Первый инженер императора IV

Глава 16

— Все готово, барин.

Голос Ивана, хриплый от усталости и холодного степного ветра, вырвал меня из состояния напряженной сосредоточенности. Я стоял на наспех сколоченной смотровой площадке, вцепившись в перила, и смотрел на восток, туда, где за серой, выжженной равниной скрывался враг.

— Отлично, — сказал я, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.

Мы заканчивали последние этапы подготовки, превращая Ущелье Черного Ворона из простого географического объекта в смертельную, многоуровневую ловушку. На это ушло еще два полных дня и две почти бессонные ночи.

К счастью, за это время нам удалось наладить почти бесперебойный, курсирующий маршрут между Старой Руссой и ущельем. Логистика — вот что было ключом к успеху в этой гонке со временем.

Караваны ходили бесконечным потоком. Скрипели колеса, фыркали уставшие лошади, хмурые возницы подгоняли их криками. Подвозили разное: доски, мешки с песком, новые партии огненных горшков… но самое главное — оружие и броню.

Солдаты, прибывавшие из Руссы и Новгорода, постепенно преображались. Старые, потертые кожаные доспехи и разномастные кольчуги сменялись на темно-серые, испещренные гексагональным узором нагрудники и наплечники. Они выглядели теперь не как разношерстное ополчение, а как единая, грозная армия. Армия новой эры, оснащенная оружием, которого этот мир еще не видел.

И последним, финальным этапом стало возведение баллист, которые мы обсуждали с Иваном, и мощных баррикад в самом узком месте ущелья. Вот их-то мы только что и закончили, установив тяжелые, пахнущие свежим деревом и смолой орудия на специально подготовленных площадках напротив узких бойниц в баррикаде.

Я спустился с вышки. Ноги гудели от усталости. Последние дни я почти не спал, лично контролируя каждый этап работы, внося коррективы в чертежи на ходу, объясняя плотникам и воинам принципы работы механизмов.

Баррикады получились внушительными. Не просто гора камней и бревен, нет. Это были настоящие инженерные сооружения. Несколько рядов заграждений из толстых, заостренных кольев, вбитых в землю под углом.

Проходы между ними были узкими, извилистыми, и каждый из них простреливался с наших позиций на склонах. А в самих баррикадах, как я и планировал, были спрятаны «сюрпризы» — замаскированные ловушки, «Ежи», готовые в любой момент выпустить свой смертоносный груз.

Но главной моей гордостью были баллисты. Две штуки Их детали, выточенные «Фениксом» с микронной точностью, мы собирали прямо здесь, на месте. Я упростил классическую конструкцию, сделав ее более легкой в перезарядке и обслуживании, но не менее мощной.

Вместо сложных торсионных пружин из скрученных жил я использовал композитные плечи, похожие на те, что стояли на наших новых арбалетах, только в разы больше и мощнее.

— Ну что, барон, — Иван подошел ко мне, протягивая флягу с водой. — Теперь, кажется, все. Осталось только ждать.

— Да, — я кивнул, жадно отпивая прохладную воду. — Осталось ждать.

Мы стояли у входа в ущелье, глядя на восток, туда, где за серой, выжженной степью скрывался враг. Ветер трепал наши плащи, принося с собой запах пыли и полыни. Атмосфера была напряженной. Все понимали — скоро начнется.

И они пришли. На следующий день, на рассвете.

Сначала мы услышали гул. Низкий, утробный, он доносился откуда-то из-за горизонта, и от него, казалось, дрожала сама земля. Затем мы увидели пыль. Огромное, бурое облако, поднимающееся до самых небес, оно медленно, но неумолимо приближалось, закрывая собой восходящее солнце.

Мы увидели их только потому, что находились на смотровых вышках на самом верху ущелья у обрыва. Если бы не эти сооружения, то информацию могли бы получать только по звуку и уже по факту, когда первые ряды врага вошли бы внутрь.

А посылать разведывательный отряд не стали. Во-первых, я не хотел рисковать людьми. Нам и так предстояла кровавая баня, в которой, увы, явно не избежать потерь. А во-вторых, если бы их поймали или увидели по дороге, то, либо бы пустились в погоню и увидели нашу оборону на этапе стройки, либо поймали бы и допытали. Оба исхода меня не устраивали ни на грамм.

— Барон! — раздался знакомый голос, заставивший меня оторваться от созерцания приближающейся пыльной бури. Я обернулся.

По тропе, ведущей от нашего тылового лагеря к дозорной вышке, поднималась группа всадников. И это были не просто воины. Впереди, на своем вороном жеребце, ехал Алексей Петрович. Рядом с ним, на не менее внушительном коне, восседал Олег Святославович. Чуть позади — мэтр Скворцов, его серая мантия сменилась на что-то более практичное, а за спиной виднелись ножны с длинным клинком. Но не их присутствие заставило меня нахмуриться.

Рядом с ними, на изящной, светло-серой кобыле, сидела Маргарита.

Что они здесь делают? Нет, ладно, я еще мог понять присутствие царей и даже мага. Их желание лично присутствовать при решающей битве, проконтролировать, воодушевить — все это было логично, хоть и, на мой взгляд, излишне рискованно. Но… Рита? Что она здесь забыла?

Этот вопрос вырвался из моего рта прежде, чем я успел его обдумать, придать ему более вежливую, дипломатичную форму.

— Что ты здесь делаешь? — крикнул я, перегнувшись через перила вышки. В моем голосе звучало не только удивление, но и плохо скрываемое раздражение. — Тебе нельзя здесь находиться! Это не ярмарка!

Она спешилась, передав поводья одному из царских оруженосцев, и, задрав голову, посмотрела на меня снизу вверх. Ее взгляд был упрямым, решительным. Ни тени прежней робости или смущения.

— Я сама решу, где мне быть и что делать, барон Кулибин! — звонко ответила она, и в ее голосе прозвучала сталь.

Я спустился с вышки, быстрым шагом направляясь к ним. Они действительно были готовы к бою. Оба царя облачились в полные латные доспехи, отполированные до блеска, их шлемы с опущенными забралами держали оруженосцы.

Скворцов сменил свою вечную мантию на плотный кожаный доспех, усиленный металлическими пластинами. На поясе у него висело то, что напоминало мне не то рапиру, не то шпагу — длинное, тонкое оружие, явно предназначенное для быстрых, точных уколов, а не для грубой рубки. Но свой кривой посох он все так же сжимал в руке.

И даже Маргарита… Она была одета во что-то практичное, явно мужского покроя, но хорошо подогнанное по фигуре. Кожаная куртка, плотные штаны, заправленные в высокие сапоги. На поясе — короткий кинжал. Она выглядела не как изнеженная племянница царя, а как молодая, дерзкая воительница.

— Зачем вы здесь? — повторил я свой вопрос, обращаясь уже ко всем. — Ваше присутствие здесь, Ваши Величества — это неоправданный риск. Если с вами что-то случится…

— Если с нами что-то случится, барон, — перебил меня Долгоруков, его голос был спокоен, но тверд, — то это будет наша ответственность. Но мы не могли оставаться в стороне, пока наши люди готовятся принять бой, от которого зависит судьба наших земель.

Скворцов улыбнулся своей обычной, загадочной улыбкой.

— У Маргариты был дурной сон, — сказал он, и его слова заставили меня замолчать. — Очень дурной. Она сообщила о нем мне. А я, в свою очередь, счел, что это не просто так, не девичьи страхи. И решил присоединиться к решению возникшей проблемы. В конце концов, барон, — он посмотрел на меня своими синими, пронзительными глазами, — это и мой дом тоже. А свой дом нужно защищать.

— И мой, — подхватила Маргарита, шагнув вперед. Она встала рядом со мной, и я почувствовал исходящее от нее тепло и какую-то новую, незнакомую мне уверенность. — Я не собираюсь отсиживаться за стенами, пока вы тут рискуете жизнями. Тем более, что мой Дар… он может здесь помочь. Помочь больше, чем вы думаете.

Я смотрел на нее, на ее серьезное, решительное лицо, и понимал, что спорить бесполезно. Она приняла решение. И она была права. Ее способность влиять на разум, создавать ментальные помехи или, наоборот, усиливать концентрацию наших воинов, могла стать серьезным козырем в предстоящей битве.

— Хорошо, — наконец сказал я, сдаваясь. — Раз вы здесь… значит, так тому и быть. Но я прошу вас всех — будьте предельно осторожны. Держитесь позади основных сил, на командном пункте. Ваша жизнь слишком ценна, чтобы рисковать ею без крайней необходимости.

Я осматривал их броню и про себя глубоко вздыхал. Тем более, что вы нарядились в свои старые никудышние латы, которые в подметки не годятся тому, что нам удалось собрать.

— Не беспокойся, барон, — хмыкнул Романович, поправляя тяжелую латную рукавицу. — Мы не самоубийцы. Мы пришли не мешать, а помогать. И посмотреть, как твои инженерные фокусы сработают против настоящей армии. Ты думал, что я позволю себе пропустить такое грандиозное события? Да я тогда буду не Романовичем, а земляной вшой!

Я кивнул. Спорить больше не было ни времени, ни смысла. Они здесь. И это нужно было принять как данность.

Я снова поднялся на дозорную вышку, на этот раз вместе с ними. Отсюда, с высоты, картина приближающейся орды была еще более впечатляющей и жуткой. Это была река. Бурая, грязная река из человеческих тел, которая медленно, но неумолимо текла в нашу сторону, заполняя собой все пространство до самого горизонта.

Гул нарастал, превращаясь в сплошной, давящий на уши рев.

— Сколько их? — спросила Маргарита, ее голос был напряжен, но в нем не было страха. Она стояла рядом, вглядываясь в даль.

— Много, — коротко ответил Иван, который тоже поднялся к нам. — Очень много. Десять тысяч, может, больше.

И тут я почувствовал то, чего никак не ожидал. То, чего здесь быть не должно было. Вибрация в пространстве. Эманации. Холодок побежал по коже.

Краем глаза я увидел, как губы Скворцова едва заметно вздернулись.

— Почувствовал, мой дорогой друг?

Да. Почувствовал. Магия. Вместе с ордой двигалась и она. Очень сильная, резонирующая в пространстве магия.

То, что приснилось Маргарите, конечно же, не было сном. Сны — это, знаете ли, штука довольно простая. Там обычно фигурируют говорящие кролики, бесконечные падения в никуда или, в особо тяжелых случаях, бывшие возлюбленные.

То, что видела Маргарита, было куда сложнее и, откровенно говоря, значительно неприятнее. Будучи Одаренной особой, она, хоть и владела своей Силой весьма прилично, но, увы, не идеально. Идеалу, как известно, предела нет, он всегда маячит где-то на горизонт, но при любой попытке сблизиться — резко разрывает дистанцию.

Именно поэтому с девушкой иногда случались такие вот… инциденты. Когда ее Дар, повинуясь собственной, совершенно нелогичной прихоти, решал, что ей будет крайне интересно посмотреть чужое кино. Прямой трансляцией. Без возможности переключить канал.

И вот что она видела в ту ночь.

Трое магов, сопровождаемые одним-единственным выжившим из недавно перебитого отряда, который еще полчаса назад с энтузиазмом собирался присоединиться к орде, теперь шли в сторону стана Радомира Свирепого.

Выживший, которого звали (хотя это уже не имело никакого значения) Гхырк, шел впереди, спотыкаясь и постоянно оглядываясь. Его лицо было бледным, глаза выражали ту степень ужаса, которую обычно испытывает мышь, обнаружившая себя посреди дома любителей кошачьего царства.

Ближе к глубокой ночи, когда луна, похожая на надкусанный кусок сыра, лениво выкатилась на небо, ренегаты увидели вдали россыпь костров. Словно кто-то высыпал на черную степную скатерть горсть тлеющих углей. Это был стан Радомира.

Они не стали подкрадываться. Зачем? Это было бы слишком… изящно. Их план был прост и прям, как линейка. Поэтому они просто подошли вместе со своим провожатым-пленником.

Первыми их заметили стражники у костра. Они как раз были заняты очень важным делом — спорили, можно ли считать сапог съедобным, если его долго варить с луком. Внезапное появление трех странных фигур прервало эту увлекательную дискуссию.

— Э-э-э… вы хто? — спросил один из стражников, инстинктивно хватаясь за свой ржавый топор.

Но ответить ему не успели. Шум, поднятый стражей, привлек внимание, и из самого большого шатра, откинув полог так, что тот едва не оторвался, вышел сам Радомир Свирепый. Вид у него был заспанный и очень недовольный.

— Вы кто такие? — осведомился он, его голос был подобен скрежету камней. — Чего надо?

— О, — отозвался хитрый К’тул, мгновенно входя в образ немощного, заблудшего старика. Он согнулся в три погибели, опираясь на посох, и закашлялся так, словно пытался выплюнуть собственные легкие. Хотя все внимание Радомира было приковано не к нему, а к Фтангу.

Да, Фтанг производил впечатление. Он стоял, возвышаясь над всеми, как скала, и с любопытством разглядывал кочевников, словно прикидывая, сколько из них поместится у него в кулаке.

Радомир смотрел на него, и в его глазах отчетливо читались два сильных, почти первобытных желания: первое — немедленно потягаться с этим гигантом силами, и второе — как можно скорее переманить такого воина в свое войско. С таким парнем можно было не просто брать города, а использовать его в качестве тарана.

— Мы просто были наслышаны про такого великого воина, как вы, Радомир, — проскрипел К’тул. — И про вашу великую орду. Вот и пришли… с дарами. И с предложением.

— Да? И откуда ветер дует? — Радомир недоверчиво прищурился.

— Со всех сторон, почтенный, со всех сторон, — мягко ответил К’тул. — Ваша слава летит впереди вас, как стая воронов.

— А что, ваши спутники языки проглотили? — Радомир кивнул на молчаливого Идриса и все еще рассматривающего всех Фтанга.

— Я за старшего просто, кши-ши-ши, — рассмеялся К’тул своим наигранным, дребезжащим смешком. — Так вот, мы подумали… раз уж у вас такие грандиозные планы по захвату этих изнеженных городов… то было бы неплохо завладеть этой армией.

Брови Радомира взлетели вверх так стремительно, что едва не затерялись в его спутанных волосах. На мгновение в лагере воцарилась тишина. Даже сверчки перестали сверчать. Ему не послышалось? Этот старый хрыч, который, судя по виду, вот-вот должен был рассыпаться в прах, только что сказал, что хочет завладеть ЕГО армией?

Радомир посчитал, что было бы логично оправдать такую оговорку старика тем, что он впал в маразм.

— Это МОЯ армия, — процедил Радомир, и в его груди тут же вспыхнула Ярость. С большой буквы. Та самая, которую он не испытывал уже много дней. Последний раз в таком приступе он ударом кулака переломил дубовый стол, и сейчас ему отчаянно захотелось проделать то же самое, но с головой этого наглого старика. — МОЯ! — гаркнул он, его рев прокатился над лагерем. — Я — РАДОМИР СВИРЕ…

Хлоп.

Мир вокруг Радомира Свирепого внезапно потерял краски. Стал серым, плоским, двухмерным. А еще он вдруг обнаружил, что наблюдает за всем как бы со стороны. Очень странное и, надо сказать, не самое приятное ощущение.

— … ПЫЙ-пый-пый-пый-пый… пый… пый… ый… ый… й……… — разлетелся его боевой клич затихающим эхом по пространству, словно в пустом автомобильном тоннеле.

Лишь спустя секунду, которая показалась ему вечностью, он понял, что именно произошло. Он увидел свое собственное тело. А вот головы видно не было. А видно не было потому, что здоровяк, пришедший вместе со стариком и тем третьим мужчинок, свел ладони вместе.

Картина прояснилась. И она Радомиру категорически не понравилась. Как и тот хлопок, который он услышал.

Только теперь ему все стало понятно. Здоровяк только что размозжил его, Радомира Свирепого, голову одним простым хлопком в ладоши, как напившегося крови комара.

Так бесславно. Так нелепо. Так… эффективно.

Последней мыслью Радомира было: «А ведь какой воин пропадает… Надо было его все-таки переманить…»

А потом мысли кончились. Как и сам Радомир.

Тело Радомира Свирепого, лишенное головы, еще несколько секунд простояло по инерции, а затем с глухим стуком рухнуло на землю, подняв облачко пыли. В лагере воцарилась гробовая тишина. Кочевники, еще мгновение назад с благоговейным ужасом взиравшие на своего непобедимого вождя, теперь с не меньшим ужасом смотрели на то, что от него осталось.

И на тех, кто это сделал.

— Ну вот, — с досадой произнес Идрис, разглядывая свои ногти. — Опять все в крови. Фтанг, я тебя просил — аккуратнее.

Фтанг же, стряхнув с ладоней остатки того, что еще недавно было головой Радомира Свирепого, виновато пожал плечами и посмотрел на К’тула.

Старик не стал медлить. Он шагнул вперед, наступив на край плаща поверженного вождя, и обвел толпу своим тяжелым, ледяным взглядом. Вся его старческая немощь, вся его показная дряхлость испарились без следа. Теперь перед ними стоял не заблудший путник, а нечто древнее, могущественное и абсолютно безжалостное.

— Слушайте меня! — выкрикнул К’тул, и его скрипучий голос, усиленный магией, пронесся над притихшим табором, заставив даже самые дальние костры испуганно затрепетать. — Ваш предводитель был силен, да. Но глуп. Он вел вас на убой, на бессмысленную бойню ради собственной прихоти. ТЕПЕРЬ Я ВАШ ПРЕДВОДИТЕЛЬ! Я! К’тул из Старого Мира!

Он выдержал паузу, давая словам впиться в сознание ошеломленных кочевников.

— И наш план не меняется! Мы идем на запад! Мы идем забирать то, что принадлежит нам по праву сильного! — он вскинул свой кривой посох.

Правда, под этими словами старый маг-ренегат скрывал свою истинную цель: добраться до барона и его Сердца Руны. Но чтобы заставить глупых ордынцев идти в бой и умирать, как мухи, напитывая его собственный Рунный Камень, нужно было подобрать нужные слова.

По толпе пронесся неуверенный, но одобрительный гул. Идея грабежа и насилия была им близка и понятна.

— А кто сильно против, — К’тул обвел толпу своей зловещей, беззубой улыбкой, — кто считает, что я не прав… тот может предложить свои альтернативы Фтангу.

Старик кивком указал на здоровяка, который тут же с хрустом размял свои огромные кулаки и с надеждой посмотрел на толпу.

Очевидно, что возражений не было. Желающих подискутировать с Фтангом на тему легитимности новой власти как-то не нашлось.

— ВЫ ГОТОВЫ ИДТИ В БОЙ ЗА МНОЙ⁈ — уточнил К’тул, его голос гремел, как раскат грома.

— Да-а-а-а! — на этот раз ответ был куда более уверенным, почти восторженным. Рев тысяч глоток прокатился по ночной степи.

— Хорошо, — улыбнулся старик. — Очень хорошо.