ж без него? Страх неминуем. Весть о том, что враг движется к нам долетела даже до самых отдаленных от Новгорода маленьких хуторов. К моему удивлению, народ оттуда повалил в город, чтобы помочь, а не ринулся бежать в леса и копать землянки.

Люди стали работать. Активно. Вовлеченно. Как люди, которым дали простое, понятное и, что самое главное, очень полезное дело. Они чувствовали свою причастность к грядущей битве. Они становились ее участниками.

И процесс пошел. Весь город, казалось, превратился в одну большую мастерскую по производству «коктейлей Молотова». Женщины и дети таскали глиняные горшки от гончаров, мужчины смешивали адскую смесь, разливали ее, затыкали фитилями. Запах самогона, смолы и мазута, который хламники все-таки успели привезти из своей вылазки, стоял над всем ремесленным кварталом.

А я… я снова заперся в мастерской. Пока народ собирал «огненные горшки», пока «Феникс» с монотонным гулом печатал детали для катапульт и арбалетов, я занимался своим собственным проектом. Своим «инженерным сюрпризом».

Я собирал ловушки. Но не простые «волчьи ямы». Нечто куда более изощренное. Я гордился одной из них особенно. Это была механическая ловушка, которую я мысленно окрестил «Еж». Она представляла собой прочный деревянный ящик, внутри которого на мощных пружинах был установлен механизм, способный с огромной силой выбросить целый сноп тонких, остро заточенных металлических шипов.

Я долго возился с чертежами, пытаясь добиться максимальной эффективности. Рассчитывал угол разлета, силу пружин, вес и форму шипов. «Феникс» послушно печатал мне пружины нужной жесткости, шестерни для спускового механизма, сами шипы — легкие, но прочные, с зазубринами, чтобы их было труднее извлечь из раны.

Единственный минус этой конструкции — долгая и сложная перезарядка. Нужно было сжать мощные пружины, аккуратно уложить несколько сотен шипов в кассету, взвести спусковой механизм. Это занимало уйму времени. Но я рассчитывал не на многократное использование. Мне нужен был один, но ошеломляющий удар.

Я представлял, как дикари, прорвавшись через первые ряды огня, несутся по ущелью, и тут, в самом узком месте, срабатывает «Еж». Облако стальных игл, летящих на уровне ног и груди. Это не убьет многих, нет. Но ранит. Искалечит. Заставит их остановиться, захлебнуться собственным визгом, создаст затор, панику. А в этот момент с высоты на них обрушится новый огненный дождь с катапульт… Да. Это будет красиво.

Время текло неумолимо быстро. Дни и ночи снова слились в один сплошной марафон. Я почти не спал, подпитывая себя лишь крепким чаем и осознанием того, что каждая сделанная мной ловушка, каждая деталь, вышедшая из «Феникса», — это еще один гвоздь в крышку гроба армии Радомира.

Иногда, выходя из мастерской, чтобы глотнуть свежего воздуха, я видел, как кипит работа. Горы «огненных горшков» росли во дворе. На другом конце площади плотники под моим руководством уже собирали первые полевые катапульты — легкие, разборные, но способные метать зажигательные снаряды на добрую сотню метров, после чего все это добро грузили на повозки и тянули в сторону Руссы, чтобы затем оттянуть к ущелью.

Но, насколько я понял со слов царей, ущелье довольно узкое, а по обе стороны от него возвышаются отвесные скалы. В идеале нам было бы забраться на них и поддать жару еще и сверху. Мне нужно, чтобы кто-то съездил туда и разведал обстановку. В конце концов, я смогу с Фениксом создать крюк-кошку, который зацепится за край отвесной стены и затем, как скалолаз, мы заберемся наверх, сделаем миниатюрный «лифт» и натаскаем горшки еще и туда, чтоб угостить недруга.

Люди работали с какой-то отчаянной, но яростной энергией. Они понимали — они готовятся не просто к битве. Они готовятся защищать свой дом, свои семьи, свое право на жизнь. И это придавало им сил.

Я видел, как Михалыч, забыв про усталость, учит молодых подмастерьев ковать наконечники для копий. Как Иван Кречет, собрав вокруг себя отряд добровольцев, обучает их основам тактики боя в ущелье. Как Иша вместе с другими женщинами готовит бинты, мази, все необходимое для будущего лазарета.

Весь город, весь наш хрупкий союз превратился в единый, слаженный механизм, работающий на одну цель — победу.

И я, стоя посреди этого кипучего, полного жизни и решимости двора, чувствовал себя его неотъемлемой частью. Не просто бароном, не просто инженером. А одним из них. Тем, кто был готов стоять до конца.

— Иван! — крикнул я, вытирая руки о тряпку и высматривая в деловитой суете двора знакомую фигуру предводителя хламников. — Подойди на минуту, дело есть.

Кречет, который как раз объяснял, показывая на схеме, начерченной на земле, как правильно работать копьем и щитом в узком проходе, тут же кивнул своим «ученикам» и направился ко мне.

Мы отошли в сторону, к стене мастерской, где гудел «Феникс», подальше от лишних ушей. Шум от его работы создавал идеальный фон для конфиденциального разговора.

— Слушаю, барон, — сказал Иван, скрестив руки на груди. Его лицо было серьезным, сосредоточенным. Он был полностью погружен в подготовку к предстоящей битве.

— У меня появилась еще одна идея, Иван, — начал я, глядя на него в упор. — Возможно, она покажется тебе безумной, но, я думаю, она может кардинально изменить ход сражения в нашу пользу.

Он молча кивнул, давая понять, что готов слушать.

— Насколько я понял со слов царей, Ущелье Черного Ворона довольно узкое, а по обе стороны от него возвышаются отвесные скалы, — я начал излагать свою мысль, жестикулируя. — Мы планируем встретить их в самом ущелье, завалить ловушками, поливать огнем с катапульт… Это хороший план. Но мы будем сражаться с ними на одном уровне. А что, если… что, если мы поднимемся выше?

Иван нахмурился, пытаясь понять, к чему я клоню.

— В идеале, — продолжал я, — нам было бы забраться на эти скалы. На самые вершины. И поддать жару еще и сверху. Представь себе: орда заходит в ущелье, попадает в наши ловушки, на них обрушиваются снаряды катапульт… а сверху, со скал, на их головы летят еще сотни «огненных горшков». Это будет не просто бойня. Это будет ад. Им некуда будет деться. Ни вперед, ни назад, ни в стороны.

В глазах Ивана мелькнул огонек. Он начал понимать.

— Чтобы забраться туда, нужно пройти через ущелье, а затем еще километров пять вперед, пока ландшафт не выровняется. Это довольно опасно. А чтобы забраться на них с этой стороны — нужно специальное снаряжение, — сказал он, почесывая бороду.

— Вот именно! — подхватил я. — Мне нужно, чтобы кто-то съездил туда. Прямо сейчас. И разведал обстановку. Мне не нужны точные замеры до сантиметра. Просто прикинуть на глаз высоту скал. Посмотреть, есть ли там хоть какие-то уступы, за которые можно зацепиться. Понять, возможно ли это в принципе.

Я посмотрел на «Феникс», который ровно гудел за моей спиной.

— Если да, то я смогу создать то, что нам поможет. С помощью этой машины, — я кивнул на принтер, — я сделаю крюк-кошку. Идеально сбалансированный, с острыми, прочными захватами, которые смогут зацепиться даже за малейший выступ. А к нему — легкий, но невероятно прочный трос, который мы сплетем из композитных волокон. Один из нас, самый ловкий, заберется наверх, закрепит трос. А потом… потом мы сделаем примитивный, но эффективный подъемник. Что-то вроде миниатюрного лифта на ручной тяге. И натаскаем наверх все, что нам нужно — и людей, и «огненные горшки», и, может, даже разборные арбалетные установки. И тогда мы устроим им такой «горячий прием», что они вовек его не забудут.

Иван слушал меня, и на его лице медленно, но верно, скепсис сменялся изумлением, а затем — мрачной, хищной улыбкой. Он представил эту картину. И она ему явно понравилась.

— И еще одно, — добавил я. — Пока твои люди будут там, пусть заодно осмотрят и само ущелье. Внимательно. Может, в скалах есть какие-то пещеры, трещины, пустоты, о которых никто не знает. Места, где можно спрятать еще несколько ловушек. Или устроить засаду. Сбросить на головы врага не только огонь, но и камни. Любая дополнительная проблема для них — это наш плюс.

Он молчал несколько секунд, переваривая услышанное. Затем его лицо снова стало серьезным, собранным. Он посмотрел на меня своим прямым, честным взглядом.

— Сделаем, Саш, — сказал он просто, без лишних слов. Это было не просто согласие. Это было принятие плана, полное доверие моим, пусть и безумным на первый взгляд, идеям.

Он развернулся и, не теряя ни секунды, направился к своим людям, которые как раз заканчивали тренировку. Я видел, как он подозвал к себе Руслана и Олега, как начал что-то быстро и коротко им объяснять, тыча пальцем в воображаемую карту.

Через десять минут трое всадников — Иван, Руслан и Олег — уже выезжали из ворот Новгорода, направляясь на восток, к Ущелью Черного Ворона.

Задача, поставленная бароном, была ясна, как божий день, и одновременно — безумна, как идеи пьяного алхимика. Разведать ущелье. Прикинуть высоту скал. Найти пещеры. И все это — в нескольких днях пути от лагеря наступающей орды. Но слово барона было законом. Тем более, когда это слово сулило такую тактическую выгоду, от которой у любого воина, включая Ивана Кречета, начинало азартно чесаться в кулаках.

Трое хламников выдвинулись так быстро, как только могли. Не было долгих сборов, не было прощаний. Лишь короткий, деловой кивок Саше, проверка оружия, фляги с водой — и вот их кони уже бьют копытами по брусчатке новгородских улиц, направляясь к восточным воротам.

Они скакали, не жалея лошадей. Стук копыт по тракту сливался в один монотонный, почти гипнотический ритм. Ветер свистел в ушах, трепал волосы и бороды, принося с собой запах пыли и увядающей листвы.

Они молчали. Каждый думал о своем, но мысли их, так или иначе, крутились вокруг одного — предстоящей битвы и той сумасшедшей затеи, в которую их втянул этот странный, но такой убедительный барон.

Иван ехал во главе, его суровое лицо было непроницаемым. Он снова и снова прокручивал в голове слова Саши, его план. Крюк-кошка, лифт, атака сверху… Это было дерзко. Это было рискованно. Но в этом была логика, холодный инженерный расчет, который так импонировал Кречету. Он сам был человеком прагматичным, привыкшим полагаться не на удачу, а на силу, хитрость и знание местности. И план барона идеально вписывался в эту концепцию.

Руслан, ехавший чуть позади, хмурился, его взгляд был устремлен вперед. Он не до конца доверял всем этим «инженерным штучкам». Для него лучшим аргументом в споре всегда был тяжелый меч и крепкий щит. Но он доверял Ивану. И если командир сказал, что нужно ехать, значит, нужно ехать. А уж если придется лезть на скалу по веревке, чтобы потом сбросить на головы дикарей пару десятков огненных горшков… что ж, это, по крайней мере, обещало быть интересным.

Олег же, напротив, был полон энтузиазма. Он с азартом оглядывался по сторонам, его глаза блестели. Перспектива нового, необычного боя будоражила его воинственную натуру. Он уже представлял, как они, подобно горным орлам, будут пикировать на врага с высоты, сея панику и смерть.

Они миновали последние форпосты цивилизации — редкие, разбросанные по степи хутора, сторожевые вышки, на которых их провожали удивленными взглядами сонные стражники. А дальше… дальше начинались Дикие Земли. Пейзаж менялся. Плодородные поля сменялись выжженной, растрескавшейся степью, поросшей редким, колючим бурьяном. Воздух становился суше, резче.

К вечеру они достигли предгорий. Земля пошла вверх, тракт превратился в узкую, каменистую тропу, вьющуюся между холмами. А на горизонте уже вырисовывались темные, зубчатые силуэты скал. Ущелье Черного Ворона было близко.

Они спешились, найдя укромное место для ночлега в небольшой лощине, скрытой от посторонних глаз. Развели крохотный, бездымный костерок, чтобы вскипятить воды и разогреть остатки вяленого мяса. Ночь здесь была другой — холодной, звенящей от тишины, которая, казалось, давила на уши. И звезды… звезды здесь горели так ярко, что казалось, до них можно дотянуться рукой.

Утром, едва рассвело, они снова были в пути. Тропа становилась все круче и опаснее. Лошади шли с трудом, осторожно переступая по камням. И вот, наконец, за очередным поворотом, им открылся вид, от которого даже у этих бывалых, повидавших всякое, хламников перехватило дыхание.

Ущелье.

Оно было огромным. Гигантский шрам, рассекающий землю. Словно какой-то древний, неведомый бог в приступе ярости ударил по плато своим исполинским мечом, расколов его надвое. По дну ущелья, извиваясь, как серая змея, вилась дорога — единственный путь, ведущий дальше, на запад. А по обе стороны от нее… по обе стороны возвышались стены.

Отвесные скалы уходили в небо так высоко, что, казалось, подпирали низкие, свинцовые облака. Их темная поверхность была испещрена трещинами, покрыта редкими пятнами мха и лишайника. Где-то наверху, на головокружительной высоте, гнездились хищные птицы, их пронзительные крики эхом разносились по ущелью.

— Ого… — выдохнул Олег, задрав голову. Он никогда здесь не был. И даже в самых смелых рассказах бывалых воинов не мог представить, что скалы могут быть… ТАКИМИ. — Никогда не думал, что они настолько высокие. Отсюда ж, если что сбросить… до низу и не долетит, ветром сдует.

— Да, — коротко подтвердил Иван, его лицо было серьезным. Он тоже смотрел вверх, оценивая, прикидывая. — Высота приличная. Метров сто пятьдесят, если не все двести.

Руслан шмыгнул носом, сплюнув на каменистую землю.

— Ну, и как мы это, по-твоему, мерять будем, командир? Шагами? Извини, но я пока не научился ходить по вертикали.

Иван усмехнулся.

— Этим займусь я, — сказал он. — У меня глаз наметан. Примерную высоту прикину. А вы, — он повернулся к Руслану и Олегу, — не теряйте времени. Пройдитесь в само ущелье. Внимательно осмотрите стены. Барон просил найти любые пустоты — пещеры, трещины, разломы. Все, что можно использовать для засады или ловушек. И будьте осторожны. Очень осторожны. Мало ли какая тварь облюбовала себе там нору.

Руслан и Олег переглянулись и, молча кивнув, начали уходить по едва заметной тропинке, ведущей прямиком в ущелье.

А Иван остался наверху. Он нашел удобную точку для обзора, с которой просматривалась вся длина ущелья, и замер, превратившись в живую статую. Он не просто смотрел. Он впитывал в себя это место. Он оценивал расстояние, высоту, углы обстрела. Он мысленно расставлял ловушки, располагал отряды арбалетчиков, представлял, как орда Радомира втягивается в эту каменную мышеловку, и как сверху, с недосягаемой высоты, на их головы обрушивается огненный ад.

И чем дольше он смотрел, тем больше ему нравился план барона. Да, он был безумным. Но в этом безумии была своя, холодная, инженерная гениальность. И Иван Кречет, старый, опытный воин, не мог этого не оценить. Это будет славная битва. Очень славная.

Олег и Руслан вернулись через два часа. Запыхавшиеся, перепачканные пылью и грязью. Они прошагали по дну ущелья туда и обратно, внимательно изучая каждый камень, каждую трещину в скальной породе.

— Ну что, разведчики? — Иван оторвался от созерцания, поворачиваясь к ним. — Нашли что-нибудь интересное?

— Есть несколько глубоких пещер, командир, — доложил Олег, вытирая пот со лба. — Высоко, правда, метров тридцать-сорок от земли. Не знаю, как они там вообще образовались, и как туда добираться, но они есть. Снизу их почти не видно, если специально не вглядываться. А с первого раза так и подавно, думаю, если нос не высовывать, то хер кто догадается.

— И есть довольно широкие разломы, — дополнил Руслан, который как раз пытался отчистить свой сапог от чего-то подозрительно-липкого. — Я, конечно, со своей комплекцией туда не пролезу, — он с гордостью похлопал себя по могучей груди, — но вот наш Михась, или другие парни пощуплее — вполне. Можно там засаду устроить. Спрятать пару «Ежей» бароновских. Как только дикари мимо пойдут — бах! И половина авангарда в иголках, как подушечка у швеи.

— Молодцы, — сказал Иван, и на его суровом лице появилась довольная улыбка. — Очень хорошая работа. Информации более чем достаточно. А теперь, — он решительно хлопнул в ладоши, — выдвигаемся домой. У нас мало времени, а работы — непочатый край.

— Значит, до двухсот метров, — задумчиво произнес я, выслушав подробный доклад Ивана о высоте скал. Я постукивал угольком по пергаменту, мысленно прикидывая расчеты. Двести метров… это высота почти пятидесятиэтажного дома. Серьезная преграда.

— Так точно, барон, — подтвердил Кречет. — Может, чуть меньше, может, чуть больше. Снизу тяжело на глаз определить. Но стены почти отвесные. Не сказал бы, что идеально гладкие, есть за что цепляться, но карабкаться на них без снаряжения равняется самоубийству. Проще сразу пойти в сарай и вздернуться на вожжах.

— И еще есть разломы в самом ущелье, — добавил я, глядя на пометки, которые делал, пока они рассказывали.

— Да, — в один голос отозвались Руслан и Олег, переглянувшись. — Узкие, но глубокие. И пещеры повыше.

— Отлично, — я откинулся на спинку стула, потер уставшие глаза. План вырисовывался все четче, обрастая деталями, но и сложность его росла в геометрической прогрессии.

В голове уже крутились варианты. Я понимал, как мы будем делать подъем. К сожалению, создать крюк-кошку, который можно было бы забросить одним выстрелом на двести метров, было нереально. Ни один арбалет, даже самый мощный, не справился бы с такой задачей — не хватило бы мощности, чтобы поднять вес крюка и троса на такую высоту.

Значит, придется действовать поэтапно. Зацепиться за уступ на середине пути, подняться, а оттуда — новый выстрел, новый подъем. Как альпинист, штурмующий неприступную вершину. Будет очень сложно, очень трудно, и невероятно опасно.

Я невольно вспомнил свои студенческие годы. В институте у нас был скалодром, и я, как и многие, немного увлекался скалолазанием. Правда, без особого успеха. Мне всегда не хватало то ли силы в пальцах, то ли какой-то особой цепкости, чтобы добраться до самого верха.

Я мог лишь с тоской и легкой завистью смотреть на тех, кто, словно ящерица, взбегал по отвесной стене. А о той, былой крепости в пальцах и предплечьях сейчас я мог и вовсе не мечтать. Тело инженера из двадцать первого века и тело воина-прогрессора из этого мира — это были две большие разницы.

Но выбора у нас не было. Придется карабкаться. Придется экипироваться тем, что есть, и надеяться на лучшее. И, возможно… возможно, наш новый «член команды» сможет в этом помочь.

Я повернулся к черному кубу «Феникса», который невозмутимо стоял в углу, тихо гудя и мерцая своими голубыми индикаторами.

— Скажи мне, коробка жестяная, — обратился я к нему без лишних церемоний, — у тебя есть в твоих бездонных базах данных какие-нибудь чертежи снаряжения для скалолазания?

— Не очень лестно так обращаться к высокоинтеллектуальной автономной системе, барон, — тут же отозвался ИскИн. В его металлическом голосе мне снова послышались нотки задетого самолюбия. — Но, отвечая на ваш вопрос по существу — да, есть. Однако, смею заметить, что имеющиеся у меня прототипы не самой первой свежести и, с моей скромной точки зрения, весьма сомнительного качества. Но, тем не менее, они есть. Вас интересуют подробности?

— Насколько сомнительного? — я прищурился. Что он имел в виду под «сомнительным качеством»? Что крюки будут ломаться, а веревки рваться на полпути к вершине?

— Скажем так, барон, — после короткой паузы ответил ИскИн, — ими, скорее всего, пользовался еще ваш прадед. Если не прапрадед. Это базовые модели начала двадцать первого века. Веревки из синтетических волокон, карабины из алюминиевых сплавов, простейшие спусковые устройства… Никаких вам антигравитационных захватов, никаких репульсорных ботинок или хотя бы присосок с изменяемым вектором тяги. Примитивно, но, с точки зрения механики, вполне функционально.

Я расхохотался. Примитивно! Для них, привыкших к кожаным ремням и пеньковым веревкам, это снаряжение показалось бы верхом технологий, чудом инженерной мысли! А он называет это «примитивным». Вот же сноб электронный!

— Покатит, — сказал я, отсмеявшись. — Более чем покатит. Рассказывай. И показывай. Вернее, задавай партию на четыре комплекта.

— Запрос принят, барон. Начинаю подготовку файлов. Рекомендую использовать для производства тросов композитный материал на основе углеродных нанотрубок и полимерного связующего. Он обеспечит максимальную прочность при минимальном весе. А для карабинов и крюков — титановый сплав. Он есть в моих базах данных. Сырье для него, к счастью, можно синтезировать из имеющихся у вас… отходов металлургического производства.

— Отлично, ИскИн, — кивнул я. — Приступай. А мы пока… — я повернулся к Ивану и его ребятам, — а мы пока займемся подготовкой. Нам нужно будет много веревок. Очень много. И еще — нам нужны добровольцы. Самые легкие, самые ловкие, самые безбашенные. Те, кто не боится высоты. И кто готов стать первыми скалолазами в истории этого нового мира.

Иван посмотрел на меня, затем на своих людей.

— Думаю, барон, — Кречет криво усмехнулся, — с добровольцами у нас проблем не будет.

Я скрестил руки на груди, усмехаясь в ответ.

— И как ты их собираешься набирать?

— Кхм-кхм, — раздался из принтера знакомый звук металлического покашливания. ИскИн, который, казалось, до этого момента безучастно занимался подготовкой чертежей, решил вклиниться в наш разговор. — Барон Кулибин, пока я анализировал базы данных по альпинистскому снаряжению, я нашел кое-что любопытное. Технология, которая использовалась в прошлом немного для других целей — в основном в горнодобывающей промышленности и при строительстве на сложных рельефах. Но, мне кажется, ее можно с успехом применить и для вашей амбициозной цели.

Я вопросительно посмотрел на черный куб. Новая информация от нашего всезнающего «спутника» всегда была кстати.

— Конкретнее?

— Пневматические анкерные штыри, — без малейшей запинки произнес ИскИн. — Если говорить проще, для вашего уровня понимания, барон, то представьте себе прочный металлический цилиндр. Внутри него, под высоким давлением, находится сжатый воздух и подпружиненный боек, соединенный с острым, закаленным стальным штырем. Принцип действия примитивен, но эффективен. Вы приставляете устройство к прочной скальной породе, после чего наносите резкий удар по торцевой части цилиндра — ну, скажем, обычным молотком.

Он сделал паузу, словно давая нам возможность переварить информацию, но для меня это было не нужно. Скорее для моих спутников, хотя я очень сомневался, что им хоть что-то говорили такие слова, как «цилиндр», «пневматический», «анкерный».

— Удар активирует спусковой механизм, — продолжал ИскИн своим лекторским тоном. — Пружина высвобождается, боек бьет по клапану, и сжатый воздух с огромной силой выталкивает стальной штырь. Он, словно снаряд, вонзается в скалу на несколько сантиметров, надежно закрепляясь в ней. На конце штыря имеется кольцо или карабин для крепления веревки. Таким образом, вы можете, не обладая навыками профессионального альпиниста, достаточно быстро создавать себе точки опоры и страховки на практически отвесной поверхности. Это значительно упростит и ускорит вашу задачу по преодолению вершины. И, что немаловажно, сделает ее в разы безопаснее.

Я молчал, пораженный простотой и гениальностью этого решения. Пневматические штыри… Конечно! Это же идеальный вариант! Это куда проще, чем забивать обычные клинья в расщелину. Тут достаточно сделать приставить и сделать один удар. Главное, чтобы этот пневмоанкер не вылетел из рук во время высвобождения давления…

— ИскИн, — сказал я, чувствуя, как на лице расплывается широкая, довольная улыбка, — а ты неплох.

— Я знаю, барон, — без ложной скромности ответил искусственный интеллект. — Рад, что вы наконец-то начинаете это понимать. Чертежи пневматических штырей уже готовы к печати. И когда я говорю к «печати» я не имею ввиду бумажный чертеж, — уточнил он. — Потребуется немного титана, стали и несколько полимерных уплотнителей. Все это мы можем произвести.

Я посмотрел на Ивана. Его лицо выражало ту же смесь удивления и восторга, что и мое.

— Что ж, кажется, с таким оборудованием у нас отпадает вопрос о поиске самых ловких и отчаянных.

Иван расхохотался, его смех гулко прокатился по мастерской.

— Да с такими штуками, барон, я и сам туда полезу! Первым! Вы только покажите мне, как ими пользоваться.

К концу дня, когда солнце уже начало клониться к горизонту, окрашивая небо в медовые и аметистовые тона, «Феникс», как и обещал, выдал нам первые плоды нашего нового технологического рывка. Он работал без устали, его ровный гул стал привычным фоном.

Сначала, с тихим щелчком, на конвейерную ленту выехал крюк-кошка. Он был прекрасен в своей функциональной простоте. Не громоздкий, но и не слишком легкий, сделанный из темного, матового титанового сплава. Четыре острых, чуть изогнутых «лапы» были идеально сбалансированы, а в основании имелось прочное кольцо для крепления троса.

Затем последовали пневматические анкерные штыри. Десяток блестящих, гладких цилиндров, каждый размером с предплечье. Они были тяжелее, чем я ожидал, но эта тяжесть внушала доверие.

Я вынес все это добро во двор, где уже собрались Иван и его команда скалолазов-добровольцев — Миша и двое парней из солдат. Невысокие, поджарые — сплошные жилы. Парой слов — то, что надо.

Их лица выражали смесь нетерпения и здорового скепсиса. Одно дело — слышать о чудесных изобретениях, и совсем другое — увидеть их в действии.

— Ну что, господа, — сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более буднично, хотя внутри все трепетало от волнения. — Пришло время для полевых испытаний.

Мы отошли на открытую местность, к небольшому каменистому холму на краю Новгорода. Это была не отвесная скала Ущелья, конечно, но для демонстрации принципа работы вполне подходило.

Я взял крюк-кошку. Специально для него я предусмотрел на задней части небольшой хвостовик, который позволял устанавливать его в ложе арбалета вместо болта. Вставив крюк в Бьянку Ивана, я почувствовал, как напряглись мышцы Кречета, стоявшего рядом. Он смотрел на свое детище, заряженное этим странным, непривычным снарядом, с некоторой опаской.

— Не волнуйся, Иван, — усмехнулся я. — Не сломается. Я все рассчитал.

Ну, или не я.

Я вскинул арбалет, прицелился не в сам холм, а чуть выше, по дуге, чтобы крюк, перелетев через вершину, зацепился за камни на той стороне. Выстрел! Тетива щелкнула глуше, чем обычно — вес крюка был значительно больше, чем у болта. Крюк со свистом пронесся по воздуху, оставляя за собой тонкий, но невероятно прочный композитный трос, который разматывался со специальной катушки, прикрепленной к ложу арбалета.

Он пролетел над вершиной холма и с глухим стуком упал где-то на той стороне, скрывшись из виду.

— Ну, а теперь — самое интересное, — сказал я, передавая конец троса Ивану. — Тянем.

Мы вдвоем, а затем и вчетвером, потянули за трос. Сначала он шел легко, потом мы почувствовали, как что-то на том конце зацепилось, уперлось. Мы потянули сильнее. Трос натянулся, как струна, но не порвался.

— Руслан, — я кивнул самому здоровому из нас. — Подойди, попробуй выдернуть.

Руслан подошел к натянутому тросу, ухватился за него своими огромными ручищами и потянул. Раз. Другой. Он уперся ногами в землю, его мышцы напряглись, вздулись под кожаным жилетом. Лицо покраснело от натуги. Но трос не поддавался. Крюк-кошка вцепился в камни намертво.

— Ну, дела… — прокряхтел Руслан, отпуская трос. — Держит, зараза. Крепко держит.

Я удовлетворенно кивнул. Первый тест пройден. Крюк работал.

— А теперь, — я взял в руки один из пневматических анкеров, — фокус номер два.

Я подошел к каменистому склону холма, нашел на нем небольшую, но твердую площадку, лишенную рыхлой земли, но с небольшой трещиной.

— Значит так, — я повернулся к мужчинам, которые сгрудились вокруг, с любопытством разглядывая блестящий цилиндр в моих руках. — Все очень просто. Берем вот эту штуку. Приставляем ее вот так, плотно, к скале. После чего, — я выразительно посмотрел на них, — убираем подальше свою голову и другие ценные части тела. Берем молоток и бьем. Резко и сильно. Вот сюда, по бойку.

Я приставил анкер к камню, крепко упершись, чтобы он не соскользнул. Взял тяжелый молоток, который предусмотрительно захватил с собой. Размахнулся. Удар!

Раздался резкий, шипящий хлопок, похожий на звук выстрела из пневматического ружья. Отдача неприятно тряхнула руку, но я устоял на ногах. Если хорошо закрепиться, занять устойчивую позицию, то выбить из равновесия не должно.

А стальной штырь… он, словно клык с лязгом вонзился в камень, войдя в него почти на половину своей длины. Он торчал из скалы, неподвижный, монолитный, с удобным кольцом на конце, в которое можно было легко продеть карабин или веревку.

Иван присвистнул.

— Вот это… — протянул Олег, осторожно подходя и трогая пальцем торчащий из камня штырь. — Вот это я понимаю, инструмент. С такими гвоздями мы на эту вашу скалу заберемся, как к себе домой.