Паяцы

Глава 36 Радужные пески

36. Радужные пески

Продолжая путь, мы преодолели неширокую полосу травы, напоминающую обычную осоку вперемешку с вкраплениями других, не характерных для средней полосы России, но, как ни странно, тоже знакомых трав. Напрягши ум, смог определить, где я мог видеть подобные растения. На подоконниках! Инопланетные дизайнеры то ли в шутку, то ли по недоразумению, засеяли участок и сорными и типично культурными, изнеженными человеческим уходом, растениями. А может, это намек был. Но на что, до меня так и не дошло. У Гвалта спросить? Он умный. Я неожиданно поймал себя на том, как легко делегировал полномочия, уступив пальму первенства. Прежде в игровых коллективах, во всяком случае, в собственных глазах, самым осознанным был я! Даже в компании практичной Тильды. Есть над чем задуматься!

Однако, мой разум считал иначе, меняя приоритеты в принципе. Стальной брусок «влечения», подложенный под навигационный компас, постоянно отклонял стрелку моего мировосприятия в сторону боевой спутницы. Ее бедра при ходьбе всегда так интригующе раскачивались или…?

Вот ведь пропасть! Сняла бы она что-ли свою подвеску! Сейчас-то она ей зачем? Надо отвлечься. И я принялся размышлять о яйце. В единственном числе, чисто на всякий случай.

— А-а-а-а-х!– Гвалт в последний момент дернул меня за плечи, когда я уже занес ногу над «кладка змеиная, игровой предмет, обычный»

А где кладка, там и…

Отливающая чешуей пестрая лента выстрелила из-под кочки, метя мне в голень. Промах! Все благодаря рывку мага.

Едва успел прочесть прочесть «Кобра обыкновенная, игровое существо, редкое, 11 уровень, ядовита», навык «дурман»', над головой сделавшей стойку рептилии, как:

— Вжирх!

И миниатюрная голова, напоследок злобно сверкнув глазенками, отлетела далеко в сторону. Морена великолепна, как богиня войны. «Поражение уязвимостей» плюс молниеносная реакция. И она моя мисс «ван шот форева».

Гибкое тело еще долго билось в траве, гипнотизируя калейдоскопом меняющегося узора.

— Не отставай, Ахав!

— А лут брать не будем?

— Зачем тебе хлам? Кладка вообще отстой, даже не разделяется. А таскать с собой на продажу игровой предмет сомнительной ценности, так себе затея!

Не разделяется… не разделяется…– почему-то засело занозой в голове. А если так:

— Навык «разборка». Применить!

— Яйцо кобры, игровой предмет, обычный. Скрыто.

— Яйцо кобры, игровой предмет, обычный, повреждено.

— Яйцо кобры, игровой предмет, обычный. Скрыто.

— Яйцо кобры, игровой предмет, обычный, испорчено.

— Яйцо кобры, игровой предмет, обычный. Скрыто.

— Гнездо кобры, игровой предмет, обычный.

Убрав три годных экземпляра в Инвентарь, уже больше из азарта и озорства, повторил над гнездом:

— Навык «разборка». Применить!

И обнаружил под распавшейся глиняно-травяной чашкой сиреневую искорку:

— Кристалл энергии 30 у. э.

Вот это тема! Настроение сразу приподнялось.

Вслед за ним гостем пожаловал и креатив.

— Яйцо кобры, игровой предмет, обычный. Скрыто.

Навык «Селекция». Применить!

Система подвисла на секунду. Но с достоинством приняла вызов отважного извращ… исследователя Ахава.

— Яйцо королевской кобры, игровой предмет, редкий, алхимический ингредиент (упр.)

А что если еще разок?

— Недостаточен уровень навыка «Селекция» либо необходимы новые материалы для трансмутации.

Над зародышами кобры надпись изменилась! Вместо «скрыто» теперь вполне конкретное «материал для селекции»! И на добыче с птиц тоже!

— Яйцо ласточки. Игровой предмет. + 5 к выносливости. Кулинарный ингредиент. Материал для селекции.

— Применить!

И снова:

— Недостаточен уровень навыка «Селекция» либо необходимы новые материалы для трансмутации.

— Неожиданно. Об-ло-мин-го, аднака… Но, отрицательный результат, тоже результат. Двигающий познание веред! Как говорят научные работники, оставшиеся неизвестными. Они именно поэтому и остаются таковыми, из-за того, что слишком часто это говорят.

Перегоняю оставшиеся два яйца кобры в продвинутую версию. Манны на процедуру уходит немного, потому продолжаю эксперимент:

— Яйцо стрижа. Игровой предмет. + 5 к здоровью. Алхимический ингредиент.

Навык «Селекция». Применить!

Система переварила мою наглость. И выдала:

— Яйцо стрижа-наблюдателя, игровой предмет, редкий. (упр)

Ха! Ни тебе бонуса к здоровью при употреблении в пищу. Ни алхимического ингредиента. Добавился «наблюдатель», о свойствах которого, если посмотреть правде в глаза, я вряд ли узнаю когда-либо. Если, конечно, не посвящу орнитологии все души прекрасные порывы!

— Навык «Селекция» достиг третьего уровня. Всего 3/12.

Отрадная новость. Пробую еще раз проапгрейдить «королевскую кобру». Но нарываюсь на тот же транспарант, что и прежде.

А вот с ласточкиным наследством процедура завершается нежданно-негаданно:

— Яйцо песчаного селезня, раритетное, (упр).

Манны остается еще на один заход. Но следующая попытка и вовсе обескураживает.

— Неудача. Материал для селекции утрачен!

Оказывается, бывает и так! Не просто «извините, ничего не получилось», а «мышка-норушка бежала, хвостиком махнула, яичко и разбилось». Так это при хорошем показателе «удачи»! Будь он скромнее, негативные результаты экспериментов случались бы чаще!

— А если…

Я вошел в исследовательский раж, выстроив в ряд в виртуальном пространстве все три оставшихся «исходных яйца». Ласточка, стриж, кобра.

— Навык Селекция. При-ме-нить!

— Ты чересчур увлекся, Ахав!– голос Аргентумуса в голове звучит не строго, но предостерегающе. И без привычного переливчатого серебра в тембре.

И тут терпение Системы закончилось. Это я узнал по посыпавшимся обильно сообщениям:

— Материал для селекции утрачен!

— Получено достижение «Против природы». Удача в экспериментах −1, стартовая репутация с вновь встреченными биологическими видами: Настороженность (-3). Уровень креатива и интеллекта в неординарных исследованиях +1.

— Получен навык «Вивисектор ⅕. Дуализм. Сценарии 'Хаос», «Слияние». Возможные профессии: Кибербиолог, Ветеринар, Некромант.

— Репутация с птицами понижена на 2 пункта.

— Репутация с рептилиями понижена на 1 пункт.

— Мораль −1.

— Получен усовершенствованный навык «Объединение», путем синтеза навыков «Конструктор» и «Селекция».

Хм-м… Да… Я действительно, увлекся. С детства мне не нравилась методика академика Павлова по кромсанию собачек с целью научного прогресса. А сам?

Вот и получил по щам! Крайне сомнительное достижение, поражение в морали, навык двойного назначения… Только синтез порадовал. Есть все же в этой сущности «конструктора» что-то такое… Близкое мне. Не зря же почти все расширения происходят с его непосредственным участием. Или такова сама природа этого навыка?

Я сверил сухой остаток своей лабораторной работы не юного мичуринца в рамках одного, отдельно взятого курятника. Итак, номенклатура моего яйцекомбината:

Стриж-наблюдатель 1шт.

Королевская кобра 1 шт.

Песчаный селезень 1 шт.

Два яйца редких, одно раритетное. Все с пометкой (упр.)

Логика подсказывает, что (упр.) имеет в корне «управление». Ну не «упрямство» же? Или «упреждение»? Или «упряжь»? Или «упругость»?

— Ахав, ты чего-то совсем замечтался! Об омлете что-ли грезишь?– не упустил повода для подколки Мор. Полоса «зеленки» под ногами закончилась. Впереди нас ожидала следующая локация. «Радужные пески».

Пески, и впрямь, оказались разноцветными, как набор детских мелков. А точнее… Точнее, они напомнили мне о мнемоническом этюде, уже слышанном от Антошки. «Баран забор сломал, фасольку обглодал».

Пять слов, пять колеров. Белый, зеленый, синий, фиолетовый, оранжевый. И только желтого песка в напластованиях пустынной равнины не наблюдалось. Прикол, конечно. Хотя и на родной планете не весь песок всегда желтоватый. Ведь, по сути, его таковым делает в большинстве случаев, примесь глины. А глина, хоть и очень частый спутник песка, но не неизменный. Есть обширные пляжи с белым песком. Или с серым, изрядно сдобренным вулканическим пеплом. Или с черным. Да даже целые пустыни альтернативно монохромные наличествуют. Где-то читал об острове, где есть и то, что вижу перед собой. Разноцветные пески, которые, не смотря на ветер, дождь и прочие природные явления, почему-то за века так и не перемешались между собой, не слились в невзрачную, невнятного окраса, массу.

Раскинувшаяся же перед нами пустошь буквально била по глазам яркими сполохами красок, пестрыми хаотичными мазками усеявшими, чередуясь, исполинскую палитру.

Вот белая полоса. Я присел, приложил ладонь. Пальцы тут же обожгло холодом, будто руку на сухой лед положил. И даже через ботинки стужа чувствовалось. Слева, шагах в тридцати, зеленая полоса. А справа, рукой подать, берет начало узенькая оранжевая. Познакомимся с обеими! От оранжевой пышет жаром. Но не сразу. Нужно подержать ладонь над плоскостью. И тогда она начнет разогреваться, как под действием мягкого инфракрасного излучения. Я набираю полные пригоршни песка. В левую руку белого, в правую– оранжевого. Стоит им оторваться от анклава, и они становятся неотличимы один от другого. Те же песчинки наощупь, ни холодные, ни горячие. Я, развернувшись, сыплю их, меняя местами. На апельсиновую дорожку падает подобие манной крупы. На белую,– сухая перемолотая вытяжка из марокканского мандарина. Песчинки задорно скачут, пружиня и подпрыгивая, абсолютно нехарактерно для их земных аналогов. И, разбившись на нитевидные ручейки, стекают на родину. К братьям и сестрам по колеру. Их поведение сверху напоминает миграцию муравьев. С точки зрения физики же явление видится странным. От зеленой полосы веет умиротворением. И, подрастающими, очень медленно, очками жизненной силы. Наберу-ка я в пробирки, от антидота оставшиеся, образцов сего песка животворного!

Сказано,– сделано!

— Зри!

— Песок Стихий, алхимический ингредиент.

— Смотри, Ахав,– Морена тянет меня за рукав, настойчиво указывая на невысокий синий бархан.

Бархан движется! Он перемещается к «берегу», подныривая под мешанину прочих цветов и, отодвигая, оттесняет их к центру. Движется почти лениво. А может торжественно. Это смотря какой саундтрек фоном поставить. Если побыстрее и понапряженней, то на душе и вовсе тревожно станет. Потому что все же в нашу сторону направлено переползание аномального синего бархана. Вот он подлез под очередную фиолетовую полосу, прошелся под ней, как подводное течение. Миновал широкую и извилистую зеленую. Вспучил китовым горбом белую, с которой мы едва успели ретироваться. И выплеснулся нам под ноги, распластавшись плоским синюшным языком.

Я нагнулся, осторожно пошевелив пальцами в синей массе. Песок, как песок. Только влажный немного. Кажется. Или такое ощущение создается оттого, что песчинки гладкие, не имеющие острых граней, будто глянцевые отполированные гранулы.

— Ахав, ты заметил?– Морена рассматривает сосредоточенно шнуровку ботинок.

— Заметил что?

И, еще не договорив, я понимаю, «что».

Наша обувь погрузилась в песок по щиколотку. Шаг вперед. Еще. И нога ушла в синеву по середину голени. Стоп, стоп, стоп. Это что же, если я дальше пойду, выходит, утону что-ли? Или как?

На ум пришли сумбурные знания о зыбучих песках. До того, как отступить, я шлепнул ладонью по предполагаемому зыбуну. От места удара пошли концентрические круги, совсем как по воде пруда, принявшей брошенный булыжник.

— Зри!

— Пески стихий,– лаконично проинформировала Система.

— Отчий дом песчаной акулы,– с тоской подумалось мне.– А я-то все гадал, как состыкуется морская хищница и пустыня. Даже на двух ногах ее представил. Или на четырех. Первый образ отчего-то вышел зловещим, а второй комичным. Но теперь понятно, что без надобности акуле сухопутные конечности. Что две, что четыре.

Мне показалось, или вдали, на гребне очередного синего бархана мелькнул тигрового окраса плавник?

— Лодку нашел!– обозначил свое присутствие Шакил, отошедший далеко влево.

— И она здесь, предполагаю, неспроста,– вполголоса отозвался Гвалт, внимательно вглядываясь в меняющийся на глазах узор песчаного моря.

Синих полос в нем становилось все больше. Они, как реки, то сливались, то разделялись, то пробивали протоки, беззастенчиво вклиниваясь между прочими пестрыми лоскутами.

— Что с картой, Мария?

— Морена!– недовольно поправила меня спутница.

— Виноват, исправлюсь,– мой ум подобрал третью причину использования «Очаровашки» Машей. Причина предполагала компенсацию артефактом излишней колючести носителя.

— Следуем верным курсом.

— Великая пустошь и есть радужные пески?

— Вероятно,– пожала плечами лидер, разворачивая свиток.

— Лярва, а можешь еще раз.

— Что «еще раз»'?

— Ну карту… подержать… пальчиками,– тьфу, двусмысленно как получилось. Хорошо, что хоть карту не забыл упомянуть!

Но ведьме не было дела до околичностей. Она повторила маневр с картой. Пунктир, обозначающий маршрут, вдруг разбился на два разноцветных дерева, желтое и черное. Желтые ветви тянулись, расходясь отростками по Пустоши. Четыре же черных магистрали, несмотря на изгибы, сходились под красным крестиком.

Ага. Желтый квест,– общий. Черный,– наш. Немного смущало то, что каждая из четырех черных дорог имела суживающийся участок, зажатый между двумя крохотными, но вполне различимыми ромбиками.

— Лярва, это что? — ткнул я пальцем в условный значок.

Прорицательница вздохнула тяжко, будто школьница, вызванная негаданно к доске. И принялась быстро-быстро нашептывать что-то неразборчивое, повторяющееся, завораживающее. Темп речитатива все убыстрялся, пока не слился в неразличимую бормочущую скороговорку. Глаза у ведуньи закатились, голова откинулась назад, удерживаемая напрягшимися мускулами шеи. Из уголка рта свисла ниточка слюны.

— Сцилла,– прошептала колдунья. И, обмякнув, повалилась на влажный песок.

— Она про что?– вскинулся Мор.

— Да бредит, однозначно. С ней случается,– снисходительно бросил Шакил. Морена вопросительно воззрилась на меня. Ожидая разъяснений от всесторонне подкованного Ахава. А я, как на грех, забыл, кто такая эта Сцилла. Может, тоже ведьма-предсказательница из эпоса? Нет, та вроде бы Сивилла… Или Сибилла.

На помощь пришел Гвалт:

— Молодые люди… Ну что же вы. Совестно такого не знать. Это же «Одиссея» Гомера.

— Кто это,– Одиссея?– перебил Шакил.

— Одиссей,– терпеливо поправил маг,– легендарный царь Итаки, очень-очень долго скитавшийся по морям в результате неких… трений с богами. Пережил множество опасных и необычных приключений, одолевая многочисленных врагов, то и дело встречающихся на пути и мешающих его возвращению на родину. В его честь великий слепой рассказчик Гомер назвал эпос.

— Супергерой прям,– хохотнул смуглый парень.

— В определенном смысле,– не стал разочаровывать юношу Гвалт,– хотя побеждал он в первую очередь смекалкой и продуманным маневром. Не полагаясь всецело на грубую силу.

— Ну а эта… Сцилла тут с какого бока?

— Были, в мифологии эллинов, знаете, два морских чудища, наводивших ужас на мореплавателей. Сцилла и Харибда. Поджидали они бедняг в узком проливе между скалами или утесами. С одной стороны погибелью грозила, обитающая в глубине пещеры, Сцилла. С другой,– яростно поглощающая все и вся Харибда. Миновать обе гибельные крайности, можно было, только выбрав верный путь между беспощадных чудовищ. Причем если Сцилла более-менее вписывается в волшебный монструозный бестиарий, как, допустим, дракон своеобразный о шести головах и двенадцати ногах, то Харибда нет.

— Ничего себе, вахтерши на входе! Что с Харябдой-то не так?– нарочито исковеркал имя Мор.

— Харибда, скорее, гигантский водоворот, с некоторой периодичностью затягивающий, а позже извергающий воды моря. Вполне возможно, что в пучине скрыта невообразимых размеров пасть, жадно поглощающая тела моряков. Но о том у Гомера прямо не говорится. А рациональный ум подсказывает нам, что, вероятнее всего, воображение греков поразило вполне естественное, хоть и масштабное проявление подводной вулканической активности, либо…

— Спасибо за лекцию,– оборвала чародея довольно бестактно Морена.– Того, что Сцилла многоголовый монстр, оберегающий узкий проход между скалами, мы поняли. Остальное лирика.

— Желтые трассы на карте… Совпадают с синим песком.

— Ну точно. Русла рек. Лодка как нельзя кстати,– заключил варвар. Справляться о самочувствии ведьмы он посчитал столь же излишним, как и Мария необходимость дослушивать до конца историю Гвалта.

— Все на баркас!– пытаясь изобразить бас, прокаркал вор.